Между строк

Глава 6

И снова спотыкаясь, свой плач таить внутри

Подари мне первый танец, забери меня с собой, Я повсюду иностранец, и повсюду я вроде бы свой. Словно лодка в океане, затерялся берег мой. Я повсюду иностранец, забери меня, мама, домой.

Валерий Меладзе

В июле девятого числа Эрен Йегер перешел в новый театр, и с тех пор уже два с половиной года занимался с новой балетной труппой. В тот день, когда он впервые переступил порог этого здания, перед его взором на сцене, в легком одеянии тренировочного костюма, отрабатывал пируэты, пока все остальные наблюдали за плавностью его движений, юноша с кудрявыми волосами. Каждое касание пола сцены ногой было полно изысканности, а изгибы его тела ловили на себе взгляды, оставляя в восторге даже солистов. В миг у Эрена перехватило дыхание, колени задрожали, а зрачки расширялись, словно в неком экстазе от воздействия запрещенных веществ. Он влюбился, резко и неожиданно, и так внезапно, в человека, которого впервые увидел. Это был Алекс Стронцо, который уже на протяжении семи лет строил свою карьеру в этом театре. Несмотря на свой талант и умение поражать зрителей, его способности остались не замеченными, а он все также продолжал оставаться корифеем в кордебалете, то ли это было дело случая, то ли он просто не был по нраву преподавателя, узнать пожалуй не получится.       Как только же нога Эрена вступила на сцену, в качестве участника массовых танцев, он начал делать невероятные скачки, в своей только что начавшейся карьере, и уже спустя год, смог подняться по ступеням иерархии и стать первым солистом. Следующие полтора года Йегер всеми силами пытался доказать преподавателю свое достоинство места примы. Усиленными занятиями над собой он изнурял свое тело, а его изящные ноги были покрыты крупными мозолями, которые спустя время, во время одной из тренировок начали кровоточить, запачкав кровью туфли. С первой встречи Эрена поразило изящество и грация Алекса, для него не было понятно то, что же ему не хватало, ведь Стронцо был весьма талантлив и любим публике, но почему-то он не смог пробраться в верхушку, хотя так же усиленно тренировался и работал над своим образом. Каждое движение его тела до дрожи пробиралось под кожу и вызывала мурашки, сердце трепетало от каждого па и фуэте, а чувства Йегера продолжали кипеть.        Уже на протяжении почти двух с чем-то лет Эрен Йегер бы безответно влюблен в Алекса, его эмоции копились на протяжении столь долгого времени и казалось он не выдержит, но чтобы хоть как-то облегчить свою участь, парень выливал свои чувства и показывал их на языке тела в балете, добавляя каждому своему движению шарма и страсти, даже отблески внутренней боли и печали, разъедающих его изнутри. В четверг третьего марта Алекс Стронцо обратился к Эрену с довольно необычной просьбой, которая заставила сердце Йегера колотиться, как после пробежки марафона на пять километров. ― Прошу простить меня, за столь странную просьбу, но не мог ли бы ты мне помочь с отработкой движений, я никак не могу достичь результатов, как бы не пытался, ― говорил парень с некой застенчивостью и даже дрожью в своем голосе, что показывало явную неловкость перед своим коллегой. ― Да, конечно, мне и самому будет хорошей тренировкой, ― говорил Йегер с ясной и нежной улыбкой на лице, облокачиваясь об край сцены. Их встречи всегда начинались после окончания тренировок в театре, а работали они в одной из студий, принадлежащий семье Алекса. День за днем наблюдая за легким и плавными движениями парня, чувства Йегера накаливались и нахлынывали новой волной, заставляя задыхаться, а страх, что его эмоции могут быть замечены товарищем рос вместе. Чаша постепенно наполнялась, а мысли становились все более навязчивыми и начинали доводить до безумия. Боязнь быть отвергнутым не настолько пугала, как боязнь быть противным Стронцо, а бороться с самим собой была нереально тяжким трудом. Но несмотря на свою любовь, он профессионально выполнял все аттитюды и ассамблеи и каждый его шаг. каждое движение телом было наполнено страстью и сознанием. Благодаря стараниям и совместным занятиям с Йегером Алекс уже в августе занял место первого солиста, которое Эрен покинул, после того, как поднялся на ступень примы. Его со де баски стали настолько тонко отточенными, что преподаватель приходил в восторг. Отношения же со своим товарищем у Стронцо становились лучше изо дня в день, настолько, что он вместе с зеленоглазым начали выходить на совместные прогулки в парке. В один из таких ясных солнечных дней в парке Гетто Ребелио Эрен Йегер сидел на уличной скамейке и что-то записывал в свой черный кожаный дневник, ожидая пока Алекс придет на встречу с ним, в назначенное время, для очередной прогулки. Ожидание длилось долго, и за это время юноше успел начертать пару строф, но неожиданно для него, в миг кто-то вырвал из его рук творение, какого же было удивление юноши, когда тот, повернувшись, чтобы рассмотреть хулигана, увидел пред собой довольствующегося содеянным Стронцо, который с язвительной улыбкой начал читать вслух строки. Я пред тобой один стою, И слезы катятся небрежно. Заметь, заметь меня, прошу, Или же будь со мною честен, Как и я с тобою должен быть, Моя страсть к тебе прелестна, Алекс, я хочу тебя любить, Но так боюсь отвергнутым уж быть. Зачитав последние строки, улыбка парня сползла, показывая все его недоумение, а сам он лишь молча протянул дневник и, отвернувшись, ушел, так ничего и не ответив. После того дня они больше не встречались, а в театре делали вид, что вовсе никогда и не общались. А Йегер после того случая все свои чувства выражал движениями в балете, показывая нереально красивые и сентиментальные батман фраппэ и батман фондю. Шестнадцатого августа в понедельник ранним утром, когда Стронцо только-только вошел в театр, то пред ним открылся вид сцены, на которой стоял Йегер рядом с преподавателем, которых окружили другие танцовщики. Только взойдя на сцену он узнал, что все тренировки Эрена, которые он делал за пределами театра были лишь для того, чтобы отработать движения к сольной премьере, которая была рассчитана еще год назад, которая будет двадцать третьего августа. Премьера состоялась в назначенное время в районе шести вечера. Снаружи театра висели плакаты с изображением солиста и яркие, бросающиеся в глаз издалека, украшения.Сцена была оснащена красивыми декорациями, которые были видны через легкий проблеск сквозь малое отверстие по средине закрытого занавеса.       Спустя какое-то время выступление началось, занавес раскрылся, и заиграла музыка, написанная юным талантливым композитором, посвященная Йегеру. Яркий серебристый оттенок декораций, воодушевлял зрителя, ватные сиреневые облака, свисавшие на еле заметных из далека тросах, добавляли своеобразного шарма. И вот на просторах сцены появился Эрен Йегер, сольное выступление которого, пришло наблюдать большое количество людей из высших чинов. Он начал свое творение с легких и нежных движений рук, плавно показывающих невинность и воздушность чувств, словно птица в полете. Движения грациозно переплетались между собой, а мягкое па де ша начинало влюблять в себя зрителей, изящество и резкость заменили сей девственно чистые шаги, а парящие прыжки заставляли ахать и охать зал. Языком своего тела он передавал все свои чувства, словно легкими шагами по клавишам, он издавал эту мелодию собой, выражая в себе весь осязаемый спектр чувств боли и страдания. А свободное и нежное парение аллегро могло свести с ума, финальные движения пошли следом и после последних комбинаций он окончил выступление на фуэтэ с последующим ан турнаном. Пришедшие были шокированы столь ярым показом чувств среди резких движений тонко переплетенных между собой нитями изящества и галантности. Оваций и восхищений было не унять, и слушая гул аплодисментов юноша отправился в закулисье, где его ждал довольный преподаватель. Но помимо преподавателя пред ним с цветами стоял улыбающийся Алекс, который также выглядел довольным выступлением Эрена, а преподаватель же удалился куда-то ничего не сказав парням. Подойдя к нему, юноша начал довольно неловкий разговор, который заставил Йегера чувствовать трепет и мурашки. ― Прости, что ушел тогда, ничего не сказав, я долго думал и понял, что хочу обговорить с тобой твои чувства вновь― произнес с некой неловкостью в голосе Стронцо, вручая букет белых хризантем. ― Ничего, твое поведение было объяснимым, все в порядке, я не держу зла на тебя― ярко и мило улыбнувшись произнес брюнет, принимая подаренные цветы. ― Тогда встретимся двадцать девятого в том же месте в восемь вечера, где тогда я оставил тебя, хорошо, я буду ждать, ― проговорил парень с кудрявыми волосами и в спешке удалился из закулисья. Йегер стоял в шоке минут пять от услышанного предложения, радость пробирала его до ниточек, а улыбка не желала сходить с лица, однозначно он пойдёт туда и возможно его чувства к Алексу будут взаимны, ведь неспроста тот подарил ему хризантемы в столь важный для него день.