Плохие привычки и их последствия

Voldemort: AVADA KEDAV-

Hermione: Stop it, you’re saying it wrong.

Voldemort: ?!

Hermione: It’s avada kedAvra. Not avada kedavrA!

      Тридцать пять — это не очень много, даже для маггла. Статистика говорит о том, что Северус едва ли дожил до среднего возраста женитьбы, а уж критерии выдачи грантов на исследования в университете и вовсе, классифицировали бы его, как перспективного ученого на раннем этапе карьеры.       Тридцать пять для мага — вообще ничто. Личности с незашоренным мышлением «зависают» в комфортном для их самоопределения возрасте на долгие десятилетия. Не позволяют старости с ее проблемами подступать до тех пор, пока сами не посчитают нужным — или, пока не ослабеют. Работа в школе кому угодно вымотает нервы, и уж точно не способствует тому, чтобы чувствовать себя молодым, однако… Насколько Северус помнил рассказы матери, предыдущий директор выглядел достаточно молодо вплоть до момента выхода на пенсию в свои триста с чем-то. Он, в отличие от теперешнего, не считал себя дедушкой для всех и каждого.       Но вот, Северусу было тридцать пять, и он чувствовал себя, как уставшая от существования и потрепанная постоянным использованием рухлядь. Он не мог унять тремор рук, он сжимал зубы из-за спазмов где-то в районе живота и рассеянно думал об открывшейся язве.       На его лице застыло бесстрастное выражение, а походка оставалась ровной — недалекие люди не заметят отличий между вчера и сегодня. Им невдомек, что выражение лица изменить сейчас было невозможно, потому что некоторые лицевые мышцы свело. И он позволил бы себе согнутую спину — если бы любое изменение положения относительно привычного не вызывало бы еще более сильную боль.       Северусу было тридцать пять, а его едва работающий еще несколько минут назад мозг вынужденно высчитывал предельную дозу обезболивающего, которую маг может позволить себе выпить после зелья, что большей частью убрало последствия инсульта.       Альбус говорил, ему нелегко просить о том, о чем он вынужден был просить. А Северус промолчит: ему нелегко было пережить столько Круциатусов, сколько на него наложили. В том числе, за опоздание. Нелегко давать оправдания тому, чему оправданий нет. Нелегко понимать, что все это, по большому счету, зря. Темный Лорд вернулся, и он, Северус, обречен, как обречены и многие другие. Тридцать пять — это возрастной рубеж, который, возможно, переступить не удастся.       Сегодняшняя ночь — это начало конца. Спасет разве чудо. Но на сколько чудес можно рассчитывать, когда вечером уже, как минимум, выжил Поттер? Уж точно нереально, что Северус быстро сможет определить, с какой именно темной магией они имеют дело. Альбус вряд ли спал, и не отказался бы от отчета. Только сказать ему нечего — да и, смотря правде в глаза, Северусу сейчас было не до философии. Альбус знал, что поручение выполнено — Снейп же приполз назад в замок, что было отмечено защитным контуром. Разговор об отсутствии новостей подождет до утра…       Завтра будет новый день. Нельзя терять надежду, так обычно говорят. Северус же еще жив, это немало? Его должно хватить хотя бы на попытки улучшить ситуацию…       Больше всего хотелось добраться наконец до собственных комнат. Рухнуть на кровать — или на диван, который в гостиной. Диван ближе к входной двери… Но, оказавшись наконец у главного входа замка, Северус замер от неприятного ощущения — на этот раз не болевого характера. Тускло звякнула его сигналка. Из тех, что он навесил на Поттера.       Северус выругался сквозь зубы. До Астрономической башни, на которой гриффиндорца не должно было бы быть (но он, конечно же, там!), шагать и шагать.       — Это плохая привычка, мистер Поттер. — Прохрипел он, добравшись до места и удержав мальчишку за плечо. Накатило дежавю от событий двухгодичной давности. Поттер стал выше, угловатее — смешнее, как все подростки, что уже утратили последнее сходство со сравнительно милой мелкотой, но которым еще только предстоит раздаться в плечах и заматереть. Место встречи, однако, то же, там, где посиделки рискованные. И Поттер снова пропустил момент, когда Северус подкрался, и снова смерил его непонятным, больным взглядом.       Северус должен был сказать что-то еще, но не придумал, что. Руку свело очередной судорогой — и он прикусил язык, пережидая приступ. К утру они сойдут на нет… Тринадцать лет назад, вроде бы, всегда становилось лучше к рассвету.       Вместо него "что-то" сказал Гарри. Бросил в лицо холодное, колкое обвинение. Еще бы, в больничном крыле Снейп слишком открыто ткнул Министру в темный знак на собственном предплечье. Поттер узнал, что Северус — Пожиратель. Он и раньше не ладил со Снейпом, да и особыми аналитическими способностями парень не обладал. Что он еще мог предположить, кроме того, что Снейп определился-таки со стороной и решил доставить Поттера Темному Лорду? Сделать то, чего не сделал Крауч? Едкая смесь из неприязни и осознания горчащего полынью долга запекла в груди — Северус чуть дернул уголком губ, силясь изобразить привычную гримасу. Эгоцентричный подросток, столь часто не видящий дальше собственного носа… Как же Северус устал.       Есть ли хоть небольшой шанс на то, что этот подросток способен что-либо исправить? Или это все выдумки воспаленного мозга?

***

      Гарри знал, что он должен сделать. Знал с того момента, как, сжимая закоченевшими пальцами тело Седрика, ухватился за Кубок и перенесся в Хогвартс. Следовало сразу убиться об Волдеморта — как только стало понятно, что тот возродился, но… Проклятое желание жить не давало просто смиренно опустить голову. Гарри не мог прекратить сражаться.       И все же, он знал, что это — не дело. Он не может позволить убить Седрика. Он не может позволить Волдеморту восстать. Он выжил, чтобы умереть. Чтобы попробовать все исправить. Он не стал пить снотворное, заботливо врученное мадам Помфри: собирался покончить с вопросом отката, как только вся эта толпа взрослых разойдется и оставит его без присмотра. Гарри сомневался, что попытка перерезать себе вены в чьем-то присутствии увенчается успехом. Все полетит к чертям, если его спасут. И ему пришлось ждать — долго.       Но, когда он тихо выскользнул из больничного крыла и пришел на крышу, легче, почему-то, не стало.       Прыгать должно было быть проще, чем сознательно вредить себе каким-нибудь другим способом — полет вниз немного походил на… полет. Почти не страшно.       Страшнее оказалось другое: понимание того, что стоит прыгнуть, и все начнется сначала. Гарри почти привык к преследующим его неприятностям, но всему же есть предел! Ему четырнадцать — ладно, абстрактных пятнадцать, почему он вынужден противостоять сильным опытным колдунам, когда сам им и близко пока не ровня? Волдеморт — изворотливая св.лочь, это известный факт. Что именно предпринять, чтобы не допустить известного исхода? Чтобы его не ухудшить?       Гарри считал себя смелым парнем. Однако он сидел на парапете и смотрел вниз уже которую минуту, никак не решаясь чуть качнуться вперед. Знал, что это отнимает минуты в прошлом — и все равно что-то мешало начать «последнее» падение. Это было, как признать, что, если что-то пойдет по непридуманному пока плану, все повторится. Ему вновь придется переживать ужасные ощущения плавящихся костей и горящей кожи, и тысяч ножей, впивающихся в каждый нерв. К такому невозможно приготовиться...       Может, поэтому он пошел за Снейпом куда-то в сторону подземелий. Пошел, потому что чувствовал себя растерянным и не успел собраться с духом, чтобы прыгнуть. Потому что профессор, вопреки подозрениям, не пытался его убить — а, если бы попытался, в чем проблема? Потому что за ворохом коротких, издевательских фраз, Гарри послышалось что-то иное. Будто Ужас Подземелья сдал настолько, что стал казаться человеком. Тем более, восприятие происходящего ненадолго изменилось относительно нормального, Гарри несколько минут наблюдал предельно замедленное кино со Снейпом в главной роли… Выглядел тот паршиво. К гадалке не ходи — его тоже сегодня пытали, и явно куда дольше, чем Гарри.       Поттер думал об этом понимании — и о том, что вначале Снейп на кладбище к Лорду не явился. Пришел позже? После того, как директор обронил странную фразу, о том, что он вынужден своего подчиненного просить…? Значит ли это, что Снейп — шпион? Если да, то дает ли знание об этом что-нибудь Гарри? На чьей Снейп стороне?       Этот вопрос добавился к вороху другой информации, которую Гарри сегодня получил. И которую надеялся унести с собой в прошлое. Волдеморт до недавнего пребывал в состоянии уродливого младенца. Однако, у него непредсказуемые последователи…       Огромная змея, которая слушается Волдеморта беспрекословно.       Питер Петтигрю, которому не единожды удавалось обманывать колдунов. Петтигрю, у которого откуда-то была палочка Волдеморта, больше того, палочка ему подчинялась — убил же он Седрика?! Рассказал ли любитель драматичных отступлений Реддл все, или есть еще любопытные детали? Способен ли он контролировать Хвоста с помощью одержимости, пусть и не решился полностью вселиться в его тело, как в тело Квиррелла? Ведь он сказал, что подчинил Джоркинс, да и Квиррела тоже, перед тем, как использовать его, будто вместилище…              И еще Крауч. Сумасшедший, о котором Гарри не знал ничего, кроме того, что тот сам рассказал под Сывороткой Правды. Подумать только, сын мистера Крауча, убивший своего отца, в чужой личине, у всех перед глазами! Гарри даже видел сон во время одного из последних уроков Трелони, сон о реакции Волдеморта на это убийство, «ошибку Хвоста, последствия которой устранили». Сон, о котором Гарри никому не рассказывал — только Трелони наплел о содержании видения с три короба. Профессор была довольна, поставила бы ему экзамен автоматом, если бы Гарри и так не был бы от него освобожден… Не очень большое утешение для того, кто весь остаток урока просидел, считая минуты до колокола — голова болела ужасно. Неужели, травы Трелони тоже провоцируют настоящие видения, как это было в Отделе Тайн? То, что видит Гарри, не похоже ни на один из «классических» видов транса, так почему же такое чудится?       Гарри задумался настолько, что почти не заметил, как оказался сидящим в кабинете Снейпа. Во всяком случае, очнулся он только тогда, когда Снейп закончил тихо бормотать, накладывая на комнату чары, и… спросил, собирается ли Поттер вернуться в прошлое, чтобы исправить сегодняшний вечер. Если да — то чем Северус ему может помочь?

***

      Поттер изображал сову — с огромными глазами и чуть приоткрытым в удивлении ртом. В который раз Северус мысленно посетовал на то, что мальчишка медленно думает, если не сказать, тупит. Бывает, появляются некие соображения в этой когда-то лохматой голове, — но хорошо бы, чтобы они еще были логичными…       — Поттер, отомрите. — Раздраженно бросил Северус. — Сядьте и ответьте на вопросы. Предупреждая Ваши, да, я знаю, что у Вас есть непонятный пока для меня дар возвращаться в прошлое — или возвращать туда сознание. Да, узнал не сегодня, а подозреваю такую возможность почти два года. Да, я догадываюсь, что Вы этим даром уже пользовались. Мне кажется разумным просить Вас воспользоваться им и сейчас — слов не найдется правильных описать то, в какой мы все ж… с этим возрождением Лорда! Чего Вам не хватает, почему Вы не предприняли никаких попыток до сих пор? Нет желания? Смелости? Или есть другие проблемы? Нужны заклинания? Ингредиенты зелий? Специфические условия? Как их создать?       Поттер, все же устроившийся на стуле напротив, продолжал таращиться на него с изумлением. Дослушав эти резкие вопросы, он издал какой-то сдавленный, истеричный смешок.       — Почему Вы спрашиваете, профессор? — Прохрипел он. — Вы вообще понимаете, о чем просите?       — О том, чтобы изменить произошедшее? — Предположил Северус.       — Допустим, — криво усмехнулся парень. Выражение растерянности улетучилось, сменившись нездоровым воодушевлением и упрямством. Странно, но, несмотря на эти откровенно детские эмоции, Поттер стал казаться взрослее. — Вы прервали меня, когда я как раз собирался это сделать. И я сделаю — пройдет немного времени, и этого разговора — как не бывало! Надеюсь возрождение Лорда не случится, это в моих интересах. Но почему в Ваших тоже?       Иногда… Хотелось постучать по голове непонятливым и доверчивым. Сказать Снейп может сейчас что угодно — больше всего хотелось съехидничать. Усилием воли Северус напомнил себе, что Поттер — гриффиндорец, они намеки расшифровывать не приучены. Нужно продолжать говорить прямо, иначе не поймет — хотя Северус и так уже сказал много лишнего. Куда больше, чем вообще позволительно говорить — чтобы не создавать много воспоминаний, которые, в случае чего, необходимо будет скрывать.       Однако, если уж этого разговора «не будет»… Чувствуя себя, будто совершает самоубийственное и безрассудное действие, Северус все же расширил свой ответ. К стыду истинного слизеринца, правдой.       — Поттер, того, кто сегодня восстал, по праву считают самым страшным Темным Лордом столетия. И не совсем за количество убитых им человек. А с этим возрождением… Вы хоть представляете, какого уровня черная магия должна была быть задействована? Понимаете, что сущности, которые преодолели барьер смерти — искореженные души? Что они не могут быть адекватными по нашим меркам? Лорд может устроить огромную катастрофу, повергнуть, как минимум, Британию, в хаос, и нет гарантии, что его в принципе возможно устранить, как обычного мага! Разумеется, я не сторонник того, чтобы всеобщую проблему решал подросток, но не слышал ни о ком, кто обладает даром, подобным Вашему! Кого еще просить? Переноситесь в прошлое, приходите ко мне, к Альбусу — если он Вам нравится больше, расскажите детали того, что случится, пока не поздно! Мы сможем сделать намного больше, чем в том положении, в котором находимся сейчас!       — Неужели? — Переспросил Поттер скептично. — Что Вы сделаете, например? Все воспринимают меня, как ребенка, информацией не делятся, а от моей — отмахиваются.       — Вы и есть ребенок, — устало сказал Северус столь ненавистную для всех подростков фразу. — К Вам относятся стандартно. Позиция взрослых исходит из того, что у Вас — и у Ваших друзей — недостаточно жизненного опыта. В силу этого, вы не можете оценивать ситуации с позиции взрослого. В полной мере учитывать тот факт, что, кроме ваших интересов, существуют еще интересы других людей. Что Ваши действия могут создать большие проблемы, а не только что-то решить. Что объективная реальность может отличаться от той, которая максималистично раскрашена в черно-белые оттенки в угоду бушующим гормонам. Но это — лирика. Как я уже сказал, дар у Вас уникальный. Любая, я подчеркиваю, любая информация о будущем, которую Вы способны передать — предельной ценности. Даже, если Вы со своим косноязычием не можете ее внятно донести. Я об этом даре знаю, с чего Вы считаете, что предпочту отмахнуться? Такое уже было?       Поттер промолчал, недоверчиво рассматривая преподавателя. Бледный, потому что краска, прилившая было к щекам от неприятных нотаций, вновь схлынула, стоило парню вернуться мыслями к возврату в прошлое.       — Я жить люблю. — Неожиданно заметил он. — Как подумаю, что умру, и тут же снова включусь в смертельное противостояние — дурно становится, но, если не умру, проблема воплотившегося Волдеморта встанет уже сейчас… Я устал, с каждым годом все хуже, и конца-края не видно… Только подумаешь, что все хорошо, все наладилось, что я просто школьник, как опять…       Тяжелая, массивная подставка для перьев в виде свернувшейся гадюки, которую когда-то презентовал Люциус, упала с глухим стуком: Северус задел ее локтем. «Умру». Легко было убедить себя в том, что Северус неправильно понял какие-то намеки в прошлом, что Поттер может свои способности контролировать. Но нет, Снейп услышал и тогда, и сейчас, одно и то же — просто мозг в такое верить отказывался. Путешествие во времени случается из-за смерти.       Кажется, в груди кольнуло. Он резко встал, задев многострадальную подставку ботинком, развернулся к полкам и вытащил из потайной ниши бутылку огневиски. Ни слова не говоря, плеснул немного в наколдованный стакан и выпил залпом. Алкоголь обжег пищевод и ударил в голову — но, пожалуй, только это и позволило вновь поднять на Поттера взгляд.       — Значит, Вы умираете — и только тогда осознаёте себя в прошлом? Помните то, что случилось, когда другие не помнят? — Все же хрипло уточнил он. Поттер, завороженно наблюдая за пьющим на его глазах профессором, кивнул.       — Вы подаете отличный пример, а? — Не сдержавшись, заметил гриффиндорец, когда Северус опрокинул в себя добавку.       — Да бросьте, — скривился Снейп. — Будто бы Вы раньше воспринимали меня образцовым преподавателем. Хотя, аконит мне в чай, я старался по мере сил Вас не трогать.       Брови подростка смешно изогнулись: на его лице так и читалось: «эта откровенная предвзятость к гриффиндорцам, и двойная к Гарри лично, называется не трогать?»       — Вы все же очень похожи на отца, — добавил Северус слова, которым каждый, несомненно, придавал другой смысловой оттенок. А после вздохнул: — Идите спать, Поттер. Вы правы, попойки не ко времени. Провести Вас или выписать пропуск на случай, если встретится дежурный?       — На башню провести, что ли? — Моргнул парень. — Будете контролировать, кхм, «применение дара»?       — Постойте, Вы что, всерьез не подумать на свежем воздухе приходили, а собрались прыгать? — Северус даже спал с лица, осознав, что Поттер и впрямь не поддает сомнению такой исход ночи.       — Я же сказал, что да. — Парень пожал плечами. — Я могу стрематься, колебаться, и сокрушаться несправедливости, но этим все закончится. Сегодня умер Седрик — это я предложил ему взяться за Кубок вдвоем. Я не выдержу вины, проверено. Так что лучше сейчас, чем, когда совсем накроет. Но можем еще поболтать, раз уж Вы как-то помогать собрались, расскажете кое-что? Никто, кроме меня, не запомнит, отвечаю.       Северус обессиленно прикрыл глаза. Два часа назад он думал, что ночь не может стать страннее и печальнее? Как убога его фантазия.       — Вы не обязаны совершать суицид, Гарри. Это ненормально. — Вымученно выдавил из себя он. — Что, если Ваша способность не сработает?       — То продвинутые умные взрослые будут думать о том, как справиться с черной магией без подсказок из будущего, — подросток вновь пожал плечами в ответ. — Если я могу исправить смерть Седрика, я должен ее исправить. Если Волдеморт, — при звучании этого имени Северус дернулся, обожженный Меткой, — не восстанет, мне же проще жить. Нужно пробовать, иначе я себе не прощу.                     Северус и не заметил, как на нервах сделал очередной глоток спиртного. Зря, конечно, это рискованно, столько пить после всех чар, что он пережил — и зелий, которыми старался снять последствия.              — Спрашивайте, — хмуро сказал он. — Только не называйте его по имени!       Кто такой Снейп, чтобы указывать этому очевидно чересчур опытному — относительно неприятных сторон войн — вчерашнему ребенку? Тот столь упрям, что его остановит разве заклятие окаменения. Немного посомневавшись, Северус материализовал и второй стакан, красноречиво поставив его на стол перед Поттером. Наливать, впрочем, не стал — ну да парень не гордый, справился сам, лишь кинув на профессора очередной недоверчивый взгляд.              — За каким хр.ном?! — Эмоционально выкрикнул гриффиндорец. — Толпа, блин, волшебников, неслабых, я так понимаю, живущих обычной жизнью, за каким хр.ном вы все пошли за психом? Неужели, это так интересно, пытать, убивать?! А еще валяться в ногах и выпрашивать милость?! Почему нельзя просто…              Северус поморщился: Поттер нашел, что спросить. А главное, это не то, чтобы было чем-то важным, до рациональности парню далеко пока… Но Снейп, вроде бы, сам вызвался вести этот неконструктивный разговор и давать какую-то информацию. Пусть ценности в ответе он не видел.              — Мы живем в обществе. Люди в нем все разные, желания и стремления у них разные, стартовые условия для воплощения их в жизнь — тоже разные. Конфликты неизбежны, и среди магов тоже. Темному Лорду лишь повезло встать во главе одной из групп колдунов, что видела наше будущее по-своему. Организации, состоящей, преимущественно, из уважаемых чистокровных магов. Уверяю Вас, на момент формирования движения большинство из них даже и подумать не могло, что будут пытки, убийства, а тем более, что придется пресмыкаться, дабы не потерять голову. Но в какой-то момент стало поздно. Темная магия не просто так темная, она сильно… искажает мораль. Формирует определенный образ мышления и действий, а кроме того, подсаживает при использовании, как маггловский наркотик. Да, в какой-то момент психика под ее воздействием меняется безвозвратно и маниакальные наклонности просыпаются в тех, кто их раньше не имел.              — Присоединяясь к организации, которая собирается истреблять обычных людей из ненависти и в уверенности превосходства, можно не предполагать, что будут убийства? — Скептически выплюнул Поттер. Еще бы, с его окружением, все, должно быть, предельно очевидно… Северус на это покачал головой, задумчиво перекатывая стакан в руке.              — Зачем магам Статут, Поттер? — Спросил он после непродолжительного раздумья.       — В каком смысле? — Вновь недоуменно моргнул подросток, удивляясь смене темы.       — Зачем несколько столетий назад колдуны со всего мира решили скрыть свое существование от обычных людей? — Повторил вопрос Снейп. — Ну же, что Вам говорит знание истории?       — Э… ну… — Книги по истории никогда не давали на этот вопрос, по правде, провокационный, прямого ответа. — Гермиона считает, что колдуны стали проигрывать. Нас меньше. Бушевала инквизиция. Всем известная Венделина умела защищаться от огня, но кого-то послабее могли и поймать… Маги предпочли заставить людей забыть о магии…              — Мило, — сказал Северус без улыбки. — Очень прогрессивное, магглоориентированное мнение. Не лишенное логики, с учетом того, сколь много так называемых волшебников ничего путного сколдовать не могут. Распространенное мнение среди магглокровок, впрочем, мисс Грейнджер как раз из них. Из предпочитающих считать, что и у магов, и у магглов есть чему учиться в плане навыков. Вы тоже так считаете?              Поттер, к его удивлению, неуверенно качнул головой.       — Н-нет.       — Нет? Что ж Вы, Поттер, стоит вопрос задать, будто язык проглатываете? Почему нет? Почему мнение Вашей подруги в корне не верно?       — Я как-то видел… — Поттер отвел взгляд в сторону. — Артефакты… Способные устроить взрыв более сильный, чем ядерный. Приборы, умеющие аппарировать колдуна на расстояние в несколько световых лет… Вязи чар, которые позволяют при этом жить в другой физической среде — вплоть даже до вакуума… Цепочки, которые убивают все живое — или определенную заданную группу из живых — на огромном расстоянии. Мне как-то не кажется…       — Что колдуны, имея такой ресурс, именно проигрывали в борьбе со средневековыми маггловскими сообществами, — закончил за него Северус, отстраненно гадая, где это Поттер такое видел. Барахло для запасных планов преимущественно хранится в Отделе Тайн — ну, если не считать того, что есть в личных хранилищах древних родов. — Инквизиция дело неприятное, но не коснулось никого из тех, кто жил на землях возле источников, и цепляла она лишь самих магглов да особо невезучих детей-магглокровок.              — Я думал, — неожиданно продолжил Поттер, — принятие Статута может быть как-то связано с Исходом. Но я мало что о нем знаю, и…       — Связь с Исходом всесторонняя, — заверил его Снейп, в кои-то веки, приятно удивленный умозаключениями балбеса. — Да, о ней почти не говорят в школе, по нескольким причинам. Хотя глупо это, меньше пяти лет осталось до момента перелома. Ну, играем в политкорректность, что уж тут, вот мисс Грейнджер будет в итоге сюрприз… Правда жизни в том, что, как Вы знаете, магия чрезвычайно плохо взаимодействует с техникой, по сути, они в принципе рядом не работают правильно.       — В этом контексте колдорадио меня всегда…       — Колдорадио — не зачарованное радио, а лишь артефакт с подобными маггловскому свойствами, — сверкнул глазами Северус. Он не любил, когда перебивают. — Привычного Вам вида потому, что функции одни и те же, и частоты, с которыми приборы работают, близкие. Итак, перед принятием Статута, колдуны собирали консилиумы, просчитывая вероятности будущего всеми возможными методами всех известных учений магии. Однозначный вердикт гласил, что дальнейшее развитие магических практик бок о бок с техническим прогрессом магглов губительно для прогресса общества в целом. Индустриальная революция застопорится, никак не улучшая благосостояние населения, а чары, к несчастью, с изменением соотношения одаренных и неодаренных, будут становиться слабее, даже при неизменности источников. Уже тогда целый класс различных магических созданий, зависимых от веры в них, начал хиреть — те же домашние эльфы почли за честь проситься в услужение исключительно к колдунам, чтобы не рисковать. Однако… на тот момент уже присутствовали и некоторые гуманистичные идеи, от мысли простого и понятного истребления всех неодаренных людей было решено отказаться.       Вместо этого был утвержден долгосрочный план — и начато его осуществление, по переносу, в первую очередь, магических источников, а потом и важных объектов в новосозданное параллельное измерение. До тех пор, пока процесс не завершится, решено было ввести Статут и ограничить контакты между магами и магглами. Первые несколько десятилетий, конечно, с желаемой географией не могли определиться — те же французы непременно хотели, чтобы там была копия Парижа, а китайцы нацелились на создание лично для них территории в четыре раза большей, чем здесь. Но постепенно устаканилось. Насколько я знаю, на данный момент почти все готово, в том числе, у нас. Хогвартс и близлежащие земли в большей мере в новом мире, чем в старом — и Поттер, клянусь, я Вас выпорю, если Вы еще раз решите прилететь в школу из Лондона на личном транспорте и таранить защиту, упав на хвост экспрессу! Знали бы Вы, сколько усилий всем потребовалось, чтобы смягчить двум остолопам переходы и не дать вам угробиться!       Кхм… Да, значит, источники уже упорядочены, семьи давно решили вопрос мэноров, хотя кое-кто, вроде Блэков, и оставил более новые дома за чертой, отложив их перенос до полной стабилизации пространства. Мунго планируют наконец перенести через три года, а Министерство до последнего не тронут, оно для некоторого взаимодействия с магглами больше необходимо.       Выбрать последние штрихи вязи чар для окончательного разделения, однако, на данный момент не решились. Британия в гордом списке из восьми магических стран-тугодумов, ведь, с учетом разностей менталитета, подобные решения оставили на откуп местным. Я о вопросе магглокровок, если Вы еще не поняли, к чему мой рассказ.              — Но они такие же… — Начал было Поттер, и Северус устало остановил его взмахом руки.       — Не нужно, Поттер, не начинайте демагогию о правах меньшинств! Десять процентов населения, а голосят, будто все девяносто! Не говорите о их силе — с примерами одаренных ведьм. Не говорите о том, как им тяжело, ведь никто не спешит делиться знаниями, даже в школе фильтруя информацию, о прочей предвзятости. Это все не важно, в рамках той же объективной действительности. Никто не в силах обратить вспять давно начатые ритуалы относительно Исхода. Так или иначе, через пять лет большинство колдунов — кто не откажется от большей части своей силы в момент перелома, останется в измерении отдельном от того, в котором живут магглы.              Многие даже не заметят ничего, по статистике, как магглы выглядят вообще, знают только выходцы из их общества, продолжающие селиться рядом и создавать смешанные поселения. Да еще сотрудники Министерства. Все торговые кварталы, могилы предков, магические дома, территории волшебных тварей и другие зависимые от магических источников места, уже давно отделены. Все желаемые «обычные» части «смешанных» областей скопированы. Разница между «сейчас» и «потом» — лишь в полном разграничении, грядущей автономности нового мира. Аппарировать в маггловский Лондон больше не удастся, даже магические существа, вроде фестралов и домовиков, не смогут с непринужденностью, как они делают сейчас, преодолевать созданный барьер. Доступа к источникам для тех, кто решит остаться в маггловской части, больше не будет — только их личная магия. Они еще смогут слабенько колдовать, но дети, рожденные ими после Исхода, дара иметь не будут. Старшие Уизли ратуют оставаться и вливаться в маггловское сообщество — но не верится, что они впрямь на это пойдут. Их знания маггловского быта оставляет желать лучшего. Новых магглокровок, конечно, тоже не родится — без спонтанных волн магии от источников, под которые обычно попадают их матери.              — Постойте, — нахмурился Поттер. — Если все будет именно так, то никто из магглокровок больше не увидит родных, и… Ладно я, мне общение с Дурслями, в принципе, не так важно, но ведь…       — Бинго, Поттер. Вот Вы и подошли к одной из самых неудобных причин современного конфликта между чистокровными и магглорожденными. Примерно треть магглокровок все же ладит с родными, а не ненавидит их за счастливое детство — но и без магии свою жизнь не видит. Они недовольны давно принятым на международном уровне решением. На фоне этого разногласия меркнут все многолетние предубеждения чистокровок, что происходят из разницы в воспитании и мировосприятии, старой памяти о войнах или средневековой необразованности магглов. Даже неуместное навязчивое прогрессорство, не учитывающее реалии общества, где умеют проклинать и давно изобрели аналоги всего, что современное магглокровное поколение старается привнести, отходит на второй план.       Что делать с ними? Что делать с их родными? Оставить за бортом магглов, но перенести колдунов, вызвав этим их недовольство? Или, позволить забрать родителей в новый мир? И братьев, и теток, и кого там еще… Чтобы что? Они были среди нас бездарными, ущербными, беспомощными? Многие славянские народы собираются идти по этому пути, и забирать достаточно большое количество не-магов, что не боятся волшебства. Как знать, может, если магглов будет много, проблема будет не такой острой — но она тянет старые вопросы за собой, никто не позволит этим магглам устроить техническую революцию. Большинство народов предпочитает не учитывать магглокровок вовсе, не забирать их с собой — но у них и традиции не позволяют смешанные семьи, количество проблемного населения едва достигает половины процента. Либеральная Европа тоже пришла к тому, чтобы перенести только волшебников, а уж те магглорожденные, кто ставит родных выше магии, от перспективы передать дар детям откажутся, и спокойно останутся во время перелома с маггловской семьей. Но решение континентальных магов учитывает опыт войны с идеями Гриндевальда, тогда как нашу территорию они почти не задели.              — Идеи завоевания магглов? — Спросил Поттер, рассеяно потирая лоб. В голове явно кипела работа мысли.       — Идеи объединения с магглами и прекращения ритуала Исхода. — Поправил Северус. — Мы слишком непохожи, Поттер. Существует ровно два подхода глобального сосуществования магов и магглов. Мы либо подчиняем людей силой и диктуем им свою волю, либо кто-то слишком добрый разрешает командовать собой и колдует по чьей-то просьбе. История говорит о том, что простецы, пользуясь хорошим отношением, просят вначале улучшение благосостояния — ну там, платье на бал пойти или дворец за одну ночь построить. Потом, обычно, они приходят с вопросом, как бы получить приворот или яд, или использовать магию на благо определенного войска. И не говорите, что я описываю все слишком цинично, это, как раз, по-взрослому, без розовых очков, о том, как оно происходит в обществе. Когда у каждого по эгоистичному желанию, и кто-то, при этом, сильнее.       Для справки, даже современные — наиболее гуманные — правила предполагают, что при зачислении ребенка в школу на родителей магглорожденных накладывают стандартный Конфундус. Дабы не вызывать настойчивого неприятия. Ваших родственников, может, тоже магией убеждали? Движение Гриндевальда снискало поддержку, он был хорошим оратором. Но были проведены новые расчеты, новые предсказания, а выводы сделаны все те же. Объединение с магглами на любых условиях, даже их подчинения, алогично и невыгодно. Нужно идти по пути «никто никого не трогает» или «война на истребление».              — И идеология нового Темного Лорда предполагала истребление, — севшим голосом полуутвердительно заметил Поттер.       — Не противоречьте сами себе, — в который раз за вечер вздохнул Северус. Разжевывать выводы он не любил еще больше, чем, когда его перебивают. — Предположите, некто сильный — по оценкам, наиболее сильный в Британии — маг, собирается уничтожить магглов. Всех магглов. Он знает о тех видах чар, о которых Вы сказали вначале. И он…       — Но, если это не было сделано…       — То не от широты души и неимения ресурсов. На данный момент мнений и политических течений в стране немало, однако, относительно обсуждаемой проблемы магглокровок и Исхода, есть два непримиримых подхода. Один заключается в братании и объединении с магглами, обмене опытом и легком направлении их развития в нужную сторону. Бесперспективный, потому что европейцы скептичны после упомянутых времен Гриндевальда и масштабных обсуждений, а только лишь британцы уже не могут самостоятельно обратить ритуал Исхода вспять даже для своей территории. И тогда получается, что призыв этой группы магов, по сути, к тому, чтобы остаться с магглами, утратить магию впоследствии — либо перетащить в созданное измерение внушительное количество простецов. Не так давно у нас был магглорожденный Министр Магии, и официальная политика стала тревожно направляться в сторону последнего.       Но есть и те колдуны, кто категорически против такого и предполагает новый мир только для магов, как и было задумано изначально. Для них нет нужды принимать в расчет проблемы магглокровок и полукровок, которые каким-то чудом ладят с родными, а не враждуют с ними из-за своей инаковости. Перевес, чтобы Вы не обольщались, именно у этого подхода, банально потому, что таких магглокровок не так и много, и у них нет другого вида влияния, кроме как слезливые истории в СМИ. Но сейчас пресса максимально смягчает дискуссии на эту тему, потому что они были слишком горячими годы назад, и никто не хочет повторения вооруженного конфликта. Проще замолчать информацию для молодого поколения — старшее-то уже определилось, что будет делать в момент перелома. А там, как пойдет. Прения еще ведутся — но достаточно вяло. Очередная гражданская война, что может взбаламутить воду, очень некстати.              — А в 70х… Организация Волдеморта просто не отличалась терпением? Не достигнув однозначной договоренности на тему желаемой вариации чар, решила, что стоит устранить… политически активную часть магглокровок… радикально? — Поттер, явно сделав над собой усилие, попытался услышать, что Северус имел в виду.       — И это не делает нам чести, — мрачно кивнул Снейп, в очередной раз поморщившись от боли в Метке, но не желая вновь орать. Не к месту вспомнился отец, скрашивающий детство побоями. Словом, последний человек, которого хотелось видеть в новом, «лучшем» мире. — Маги все же предубеждены к магглам. Простецы слабее — это тоже объективный факт, их тяжело рассматривать на равных. В конце концов, мир они создать на данный момент уж точно не способны, тогда как изгадить — на раз. Темный Лорд, как можно понять из титула, обладает незаурядными познаниями в порицаемых и запретных искусствах. Он руководил политической силой огромного потенциала, но, когда не удалось полностью устранить влияние мнения магглокровок на предстоящий глобальный ритуал… Он применил темную магию для запугивания несогласных, устранения «лишних». Многие последовали за ним — и, как я говорил ранее, многие поплатились здравостью суждений, растеряв жалость и снисхождение. Думаете, после такого легко выбрать обратную дорогу? Мыслить категориями вроде «какого хр.на?»       Да, за Ним шло много магов. И сейчас пойдут — повязанные клятвами верности в первую очередь, сторонники, поддерживающие идеи разграничения чистокровных и всех остальных, во вторую. Плюс, серая масса, которую легко склонить на любую сторону в конфликте… Это возвращает к проблеме: после восстания из мертвых Он — непонятно что, угроза для всех, независимо от отношения к вопросу, о котором я говорил. А ведь и последние годы до смерти Он был страшным, непредсказуемым лидером. Способ противостояния же непонятен. Существует ряд темных практик из разных магических учений для подобного эффекта «возрождения», ни по одному специалистов не сыскать, как и детальной информации… Мотивы Лорда не ясны. Останутся ли они прежними, как до смерти — прямо скажем, опасными? Изменятся ли, предполагая значительную реорганизацию общества колдунов?                     Северус замолчал, скривившись: руку свело судорогой. Поттер тоже не спешил нарушать тишину, уставившись в свой полупустой стакан. Посчитав, что дальнейшие расспросы о чужой мотивации могут подождать пару минут, Северус отлучился ненадолго, оставив гриффиндорца сидеть за столом.              Когда он вернулся из уборной, Поттер неожиданно нашелся у (раньше) защищенного чарами шкафчика с готовыми зельями. Было бы интересно спросить, что он ищет — но ответ не требовался. Уж очень внимательно тот перебирал выложенные на ладонь затемненные флаконы с ядами. Видимо, пытался вспомнить, который из них не вызывает, скажем, мучительные корчи. Ну не мазохист же — хотя, смотря на его увлечение квиддичем, так и не скажешь.              — Вам это не нужно, поставьте на место, — прокомментировал Северус. К своей досаде, даже он отметил, что в голосе небрежности недостаточно.       Парень медленно повернул голову в его сторону. В зеленых глазах вновь горел нездоровый шальной огонь, потускневший было немного под налетом задумчивости из-за импровизированной лекции Северуса.       — Меньше часа назад, не Вы ли стремились создать мне… специфические условия для возврата в прошлое? Что теперь? Проблемно?              Северус заметил, что Поттер подобрался — возможно, хотел выхватить палочку. На случай, если Северус решил бы его, например, усыпить, он готов был сопротивляться. Отстаивать свое право на выбор даже в таком неоднозначном вопросе… И, конечно, не доверяет, хоть и разоткровенничался. Есть ли у него еще секреты про запас?              — В этом шкафу Вам не понадобится ничего. Кроме синего двухдюймового фиала на третьей полке снизу, справа в углу. Но это уже, когда вернетесь. Перед употреблением проверьте, зелье должно быть золотистым — это на случай, если Вы перепутаете флакончики. Гарантирует максимальную удачу на сутки. Осторожнее с ним, вызывает привыкание — зависимость психологическая, не физическая. И запрещено на официальных состязаниях. Выбирайте время, чтобы его принять, с умом — недовольство организаторов Турнира — цветочки по сравнению с тем, как можно просесть в магии в результате нарушений контракта с Кубком Огня. И Поттер, пожалуйста, хоть рассмотрите возможность, чтобы прийти за советом.              — Раз Вы даете такие инструкции, почему тогда мне нельзя брать яды? Сэр? — Уточнил Поттер с некоторым сарказмом.       — Они все отсроченного действия, — бесхитростно ответил Северус. — Да и нет смысла. Я уже отравил Вас, примерно восемь минут как. За Вашим последним стаканом.       — Что?! — Выкрикнул подросток, уверенность которого в том, что он что-то контролирует, только что сильно пошатнулась.       — Так что ни шагу назад, и удачи, — все так же без улыбки продолжил Снейп, отстраненно отмечая характерные симптомы. Поттер, как ни пытался возмутиться, уже даже говорил слишком медленно. Его глаза начали самопроизвольно слипаться.              Подхватив оседающего на пол парня чарами, чтобы он не ушибся (глупо, а?), и отлевитировав его на стул, Северус сел рядом. Принялся ждать. Минуту — или две, можно было и быстрее, но эта смесь хотя бы безболезненна. На дне пустого стакана отражалось отчаянье — иронично, но сейчас Северус уже третий раз в жизни подумал о том, что почти понимает, что именно искал в таких же стаканах его отец.        Он сидел и молчал, пока секунды, будто в насмешку, тянулись мучительно долго. Это все же конец — если он ошибся и зря, абсолютно зря отравил простодушного парня. После всех разговоров с Альбусом, после недо-разговоров с восставшим из мертвых тираном, после странного разговора с самим Поттером… После того, как он счел чудом увидеть живого гриффиндорца, появившегося с трупом на руках посреди стадиона. После того, как все естество переворачивалось вечером от страха за него — стоило сигналке возвестить, что что-то случилось, но не дать точного ответа о том, куда он пропал из лабиринта.              Хотелось налить себе еще немного огневиски — четвертая порция наконец превысит допустимую концентрацию в организме, и, в сочетании с остатками зелий, что уже циркулируют в крови, это Северуса доконает. Не придется цепенеть от мысли о том, что он только что своими руками угробил сына Лили. Но Северус сидел и ждал — непонятно чего. Того, что судьба не изменится, и вскоре в его покоях будет труп потенциального победителя Темного Лорда?              Но все когда-нибудь заканчивается, прошли и эти секунды. Северус, который отравил Гарри Поттера, перестал существовать. Остался только более ранний Северус, в глухой ночной час отложивший стопку проверенных экзаменационных работ и ведомостей, и собирающийся, наконец, спать. Его сердце, конечно, тоже сковывала тревога — Метка набирала четкость уже столь долго, что было очевидно: что-то будет. Однако, этот Северус не говорил с Гарри Поттером о его непонятном даре и о других материях. По крайней мере, до тех пор, пока и от него ничего не осталось — кроме предшественника.                     Гарри Поттер, мальчик, который выжил уже-в-достало-насколько-неправдоподобный-раз, тем временем, открыл глаза в спальне гриффиндорцев четвертого года обучения. За соседнем пологом сопел Рон, которого еще предстояло «обрадовать» наличием очередной хронопетли, а за окном до сих пор было темно. Через час-два будет заниматься рассвет одного из самых солнечных и приятных дней июня, насколько Гарри его помнил, а чуть меньше, чем через неделю, снова наступит двадцать четвертое число.       «С.кин сын!» — Подумал Гарри о Снейпе — почти восхищенно. Так поверил тот или не поверил в возможность возврата во времени? Мог он, скажем, добросовестно устранить неугодного своему Лорду человека? Ну его нах., этот убийца — все равно последний, к кому Гарри сейчас пойдет за советом.              Гарри злился и обижался из-за яда в огневиски.       Ну, то есть, осталось всего лишь убедить себя в том, что он на Снейпа только обижался — и даже самую малость не благодарен. За то, что совершать решающее действие для самоубийства в этот раз вообще не пришлось.                    

***

                    Двадцать второе июня начиналось как обычно, с резко звучащего заклинания, упорядочивающего сюртук, мятного привкуса зелья для чистки зубов и предвкушения двойной порции крепкого кофе за завтраком.              Только вот какое дело, привычное течение утра вдруг прервал грохот: в дверь его личных покоев, ту, что сообщалась с кабинетом, стучали так громко, будто молотят со всей дури попеременно то кулаками, то ногами.              — Поттер?! — Спросил Северус ошарашенно, распахнув дверь с палочкой наизготовку. Это и впрямь был гриффиндорец — встрепанный, взвинченный, одним словом, откровенно ненормального вида для шести утра. И это еще, если забыть сам факт того, сколь странно его было видеть в этом месте.              На Северуса нахлынул какой-то непонятный коктейль эмоций: с преобладающим бешенством, но, одновременно, тревогой, мрачным предвкушением неприятных новостей и странным удовлетворением. Отогнав непрошенное замешательство от этих ощущений, профессор красноречиво вздернул бровь, безмолвно предлагая Поттеру объясниться.              — Ладно! — Как-то зло почти выкрикнул, тем временем, Поттер. — Ладно, я попробую один раз, первый и последний греб.ный раз, чем черт не шутит! Вдруг хоть так… — Он запнулся на полуслове, но, при этом, нагло прошествовал мимо Северуса и, быстро осмотревшись, плюхнулся в ближайшее кресло. Любимое, между прочим, кресло Северуса в этой гостиной! Неожиданный гость скрестил руки на коленях и закусил губу, глядя с вызовом. По всей логике, стоило сейчас влепить ему отработки до конца учебного года — за вопиюще абсурдное поведение. Однако Снейп, неожиданно для себя, пропустил этот этап, каким-то шестым чувством догадываясь, что вот это представление — лишь попытка собраться с мыслями.              — Чем обязан такому визиту, мистер Поттер? — Чуть насмешливо спросил он, мягко прикрывая до сих пор распахнутую дверь.       — Тому, что Вы сами мне предложили прийти за советом. Как-то. Недавно. В другой раз. В общем…              Северус не то, чтобы расшифровал этот бессвязный лепет, но в голове уже будто включилась воображаемая сирена, вопящая о предельной важности — и неприятности — того, с чем Поттер явился.              — Есть ли у меня шанс на более связное изложение проблемы в Вашем исполнении? — Холодно уточнил Снейп, на всякий случай набрасывая на комнату дополнительные (основные здесь и так уже существовали) чары от прослушивания.       Поттер сердито поджал губы, но, к удивлению профессора, набрав побольше воздуха в легкие, начал рассказ.              — Я в прошлом. Точнее, это настоящее для меня — новая вариация того, что я уже видел, — заявил он. — Вы, вроде бы, догадались как-то, что я это умею? Возвращать сознание в прошлое, если дело дрянь? Наливайте себе виски, профессор, или там, держитесь покрепче. Дрянь полная. Через два дня возродится Ваш Темный Лорд. Ну, если в первоначальном варианте. Вначале это случилось двадцать четвертого. У него в замке есть верный человек. Барти Крауч-младший, считающийся мертвым, там долгая история, его отец устроил сыну побег из тюрьмы. Крауч изображает профессора Моуди и следит, чтобы я исправно проходил все испытания Турнира Трех Волшебников, в который он меня втравил. Кубок — портал, который перенесет победителя прямиком к Волдеморту. Ой, я… — Поттер замялся, увидев, как Снейпа передернуло от звучания этого имени. — Извините. Да, значит, портал… Мы с Седриком решили разделить победу, потому что были рядом с Кубком одновременно. Ну, за Хогвартс и дружбу… Седрика убили. Меня привязали к надгробию — дело было на кладбище. Взяли кровь для ритуала, а потом этот… возродился. К счастью, он обожает пафос, и мне удалось сбежать во время показательной дуэли перед шайкой призванных Пожирателей. Крауча разоблачили уже на месте, в Хогвартсе. С Вами мы поговорили после этой кутерьмы, когда Вы вернулись со встречи, я так понимаю, с ним. Ну, такой, потрепанный вернулись. Вот тогда Вы и сказали, что в курсе про мои способности и велели мне возвращаться в прошлое, до того, как вся каша заварится, предложили содействие, все такое. Я пришел, как видите.              Закончив говорить, Поттер поднял на Северуса выжидающий взгляд. А у Северуса как раз мозг кипел. От новостей.              — Так, — прокашлялся он. — Так, мы не делаем ничего опрометчивого. Я могу не пойти на завтрак, это в порядке вещей. С двенадцати принимаю экзамен, там необходимо быть — и Вам тоже нужно везде ходить согласно расписанию своего класса, по возможности, не привлекая внимания. То, что Вы знаете, нужно разобрать более подробно, под запись даже. Сейчас я свяжусь с Альбусом, и…       — Нет, — резко оборвал его Поттер, зло сузив глаза. Северус удивленно поднял бровь — такая реакция, по правде, тревожила.       — Нет, почему? — Уточнил он. — Что конкретно в взвешенном подходе к делу…       — Если бы я хотел пойти к директору — или к главе штаба мракоборцев, сразу к Министру, к кому-то еще, — я бы пошел! — Заявил гриффиндорец раздраженно. — Уже пару раз глупость сделал. Я пришел к Вам, потому что, как я понял, Вы вообще «ни нашим, ни вашим», но, вроде как, восстание из мертвых одного конкретного мага Вам не понравилось. НИКАКОГО похода к директору, или я молчу о том, что было в прошлый раз, когда я попытался исправить возрождение Лорда! Если все упирается в то, что без одобрения свыше никто шагу не ступит, мне пора, сам разберусь!              Он на грани срыва, — вдруг понял Северус. Или взрыва, что более четко характеризует возможный исход подобного состояния у магов. Именно поэтому Поттер столь отвратительно себя ведет — и диктует условия на ровном месте, где не должен. Но, с таким даром, как у него, один неверный шаг — и тебе будут помнить его вечность, даже, если ты его еще не совершил. Похоже, Альбус уже доверие утратил.              — Вы должны учитывать, — медленно проговорил Северус, задумчиво постукивая пальцами по столу, — на будущее. Существуют методы, как узнать то, что происходило, без Вашего желания. Но, допустим, прямо сейчас, я обещаю, что помощь Альбуса из плана исключаем. Хотя он в разы опытнее и умнее нас вместе взятых, это глупо. И уж точно, его возрождение Лорда не порадует — никто в Британии не потратил на борьбу с ним больше сил. Надеюсь, мы проясним Ваши сомнения и это решение временно — но, так или иначе, я слушаю. Раз уж Вы пришли именно ко мне. Давайте начнем, например, с…       

      ***

             Гарри был растерян. Взбешен, раздосадован, ощущал себя глупо. Устал, желал выть от безнадеги, злился на всех разом и по отдельности. И полностью, окончательно запутался в том, кому и во что верить. Но вторая хронопетля с топтанием на том же месте началась, и нужно было что-то делать.       Проявятся спецэффекты в восприятии мира, которые преследовали Гарри в периоды после смертей. Отголоски прошлых уже прошли, потому что череда смертей на младших курсах приходилась на конец мая и начало июня, только вот, после двух откатов в конце месяца, не за горами новые проблемы. Если субъективное время Гарри замедлится относительно того, как события будут развиваться, он в полной ж.пе, попробуй, среагируй вовремя на опасность, когда все движется слишком быстро! А еще эхо неслучившегося — у других людей — может добавить для Гарри новый уровень сложности. Поттеру кажется, или «Моуди» смотрит на гриффиндорский стол с бОльшим подозрением? Уж точно не кажется, что Снейп удивительно лоялен. Ни один из них, конечно, не помнит ничего, но что-то вроде интуиции срабатывает, вызывая те же эмоции, что были в «другом будущем». По крайней мере, к этому пришли вычисления троицы друзей. «Эмоциональное эхо» объясняло все. От более быстрого обучения чар, в которые вкладываются чувства, Роном и того, что Малфой присмирел, относясь к Гарри с большей осторожностью, до факта все более злого василиска — с каждой новой неудачей. Необходимо действовать быстро, пока Волдеморт все еще Гарри недооценивает.              Взвешенный подход — о, давно не виделись, будем знакомы! Не только Снейп думает наперед — интрига гриффиндорцев казалась подготовленной четко.       Расчитанное время, кража Манящими чарами фляжки поддельного Моуди — тогда, когда он недалеко от мракоборцев, переполох и быстрое задержание самозванца численным преимуществом — нормально пошло! Барти допрашивали, и директор там тоже был, план Пожирателя был раскрыт!       Лабиринт, со всеми его обитателями — на раз, быстро, хотя теперь, без помощи Барти, Гарри едва обогнал Крама. Никакого благородства, на всякий случай, просто схватиться за Кубок — который не должен был быть порталом. Опять долбанное кладбище, но Гарри не дурак, Кубок призвал сразу, и назад, без промедления!       Дисциплинированно рассказал все главному специалисту по борьбе с Темными Лордами, директору. Ну не все, то есть... на первом курсе уже проходили, насколько у него выжидательный подход. Никаких упоминаний откатов сознания, если он, как Снейп, уже знает, то ничего не попишешь, но, если нет, то нечего болтать.       Встревоженным мракоборцам — рассказ о сбое, неожиданном портале, нет, ничего не понял, сразу перенесся обратно, но, на всякий случай: оказался на кладбище, рядом с могилой мистера Тома Реддла, 1944го года смерти. Директору — намек на то, что дело нечисто и связано с Волдемортом — шрам болел, понимаете?        И, когда не узнал из газет новостей... (Они вообще в этом мракоборческом штабе занимаются расследованиями? Что, никто настоящего имени главного преступника столетия не знает? Не бредни же детские, Чемпион Турнира непонятно почему в какую-то глухомань перенесся! Или, и такой рассказ выгоднее воспринять, как галлюцинацию?)       Когда Гарри увидел очередное видение: Волдеморт, злой до невменяемости, возродился с помощью чьей-то другой крови… И Барти Крауч, чертов Барти Крауч, который должен был сидеть в застенках, оказался в его свите! Гарри пошел к директору, и рассказал, как события развиваются. «Это очень серьезно, мой мальчик», — покачал головой тот. «Но мы тебя защитим, просто будь осторожен».       Снейп исчез с территории Хогвартса — так говорила Карта, и не появился даже к награждению. Днем Министр Магии, отрепетированно улыбаясь, толкал речи о международном сотрудничестве и другие торжественности в сторону гостей страны, стоя на помосте посреди стадиона. Людо Бэгмен, сияющий счастливой улыбкой, вручил Гарри мешочек с галлеонами, и хлопнул его по плечу. Рита Скитер плотоядно улыбалась — ее фотограф ослепил вспышкой Гарри. Ну, а потом Гарри умер от проклятия в спину.              Снейп считал, это мог быть кто-то под Империусом. Или под личиной. Говорил, что подозрительное освобождение Барти из-под стражи может указывать на то, что кто-то был подкуплен, Барти помогли бежать. Вряд ли Хвост — скорее, прорезался кто-то еще из старой компании, расценивший происходящее, как возможную выгоду. Может, и Хвосту кто-то неявно помогал, можно ли быть, на самом деле, уверенными, что он все проворачивал лишь по собственному разумению? На вопрос, почему Кубок-портал сработал значительно позже ареста Барти, затруднялся ответить и Снейп. Как и на тот, реально ли вообще, что директор не раскусил самозванца за целый ГОД у себя под носом?       Настолько же, насколько неожиданно разговорчив был немного пьяный «вечерний» Снейп, настолько же тяжело делился информацией собранный «утренний». Гарри боялся, что директор, что бы он там ни говорил вслух, предпочитал не вмешиваться в события, а позволять им идти своим чередом и наблюдать. Вплоть до того, чтобы подталкивать Гарри к встречам с Волдемортом. Это подозрение — на фоне вообще достаточно странного интереса мистера Дамблдора к тому, как Гарри проводит летние каникулы, было слишком сильным. Гарри и его Снейпу высказал — чтобы глянуть на реакцию. И нашел ее… необычной.       Ему удалось, все же, чудом вытащить из профессора кусочек паззла. Снейп… допустил мысль, что эти подозрения не беспочвенны. Поколебавшись, он сказал Гарри о Пророчестве, сделанном, предположительно, о Поттере. О его победе над Темным Лордом — но Снейп знал только первую строчку. Директор, возможно, знал больше, и пытался этому Пророчеству следовать. Что, если убить Волдеморта окончательно можно только тогда, когда он имеет живое тело?              Голова гудела от мыслей. Двадцать второе число! Два дня до Третьего Тура — прожив за «вторым заходом» на несколько дней дольше, Гарри откатился на неделю, и, по сути, потерял во времени на подготовку ко дню Х.       Как и на первом курсе, с троллем, пять дней первой хронопетли «обнулились». В этой, изначальной, временной шкале Рону и Гермионе еще только предстоит узнать о Крауче — ребята не провернули пока «раскрытие шпиона», которое уже было в прошлом варианте «вчера». С василиском тоже такое было — после суицида, последовавшего через дни после похорон Джинни и Рона, Гарри троекратно откатывался в столь поздний момент, что у него оставалось всего полтора дня до того, как одержимую Джин тянуло в Тайную Комнату. Прогресса, если он успевал достичь его к тому дню раньше — как ни бывало, будто хронопетли Гарри вообще приснились. И, когда он умирал в схроне Салазара сразу после того, он возвращался в момент «за полтора дня до», а не «за неделю».              Ставки так высоки… Нельзя допустить нового провала, нельзя допустить, чтобы Гарри убили через неделю после возрождения Лорда — тогда прискорбное происшествие на кладбище никак не переиграть. Гарри не знал, сколько времени должно пройти, чтобы «прогресс сохранился», но точно, чем больше, тем лучше. А в активе союзников — только двое хороших друзей, правда, таких же подростков-недоучек. И крестный, склонный к опрометчивым действиям. И, теоретически, директор, склонный к странным действиям. И Пожиратель, который в одном пассаже сочетает сообщение о скорой смерти и совет по использованию готового — безумно редкого — Феликса Фелициса.              Потому, поговорив со Снейпом и выслушав его комментарии, Гарри не думал пока о новом, взвешенном плане. По правде, план у него появился ночью — через полдня, как Гарри очнулся в прошлом после смерти на награждении Чемпионов. План, который пользовался тем единственным преимуществом, которое пока оставалось: четким пониманием, что случится, если ничего не менять. На подготовку критически мало времени — но, вообще, можно еще два дня раздобыть, так даже безопаснее. Снейп меньше помнить будет, что тоже к месту.              Декан Слизерина принимал экзамен. Класс Гарри Поттера экзамен сдавал, к счастью, не по зельям. А Гарри, который во время тестов обычно сидел за последней партой и читал, забился в самую глухую, дальнюю, труднодоступную и пыльную каморку, которую только знал в замке. Ну, Тайная Комната была еще более конспиративной — но она же черти как глубоко…              Наколдовав все запирающие чары, которые смог вспомнить, Гарри выложил из кармана на перевернутое ведро обездвиженную мышь, честно украденную в три часа ночи из кабинета МакГонагалл. Конечно, на самом деле, от предстоящего воротило, но не пробовать же заклинание впервые против превосходящего по силам противника?              Гарри нервно провел языком по губам, доставая палочку и проглатывая все сомнения. Собрал в кулак всю досаду и злость на происходящий в его жизни психоз, на великих магов, что обещают защитить и не защищают, на лицемерное общество, которое, вроде как, гуманно — но которому все равно плевать на более слабых. Воскресил свой праведный гнев за то, что он сирота, за то, что не может жить спокойно — всю свою ненависть к Волдеморту. Слова он знал, прицелиться в расколдованную, дрожащую, но пока не убегающую мышь мог.       — Авада кедавра! — Раздался в каморке резкий шепот доведенного до края человека.              Мышь, охваченная зеленым светом, истерично пискнула, и возмущенно подпрыгнула на месте, щелкнув хвостом. А потом юркнула в щель — живая и невредимая.              Гарри спрятал лицо в руках, не зная, что он чувствует более остро: разочарование от того, что не получилось, или облегчение от того же.       Нужно сказать еще «Акцио», а потом опять «Авада», а потом еще, наверное, повторить многократно.              Теперь, когда самым логичным выходом из ситуации виделось умудриться убить на дуэли темного мага, вдруг отчетливо выясняется… Что убийца из Гарри и впрямь никакой.       Как он и убеждал собственную совесть долгие месяцы.