Гимн потерянных и потерявших

Воспоминания никогда не утрачиваются. Они просто переходят в режим хранения. Если покопаться в самом себе, можно найти самую удивительную информацию.

      У Хати дёргался глаз. В голове не укладывалось, как подобное вообще могло приключиться. Парень не знал, как ему реагировать. То ли смеяться, то ли плакать. Одно было ясно: он сегодня кого-нибудь пришибёт за излишнюю активность.       Такемичи искренне старался не смеяться. Было очень забавно наблюдать, как Хати пытается сдержать порыв агрессии и желание плеваться ядом. Казалось, его брат нахохлился и с прищуром смотрел на окружающих.       Что произошло? Да ничего сверхъестественного, просто Сора и Юу не разошлись с тазами в руках. Как результат: на полу большая лужа мыльной воды и два мокрых идиота, орущих друг на друга. Всё бы ничего, если б брызги не попали на пациента. Чистая белоснежная рубашка покрылась серыми пятнами. Хати, обнаруживший в себе любовь к такой одежде, искренне негодовал глубоко в душе. Он точно оторвёт этим двум головы.       Парней спасло лишь то, что в палату внезапно пришёл Акира. Вид его был прескверный. Старший Ханагаки в какой-то степени даже испугался за него.       — Что у вас тут опять?!       — Да ничего такого. Просто парни упали и меня забрызгали, — спокойно ответил Хати, побаиваясь за сохранность жизни пацанов. Уж больно агрессивно на них зыркнул главный врач больницы.       Медбратья, словно щенки, посмотрели на своего спасителя. Старшего из братьев аж передёрнуло от этих взглядов. Кивком головы он отдал им приказ заняться уборкой и не доводить его до истерики. Парни будто это и ждали, а потому сразу же покинули палату, направились за шваброй и тряпкой.       — Я попрошу всех уйти, мне нужно поговорить с пациентом один на один, — сказал приказным тоном Акира и хмуро посмотрел крестнику в глаза. Старший из братьев не уступал ему в гляделках, отдавая брата Лиаму, который, забрав ребёнка, спешно ушёл.       — Что же такого должно было произойти, что вы так резко обращаетесь со своими подчинёнными? — спросил старший из братьев, решив не тянуть кота за причинное место.       — Хати, дела обстоят куда серьёзнее, чем ты себе можешь представить. Мне пришли результаты теста на твою вторичную сущность…       — Судя по вашей реакции, они вас совсем не порадовали. Смею предположить, что я — гамма, ведь, как вы мне сами неоднократно говорили, наклонности альфы моим организмом проявляются чересчур активно. Что ж, это значит, что за мной, свистя пятками, в скором времени прибегут посыльные верхушки власти и загребут фиг пойми куда, — задумчиво проговорил пациент, подпирая указательным пальцем подбородок. — Прескверно…       — Ты прав лишь частично. Твоя вторичная сущность — это дельта. Если об этом узнает наша власть, то передаст тебя в исследовательский центр, где станут проводить опыты, — со скорбью в голосе сказал крёстный. — Хати, я говорю тебе всё это только для того, чтобы ты понимал всю серьёзность ситуации. Конечно же, мы с Заэль подчистили базу данных, и теперь по документам твоя вторая сущность — это альфа, но помни, что никто, слышишь, никто не должен об этом узнать!       — Понял, не дурак… Дурак бы не понял. Я одного понять не могу, для чего такие жертвы? За поддельные данные могут полететь и ваши головы… — задумчиво пробурчал Хати, наматывая на палец прядь волос.       Акира внимательно посмотрел на крестника. А чего он ожидал? Хати не спешил ему доверять даже после всего произошедшего между ними. Хотя сам мужчина на его месте, скорее всего, тоже бы после подобных событий подозревал всех и вся.       Хати видел, как менялись эмоции старшего Ханагаки. Парень понимал, что такими словами мог задеть своего крёстного, но стоило сразу расставить все точки над «и». Ему до сих пор было не известно имя заказчика. Пусть Акира неоднократно доказывал свои намерения насчёт мальчишек, но в подобных обстоятельствах следует перестраховаться. Мир давно прогнил. Лицемерие правит душами.       — Потому что вы — моя семья…       Это было последнее, что промолвил Акира перед тем, как покинуть палату, оставляя Хати разгребать кучу разных мыслей.

***

      Неделя пролетела незаметно. Хати наконец-то разрешили проявлять активность. Застоявшиеся за то время, что он лежал, мышцы были ослаблены и плохо работали. Тут-то на выручку подоспели ЛФК и разного рода приблуды. Пускай рёбра и срослись, Акира не спешил снимать повязку, переживая за хрупкие кости ребёнка.       Хати дрессировали как собаку цирковую. Сразу было ясно, что его хотят как можно быстрее поставить на ноги. Слушались бы они его… Акира был неумолим. Его словно оса в задницу ужалила, так над старшим из братьев ещё никто не измывался. Зато это в скором времени возымело свои плоды, теперь Хати не падал, как бутерброд с вареньем вниз начинкой, а очень даже сносно держал равновесие. Жаль, что это на ходьбу не распространялось. Там он умудрялся лететь, как запойный вояка.       Такемичи тоже не обошла нелёгкая. Арон взялся за его обучение. Хотя мимо Хати он тоже не прошёл. Так и грызли они на пару гранит науки. На почве этого возникали частые споры. Мичи не очень нравилось учиться, однако торговаться со старшим просто не выходило. Тут-то и появилось в их отношениях первое враньё. Пару раз Хати действительно поверил, что младший всё выучил, правда, когда Арон пришёл проверять их достижения, тот и слова сказать не сумел.       Стоит ли говорить, что старший из братьев обиделся? Он просто проигнорил Такемичи весь день и не поддавался ни на уговоры, ни на провокации. Только когда Мичи уже в конец испугался, что такое будет всегда и разревелся, Хати пошёл с ним на контакт. После тридцати минутной беседы младший намотал на ус, что лучше брату не врать.       Больше подобного не повторялось.

***

      Сон час только что закончился. Хати с божьей помощью разлепил глаза, ощутив насколько же сильно у него всё болит.       На полдник им досталось яблоко и шоколадка. Достаточно стандартная история. Хоть бы вкус у шоколада поменяли, что ли?!       Сейчас началось время посещений. Было слышно, как к людям направляются родственники. Хати это время пришлось коротать в гордом одиночестве, сидя за учебником. А всё потому что Мичи отпросился к Заэль, а Лиам утопал в столовую. Хотя старший из братьев не жаловался. Всё же ему тоже хотелось иногда побыть в одиночестве и подумать о тленности жизни.       К великому удивлению парня, кто-то постучал в дверь. Старший Ханагаки даже сначала и не понял, что этот звук исходил из-за ограждающего его от внешнего мира куска фанеры.       — Войдите, — размышляя о том, кто бы это мог быть, крикнул брюнет.       Дверь открыли с осторожностью, что в этой больнице небывалая роскошь. На пороге стоял мальчишка, судя по внешнему виду, ровесник старшего из братьев. Мальчик был достаточно высок и крепко сложен для своего возраста. Его болотного цвета глаза быстро прошлись по помещению и остановились на пациенте, излучая любопытство. В руках, как позже заметил Хати, он держал какую-то игрушку. Тут-то старший и осознал, что по крайней мере игрушка была ему хорошо знакома.       — Привет, Хати, как ты тут? — с ощутимой неловкостью спросил незваный гость. Старший Ханагаки с прищуром следил за ним, пытаясь вспомнить его. Увы, память не только не желала возвращаться, так ещё и головной болью шарахала. — Слышал, ты потерял память, поэтому позволь представиться: меня зовут Кайен, мы с тобой одноклассники и… друзья детства.       — Здравствуй, неплохо, как видишь. Да, я действительно тебя не знаю, прости уж, — не сказать, что Хати как-то встревожило происходящее. Просто на его голову свалился ещё один ящик Пандоры.       На удивление, молодой человек после его ответа очень сильно расстроился. Ханагаки не знал, как реагировать, ведь не было гарантии, что это не подставной человек. Повторка с ядом ему не нужна.       — Понимаю. Я просто хотел вернуть тебе игрушку, которую подарил на прошлый день рождения. Ты забыл её у меня, когда мы устраивали ночёвку, — очень тихо и как-то совсем обречённо сказал мальчик. Он передал игрушку пациенту и так же бесшумно покинул палату, даже не прощаясь.       Хати обескураженно смотрел ему в след. Создавалось впечатление, что он являлся не самым последним по важности человеком в жизни этого Кайена. Старший из братьев тряхнул головой, сбрасывая все мысли. Взгляд зацепился за игрушку. Это был плюшевый пёс, кремового цвета. Было видно, что игрушкой часто играли, но она явно выстирана и пахла порошком.       Эта вещь вызвала бурю эмоций. Особенно ярко пронеслась мысль: спасибо хоть руки не облезли от какого-нибудь химиката. Жаль, что мальчишка так быстро ушёл. Хати бы ему столько вопросов назадавал, а теперь ищи-свищи его.       — И правда… Жаль.

***

      Такемичи все эти дни вёл себя несколько иначе. Хати подозревал, что это из-за новоявленного друга, который давненько не наведывался в больницу. Старшему Ханагаки было искренне интересно, что же там за перец такой и каким образом он умудрился настолько сильно завладеть вниманием его брата. В какой-то степени это даже раздражало, но все ревнивые потуги пациент старался заткнуть куда подальше. Ещё не хватало ругани из-за какого-то инопрешеленца.       Если говорить об остальных новостях, то есть что упомянуть о Лиаме. Недо телохранитель, также как и Мичи, умудрился обзавестись новыми знакомствами. Один лишь Хати остался в девках ходить, да врагов наживать. Хотя не сказать, чтобы это как-то его тревожило. Даже наоборот, парень ощутил невиданное прежде спокойствие. Но это если не брать во внимание то, что старший из братьев закрывал глаза на пацана с игрушкой. Там вообще было что-то из разряда вон выходящего. Хати в шоке и повторения не очень-то хотел.       Райга всё активнее отвоёвывал у Хати право на хладнокровие, чем нередко вводил в ступор. Нервный тик у старшего Ханагаки стал чем-то обыденным, после выкрутасов медбрата. Зато пацана перестали пиздить все, кому не лень и статус позволял. Это ли не счастье?!       Самого же Хати дрессировали как собаку. Разработки застоявшихся суставов были очень болезненные, но явно того стоили. Вскоре парень уже мог спокойно двигать ногой, без желания убиться об стену из-за судорог или чего похлеще.       С учёбой тоже всё шло плавно и без проблем. Арон, пусть и был противным старым буржуем, однако объяснял всё вкрадчиво и со вкусом. Правда, от его формулировок у Хати каждый раз плавился мозг. Казалось, на голове старшего из братьев можно жарить глазунью, настолько там всё закипало.       Однако появлялись и грустные моменты. Заново обретать навык прямохождения было куда сложнее, чем предполагалось. Иной раз Хати очень хотелось попросить привязать ему к спине прямую доску, чтобы его не наклоняло во все возможные стороны. Шанс навернуться на жёсткий кафель был немыслимо высок. Ханагаки сачковал, но даже самому себе не мог признать, что у него появилась фобия на падения. Это всегда было больно и позорно.       Так же внезапно ему перестали сниться сны. Это пугало. Шестое чувство подсказывало, что это далеко не конец. Затишье перед бурей. Не иначе.

***

      Такемичи скучающе смотрел в окно и сквозь отражение наблюдал за своим старшим братом. Хати что-то активно обдумывал, казалось, что вот-вот и у него над головой шестерёнки закрутятся. Младшему до сих пор не верилось, что всё происходящее реальность. Даже своим детским умом он понимал, что не может человек так резко измениться. Не факт, что подобное не случиться вновь и Хати не станет прежним собой. От этой мысли у мальчика каждый раз наворачивались слёзы. Именно поэтому Мичи так отчаянно хватался за любой ласковый жест брата. Боялся, что однажды всё это просто закончится и он останется один на один с этим страшным и жестоким миром.       Ребёнку нравилось наблюдать за Хати. То, как тот сердится, забавно хмуря брови; то, как смеётся, до слёз в уголках глаз и то, как плохо спит по ночам, вздрагивая во сне.       Такемичи в принципе давно заметил, что брата преследуют кошмары. В первые дни после пробуждения почувствовал то, насколько испуганным может быть человек. Тогда Хати плакал, не выходя из забвения. Такемичи было неприятно видеть слёзы брата. От его такого состояния сразу становилось страшно. Казалось, на них может кто-то напасть и помешать этому уже никто не сумеет. Но нет, каждый раз, приходя в себя после кошмара, старший Ханагаки продолжал быть сильным. Это придавало Мичи уверенности в завтрашнем дне и в себе в том числе.

***

      День был какой-то шебутной. Такемичи отправили бродить по больнице, пока брату снимают последние повязки. Скукотища стояла смертельная. Мальчик старался развлечь себя, как только мог, но все постеры ему уже просто приелись. Оставалось только в сотый раз изучать то, что на них написано.       — Привет, Такемичи, — прозвучал знакомый голос позади.       Мичи с радостной улыбкой обернулся и горячо поприветствовал своего нового и пока единственного друга. Майки наконец-то пришёл!       — Тебя так давно не было, — слегка обиженно сказал младший Ханагаки.       — Ахах, да, это деду приспичило свозить нас в местный Храм. Видите ли нужно ему помолиться, — весело ответил Майки, закидывая руки за голову.       — Чего?!       Честно признаться, Такемичи как-то слышал подобные слова от старшего брата, когда тот после очередного бешеного дня грозился уйти в горы и стать монахиней.       — Ты сейчас серьёзно? — удивлённо спросил блондин, но увидев, что Мичи смущённо опускает глаза в пол, поспешил объяснить: — Храм — это место, где люди молятся Богу.       И снова непонимание. Опять же брат часто использует это слово, но что оно означает?! Да и до этого момента Такемичи как-то не приходило в голову, что подобная информация ему когда-нибудь понадобится. А ведь Хати говорил: «Век живи — век учись, чтобы потом краснеть не приходилось…»       — Ты вообще хоть что-нибудь знаешь?! Блин, даже не знаю, как объяснить. Бог — это существо, которое помогает людям и защищает их, во!       — Ого, а тогда я с ним знаком! — радостно ответил Мичи.       — Дурак, как ты можешь быть с ним знаком, ведь он на небесах, — возмутился Манджиро.       — А вот и не правда! Давай я тебя с ним познакомлю, — серьёзно ответил Мичи, смотря на растерявшегося друга.       — А давай, посмотрим на твоего липового бога!       — Ничего не липовый! Не обзывай его, а то он тебя накажет! — рассердился мальчик, но продолжил путь к палате.

***

      Хати скучающе плевал в потолок. Только что ему закончили проводить процедуры. Наконец-то надоедливая повязка была снята с его груди. Какой же всё-таки кайф дышать свободно.       От размышлений старшего отвлёк Мичи, который с серьёзным видом вошёл в палату. И не один! К своему удивлению, Хати увидел второго мальчишку, который, закинув руки за голову, вальяжной походкой прошёл в их обитель. Старший Ханагаки принял сидячее положение и скрестил руки на груди. Его глаза, в которых плескались смешинки, прошлись по хрупкой, на первый взгляд, фигуре. Мальчишка выглядел как типичный хулиган. Правда, что-то в нём смутило старшего из братьев. А именно запах. В нём прослеживалось что-то родное и знакомое. Рука невольно скомкала ткань на груди. Что-то непонятное будто зашевелилось глубоко внутри.       — Ну и? Где твой фальшивый Бог? — смеющимся голосом спросил паренёк.       Хати непонимающе окинул их взглядом. Какой ещё Бог? О чём эти двое вообще говорят?!       — Прямо перед тобой! И не фальшивый он! — уже чуть ли не плача, возразил Такемичи.       — Так это же обычный человек… Бог — это сущность… Или как там их…       — Так Хати-нии тоже помогает, защищает людей.       И тут старшего из братьев прорвало. Смех заполнил палату. Вот уж точно: понимай, что говоришь, если хочешь донести это до другого человека.       — Уф, прошу прощения. Я так полагаю, ты — Майки? — прохохотавшись, спросил Хати. Блондин незамедлительно ответил кивком головы, в открытую изучая собеседника. — Мичи мне рассказывал про тебя. Подскажи-ка, что ты сказал моему брату, когда он спросил, кто такой Бог?       — Я сказал, что это существо, которое защищает и помогает людям, — смущённо ответил ребёнок.       — Ну вот, чего тогда злишься. Ты же сам ему неправильную трактовку сказал. Мичи и показал тебе, как он видит Бога, которого ему описали, — с улыбкой сказал старший Ханагаки, в конец засмущав Майки. — Такемичи, Божество — это мифологический персонаж, могущественное высшее сверхъестественное существо. Он обладает сверхспособностями, но взаимодействует с людьми в положительном или негативном ключе. Но, как правило, он редко связывается с человечеством. Разве, что только с избранными. Люди даже ему храмы воздвигают. Ах да, Боги разные и их много, но тут уже от вероисповедания зависит. Тема достаточно сложная для детей вашего возраста, но я постарался объяснить более-менее понятно…       — Не переживай, братик, я вроде понял, что Богом человек быть не может…       — Почему же, некоторых людей причисляют к лику святых за их свершения в нашем мире. Но я плохо понимаю, как это работает, у них там какая-то своя система, — задумчиво пробурчал Хати, потирая пальцами подбородок.       Вся эта тема с божествами почему-то вызывала в Хати странное недовольство. Он искренне не понимал, почему оно возникает.       — А как тебя зовут? — прервал поток мыслей Майки. Он всё ещё внимательно разглядывал Хати. Странно, но этот человек на койке вызывал какое-то благоговение. В первый раз, когда Манджиро услышал голос брюнета, по спине пробежались мурашки. Он ощущал подобное лишь однажды, с одним из своих друзей.       — Ох, прости, чего это я… Меня зовут Хати Ханагаки. Я старший брат Такемичи, будем знакомы, — с задорным прищуром ответил Хати и наклонил голову к плечу. Майки про себя подметил, что Такемичи временами делает точно так же. Сразу видно: братья.       Хати хотел уже что-то спросить у мальчишки, когда за дверью послышались шаги. Такемичи по выработанной привычке тут же спрятался за нового друга. Старший Ханагаки нахмурился и спустил ноги с кровати. Ему прекрасно известны все ритмы походок знакомых людей, но то, что он сейчас слышал, было в новинку.       По палате раздалось несколько постукиваний, и после того, как старший из братьев крикнул: «Войдите!» — дверь открылась. На пороге появился высокий незнакомый брюнет. В помещение тут же проник запах свежесваренного кофе. Сердце Хати тут же забилось с удвоенной скоростью. Это оно! Именно этот аромат он учуял на Майки. Что-то внутри пациента будто перевернулось, заставив замереть на месте и не спускать глаз с незнакомца.       Брюнет тоже остановился прямо в проходе, не подавая признаков жизни. Его глаза не прерывали зрительный контакт с Хати, который даже вздохнуть боялся. В палате завитал аромат фруктов.       Если бы обескураженный Майки не встряхнул незнакомца, то они, наверное, так и продолжили играть в гляделки.       — Эй, Шин, ты чего? Помер там, что ли?!       — А, простите. Манджиро, ты какого фига убежал?! — словно очнувшись от нахождения, брюнет принялся отчитывать мальчишку. — Ещё и тревожишь незнакомых людей.       — Да никого он не тревожил, просто мне стало интересно, кем является первый друг моего брата, вот и всё, — поспешил развеять заблуждение Хати. Этот незнакомец был очень интересен ему, но причину парень так найти и не смог. Такое поведение даже его самого в ступор ввело.       — Так ты брат этого мальчика? Меня зовут Шиничиро Сано, старший брат этого оболтуса, будем знакомы, — сказал брюнет, подойдя к койке и протягивая руку.       — Эй! — возмущённо выкрикнул Майки и надулся, словно шарик. А с первого взгляда казался таким серьёзным, на деле же — ребёнок ребёнком.       — Хати Ханагаки, старший брат Такемичи, приятно познакомиться, — принял рукопожатие пациента, и его тут же будто током прошибло.       Глаза Шиничиро широко распахнулись, а лицо исказилось в смешной гримасе удивления. Видимо, не только Хати настиг электрошок.       — Ты… — начал было брюнет, но его перебили.       — Брат, мы с Такемучи пойдём поиграем! Не теряй! — крикнул, покидая палату, Майки.       Хати удивлённо выгнул бровь. Он не ослышался? Этот мальчишка только что неправильно произнёс имя его брата?       — Я — Такемичи! Сам ты Такемучи! — послышалось из-за двери.       Старшего Ханагаки пробрала смешинка. Забавный у его брата друг. И странноватый. Всё-таки что-то в нём было не так. Только что конкретно?!       Между Шиничиро и Хати повисла напряжённая тишина. Каждый словно ждал чего-то. Хотя пациент не терял времени даром и внимательно изучал гостя. А глаза-то у братьев Сано одинаковые. Где-то на подкорке сознания кольнула мысль, что Хати и Такемичи в этом плане разные. Стало даже как-то обидно.       — Так ты… Хати, значит… Тебя в честь Хатико назвали? — стараясь развеять неловкое молчание, спросил старший Сано.       — Не самая удачная тема для разговора, но я отвечу. Нет, меня назвали в честь волка из скандинавской мифологии. Хотя ситуация подобная, родители что в том, что в этом случае на приколе, — с ухмылкой ответил Хати, складывая руки на груди. — А тебя назвали в честь автомобильной покрышки?       — Ха-ха, очень остроумно, — наигранно посмеялся Шиничиро. — Один-один.       — Спасибо, я даже не старался, — мило улыбнулся в ответ Хати.       Шиничиро от чего-то покрылся румянцем, но глаз не отвёл. Хати казалось, что он приобрёл какой-то люксовый киндер-сюрприз, иначе свои чувства описать у него не выходило. Такого трепета и лёгкости внутри не испытывал никогда. Правда, у этого всего была и обратная сторона. Старший из братьев отчётливо ощущал, что как раньше уже не будет. Неизвестность пугала его похлеще чудовищ из цикличных видений.       — Так внимательно разглядываешь, понравился? — с хитрой ухмылкой спросил брюнет. У Хати задёргался глаз.       — Ещё чего! Я просто задумался, не придумывай лишнего! — с румянцем на щеках, ну очень грозно ответил старший Ханагаки. Правда, грозным он выглядел лишь у себя в воображении, в реальности Шиничиро столкнулся с растерянным мальчишкой.       — Жаль, а ведь ты мне очень даже понравился. Хотя природа вряд ли создаст истинных, которые бы друг другу не подошли, — наигранно грустно промолвил старший Сано.       Стоит ли говорить, что Хати от этого заявления просто в стратосферу отчалил. А ведь всё может быть. Акира как-то не удосужился ему рассказать о истинных и что это вообще такое. Хотя старший из братьев сам как-то не слишком активно интересовался. Хати очень хотелось зарядить себе тупым предметом по голове, чтобы мозги на место встали и он смог думать наперёд.       — Что, прости? — решил прикинуться дурачком пациент.       — Да так, ничего особенного. Просто переживаю двадцать первый отказ в своей жизни, — как ни в чём небывало пожал плечами старший Сано.       Хати искренне захотел отлупить собеседника. Во-первых, в смысле ничего особенного?! Тут, возможно, их дальнейшая судьба решалась, а этот остолоп дураком прикинулся! Право на такое поведение есть и было только у Ханагаки. Да и то в силу возраста. А во-вторых, что это ещё за двадцать первый раз?! Он что, такое каждому встречному отчебучивал?       — А я так погляжу, ты у нас прямо ловелас, правда не состоявшийся, — с кривой улыбкой сказал старший Ханагаки, пытаясь переварить всё происходящее.       — Чисто ради спортивного интереса.       — Попизди мне тут ещё. По глазам видно, что лапшу на уши развешиваешь.       Хати в очередной раз убедился, что его собеседник очень сложная штука. На место киндера пришёл кубик Рубика. И это оказалось весьма точной формулировкой.       — Милашка… Будешь моим парнем? — внезапно сказал Шин, который всё это время наблюдал, как активно менялись эмоции пациента, и широко улыбнулся.       Казалось, у Хати от смущения пар вот-вот повалит. Он, словно выброшенная на сушу рыба, хватал ртом воздух. Щёки стали пунцовыми, а в голове крутилось красноречивое: «Какого хера?!»

Назовись сейчас хорошим, Я поверю тем словам, Что с улыбкой столь пригожей Говоришь ты по утрам. Но не думай, что не знаю Я о лживости твоей. Всё прекрасно подмечаю И скрываю от очей. Ты наивностью всё кличешь Миролюбие моё, Но лишь в ужасе увидишь, Что творит со мной оно.