Дефект

      Пусть никто так и не узнал о произошедшем между ними в палатке, поскольку спустя час Джейсона разбудило шипение рации и приглушенные выстрелами матерные крики скорее тащить свою задницу на подмогу, позже Ник все равно заметил с так и просящей кулака ухмылкой от уха до уха:       — Он от тебя ни на шаг не отходит, — под недоумевающий взгляд Джейсона он бросил из-за плеча короткий взгляд на Салима, с каким-то прямо детским восторгом склонившегося над инопланетной консолью. — Похоже, ты ему понравился, мужик.       — Да брось… — Джейсон нахмурился, понизив голос. — Какому человеку в здравом уме может понравиться такой как я?       — Вот и я так сначала подумал, — ойкнув от полученного тычка локтем в бок, Ник засмеялся пуще прежнего, панибратски хлопнув друга по здоровому плечу, — но я серьезно. Что думаешь по этому поводу?       — Думаю, что у тебя слишком разыгралось воображение, сержант, — только и пробормотал тот в ответ; его говор всегда становился еще менее понятным для неподготовленного слуха, когда он волновался, — чем следить за нашим временным союзником, лучше займись проверкой снаряжения.       Ник, может, даже обиделся бы на это, если бы не заметил перед самым уходом Джейсона, решившего справиться о делах Эрика и Рэйчел (Кей крайне редко видел лейтенанта таким же радостным, каким он был в момент возвращения ее из мертвых), как его скулы припорошило румянцем.       Справедливости ради, Салим и сам не понял, когда он влюбился в Джейсона окончательно.       Может, это случилось еще в палатке, когда он держал спящего Колчека в своих руках, и это ощущалось как самая правильная вещь на свете наравне с любовью родителей к своим детям или вращением Земли вокруг Солнца.       Или когда Джейсон совершенно по-идиотски, но почему-то все равно очень смешно пошутил, что, мол, сражаться с вампирами легче, когда ты знаешь, что в отличие от остальных, тебя хотят не сожрать, а всего лишь трахнуть — ты просто представляешь, что отбиваешься от назойливых ухажеров альф, и это становится даже весело!       Или когда этот совершенно безбашенный омега вновь без колебаний бросился вызволять его из лап смерти, наплевав как на ослаблявшую его течку, так и на собственную безопасность.       Какой бы из этих моментов ни стал переломным, он привел обоих к этому самому разговору на пороге пастушьего домика. Они уже обменялись контактами и пожали друг другу руки, и теперь стояли как два истукана друг напротив друга, хотя у обоих на лицах читалось желание зайти дальше, заключить другого в объятия и никогда-никогда не отпускать, но каждый не решался сделать первый шаг по своим причинам.       И так как первые шаги всегда ждут от альф, а шанс на счастье стремительно утекал песком времени сквозь пальцы, Салиму пришлось собраться с духом и признаться:       — Я бы хотел стать твоим альфой.       Джейсон настолько опешил, что не смог произнести на столь внезапное откровение ни слова. Он просто стоял, забавно приоткрыв рот и хлопая глазами. И думал: неужели Ник все это время был прав, а не просто заметил его интерес к альфе и потому дразнил его?       Молчание в ответ Салима явно не смутило, раз он решил продолжить.       — За всю свою жизнь я не встречал омеги сильнее тебя. Ослабший, ты сражался с вампирами со всеми на равных при том, что в нашем отряде было целых три альфы. Только не подумай, что моим желанием движет пресловутый инстинкт. Ты нравишься мне не только как омега, и даже не как мой истинный, а в первую очередь как храбрый молодой мужчина, дважды рискнувший жизнью, чтобы спасти меня.       В голове все еще пребывающего в ступоре Джейсона роилось столько вопросов, но почему-то самым главным из них казался только один, произнесенный с надрывом:       — Как… — это возможно; ты это понял; я сам не догадался, — как долго ты знал?       Салим почувствовал себя еще более неловко от того, как у морпеха сломался голос.       — Джейсон…       — Как долго?! — потребовали от него настойчивее. Джейсон хмурился почти зло, и это немного поубавило и без того держащуюся на волоске уверенность Салима.       «Тоже мне Альфа!» — выругался про себя Салим, коря себя за неприемлемую слабость.       А вслух тихо признался, опустив голову:       — С момента встречи с твоими друзьями.       — И ничего не сделал? — ему показалось, или в голосе Джейсона действительно промелькнула обида?       — Что, по-твоему, я должен был сделать, Джейсон? — не сдержав негодования, Салим возмущенно всплеснул руками. — Когда я впервые коснулся тебя без спроса, ты пообещал сломать мне руки!       — Помимо действий есть еще и слова, знаешь? — в ответ Колчек сложил свои на груди, обидчиво взглянув на него исподлобья. — Ты мог просто сказать мне. Но не стал. Почему?       — Я… — Салим вдруг со смирением осознал, что оправданий у него действительно нет, как, собственно, и права возмущаться на чужую обиду. Он слишком много требовал от омеги, что еще несколько часов назад презирал весь их род. — Не решался, признаюсь. Рождение альфой не подразумевает абсолютное бесстрашие. К тому же я все это время думал, что ты, как омега, прекрасно знал, что твоя течка началась раньше срока от встречи с истинным, и не стал поднимать эту тему потому, что тебе все равно, кем мы друг другу приходимся…       Иррационально уже приготовившийся было к худшему, как, например, признанию, что таким неправильным омегой он Салиму не нужен, несмотря на изъявленное тем желание быть вместе, Джейсон неловко обхватил ладонью неповрежденное плечо, отведя взгляд в сторону. Второе оцарапала пуля почившего капитана Салима, когда они примчались на подмогу к отстреливающимся Нику и Эрику. Позже в знак извинения альфа сам вызвался сделать Джейсону самую аккуратную перевязку в его жизни, еще и пожертвовав ему свои бинты. Это воспоминание отдалось в его груди теплотой, поэтому он тут же смягчился.       — Я и не подозревал, что это могло стать причиной сбитого цикла… никогда не вдавался в подробности всей этой омежьей херни, если только она не долбилась мне с матами прямо в дверь, как та же сраная течка, от которой нельзя просто взять и отказаться. Да и про ту я знаю только самые базовые вещи, испытанные на собственной шкуре. А истинные? — Джейсон издал на выдохе нервный смешок от одной только мысли об этом. — Бля, да я охотнее бы поверил в Санта-Клауса, чем в то, что у кого-то вроде меня будет предначертанная мне пара.       — И все же вот он я… — тихо подытожил за него Салим, чуть разводя руками, чтобы сразу же опустить их по швам. — Что будет дальше?       Он в последний момент не стал добавлять «с нами», но Джейсон и так прочел это в полных нескрываемой надежды глазах, смотрящих прямо в его с такой проникновенностью, что от нее все заныло в груди.       — Мне жаль… — сердце Салима замерло вместе с ним. Неужели это все? И сейчас Джейсон скажет ему, что это ошибка, и никакой альфа ему даром не нужен, будь он хоть сто раз его истинным? — Жаль, что из целого миллиарда омег тебе достался именно я.       — Здесь совершенно не о чем жалеть! — тут же запротестовал вновь вспомнивший как дышать Салим, в порыве чувств приблизившись еще на шаг, от чего между ними почти не осталось свободного пространства.       Он бы взял Джейсона за руку, дабы подчеркнуть свои слова, но не был уверен, что имеет на это право. Даже после всего, через что им пришлось пройти, включая эпизод в палатке. В памяти все еще было свежо обещание сломанных рук, но больше — истории о возмутительном игнорировании с самого детства личного пространства омеги, в которое Салим и так уже по глупости вторгся. К счастью, на это Джейсон возмущаться не спешил. Хотя уж лучше бы он делал это, чем произносил сейчас то, что собирался.       — Я ценю твою поддержку, Салим, но давай посмотрим правде в глаза: на кой тебе бывший торчок псевдопатриот с говенным характером, сидящий на таблетках, от которых его настроение скачет как резиновый мячик? Ты заслуживаешь кого-то намного лучше дефектного омеги, который даже не сможет принести тебе потомство, и у которого нет ни запаха, ни… вкуса, — Джейсон вдруг совершенно очаровательно вспыхнул от последних слов, явно продиктованных ему предательницей-течкой, борясь с желанием спрятаться под козырьком кепки и практически пробубнив себе скороговоркой под нос от внезапно обуявшего его смущения, — и вообще, если бы природа действительно хотела, чтобы я выносил детишек, пусть я все равно попортил ей планы, она растила бы мне бедра, а не задницу.       Улыбка от столь забавного аргумента против так и просилась на лицо Салима, честно старавшегося сдержаться то ли от смеха, то ли от крайне неуместного сейчас комментария о том, что его такой размен более, чем устраивает. Благо, внутреннего альфу все-таки удалось сдержать, избавив обоих от неловкости, путем подкупа его мысленным обещанием обязательно изучить каждый миллиметр омежьего тела сразу же, как только Салим получит на это разрешение.       — Сразу видно командира, — вместо всяких скабрезных комментариев пожурил он с улыбкой, от которой в уголках его, на взгляд Джейсона, возмутительно красивых глаз собрались трогательные морщинки. — Может быть, я сам решу, что мне нужно, عزيزي? Ты хочешь откровенности? Ладно. В тебе действительно есть один ужасный недостаток, и это частота, с которой ты произносишь подобные глупости, — Салим неодобрительно покачал головой. — Ты ведь знаешь, что у меня уже есть сын. От беты. Ты правда думаешь, что мелочи вроде бесплодия или отсутствия запаха отвернут меня от такого чудесного человека, как ты? На это можешь не отвечать, нет нужды. Лучше ответь, могу ли я прямо сейчас поцеловать тебя и при этом остаться при всех конечностях? Все-таки они мне еще понадобятся, чтобы добраться до дома.       — Дурак… — последние остатки грусти и обиды вышли из Джейсона вместе с непроизвольным веселым фырканьем, сменившись игривостью, — ну, можешь рискнуть, если правда не боишься.       Ну уж нет, весело подумал Салим, я не позволю этому наглому мальчишке назвать меня ссыклом во второй раз!       — Разве что совсем чуть-чуть, — честно признался он, его глубокие глаза разве что не сверкали от плещущегося в них счастья, — все-таки не каждому альфе достается такой воинственный омега.       — Да ты у нас прямо счастливчик, — Джейсон закатил глаза, произнося это с неприкрытым сарказмом.       А вот нежно улыбающийся Салим согласился с ним совершенно искренне, чему (или, может быть, мягко обхватившим его лицо ладоням) Джейсон даже не успел смутиться, почувствовав лишь поначалу невесомое прикосновение желанных губ его собственными. В отличие от него, Салим не стал закрывать глаза, любуясь трепетом ресниц и россыпью едва заметных веснушек на лице теперь наконец-то точно его омеги. В том, как нежно он прихватил зубами нижнюю губу Джейсона прежде, чем погладить его язык своим, углубляя поцелуй, не было ничего от знаменитой напористости альф. Он целовал своего истинного медленно и вдумчиво, словно пытаясь распробовать за раз, от чего тому очень быстро стало еще жарче, чем было в последние часы из-за течки. Оная же стала причиной, по которой даже от столь невинного контакта Джейсон протяжно простонал в поцелуй, смутившись самого себя и того, как резко его ноги стали будто ватными, удержав его в вертикальном положении лишь благодаря альфе, вовремя придержавшему его ладонью прямо под рюкзаком. Омега в свою очередь отплатил ему тем, что вложил в их поцелуй, казалось, всю нерастраченную им за годы нежность, которой он привык стыдиться, принимая ее за один из признаков слабости.       И вот так, впервые целуясь со своим истинным после самого безумного приключения в его жизни, он еще не знал, что запах и особое обоняние вернутся к нему спустя год отставки и отказа от препаратов. Что Салим действительно пахнет пряностями и домом. И что еще через три года у нежно любимого им Зейна появится совершенно очаровательная сестричка, которая переймет от своих родителей только самое лучшее: доброе сердце, бесконечную любознательность и, конечно же, исключительное упрямство.