Закат сквозь перья грифона

— Странное дело — любовь, — Таяна повернулась сначала к Регису, затем к Лютику, всё ощупывая и оглаживая своё лицо самыми кончиками пальцев, будто не веря, что оно теперь нормальное и можно не скрывать его за масками и вуалями. — Господин Лютик… вот почему кто-то вообще ничего не делает для того, чтобы его любили, и ведёт себя хуже некуда, а его любят, да ещё так сильно. Вот как сестру мою, Ольду. Один король её в жёны избрал, и второй своей женой сделать хочет. А кого-то никто любить не хочет, как ни старайся… Как меня. Прежде я думала, в лице моём дело, и очень рада, что чародей Крапива снял с него печать уродства, но… Девушка замолчала и чуть вздохнула. — Вам нужно присесть, ваше высочество, — с искренней заботой в голосе предложил Регис. — Спасибо. Успеется. Так почему, господин Лютик? — Если бы я знал ответ на этот вопрос, мне не о чем было бы писать мои баллады, — ответил поэт. — Да… Только если Цидарис меня отвергнет окончательно, это будет означать не только безответную любовь, но и… изгнание, скорее всего. Из моего же собственного королевства. И никто из подданных не вступится за меня. Кто пойдёт против короля и… — она посмотрела на всё ещё превращённую в статую сестру, — королевы. Господин Лютик, господин Регис, а если я прикажу вам, своей волей: уйдём, оставим их! Послушаетесь? Если я вернусь одна и скажу, что их сразило то же неведомое колдовство, что и сестру мою, а я принцесса, как никак. Старшая. От короля их ребёнка ношу, а сыну сестры стану регентшей, пока не войдёт в возраст. Я имею право на трон! И если хотя бы вы двое меня поддержите, это большая помощь. Вы, господин Лютик, говорить умеете хорошо, вас послушают. Да и в королевстве все вас любят. А вы, господин лекарь… В вас я тоже некую силу чувствую. Древнюю. С вами двумя, может, и получится у меня на троне усидеть, да в жизни этой устоять. А уж я вас обоих милостью своей не обделю. Что пожелаете — получите: титул, земли, деньги… Лютик посмотрел на Региса. — Если бы не Геральт… Да и тогда. Ваше высочество, вы бы так не поступили ни с любимым, ни с сестрой, ни с людьми их, которые ни в чём перед вами не виноваты, — Лютик указал на воинов обеих армий. — Понятно, — Таяна чуть улыбнулась. — Вы просите за друга, и за этих людей, господин Лютик? — Прошу, ваше высочество. — А вы, господин Регис? Вампир задумался. Ведьмак был ему скорее врагом, нежели другом. Да и все эти воины доверия не внушали. — Я был бы не против уйти отсюда подальше прежде, чем их расколдуют, принцесса. Но оставлять людей закованными в металл… тоже было бы против моей совести. Таяна чуть наклонила голову, как бы раздумывая. — Будь по вашему. Раз вы отказываете мне в помощи, одна я не рискну. Вот только вы увидите, что не будет в них ко мне ни малейшей жалости. Да и к вам. Что ж… думаю, нужно мне заранее попрощаться с вами, господа, — на этих словах девушка подошла к статуе и вытащила из поясного кошеля иголки для шитья. Видимо, они были серебряными. Протянула руку, чуть помедлила, полвдоха, не более. И кольнула сестру в тыльную сторону ладони. Ещё два вдоха ничего не происходило. А потом, от того же места, от руки, статуя стала обращаться в живую девушку. Серебро металла сменяла розовая плоть, одновременно в обе стороны, к голове и к ногам. Плащ, которым прикрыли её наготу, тоже возвращался из чародейского плена, обращаясь в хорошо выделанную, мягчайшую кожу. Вздох, вскрик, и вот уже на землю опустилась юная девушка, с удивлением взирающая вокруг. Со всех остальных чары спадали, разбегаясь, как круги на воде. Вот снова ожил Нератин. Не успел сделать первый вдох, наклонился, увидел Ольду, подхватил её, помогая подняться. — Ольда! Любимая! Моя! Ты жива! — он оглянулся, ища глазами Лютика с Регисом. — Вы видели? Видите! Мой поцелуй разрушил чары! Значит, любовь моя настоящая, истинная! Потом он правда заметил, что все остальные тоже обращены в статуи, но Ольду не выпустил, пока не расколдовался Цидарис. — Отпустили бы чужую жену. Я дал разрешение расколдовать её, а не обнимать, полуголую. Нератин мигом закинул девушку себе за спину и взялся за рукоять меча. — Кажется, мы на этом остановились. За свою любовь я готов биться и с вами, и с кем угодно ещё! С любыми колдунами и чудовищами, которых вы ещё призовёте! — Никого я не призывал! — парировал Цидарис, и тоже взялся за рукоять, не вынимая, впрочем, меча из ножен. Регис решил, что умирать ни одному из парней не улыбается, и оба ждут, когда расколдуются их армии, чтобы послать в бой уже их. Впрочем, до этого оставалось недолго. Ореол спадающей магии разрастался и уже дошёл до ведьмака Геральта. — Ольда, — обратился к супруге Цидарис, — расскажи, что случилось с тобой? Кто превратил тебя в статую? Кто был с тобой в покоях и поднял руку на беспомощную, едва подарившую жизнь нашему сыну? — Как малыш? — спросила Ольда, всё оглядываясь, и видимо, пытаясь понять, где она находится и почему в таком виде. — Он в замке, под надёжнейшим присмотром, не переживай за него. — А со мной что случилось? И где мы? — Почти сразу после родов мы нашли тебя, обращённой в статую, будто из серебра. Таяна сказал, что ты погибла, родов не пережила. С глубокой скорбью я отдал приказ похоронить тебя, но, как видишь, ты оказалась живой, и, как не жаль этого признавать, похоже, действительно поцелуй Нератина расколдовал тебя. Так ведь, Крапива? Все вслед за Цидарисом принялись оглядываться, и убедились, что чародея и след простыл. Как и его ручного грифончика. — Сбежал, — констатировал Цидарис. — Опять. Ладно же. На сей раз поймаю — уже не так разговаривать буду. Хорошего отношения этот гений не понимает. — Таяна… твоё лицо, — сказала вдруг Ольда, и все взоры обратились на старшую принцессу. — Расколдовали, — та гордо подняла голову. — Я больше не буду чудовищем, на которое смотреть страшно. — Вы никогда им и не были, — встрял Лютик, который никогда не боялся вмешиваться в разговоры даже и королей. — Чародей расколдовал, — понимающе кивнула Ольда. — И это всё, — она обвела рукой уже начавших превращаться воинов, — ваш с ним заговор. От меня хотела избавиться, заживо похоронить, личико своё выправить и мужа моего окончательно заполучить? — Нет, всё не так было, Ольда, послушай… — Нет, это ты послушай, сестрица милая! Ольда наступала на Таяну, вынуждая ту отступать, всё ближе подходя к Лютику и Регису, что невольно оба двинулись к ней. Регис уже жалел, что не согласился на план Таяны, хотя понимал, что Лютик никогда бы не оставил Геральта в плену магии в виде статуи. — Я проявила к тебе сочувствие, понимание, не гнала, когда ты в постель к мужу моему законному ложилась! Позволяла. Видела-знала, что ты одного его любишь, и что уж скрывать, ясно всем было, что ни один мужчина более на тебя и не посмотрит. И как ты отблагодарила меня? Так вот? Ольда обернулась к Цидарису. — Это она, супруг мой. Это она, интриганка, счастью моему позавидовала и своего положения не приняла. Она меня в статую обратила, она солгала, что я мертва! Вели наказать её! Сей же час! Сию же минуту! — Так, подождите, величества! — Лютик отважно встал между Таяной и всеми остальными присутствующими. За спиной девушки оставался только Регис. — Давайте обеих выслушаем и как положено разумным людям во всём разберёмся! И лучше — не здесь, а в замок вернувшись и успокоившись. У нас тут всё же две леди, одна на последних сроках беременности, другая вообще, без одежды. Ольда будто не замечала своего вида неглиже. И как на неё смотрят воины обеих армий, что уже практически расколдовались. — Впервые согласен с виршеплетом, — Нератин шагнул вперёд и схватил Ольду за руку. — Возвращайтесь. Вот только Ольда пойдёт со мной. Один раз я её потерял, второй раз этого не будет. Девушка посмотрела на своего воздыхателя, но особой радости не выразила. Наоборот. На её лице Регис увидел едва ли не презрение. — Будьте любезны отпустить меня, Нератин. У вас была возможность назвать меня своей, и я этой участи не противилась, даже жаждала её. Но вы упустили этот шанс. Вы не пришли за мной, когда меня почти силой нарекли женой Цидариса. А теперь… теперь поздно уже всё. Я поняла, что вполне могу быть счастлива в своём замке, со своими подданными, что знают меня с ранних лет, любят и на руках носят. С мужем, что оказался не так уж плох. И с сыном, которого я полюбила, едва увидела его. — Так вот она почему такая счастливая была в момент превращения в статую, — шепнул Лютик Регису. — А мы то уж надумали… А это всего лишь счастье матери от вида её новорожденного младенца. — Я увидела счастье и не хочу другого. Поэтому, пустите меня и уезжайте! Забудьте меня навсегда, Нератин! У Ольды всё же не достало сил вырваться из хватки ошарашенного парня, но ей помог Цидарис. — Смею также напомнить, что вы другую нарекли своей женой! — продолжила тем временем Ольда из-за спины супруга. — Куда вы её деть собираетесь? — Куда угодно! — Нератин взмахнул рукой, которая только что упустила Ольду. — Выгоню прочь, казню, отправлю в какой-нибудь храм! Меня вынудили… — И вы думаете, я пойду с человеком, который способен на такое? Сегодня её, а завтра надоем вам и ту же судьбу повторю? Нет. Ни за что. Убирайтесь! И держите своих людей подальше от… Видимо, Нератину надоело слушать оскорбления пусть даже от любимой девушки. Он чуть отскочил, махнул рукой, и выкрикнул своим людям несколько отрывистых команд. Те в миг обнажили мечи. Цидарис отстал от Нератина не более чем на полмига. А затем вокруг раздался лязг мечей и первые крики. Не успел Регис ахнуть, как они с Лютиком и двумя девушками оказались там, где менее всего хотели — посреди сражения двух армий.