Закат сквозь перья грифона

— Мы ждали возвращения королевы, что отлучилась по делам, о которых я тогда не знал, но выяснил позже, и сейчас поведал тебе, — Лютик чуть поигрывал на своей лютне, будто подбирая мелодию, отдыхая и настраиваясь на продолжение истории. — Ольда сидела на приставном троне, около трона своей матери, я был тут же, как и чародей Крапива. Все прочие гости гуляли по залу, довольно далеко от нас, так что мы могли говорить, не опасаясь, что нас подслушают. И Крапива уже начал с опасением поглядывать на дверь, из чего я сделал вывод, что её величество задерживается. Но дамам задерживаться вполне допустимо. А уж королевам — и подавно. И тем не менее, его тревога передалась и мне. Не столько тревога даже… А знаешь, это всё ощущалось как затишье перед бурей, когда вот-вот должны ударить первые раскаты, ещё даже до начала дождя. И раскатами этими стало то, что к нам приблизился и стал у другой стороны трона один из гостей. Юноша, ну или уже молодой мужчина — Цидарис. — Тот, что сейчас правит? И к кому мы и везём Ольду? — уточнил Регис. Лютик кивнул, глядя на струны, по которым бегали его пальцы. И Регис против воли посмотрел туда же. Представляя, как эти самые пальцы будут бегать вовсе даже не по лакированному дереву, но по его трепещущей плоти. А ладонь барда вот так же мягко, но уверенно сожмёт вовсе даже не гриф лютни, а… А вот то самое, что почему-то уже вовсю распускалось и горело, скрытое и свободными штанами, и свисающим ниже бёдер камзолом. Вампир не понимал сам себя. Они ничего такого не делали, что могло бы вызвать такую реакцию. Разве что поэт был непозволительно близко, и его запах уже давно щекотал тонкий нюх, вызывая вовсе даже не аппетит. Никогда прежде Региса не интересовали мужчины. И о любовных похождениях Лютика он был наслышан в достаточной мере. Так почему же никак не удавалось пригасить эти непрошенные эмоции, а с каждой последующей балладой желание обнять барда и зацеловать его с головы до ног только росло? Регис уже с трудом концентрировался на истории, что видимо, подошла к своей кульминации. Неужели дело в голосе? Или всё в той симпатии и отсутствии страха, что так понравилась сначала и продолжала нравится сейчас? — Цидарис приходился роднёй почившему королю. Если точнее, он был сыном младшего брата этого самого короля. Но сыном незаконным, от какой-то из его любовниц. Две жены этого самого брата не смогли родить наследника, и многие были склонны считать, что Цидарис тоже не королевских кровей, ровно до той минуты, как неверящего не отвели бы в зал, и не показали бы портреты королевских особ. Парень был практически копией своего отца, а глаза и волосы будто получил от дяди. У него была личная гвардия преданных ему людей, что следовала за ним повсюду, и в тот день на балу они присутствовали тоже. И парня очень злил факт, что корону получит какой-то франтишка из соседней страны ради примирения, а не он — всё же наследник мужской линии. Сын, пусть и незаконный, и пусть младшего брата, но всё же родич короля. Будь его отец женат на своей любовнице, никто в праве наследования короны не усомнился бы, но так… Идти на конфликт с королевой в открытую Цидарис не решался: многие любили её мужа и после его гибели перенесли это отношения на неё, а подличать вроде было не в его правилах. По крайней мере — тогда. Но в тот день, должный стать последним в его надеждах на трон, Цидарис около этого самого трона крутился, на нашу компанию поглядывал, и тоже, это было видно, явления королевы ждал. Видимо, хотел ещё раз крепко поговорить. Что мол — народы замиряй, дело благородное, дочерей замуж выдавай, как вздумается, но корону на голову чужака надевать — идея не столь блистательная. Но вместо королевы в зал влетела старшая из принцесс, Таяна. От ужаса позабывшая про вуаль, в которой ей долженствовало ходить всегда. И по залу пронёсся гул. Многие впервые видели лицо принцессы, ничем не скрытое. И скажу я тебе — человек не подготовленный и вправду мог испугаться. Да и знающие — вздрагивали. Лютик заиграл, наконец, громче, и Регис снова провалился в прошлое, будто своими глазами наблюдая, как… * * * Таяна пролетела мимо них как вихрь, и остановилась перед чародеем Крапивой. — Что, что это… это… было? — выдохнула девушка, и не снижая голоса, на весь зал выдала, что только что случилось с её мамой. Как она «растаяла» и её забрали непонятные «Серые сёстры», что и людьми не были вовсе. И что забрать они собирались как раз Таяну! И не в храм какой, как ей всю жизнь говорили, а под землю просочились какой-то серебристой жижей. И как доказательство своих слов, положила принесённую корону на пустующий трон, в этой самой сребристой жиже испачканную. Музыка остановилась, стихли разговоры, смех. Все присутствующие смотрели в их сторону, пытаясь понять, что происходит. Лютик молчал тогда, глядя на Крапиву. Да что там — на него сейчас смотрел каждый человек в зале. И чародей заговорил, очень тщательно подбирая слова. — Ваша матушка, ваше высочество, по рождению — сильфида. Эти создания живут, как вы верно заметили, под землёй и внутри скал, чаще в форме… такой вот жидкости, но могут принимать и… твёрдую форму. Они представляют собой колонии, по несколько существ, что образуют одно тело и один разум, чаще от трёх до пяти, но периодически сливаются все вместе, сколько их там ни есть. По залу понёсся гул. Прислушавшийся Лютик понял, что это, хоть и было вроде как государственная тайна, но в королевстве её знали многие. Но многие и не верили. — Много лет назад королева полюбила вашего отца, а отец ваш — её. И по уговору, сильфиды отпустили её, в обмен на… — В обмен на обещание отдать им потом меня! Первенца! — горько выдохнула принцесса. — А чтобы меня не подменили другим ребёнком, по их же велению, моя родная мать изуродовала мне лицо! И ты… Ты знал… знал, что моя мать — не человек?! Ты знал, что моё уродство, это её рук дело?! Ты мог, мог меня исцелить, но не делал этого, по её приказу?! — Тая… — ТЫ! Столько лет был мне другом, наставником, и… и… годами смотрел на моё горе, мои слёзы, но только смотрел?! Видел, что меня держат взаперти, прячут от людей, что не дают заводить друзей, не дают даже надеяться на замужество и любовь… Смел утешать, говоря, что не можешь ничем помочь, а сам… — Я дал слово, Таяна. — Королеве?! — Королю. Во время этой беседы, со старшей принцессой что-то происходило. Её фигура стала выше. Гораздо выше. И кожа сделалась цветом как серебро. А руки её будто вытянулись, как у богомола перед ударом, а кисти превратились в лезвия. Чародей Крапива невесть каким чудом увернулся от свистящего острия, что метил снести ему голову. Подхватил широкие полы своего одеяния и дал дёру. Лютик, наученный жизнью и драками в корчмах, схватил в охапку раскрывшую рот Ольду и спрятался с ней за трон. И очень правильно поступил. Таяна ещё плохо управлялась с новыми возможностями своего тела, и поразить их не сумела, лишь только разнесла вдребезги пару столов в зале, задев кое-кого из присутствующих и вызвав всеобщую панику. Которая, впрочем, скоро прекратилась, так как принцесса рухнула без чувств, а тело её стало вновь превращаться в человеческое. Тут опять возник Цидарис, что спрятался за тем же троном, но с другой стороны. Он встал, властным голосом велев всем успокоиться. И его послушались. Замерли, среди руин, крови, плача и криков. — Раз наша всеми любимая королева для нас теперь по сути мертва, ушла к своим сильфидовым предкам, значит, корону наследую я, как единственный потомок-мужчина королевкой династии. Есть ли среди присутствующих кто-то, кто хотел бы на это возразить? Личная гвардия Цидариса как-то очень быстро и профессионально окружила его защитным кольцом, ненавязчиво положив руки на мечи и глядя в зал на придворных. Таковых среди присутствующих не нашлось. Все присутствующие были в должной мере одарены разумом и инстинктом самосохранения. Включая дворцовую стражу, несколько представителей которой ворвались в зал на начавшийся шум. Цидарис подождал некоторое время, поднял с трона корону и надел себе на голову.