Закат сквозь перья грифона

— Маску… пожалуйста, отдайте мне… маску… — прошептала Таяна. Она сидела, забившись в угол повозки, как могла прикрывая ладонями живот, который только что чуткими пальцами изучил Регис. Лютик вопросительно посмотрел на вампира. — Рожать этой леди не раньше, чем через три месяца. И я бы рекомендовал на эти три месяца забыть о верховой езде. Если вы хотите и сама живой остаться, и ребёнка сохранить. — А почему она кричала? — спросил Лютик. — С ней всё в порядке? — Не считая верховой езды, что на таком сроке под строжайшим запретом, беременность протекает нормально. — Хотела отвлечь внимание, — понимающе кивнул Лютик. — Остановить неминуемую резню, — поправила его Таяна, непослушными руками пытаясь завязать маску. — Эти двое… Нератин и Цидарис готовы и сами умереть, и людей своих положить из-за глупых мальчишеских понятий о чести. У Цидариса есть я, старшая из принцесс, наш будущий ребёнок. Почему бы ему не заметить, не оценить это? Отпустить Ольду с Нератином. Ладно, может оставить её сына, если не хочет разбрасываться своими детьми, но… Она же не хочет быть с ним! Она не заслуживает быть с ним! — Нератин женат, — напомнил Регис. — А двоежёнство тут пока не практикуют. Если, конечно, не брать в расчёт вас. Таяна, что вы сделали с Ольдой? Прошу, расскажите нам. А мы попробуем вам помочь. — Он не лжёт, — поддержал Региса Лютик. — Таяна, мы же с вами очень давно знакомы. Мне вы верите? Я тоже не имею ни малейшего желания вредить вам. — Тогда позвольте мне не выходить из повозки. Придумайте там что-нибудь, чтобы эти двое разъехались каждый к себе. Нератин забрал Ольду. Женой там, не женой… — Таяна, — Регис продолжал говорить очень мягко, — устранить соперницу вовсе не означает заполучить любимого мужчину. Если в сердце Цидариса нет любви к вам, она не возникнет, даже избавься вы от Ольды и её ребёнка. — Думаю я, ваш драгоценный Цидарис и Ольду не любит, — добавил Лютик, — ему просто нужно было взять в жёны одну из вас, чтобы утвердить своё право на трон. А старшая там, или младшая — особой разницы нет. — Он просто взял ту, что красивее… — закончила Таяна. Чуть помолчала. — Я боюсь выходить туда. Если они узнают, что я симулировал приступ… Мне страшно. Не заставляйте меня… прошу… — Вы не ответите на наш вопрос? Что с Ольдой? — Регис впилcя в Таяну таким взглядом, что Лютик, которого только чуть зацепило, смотри вампир так на него, признался бы во всех грехах, начиная с раннего детства, когда воровал сладости из кладовки и сваливал всё на мальчиков-лакеев, когда недостаток обнаруживался. Таяна пыталась отвести взгляд и не могла. Всхлипнула. — Клянусь вам своей жизнью и жизнью моего нерождённого малыша, я ничего не делала с сестрой. Когда я вошла посмотреть как она и кто у неё родился, она уже была… статуей. Меня можно обвинить только в том, что я… подтвердила, когда Цидарис спросил, умерла ли она. Но потом, после похорон, не было мне покоя ни ночью, ни днём. Я всё представляла, как она очнётся там, похороненная… То я уверяла себя, раз она сумела стать статуей, то и в жидкое состояние обратиться сможет, как наша мама, когда… — тут девушку пробрала дрожь. Лютик мог бы присягнуть — сыграть такое невозможно. Но также он знал, что девушки могут изобразить и не такое. Взять хоть как она изобразила начало родов недавно. — Совесть не давала мне спокойно жить, и я наняла господина Региса, чтобы он отыскал могилу сестры, потому как Цидарис отказывался мне рассказывать, где её похоронили. — А Нератин нанял ведьмака, для той же цели, — уточнил вампир. — Чтобы по останкам попытаться понять, как погибла любимая девушка и кому мстить, — продолжил Лютик. — Это мы знаем. Но увы, это единственное, что мы знаем, хотя завязли в этой истории по самую маковку. И похоже, дальше нам не продвинуться. Единственный вариант получить все ответы — расколдовать Ольду. — Вот только как это сделать? — вампир посмотрел на Лютика. — Не поцелуем же «вечной любви» в исполнении Нератина? Не велит ли он нам тут всем головы срубить, в случае неудачи? На несколько мгновений внутри повозки воцарилась тишина. Впрочем, ненадолго. Кто-то постучал по деревянной части снаружи и все услышали голос Цидариса. — Что там у вас? Таяна жива? Как ребёнок? Вампир и поэт переглянулись, и принялись вылезать из повозки. Первым выбрался вампир. Ничего особо не изменилось с момента, как они с Лютиком скрылись в повозке, разве что только солнце светило ярче, небо очищалось, дождевые тучи уходили. Да новый персонаж, которого ведьмак Геральт придерживал, чтобы не сбежал, разглядывал статую Ольды, теперь уже обёрнутую в плащ, да малыш грифон приветливо тявкнул, увидев своих знакомцев. Видно было, что он не против поиграть, но знает свою обязанность — защищать хозяина. — С девушкой всё в порядке, как и с вашей дочерью, — начал Регис, а Лютик кинул на него изумлённый взгляд. — У Таяны будет дочь, — объяснил вампир. — Она пахнет как та, что носит девочку. — Носит? Хотите сказать, не родила ещё? — Нет. Для этого ещё рано. Появись ребёнок сейчас — он не выживет. Очевидно, езда верхом спровоцировала приступ боли, но мы с этим справились. И с Таяной, и девочкой всё в порядке. Но вам следует немедленно отвезти Таяну домой и обеспечить ей покой и должный уход. Никаких волнений и никакой больше езды верхом! Цидарис обернулся к Нератину и оба одновременно и очень похоже искривили губы в ухмылках. Лютик смотрел на обоих правителей и думал, неужели никто, и даже они сами, не замечают, как похожи? Если бы не цвет волос, их вообще было бы сложно различить. Да ещё если бы Нератин не одевался во всё чёрное. Возможно, это игра судьбы, а может, они и правда родственники? Впрочем, враждовать и сражаться людям это никогда не мешало. — Это даже хорошо, что девочка, — сказал Нератин, — не будет нужды драться за трон с сыном Ольды. — Когда это кому мешало? — пожал плечами Цидарис. — Ладно, с этим я буду разбираться позже. Сейчас нас всех тревожит другой вопрос. Оба правителя повернулись к тому, кого называли чародеем Крапивой. — Ты не ответил на вопрос, можешь ли расколдовать Ольду, — повторил Цидарис. А Лютик знал, правители очень не любят повторять. И очень не любят тех, кто заставляет их делать это. — Довольно мы уже тут ходим вокруг да около. Я желаю знать, что эти две полусильфиды замыслили. И не говори, что не знаешь, как это сделать или не можешь. Никто не знает об этих созданиях больше тебя. Сделай это, Крапива, и даю слово, никто не тронет больше ни тебя, ни этих твоих созданий, — он указал на Мячика. — Уж если ты создал химер, способных давать потомство, а доказательство этому у нас всех сейчас перед глазами, то и здесь ты сумеешь нам помочь. Крапива продолжал молчать. Лютик встал как бы между ним и Регисом. Поэт не мог решить, стоит ему вмешаться или нет, чтобы не сделать хуже. И старательно не смотрел на ведьмака. Впрочем, Геральт не смотрел на него тоже, наверняка считая предателем. — Лучше поцелуя истинной любви средств ещё не придумали, — сказал вдруг Крапива, и голос его прозвучал мягко и спокойно, будто он принял какое-то решение и ничего уже не боялся, и никаких милостей от властьимущих не ждал. Наверно Лютик был единственным, кто обратил внимание на его тон, а не на слова. — А правда, что это нужно делать без одежды? — спросил он. Крапива пожал плечами. — Если есть желание. На результат это не повлияет. Нератин повернулся к Цидарису. — Кто допустит, чтобы его законную жену на его же глазах, да ещё на глазах такого количества людей, целовал другой? — буркнул тот. — Тогда, надо полагать, жену расколдуете вы? Цирарис полуобернулся к повозке, где затаилась Таяна. Потом повернулся к Ольде. — Ладно. Только и ради торжества справедливости и жизни её спасения, даю своё светлейшее повеление и разрешение. Но не очень там увлекайтесь, Нератин! Тот повернулся к обращённой в статую девушке и буквально засиял, невзирая на то, что был с ног до головы облачён в чёрное. — Вот только есть тут условие одно, — так же тихо и спокойно продолжил Крапива. — Если недостаточно сильна будет любовь, то и поцеловавший превратится в такую же статую, и все, кто стояли в этот момент ближе ста шагов. И быть им статуями, пока время дождь и ветер на разрушат их. Лютик быстро прикинул расстояние. По любому выходило, что все они стоят куда ближе ста шагов. — Даю своё повеление всем отойти, — Цидарис первым подал пример. Наверное, ни одно его повеление не исполнялось с большим усердием и желанием, как его людьми, как и воинами Нератина. — Думаю, нам тоже стоит, — чуть забывшись, вампир положил руку на предплечье поэта, пытаясь оттянуть его прочь. — Стоя далеко, ничего не увидишь и балладу не напишешь! — беспечно отозвался бард, и шагнул не от статуи, а к ней. Отметил, что вампир хоть и поколебался немного, но двинулся следом. Крапива остался, где стоял. Таяна не высунулась из повозки. К чести Геральта нужно сказать, что он не ушёл тоже. Все оставшиеся внимательно следили, как Нератин подходит к статуе. Как осторожно и нежно касается её щеки. Как тянется губами к губам. Замирает. Делает вдох. — Ольда… Любимая… Колеблется в нерешительности. И…