Закат сквозь перья грифона

В чёрной куртке со шнуровкой на груди, с двумя мечами за спиной, белыми волосами, привычно разметавшимися по плечам, перед Регисом и Лютиком стоял Геральт из Ривии, ведьмак. Прежде их встречи неизменно радовали Лютика, но сейчас… «Зачем ты их привёл?» Этот вопрос, на лице поэта, прочитали, наверняка все, а не только Геральт. Он шагнул вперёд, ладонью смахивая с лица капли дождя. Его волосы были чуть влажными, но в остальном было непохоже, что он, как и граф и вся его рать, мокли под недавним ливнем. Видимо, переждали в каком-нибудь склепе. — Вот наша находка, господин граф, — ведьмак указал на Ольду. Будто серебристую статую обнажённой девушки, по лодыжки воткнутую в землю и прислонённую к надгробию, можно было игнорировать своим вниманием. Особенно двум дюжинам мужиков. Граф кивнул Геральту. — Да… это определённо куда интереснее грифонов, что воруют скарб у крестьян. С какой целью, мы теперь тоже знаем, — граф посмотрел на Лютика. — Доброго дня, господин поэт, — потом, не менее пристально, на Региса, видимо, ожидая, когда их представят. — И вам здравствовать, — изящно поклонился поэт. Кто его хорошо знал, понимал, что таким вежливым балагур Лютик становится только когда боится. И не за себя. — Этот господин — Регис, травник, — сказал поэт, ненавязчиво становясь между вампиром и всеми пришедшими. — Он собирает здесь травы. Лечебные травы. — Травы, конечно, — кивнул предводитель «орлов». И перевёл взгляд на статую Ольды. — Это… — По рождению я граф, — объяснил новоприбывший, прерывая Лютика. — Но так как являюсь верховным правителем своих земель, иногда именую себя королём. И также велю называть себя и моей супруге. Вы можете называть меня «Ваша милость». Ведьмак Геральт рассказал мне занятную историю, в которую вы угодили, милсдарь Лютик, исполняя моё поручение. И я сразу же поспешил сюда, чтобы самому во всём разобраться. И не зря, как я вижу… — он стянул чёрный шлем и сунул ближайшему приспешнику. Граф оказался довольно молод на вид, не старше того же Лютика, но лицо его уже хранило выражение, присущее умудрённым монархам, привыкшим жёстко решать сложные вопросы. Он был кудряв и белокур, носил довольно хорошо идущую ему короткую и острую бородку, но без усов или бакенбард. Подошёл к статуе Ольды. Долго смотрел ей в лицо. Ещё дольше — на шрам. Повернулся. — Она?.. — Мы не знаем, — чуть поклонился Регис. — Только один человек может знать. И он неуловим, как зайчик солнечный… Хотя я много раз просил разослать весть… Впрочем, это неважно. Его милость подошёл вплотную к статуе. — Ольда… моя несостоявшаяся жена, и моя… вот сейчас и проверим, есть ли хоть доля правды во всех этих историях о поцелуях истинной любви… — Ваша милость! — Да, Лютик? — Я, кхм… слышал в одной балладе, что с сильфидами это срабатывает, только если целовать её, прижимаясь к ней всем телом, и… полностью без одежды. — Я тоже об этом слышал, и вроде как даже в вашем же исполнении, но полагал, что ваша братия любит приукрашивать. Его милость посмотрел на Лютика, а Регис едва удержал лицо. Это что, правда? — Отвернуться всем! — велел Его милость своим людям. Те послушно загрохотали навешенным на них железом, разворачиваясь. — В телеге вашей сухо? — В вашем полном распоряжении! — теперь уже чуть поклонился Лютик. — Какая сцена будет для баллады, какая сцена… — зашептал он Регису на ухо. Регис ни слова не сказал, что тут полно слуг этой самой милости, и если что-то пойдёт не так, то не будет уже ни сцен, ни баллад. — Надеюсь, там не очень сильно пахнет… нами, — добавил Лютик. — И тем, что мы делали. Вампир молча смотрел на полог телеги, прикидывая, сумеет ли он спасти Лютика, если… Его милость высунулся из телеги. — Поэт, помоги с одеждой. Ну да. Разве короли раздеваются сами… — Позвольте мне, ваша милость, — Регис шагнул вперёд. Удивительно, но граф не отказал. По щиколотку утопая в лужах, Регис дошёл до повозки. Чуть постоял рядом. Оглянулся на Лютика. Тот кивнул. А Регис представил, как живая человеческая плоть прижимается к статуе, обнимает её, губы тянутся к губам… Да, такое не забудешь, действительно. Но стоит ли подобное выносить на всеобщее обозрение? Самому становиться свидетелем? Не убирают ли потом графы таких свидетелей, независимо от того, получится или нет. — А рана у неё моментально заживёт, или девушка погибнет от неё, расколдовавшись? — громко спросил Регис. Его милость уставился на вампира. Потом на статую за его плечом. — Гм… об этом в балладе ничего не говорилось, ни так ли, господин поэт? — Истинно так. Какой бы смысл был в оживлении, если бы героиню убила рана? — И всё же, я бы рекомендовал сделать это в шаговой доступности от лекаря, — гнул свою линию вампир. — «И подальше от нас». — Если рана не заживёт, тут никакой лекарь не поможет, — сказал граф, но от телеги отошёл. — И всё же, склоняюсь к идее послушать вас, господин… травник. Вы вот — лекарь? — Немного. Но за ножевое ранение в области сердца не возьмусь. Граф ещё чуть поразмышлял, заложив большие пальцы за ремень. — Как ни крути, а Крапиву разыскать необходимо. Без его советов тут никак. Господин ведьмак, вот вам новое поручение. Знаю, вы охотник на опасных тварей, а не людей, но я хорошо заплачу. Очень хорошо. Ведьмак посмотрел на Лютика. А тот впервые отвёл глаза от его взгляда. Лютик знал, где Крапива. А Геральт знал, что тот знает. Согласился бы ведьмак на эту авантюру, и стал бы вытрясать из приятеля информацию, увы, осталось никому неизвестно. Потому что в эту самую минуту две дюжины солдат в чёрном, не дожидаясь приказа, развернулись и перестроились, готовые к бою. Через полмига и Лютик понял, почему. Уловил шум от шагов и бряцания оружия. И довольно скоро, с другой стороны дороги, появилась процессия воинов в белом и золотом, со львами на щитах и развевающихся флагах. Во главе процессии двигался Цидарис, похожий на «Его милость» как двоюродный брат, только кудри имел чёрные. Видимо завитые волосы до плеч были в моде в этом сезоне среди правящих особ. А рядом с ним ехала девушка, чьё лицо было скрыто маской удивительно тонкой работы. По всем прочим параметрам она была безупречной красоты и изящества. Даже заметный живот смотрелся весьма гармонично. На таком сроке будущей матери положено дома сидеть, а не ездить верхом, но, видимо, ни её благо, ни будущего малыша Цидариса особо не волновало. Регис уверился в этих мыслях ещё и потому, что спешившись, правитель ей не помог. К принцессе бросился Лютик, и с его помощью она оказалась на земле. Вампир был рад, что поэт под благородным предлогом убрался с пути обоих армий. А что сейчас тут состоится этих самых армий состязание, сомнений оставалось всё меньше. — Цидарис! — на правах прибывшего раньше, его милость поздоровался первым. — Нератин, — в тон ему ответил Цидарис. — Не забыл. Приятно знать. Хотя сложно забыть того, кто выбил вас из седла на турнире в Цинтре всего-то… полтора месяца назад, если не ошибаюсь? — Не ошибаетесь. Вот только не забудьте упомянуть, что сами при этом перелетели через моего коня, вонзив копьё в землю, и лекари с оружейниками потом сомневались, стоит ли тратить время и освобождать вас из доспехов. Или прямо с ними похоронить. — Да… но поскольку я все же король, а не просто граф… и турнир этот был как раз по поводу моей коронации, всё же моим спасением озаботились. — Хоть я и граф, — улыбался белокурый Нератин, но глаза его всё сильнее походили на хмурое небо над их головами, — но зато по праву рождения. Наследник знатного рода, так сказать. И законный к тому же. Признанный отцом и дедом. Получил трон, на котором сижу, по всем правилам. Хотя, должен признать, ваш ловкий захват власти меня восхищает. Не каждый сумел бы так получить корону. Регис потихоньку отходил к Лютику, чтобы оказаться подальше от разящих мечей. Эти двое сами едва ли схлестнуться, но вот людей своих вот-вот в бой пошлют. Может, удастся исчезнуть под шумок? Не хочется потом объясняться с выжившими, кто бы это ни был. — И удержать её, — напомнил Цидарис. — Верно. И удержать. Это, право, обычно сложнее. Примите моё искренне восхищение вашими талантами. — Принимаю, — Цидарис посмотрел на Ольду. — Вы тут ради неё, как я полагаю? — Верно полагаете. — Хотите… забрать? Но зачем? Останкам должно покоиться в могиле. Даже таким. — Хочу расколдовать. И сделать свою возлюбленную, наконец, своей женой. Как и должно было случиться, если бы не ваше… вмешательство. И коронация. Цидарис обернулся на Таяну, что так и стояла, тяжело опираясь на руку поэта. Потом снова посмотрел на Ольду. — Глупость спрошу, но всё же… Даже если не брать во внимание, что сейчас это, как я полагал, труп сильфиды… Вы готовы взять в жизнь, в постель, девушку, что… эм… была с другим? Со мной? Родила мне наследника? И… уже… далеко не свежа, так сказать? — Можете смеяться, злословить и издеваться, если желаете, — Нератин тряхнул головой, от чего светлые волосы красиво колыхнулись по чёрной коже его одеяния. — Сыпать колкостями, что я подбираю за вами, хоть кичился своим титулом и презирал ваш. Пожалуйста. Пусть хоть Лютик поёт об этом на всех углах. Пусть. Я люблю её. Знаете ли вы, Цидарис, что значит — любить кого-то? И хотеть быть с ним. С ней. Свежа она там, или нет. Цидарис ни слова не произнёс. Ни звука. Продолжал стоять и явно ждал продолжения. — Вы получили от неё всё, что было вам нужно. Трон. Корону. Даже наследника. Будут нужны ещё, у вас Таяна есть. Старшая, — на девушку при этом он правда не смотрел. — Зачем Ольда вам теперь? Вы трупом её посчитали, похоронили. Так отдайте мне моё счастье, раз вам оно всё равно более не пригодится. Молчание над дорогой было плотным, как молочный кисель. — Нет. Я не знаю, что значит любить. Я знаю только, что значит желать. И защищать своё. А она — моя. Живая или мёртвая. Ну что же… — он осмотрел свою армию и вражескую. На вид силы были равны. — Вижу, вы так и не сняли траур по Ольде. Как и все ваши люди за вами. Я и забыл, что вашими цветами когда-то были алый и золотой. Я не могу отдать её вам, даже статуей, потому что тогда злословить будут уже обо мне… Но… Но если вы победите в поединке, Нератин, пусть она станет вашим трофеем! — Идиоты, — не удержавшись выдохнул вампир, увидев, как все сорок с чем-то там мужиков разом выдернули мечи. Но скрестить их не успели. Таяна вдруг ахнула так, что её тонкий голосок перекрыл лязг оружия. Тонкие руки охватили живот, и она принялась оседать в руках поэта. Обе армии остановились, как и их предводители. — Вашей даме нужна помощь, — сказал Нератин. — Вы собираетесь что-то делать с этим? Высоко-высоко над ними в небе плыли тяжёлые тёмные облака, совершенно равнодушные к разборкам людишек внизу. Ветер гнал эти облака, уносил прочь, открывая чистое с светлое небо. И даже солнце, что снова выглянуло, уронив первые лучи на светлое платье теряющей сознание девушки. — Регис, вы роды принимать умеете? — спросил Лютик так, что его услышали все. — Кажется тут сейчас должна состояться иная битва. Не чтобы умертвить почти пятьдесят жизней, а спасти только две, — сказал Цидарис. — До которых мне особо дела нет. Не расстроюсь, избавившись от обоих. Но… Это повод. И довольно благородный. Я всегда знал, что судьба меня любит и бережёт. Похоже, и вас тоже. И чуть отступил. Демонстративно убирая меч в ножны. Нератин повторил его действие мгновеньем спустя. Лязг пронёсся над дорогой. Обе армии повторяли действия своих предводителей. — Нужда вода, — сказал Регис. — Много воды, и тёплой! Костёр, набрать, погреть! Да не стойте как истуканы, действуйте! А её — в нашу повозку. Помоги мне, Лютик…