Дефект

      Свой шок от произошедшего, новоприобретенную ненависть к извращенным обитателям затерянных храмов и признательность Салиму за спасение его чести, достоинства и, скорее всего, жизни Джейсон выразил емким, но очень выразительным «бля…». На большее его не хватило. Он даже не удосужился приложить еще немного усилий, чтобы хотя бы спихнуть с себя так-то не самую легкую тушу неудавшегося любовника, а просто стукнулся затылком о землю, тупо смотря в потолок.       Сейчас Джейсон с большей охотой сжег бы сетчатку глаз о солнце, чем посмотрел в оные спасшему его иракцу. На фоне необходимости объясняться с ним даже перспектива навечно остаться под этим тяжеленным, воняющим гнильцой одеялом казалась не такой уж и пугающей. Впрочем, проблему лишнего веса помог решить Салим, сталкивая с него вампира пинком ноги. И, что уж греха таить, даже без воздействия течки Джейсон нашел бы это движение чертовски горячим.       На какое-то время в зале повисло молчание. Слишком нервирующее, чтобы так оно продолжалось и дальше. Джейсон тяжело вздохнул, сдаваясь.       — Ну говори уже.       — Что?       — Молчишь больно громко, — лучше отделаться сейчас, чем всю дорогу мучиться в догадках о том, что у него на уме. — Спрашивай уж, че хотел.       — Мне показалось… — Салим от неловкости поудобнее перехватил трубу в руках, хотя необходимости в том не было, разве что не покраснев, да и то лишь благодаря особенностям вторичного пола, — что этот демон вовсе не сожрать тебя пытался…       «Ага, а я чуть радостно не снял для него штаны, если бы ты не поторопился» — горько усмехнулся про себя Джейсон, что уже пожалел о том, что вообще открыл рот, и что кончик трубы не пробил ему тогда череп. Сколько бы проблем разом это решило!       Поняв, что на это у морпеха ответа нет — да и что вообще можно сказать в такой ситуации? — Салим опустил какой-то странный взгляд ниже. А вот судорожно сомкнувшего колени Джейсона, который лишь в этот момент понял, что все это время он так и лежал в чуть ли не приглашающей позе, эти самые особенности вторичного пола наоборот не пощадили, по кончики ушей заливая его лицо краской.       — И все-таки ты… омега? — Салим снова был самим собой, собранный и спокойный, словно он выше всех этих животных инстинктов. Смотрел на Джейсона с участием и, может, отголоском ласковости, а не голодом, неизменно овладевающим альфами при виде омег в столь беззащитном состоянии. Но Джейсон отчетливо видел и помнил ту микроэмоцию, что промелькнула в потемневших карих глазах, когда иракец только заметил мокрое пятно у него на штанах. Она длилась не дольше секунды, однако этого хватило, чтобы трижды проклятая омега в нем капризно затопала ножками, требуя Джейсона перестать быть гребаным обломщиком и хоть раз подпустить к ним альфу, чтобы узнать, что это такое и почему всем остальным омегам вокруг от них так башку сносит.       Разумеется, ее и в этот раз никто не стал слушать.       — Бинго, приятель, — Джейсон усмехнулся, не удержавшись от шпильки, — эта крылатая хрень и то быстрее доперла.       А сам думал, что уж лучше бы Салим решил, что он обмочился от страха. Было бы не так неловко. Хотя после того, как его чуть не трахнуло зубастое нечто, что-то более неловкое произойти уже вряд ли сможет, поэтому, наверное, ладно?       — Я начал догадываться после встречи с демоном, — поняв, что Джейсон явно не собирается в ближайшее время никуда вставать, Салим медленно, чтобы, видимо, не встревожить и без того взвинченного омегу, присел на землю в почтительном расстоянии в метр от него, скрестив ноги и устроив поверх свое новое оружие, — но я не понимаю. Почему…       Теперь к жару в груди примешивалось еще и теплое чувство благодарности, рискующее вот-вот пролиться через край от всех этих маленьких, но очень много значащих для Джейсона жестов уважения к его опасениям и страхам. Альфу-отца никогда не волновал вопрос его омежьего комфорта.       Он без стука врывался в его спальню, тем самым напоминая, что в его доме для Джейсона нет сугубо его территории. Принимал в гостях шумных сослуживцев, бет и альф разной степени порядочности, не считая нужным хотя бы одергивать их, если они позволяли себе лишнее, что уж тут говорить о защите омеги-подростка. Благо, далеко никто из них не заходил, видимо, из боязни перед его суровым вспыльчивым отцом.       Хотя как-то раз один такой осмелился зажать мальчишку в ванной на первом этаже, отрезав ему пути отступления, но уебок не знал, что к тому моменту Джейсон уже научился давать сдачи. Поэтому вместо перепуганного покорного омеги он столкнулся с настоящей фурией, от силы пинка ногой едва не лишившись, наверное, самого сокровенного для любого альфы. Вот только прибежавший на шум отец даже не стал слушать его сбивчивые объяснения, залепив Джейсону пощечину рукой настолько тяжелой, какая только может быть у ветерана войны.       Тот самый день до сих пор иногда снился ему в кошмарах. И воспоминания о том, как он с разбитой в кровь губой глотал слезы, сидя на коленях того самого альфы и извиняясь перед ним по требованию отца, не померкнут, наверное, до самой его смерти. Порой казалось, что мистер Колчек делал все это специально. Взращивал в сыне стойкую неприязнь к альфам, чтобы тот уж точно никогда не спутался с кем-то из них. Что ж, стоило отдать ублюдку должное.       У него получилось.       Джейсон разменял уже третий десяток, но Салим оказался первым в его жизни альфой, которому он решился открыться. И все-таки как спасение твоей никчемной жизни преображает человека в твоих глазах! Что даже не хочется больше обращать внимание ни на вторичный пол, ни даже на цвет формы. Салим заметно приободрился, обратив внимание, что в глазах повернувшего к нему голову Джейсона не осталось и намека на прежнюю настороженность, что проглядывалась даже через дымку возбуждения, которую он все это время ошибочно принимал за симптом лихорадки.       — Нет запаха? Специальная разработка США. Я полностью стерилен, — на этих словах он усмехнулся краешком губ, — не чувствую альф с их феромонами, а альфы не чувствуют меня. И меня такой расклад более, чем устраивает.       Он так спокойно говорил о вещах, которые в стране Салима порицались и казались немыслимыми, что тот даже немного опешил от такого наплевательского отношения к своему здоровью. В Ираке с омег разве что пылинки не сдували, несмотря на то, что в их жизни, на взгляд Салима, было чересчур много несправедливых ограничений. Раньше он как-то не задумывался об этом, принимая это за должное, как синеву неба и зелень травы, но Зейн, с его пытливым умом, живым интересом к миру за пределами их родины и присущим любому подростку максимализмом нередко возмущался отцу обо всем, что он считал неправильным. Тем самым меняя и его взгляды.       Кто знает, может, если бы не влияние сына, сейчас он относился бы к Джейсону совсем иначе. Из союзника превратившись в надзирателя, хоть и с благими намерениями. Салим тряхнул головой, отгоняя оказавшуюся крайне неприятной мысль. Было очевидно: поступить подобным образом с Джейсоном, который явно ненавидел свою сущность, равноценно предательству.       — Не знал, что в Америке берут на службу омег…       Джейсон пожал плечами на вполне ожидаемый комментарий. Он даже рад был завязавшейся беседе — она хорошо отвлекала от назойливых омежьих нужд.       — Исключения случаются. Правда, для этого исключения я рвал жилы так, как не снилось никому из твоей породы. Помимо усиленных тренировок мне пришлось сделать сраную кучу тестов на подтверждение… — в последний момент он осекся и весь как-то посмурнел, — кхм, в общем, неважно чего. Только после них и подписи десятка важных бумажек с отказом от ответственности мне прописали курс экспериментальных препаратов. Их разрабатывают специально для программы под дебильным лозунгом «в защите дома все равны» или как-то так с целью расширения войск США. Можно даже сказать, что я согласился на проведение надо мной эксперимента ради того, чтобы стать тем, кто я сейчас.       Джейсон перестал ухмыляться и нахмурился, уловив изменения в чужой реакции. — Ну и к чему такая кислая физиономия?       Поняв, что последний вопрос относился к нему, Салим поджал губы, осторожно спросив то, что вертелось у него на языке практически весь разговор.       — Не жалеешь?       — Жалеть не про меня, — без каких-либо эмоций отрезал Джейсон, тем самым поставив точку в их разговоре. Пока не проболтался о чем-нибудь еще, а ведь язык, зараза, так и чесался. Смекнул, видите ли, что хозяину наконец выпал шанс поговорить по душам, а то до этого его использовали только для того, чтобы отдавать приказы да щеголять матерным словарным запасом, половину из которого Джейсон приобрел еще в отчем доме.       Салим весь подобрался, смотря, как Джейсон приподнимается на локтях и подтягивает к себе ноги в очевидном намерении попробовать еще раз встать. Он бы даже восхитился тому, что упрямства этого омеги хватило бы на десяток альф, если бы не шевельнувшийся в груди инстинкт, требующий проследить за тем, чтобы тот ничего себе не поранил. Поэтому он закинул лом на спину и встал следом за неугомонным морпехом, чтобы в случае чего помочь. И не прогадал. Джейсон смог пройти ровно всего пару метров, может, смог бы и больше, если бы не нагнулся опрометчиво, дабы поднять свой карабин. А мог бы просто попросить сделать это Салима!       Джейсон не успел даже охнуть от перспективы пропахать носом пол, как помимо резкого головокружения от наклона ощутил вокруг талии чужие руки. В этот раз у Салима не было времени попросить разрешения прикоснуться к нему, и пусть Джейсон понимал это не хуже него, иначе бы на его счету была уже вторая вывихнутая альфе челюсть, он все равно не сдержался от недовольного восклицания, больше напоминавшее иракцу шипение злого кота:       — Какого хрена ты делаешь?!       Не стоило, пожалуй, проводить в голове такие ассоциации. Ведь теперь в душе ненавязчиво свербило желание услышать от омеги и мурлыканье тоже.       — А ты бы предпочел снова плюхнуться на задницу? — Салим иронично приподнял бровь, но смягчился, услышав недовольное сопение в ответ. — Признай, Джейсон, ты не можешь сейчас идти.       — Все я могу, блядь, — горячо запротестовал последний, но тут же противореча себе, чем вызвал у Османа невольную улыбку, сам потянулся к нему, хватаясь одной рукой за его плечи, чтобы буквально повиснуть на них, командуя:  — Двинули.       Его грубость больше не задевала. В свете открывшейся правды Салим наконец начал понимать, откуда растут ноги агрессивности этого мальчишки. Тот принимал в штыки его попытки помочь вовсе не потому, что они были врагами, как ему изначально казалось. Просто Джейсон ненавидел от кого-то зависеть, особенно если этот кто-то — альфа. Даже думать не хотелось, чего пришлось натерпеться этому омеге, причем, скорее всего, именно от альф, раз он решил сбежать от прошлого в армию, что было совершенно омегам несвойственно.       Но этот вопрос Осман так и не решился озвучить при разговоре, на подсознательном уровне зная, что для таких серьезных откровений он Джейсону никто. Это несколько задевало гордость его внутреннего альфы, но Салим готов был с этим смириться. Ворчать на исходящее из явно травмирующих событий, но все же крайне неуместное сейчас упрямство, однако, ему никто не запрещал.       — Твоя гордость может стоить нам жизней, — он покачал головой, но продолжил исправно перебирать ногами в почти кромешной темноте коридора. Фонарик на винтовке Джейсона, которую тот держал в другой руке, высвечивал не дальше, чем на метр вперед, а его фальшфейер пока решили сэкономить — Салим все еще помнил, куда идти. Да и здесь было недалеко до освещенных пещер.       — Так уходи! — как вдруг его оттолкнули к стене с такой силой, которую невозможно заподозрить в течной омеге. По крайней мере, той, что не была одним очаровательным, но в то же время абсолютно невыносимым американским морпехом. — Хули ты возишься со мной?!       Вовремя выставивший руку Салим почувствовал ладонью борозды когтей в камне, а следом — холодок вдоль спины. Оставаться в этом коридоре практически в кромешной темноте означало почти верную смерть, если поблизости бродит еще хотя бы один демон.       — Знаешь, я сам задаю себе этот вопрос! — в сердцах, но без агрессии буркнул Салим.       Странным образом его слова вовсе не оскорбили Джейсона, а наоборот поумерили его пыл. Он даже усмехнулся и в кои-то веки покорно позволил Салиму вновь приобнять его за талию и закинуть его руку себе на плечи, будто и не было очередной вспышки агрессии. Должно быть, он слышал подобное не в первый раз и очень такими моментами гордился. Ну, либо был довольно отходчивым по натуре.       Невинное в контексте помощи прикосновение оказалось серьезным испытанием для обоих. Для Джейсона — потому что из-за проклятой течки жар чужой ладони ощущался сквозь жилет и слои одежды так, будто их и не было. Для Салима — потому что одно лишь знание о том, в каком тот пребывал состоянии, неизбежно путало его мысли, как бы он ни противился этому.       Осман даже успел малодушно порадоваться, что при этом не чувствует его феромонов. Он, конечно, уже давно не юный альфа с горячей головой и сердцем, чтобы творить опрометчивые глупости в присутствии омеги, но их феромонам во время течки противостоять почти нереально, будь ты хоть трижды буддийским монахом, принявшим обет безбрачия, коим он, разумеется, не являлся. Впрочем, среди оных альф не бывает в принципе — уж слишком они темпераментны.       — Ты же понимаешь, что я для этих тварей как мишень? — Джейсон удивил его тем, что тема оказалась вовсе не закрыта.       Хорошо, что ответ у Салима был заготовлен заранее и меняться не планировал.       — Я не брошу тебя.       — Тогда сдохнем оба!       — Ты не переубедишь меня, Джейсон.       — Дай угадаю: потому что нас, никчемных омег, надо защищать? — саркастично заметил Джейсон, взглянув в лицо Салиму и весело фыркнув с того, как тот смешно скривился от полоснувшего по глазам света фонарика у него за ухом. Так ему и надо! — Да брось, никто не узнает. Я буду нем как могила, особенно если одна из этих тварей отделит мою голову от тела. Безотказный способ завалить ебало, не находишь? Ты точно не посрамишь свою безупречную репутацию альфы, над которой вы вечно так трясетесь.       Салим сокрушенно покачал головой и, кажется, даже прошептал что-то своему богу на родном языке, звучащее подозрительно устало.       — Всякий раз, стоит тебе сказать что-то умное, как за этим следует какая-то глупость…       — Подумай о сыне, в конце концов, — все не унимался Джейсон, проигнорировав почти обидную реплику и выложив последний, главный козырь.       Который Салим, засранец, отбил с профессионализмом мирового чемпиона по гребаному бейсболу:       — Я точно знаю, что ему бы не понравилось, что я оставил другого человека умирать. Не говоря уже о том, кем этот человек является. Ты хоть представляешь, что для порядочного альфы значит смерть омеги от его собственных рук? В самом лучшем случае это депрессия и годы реабилитации.       — И это омег называют чувствительными… — с издевательской усмешкой протянул Колчек.       — Давай ты побережешь силы и пойдешь молча.       — О-о-о, нет, мистер альфа. Ты сам себя только что подписал на курс полоскания мозгов авторства Джейсона Колчека, — к этому моменту они уже вышли на свет, поэтому Осману ничто не мешало увидеть, как Джейсон улыбнулся во все тридцать два, гордо вздернув свой красивый нос. — Так что терпи теперь!       Но как бы ни была страшна его угроза, Салим поймал себя на том, что и сам улыбается. С момента их знакомства он еще не видел этого американца настолько воодушевленным и полным жизни, сейчас тому, казалось, была нипочем даже ослабляющая его течка. И все это лишь потому, что Салим отказался бросить его на произвол судьбы, словно это не Джейсон еще минуту назад едва ли не умолял его оставить. Как будто он мог поступить иначе! Если этого мальчишку было так просто осчастливить, почему же он казался Осману таким несчастным…       Когда Джейсон уже было собрался спросить, есть ли у него что-то на лице, раз Салим так странно на него смотрит, за поворотом послышалось печально знакомое стрекотание. Салим услышал его в тот же миг, в долю секунды толкнув Джейсона к камню, загораживая его собой под тихое, проигнорированное им возмущение, чтобы осторожно выглянуть из укрытия в поисках опасности.       Искать долго не пришлось — такую тушу в принципе тяжело не заметить. Демон трапезничал телом какого-то несчастного, судя по форме, некогда бывшего кем-то из отряда иракцев, и явно не собирался никуда в ближайшем времени уходить. И все бы ничего, не будь это единственным доступным им путем, ведь дорога назад была абсолютно бессмысленна, поскольку вела лишь в тупик.       — Я отвлекаю, ты бьешь.       Шепот за спиной заставил Салима сначала застыть в неверии, а после резко, насколько позволяла необходимость сохранять маскировку, обернуться.       — Что?! Нет! Ты еле стоишь на ногах, как ты себе это представляешь?!       — Я пойду по стенке, — Джейсон будто не слушал его, оставаясь непреклонным, — если не придется нагибаться, все будет нормально.       — Джейсон… — в голос Салима впервые с момента их знакомства вклинились рычащие нотки, но ни один мускул на лице морпеха даже не дрогнул. Эти альфа-штучки не действовали на него уже к двадцати годам, так с чего бы начали в тридцать — течка может идти лесом вместе со всеми альфами, что думали, будто смогут повлиять на него своими голосами.       Поэтому на демонстрацию авторитета он ответил лишь тяжелым взглядом исподлобья и шепотом, который с таким же успехом мог быть оглушительным криком, не терпящим возражений.       — Я уже тридцать лет как Джейсон. И хочу пробыть им еще минимум столько же. Поэтому соберись, солдат, и делай что я говорю.       Салим захлопал глазами. Он повидал всякое в своей жизни, особенно в свете событий последнего часа, но встретить омегу с характером альфы, нет, даже омегу, способную противостоять голосу альфы (при этом еще и находясь в течке!)… оказалось куда неожиданнее, чем наткнуться на целый подземный храм, населенный крылатой нечистью. Какого-нибудь закомплексованного альфу, всю жизнь кичащегося данным ему от природы превосходством над омегами и бетами, такая демонстрация неповиновения со стороны слабейшего пола в крайней степени возмутила бы. Но Салим к ним не относился.       Вместо задетой гордости он почувствовал лишь уважение и столь необходимую ему сейчас уверенность в том, что этот омега действительно способен за себя постоять. Ему приходилось постоянно напоминать себе об этом, что он, однако, не считал зазорным, поскольку таких омег он не встречал никогда в жизни. И вряд ли когда-либо встретит.       Поэтому Салим взял в руки трубу и молча кивнул, выражая свое согласие с планом и полную боевую готовность. Джейсон удовлетворенно кивнул, в свою очередь проверяя карабин на оставшиеся патроны. В этот раз они сработались как часы, будто всю жизнь только и занимались тем, что плечом к плечу истребляли воплощения ночных кошмаров. Тварь не успела не то что приблизиться к Джейсону, а хотя бы зарычать на него, как свалилась замертво, пронзенная трубой. Он даже не поскупился на похвалу, как всегда это делал с послушными подчиненными, оторвавшись от стены и на нетвердых ногах подходя ближе, чтобы обойти тушу существа и схватиться за плечо Салима для опоры, на что тот широко и крайне довольно заулыбался. Того глядишь лопнет от гордости — еще бы, какой альфа не любит, когда омега замечает его старания?       — Альфы…       Джейсон наигранно недовольно закатил глаза, в последний момент сдержав улыбку и почти испугавшись отсутствию яда, что обычно сопровождал это слово в его обиходе. А после замер, услышав за спиной чертовски знакомый треск взведенного курка пистолета.       — Брось оружие на землю и отойди от него! Сейчас же!