Плохие привычки и их последствия

Top 10 Worst Harry Potter Characters

10. There aren’t 9. Any characters 8. In the Harry Potter series 7. That deserve to be labeled 6. As the worst 5. Because all the characters 4. Have their own 3. Characteristics 2. Which make them unique and interesting 1. Dolores Umbridge

             Удачно, что дом просто облицован кирпичом — никакой штукатурки, как в привычном взгляду квартале. А так, можно было найти и упор для ноги, и удобные ямки, чтобы зацепиться пальцами. Правда, тело отказывалось подтягиваться больше раза… Приходилось полагаться только на хорошую растяжку и крепость оконных откосов нижнего этажа, на которые вынужденно переносился вес. Тем не менее, упрямство — великая вещь: пальцы наконец дотянулись до нужного подоконника.       — Гарри! Помоги мне! — Прошипела она. Усилием воли в комнату почти удалось заглянуть, но как дальше действовать, чтобы в нее забраться, не было ни малейшего представления: ноги потеряли опору, от которой можно оттолкнуться.              — Гермиона?! — Изумился друг. К счастью, быстро спохватился и буквально втащил ее в спальню. Вовремя, все-таки, пока Мио карабкалась, капюшон мантии-невидимки сбился. Того и гляди, какой-нибудь прохожий заметил бы зависшую в воздухе кудрявую макушку.       — Что ты здесь делаешь? — Выпалил Поттер, отступив от окна. В глазах, безусловно, читалась радость от встречи, но сам он выглядел ошарашенно. Весь его вид, от небрежно собранных в низкий хвост волос и до криво подвернутых штанин необъятно широких старых джинс кузена, просто кричал о том, что подруга, вот так безмятежно стучащая в открытое окно коттеджа Дурслей — событие не более ожидаемое, чем учебный год без приключений. — То есть, ты проходи, я очень рад тебя видеть! — Тут же исправился он, заодно, оправляя задравшуюся футболку и резво задвигая что-то ногой под кровать. Мио не удержалась, хихикнула.              Годы идут, а друзья не меняются: вроде бы и какой-то порядок вокруг наблюдался, но разбросанные носки, сбитое покрывало и неровные стопки книжек на полу создавали впечатление легкого хаоса. Гарри было неловко, и за то, что пришлось расчищать место, чтобы пригласить подругу сесть, и за потрепанную домашнюю одежду. Гермиона, однако, не заостряла внимания: бардак в исполнении ребят она видела (и комментировала) не раз, а то, что Гарри у Дурслей старается «не отсвечивать» и не выглядеть приличнее, чем Дадли, догадывалась.       — Я хотела проверить, как ты, — серьезно сказала она. — Экспресс ушел раньше, чем тебя выпустили из больничного крыла, и мы так и не узнали в точности о твоем состоянии… Рон сейчас со своими, пишет какие-то невнятные полунамеки на то, что он не дома, но я-то могу заскочить в гости? Это же ничего?       — Конечно, ничего, — бледно улыбнулся Гарри. — Просто неожиданно, я у Дурслей всегда, как в изоляции. Они ненавидят, когда я даже просто подхожу к телефону. Но это мне впору расспрашивать, что происходит, у меня-то ничего не меняется…       — Не скажи, — качнула головой Гермиона. — Сейчас выглядишь лучше. Профессор оказался прав, и курс настоек помог?       — Профессор, — Гарри выплюнул это слово, будто оно жгло язык, — мог бы не лезть с этим советом, и все было бы…       — Тшш, не нужно, — она успокаивающе положила руку на плечо друга. — Ты же сомневаешься в решении не откатываться? Я понимаю, это странно звучит, но… а вдруг, за следующим разом было бы еще хуже?              — Куда уж хуже! У змеемордой мерзости теперь есть тело! — От мнимого спокойствия Гарри не осталось и следа, он изрядно повысил голос, настолько, что плетенная звёздочка-глушилка звуков, висящая над дверью, блеснула синеватым отсветом и чуть усилила чары тишины.       — Но Седрик жив! И Сириус, и ты тоже цел. Это уже много, ты не можешь быть ответственным за все на свете… — Мягко сказала Мио. — Ты и так сделал больше, чем кто-либо мог надеяться.       — Недостаточно, — горько прокомментировал Гарри. — Я сделал недостаточно. Я должен был попробовать еще раз…              — Ты расскажешь, как так получилось, что ты смог перенести и Хвоста? Из-за него, по сути, все и заварилось…              Гарри понурил голову и с силой потер переносицу, не замечая, как перекашиваются очки. Что произошло на кладбище в последний раз, Гермиона не знала, но вот сейчас было очевидно: друг корил себя за все на свете. Когда они с Петтигрю выпали из воронки портала перед трибунами, Гарри был в недостаточной форме, чтобы быстро реагировать — и, уж тем более, защищать Хвоста. Крауч, которого гриффиндорцы не рискнули подставлять, чтобы передать в руки (возможно) продажного правосудия перед решающим часом, оказался слишком проворным. Гермиона и Рон, как ни старались за ним уследить, тоже не справились — хотя, по правде, они не ожидали от Пожирателя именно таких действий. Стоило ему завидеть в компании Поттера Петтигрю, Барти проклял последнего Авадой. Сбежать, стремясь прихватить с собой и Гарри, он не успел — пару мракоборцев, немного знакомых с родителями, Рон все же как-то уговорил посматривать на «Моуди», и те вовремя вписались в противостояние. Но Пожиратель удивил и здесь: осознав, что справиться с напором нападающих он не в состоянии, что-то сделал — то ли капсулу с ядом раскусил, то ли еще как. В результате, не осталось в живых никого, кто что-либо знал о возрождении Лорда. Кроме самого Поттера…              Скандалы последнюю неделю разгорались один за другим — и каждый был до небес. Вначале, широкая огласка того, что вместо Аластора Моуди неизвестное время в Хогвартсе пребывал осужденный преступник — а сам Аластор оказался, ни много ни мало, в собственном сундуке! Потом — шумиха вокруг двух трупов посреди международного Турнира — когда оба почивших не то, что к состязанию отношения не имели, но и вовсе, считались мертвыми куда раньше. Конечно, вскоре добавились яркие статьи о провале организации Турнира и безопасности зрителей, попытки раскопать грязное белье мистера Крауча-старшего и выяснить, как младшему удалось избежать Азкабана… Да еще и Гарри после «триумфального» появления вспылил — в первую очередь, из-за Пожирателя, защищаясь, но и после, реагировал на все слишком бурно… И тому были свидетели — к несчастью, Гермиона понимала, почему о Гарри в прессе написали вскользь и в странном ключе, будто бы у него не все в порядке с головой после пережитого стресса. Единственное, о чем в прессе не написали — так это о Темном Лорде.              — У Хвоста была моя палочка, она была мне нужна… Наверное, потому аппарация удалась как раз к нему, тем более, что он был в прямой видимости… Но черт, из-за кровотечения, уже тогда было очевидно, что я ничего не смогу сделать против Волдеморта, кроме как пробовать убегать. Хвоста я, можно сказать, случайно прихватил, было не до раздумий. Гермиона, на этот раз змея не осталась в стороне даже первые несколько минут. Все, на что я рассчитывал, вылетело в трубу с самого начала. Тяжело это признавать, но, похоже, стоило выпить зелье Снейпа снова.       Гарри вздохнул, а Гермиона нахмурилась: насчет Феликса, на ее взгляд, все было однозначно. Конечно, стоило пить. Но чуть больше недели назад, когда замотанный Гарри пересказывал друзьям, что с ним уже успело произойти, она оказалась в меньшинстве. То, что Сириус умер, тем более, то, что он умер уже после того, как нанес решающий удар по противнику, казалось мальчишкам не просто несправедливым, а и подозрительным. Рон высказал бредовую мысль (которую Гарри, к несчастью, учел), что удача Поттера оказалась слишком похожа на максимальную удачу зельевара — и переубедить, что сварить Феликс с таким эффектом нереально в принципе, Мио никого не удалось. Гарри проигнорировал всю возможную помощь, отодвинул в сторону прошлую идею, как ненужную — несмотря на то, что колоссальное количество усилий потратил на то, чтобы, сидя в закрытой школе, вычислить, на каком кладбище он вообще побывал. И свою третью встречу с Лордом там, Гарри, в отличии от второй, упрямо начал без страховки в виде вооруженного крестного, и без капли наколдованного везенья. План-то у него был, учитывающий все, что он мог вспомнить, все, что он увидел насчет самого кладбища и диспозиции противников, выверенный, как и наиболее успешный из планов по Тайной комнате, с помощью стратегического мышления Рона. Гермиона считала этот план рискованным, но не лишенным шансов на успех. Однако, он очевидно не сработал.              — Мне казалось, змея ничего не делает без приказа, — заметила Мио, лихорадочно перебирая в уме все, что слышала об этой неприятной рептилии.       — Так и есть, — подтвердил Гарри. — Скорее всего, приказ был. Она бросилась на меня в тот же момент, что я прибыл порталом. В этот раз никто не полагался на умения Хвоста и какие-то веревки, она схватила меня в кольца и чуть не придушила, на фоне раскалывающегося до момента воссоздания тела Лорда шрама, я не мог не то, что шевелиться, даже думать…       — Это… Наверное, нам стоило это предположить, — медленно проговорила Гермиона. — Барти настолько сильно боялся попасть в руки мракоборцев, что решился на суицид… Наверное, потому, что два из трех раз задержание закончилось для него Поцелуем дементора, вот я… — девушка вздрогнула, — тоже не помню, как это, потерять душу, но одна мысль вгоняет в ужас. Возможно, Волдеморт уже перестал тебя воспринимать, как пыль под ногами, интуиция нашептала больше опасаться, и меньше полагаться на Хвоста. Ведь вы с Сириусом уничтожили его в прошлый раз.       — Не так уж он меня и опасался, скорее, проверял, не будет ли других гостей, пока я его отвлекаю. — Покачал головой Гарри. — Как мы и подумали, привычка толкать напыщенные монологи перед лицом поверженного меня у него неискоренима. И она дарит уйму времени, я должен был вернуться еще раз, чтобы им воспользоваться!              На этот раз от беспорядочного движения Гарри очки все-таки слетели, и он неловко соскользнул вслед за ними на пол, стремясь нашарить и вернуть на место. Гермиона, в отличии от друга, видела хорошо, и быстро сунула оправу ему в руку. Кстати, чуть дрожащую.              В предыдущий раз Гарри решился на повторение битвы из-за потери Сириуса, и из-за того, что Сами-Знаете-Кто не умер окончательно. Его тело от заклятия Блэка рассыпалось, не просуществовав и пары секунд, но темный, шипящий приказы на парселтанге призрак никуда не исчез. Поневоле, Гарри признал несостоятельной теорию возможного окончательного убийства Неназываемого после обретения тела. Разумеется, призрак был куда предпочтительнее, чем неведомый «уродливый младенец» — призрак, оказывается, мог вселяться в свою змею и атаковать, но, хотя бы, не колдовал Авады. Кроме того, убрать, вероятно, «промежуточную стадию» перед обретением тела — значит, выиграть время. Мио знала, что Гарри собирался разрушить новосозданное тело еще раз, точнее, он нацелился на «младенца». Знала и то, что другу было бесконечно жаль любого абстрактного ненавистника Сами-Знаете-Кого — чью бы кровь, если не кровь Гарри, маг бы не взял для обретения тела, вряд ли бы потом человек был бы отпущен восвояси. Но почему же, раз все пошло наперекосяк, друг не вернулся в прошлое снова, если на самом деле собирался?              — Преподаватели… Что-то сделали, Гарри? Что-то, что помешало тебе? — Осенило ее. — Неужели, лечение оказалось не тем, чем ожидалось?       Гарри поморщился и нехотя ответил:       — Я не думаю, что Снейп хотел именно такой эффект. Все-таки, перед этим он меня буквально сам отправил во временную петлю. Не знаю точно, конечно, но… С расщепом мадам Помфри справилась бы, вот укус змеи не заживал от слова совсем — искали противоядие. А уж успокоительное… Должно было быть и впрямь успокоительным. Вгонять в легкое медитативное состояние! Да вы же тоже согласились, что оно необходимо! Ты в лицо заявила мне, что я веду себя, как буйнопомешанный!              Мио на секунду потупила взгляд, но, как и пристало гриффиндорке, долго не мялась в сомнении, когда считала себя правой:       — Прости, так и выглядело. Я вообще не считаю твои постоянные самоубийства ради более удачного исхода событий разумной жертвой! И ты об этом знаешь. Я смирилась с твоим выбором, возрождение Сам-Знаешь-Кого действительно ужасный исход, но есть кое-что похуже! А именно, друг, который спятил из-за бесконечных битв! Тебе нужен был перерыв, я не отступаюсь от своего мнения, и я снова приложила бы тебя Ступефаем, если бы снова увидела, как ты собираешься колдовать взрывы, не обращая внимания ни на то, что Крауч уже не жилец, ни на то, что сам истекаешь кровью!       — Вы даже постфактум звучите одинаково, — раздраженно мотнул головой Гарри. — Снейп тоже мне целую лекцию прочел о «лучшем по трупам хорошего» и о том, что я не в состоянии адекватно определять, когда стоит остановиться. — Я согласился с вами после Турнира, я послушал разумный довод, выпил эту чертову настойку трижды с интервалами, как было сказано, в конце концов, никому не должно было стать хуже от того, что я прыгнул бы с крыши на день позже — все равно оказался бы в 22м. Но меня зациклило прямо во время этой долбанной медитации! Закрыл глаза — еще 24е июня, а очнулся — так уже вечер первого числа! Сто шестьдесят восемь часов и три минуты после того, как в изначальном времени убили Седрика! Даже если бы я откатился в тот самый момент, как очнулся — Диггори было бы уже не спасти! Я просто… не смог, даже для драки с Волдемортом!       Гарри вдохнул так рвано, что Гермионе показалось, всхлипнул. А может, не показалось.              — Что, если завтра Пожиратели взорвут какой-то город?! Чем мне тогда оправдываться перед собой и невинными жертвами? Тем, что они были абстрактными, когда я думал о реальном, знакомом человеке? Тем, что этого казуса вообще бы не случилось, если бы мои нервы не сдали? Тем, что они все-таки сдали и срочно было нужно их лечить?! Тем, что я зас.ал в этот раз даже биться до последнего и глупо рассчитывал на более удачный расклад в следующий раз за счет нового знания? Как простить теперь себя за такую самоуверенность? За веру в то, что возрождение Лорда можно переиграть, даже, если подождать денек? За то, что было отвратно дать врагу порадоваться моей смерти, там, на кладбище, и я призвал портключ? Мне следовало подохнуть и начать сначала…       — Гарри, — ее голос дрогнул, — ты же не можешь предвидеть всего, ты не можешь контролировать свое выпадение из времени… Ты пробовал сделать лучше. Как всегда, потому что мог и считал себя не в праве стоять в стороне. И ты сделал, все, что мог — если у тебя не было возможности выйти из замороженного состояния раньше, то в чем твоя вина? Это было сильнее тебя, и ты старался, просто так получи…       — Иногда стараешься изо всех сил, а оно все равно не получается, и совсем не важно, сколько усилий ты приложил. Оставь, Герм, я настолько спокоен, насколько это возможно, с расстройством на грани магических всплесков настойки и впрямь справились. Просто… Обидно это все очень, я совсем не знаю, как мы теперь будем разбираться с тем, что грядет.              — К-как раньше, — максимально твердо сказала Мио. — Будем пытаться справляться вместе. И я очень рада, что ты почти не психуешь, правда. И что тебе было с кем обсудить. Мне жаль, что нас не было рядом, но, похоже, нас гнали из больничного крыла как раз потому, что ты ни на кого не реагировал, да? Говорили, тебе плохо из-за травмы, но слухов, когда победитель не пришел ни на торжественное закрытие Турнира, ни на прощальный пир, все равно было множество…              — Не знаю даже, как я выглядел со стороны. Может, будто в трансе, а может — как в бреду. И не могу сказать, что я с кем-то разговаривал, только со Снейпом. Директор же расспросил меня по горячему, еще до того, как я выпил зелье. А потом он, скорее всего, был занят, я его больше не видел. К Дурслям меня аппарировала профессор МакГонагалл, после того, как мы перенеслись из Хогвартса камином в Министерство Магии.              — Директор объявил на прощальном пиру о том, что ты сражался с Темным Лордом, — нахмурилась Гермиона. — Ему не верят. Конечно, у него много забот, если он пытается что-то делать в таких условиях…       — А какие у него доказательства, чтобы ему верили? Спасибо Краучу, даже косвенных улик нет. — Невесело усмехнулся Гарри. — Пока Волдеморт не решит прогуляться по людной улице, даже слова Дамблдора для всех — опасные бредни, что говорить о моих.              — Пока что ничего не происходит. По крайней мере, ничего заметного, может, это затишье надолго. — С надеждой сказала Мио. — Я следила за прессой.       — Я тоже, — пожал плечами Гарри. — Нет уверенности, что ничего не скрывают. Порадовал мой образ. Вроде бы директор и правильно сделал, что всем сказал, должны же люди знать об опасности. А, с другой стороны, он сослался на мои слова, оспорил мнение Министра — и теперь вся Магическая Британия считает, что я вру. Счастье-то какое!       — Не вся, — заверила его Гермиона. — С десяток человек тебе верит, это минимум.       Друг, почувствовав ее иронию, вновь растянул губы в улыбке — чуть более настоящей, чем раньше.       — Уизли, коих немало, ты, Сириус, директор. Снейп, опять же. Да вообще все Пожиратели, если Волдеморт решил их призвать. Толпа народу, на самом деле.       — Профессора ты сам называл шпионом, — полувопросительно уточнила Мио. — Ты все еще его подозреваешь? Или мы ему как бы верим? Больше, чем директору?       — Да не знаю я, — ответил Гарри чуть погодя, столь задумавшись над вопросом, что стал безотчетно зарываться пальцами в волосы.              Над проблемой осведомленности Снейпа он думал уже не первый раз, и пока ни к чему так и не пришел. О временных петлях он рассказал прямым текстом только единожды — ну, не считая того случая, когда Гарри «непедагогично» предложили выпить. И, тем не менее, в актуальном времени, спустя еще четыре самоубийства Поттера до событий на кладбище, и одно — после, Снейпу понадобилось меньше часа от начала кутерьмы с Кубком-порталом, чтобы догадаться: Гарри пытался переиграть случившееся. А может, Снейп подозревал о хронопетле еще до состязания — как ни крути, сколько бы Гарри не следил за собой, стремясь не делать ляпов в разговорах, ошибки были неизбежны. Недостаточное удивление новостям, стопроцентное избегание подлянок Пивза, мало ли, что еще мог заметить внимательный колдун? Гарри не знал, на чем прокололся, не знал, заметил ли эти проколы только Снейп, или, скажем, директор тоже все знает? Гарри не знал даже, держит ли Снейп свое знание при себе, или поделился с Дамблдором. А то и, что еще страшнее — с Волдемортом, чего не скажешь в попытке сохранить жизнь, избежать пытки, оправдаться за недостаточное усердие в возвращении хозяина? Это ужасно — что Гарри не знает столь важных вещей.              — Снейп придумал противоядие, которое меня вытащило, — мотнул головой Поттер, отгоняя вечные сомнения. — И ему еще придется как-то избегать этой темы, находясь рядом с Волдемортом. Наверное, врагом профессора считать некорректно. Но его мотивы мне понять тяжело, его поведение по отношению ко мне… противоречиво. И что он вот этим сказать хотел, я тоже не понимаю.              Проследив за его жестом, Гермиона заметила стопку книг в мягких обложках. Они были слегка расшатаны — будто книги не очень аккуратно читали, может, больше одного раза. Присмотревшись к названию верхней, Мио поняла, что там новелла, а не учебник.              — Это профессор тебе дал? — С удивлением спросила она. Автора она узнала — сама вскоре собиралась прочесть, но все руки не доходили.       — Вроде того, — ответил Гарри. — Они приходят каждый день на почту, до востребования. Только первую доставил почтальон, и в ней была карточка. О том, что я, если хочу, могу их забирать. Книга была легонько почеркана, через полдня мучений я расшифровал сообщение о том, что никаких событий, связанных с Волдемортом, пока не было. Ну, мне так показалось. С тех пор все это внимательно читаю — чем дальше, тем крепче впечатление, что Снейп просто меня занять и повоспитывать решил.       — О… И как?       — Что, как?       — Как тебе книги?       — Экзистенциально.       — ..?       — Ну, это дядя так про первую буркнул. Тетя добавила «трансцендентно», а потом они засмеялись, знаешь, как старой шутке какой. Я пошел, в словаре глянул — дядино определение, в целом, подходит. Тетино — ни к селу, ни к городу.       — Занятно, — заметила Гермиона, не зная, что еще сказать. — И что… Ты всю неделю в основном… читал?       — Да, большей частью, — вздохнул Гарри. — Иногда учебники. Хорошо бы домашку сделать, но пером подолгу писать пока не выходит, кисть болит.       — Аккорды лучше даются, да? — Понимающе кивнула Мио на лежащую на кровати гитару.       — Угум, разрабатываю руку потихоньку. Но звучит так себе. Вон, глушилку повесил. Теперь печалюсь: с одной стороны хорошо, можно спокойно болтать, не опасаясь реакции тети… А с другой стороны, в кои-то веки ко мне через окно забралась девчонка, весело было бы реакцию Дурслей заценить. Ауч!              Он ожидаемо дёрнулся от профилактического тычка, но на возмущенную рожицу Мио только ухмыльнулся. А она-то, с лучшими намерениями, чтобы не драконить его родственников, да вообще, ничьего внимания не привлекать!              — Ладно, умник, вот сейчас я отдам наконец твою мантию, и обратно буду спускаться без маскировки, то-то будет весело! Кстати, Гарри, пока не забыла, Сириус тебе тут передал… Если я правильно поняла, что-то вроде телефона, только с изображением. У тебя одна половина зеркала, у него — другая, активируется…       — Прикосновением палочки… — прошептал Гарри с ней одновременно, благоговейно рассматривая тусклые зазубрины на раме, складывающиеся в инициалы. — Он нашел его… Это их старое, Сириуса и моего отца. Круто! Теперь можно не дожидаться совы… Наверное, крестный даже мог бы мне показать, что я неправильно с этим Gm делаю, — задумчиво добавил он.              — Гермиона? — Спросил Гарри через пару минут, налюбовавшись на подарок и отложив его в сторону. — Что у тебя случилось? Я могу как-нибудь помочь?       — Почему ты решил, что что-то случилось? Я просто, в гости, — смутилась Мио, невольно отводя глаза.       — И это круто. Но скажешь, я не прав? У тебя никаких проблем?       — У всех есть проблемы, Гарри. У тебя вот, не помню, когда их не было. — Заметила она, но, сникнув под его внимательным взглядом, начала все же рассказ о своей. — Помнишь, я возмущалась насчет стандартного ментального заклинания для родителей магглорожденных, когда ты мне о нем сказал?       Гарри утвердительно кивнул: конечно, он помнил. Гермиона считала такой подход исключительным варварством и попиранием прав. Её глубоко возмущало то, что декан когда-то походя заколдовала её родителей, а Мио об этом даже не догадывалась! Почему стандартный ход — сразу заколдовывать, а не разговаривать? Не может же от этого не быть никакого вреда?              — Ты попросила Сириуса снять чары с твоих родных? — Проницательно спросил он, догадавшись, по какому поводу его подруга могла встречаться с мистером Блэком на каникулах.       Мио грустно кивнула.       — Я была так рада, когда меня зачислили в Хогвартс, — медленно сказала она. — Нам наконец-то объяснили, что значат все эти странные случайности, которые происходили вокруг меня. Рассказали, что я такая не одна, и что меня научат этим управлять. Было немного страшно, потому что мы уже все распланировали наперед, с индивидуальным планом, предпочтительными проектами, обсудили предметы, которые я буду учить… А здесь — волшебство! Но мама меня быстро успокоила, говорила, что я стану самой-самой умной ведьмой, нужно только не лениться. Мне казалось, они с папой гордятся тем, что я такая… особенная.              Говор сам собой сбился на неуверенный, с запинками, шепот: Гермионе было тяжело принять настоящую действительность.              — Знаешь, они вообще не хотели детей. Ну, или не хотели их так рано, — уточнила она. — Мама собиралась в интернатуру после окончания колледжа, ее план был — сфокусироваться на карьере. И еще, может, во время отпуска колесить по Австралии в трейлере, чтобы посмотреть природу… Но случилась я, это нарушило всю стройную схему. Маме пришлось выбрать другую специальность, у папы-то уже была практика. Когда я чуть подросла, он взял маму помощницей. Только, я же была мелкой, периодически болела, клянчила внимание и вообще, росла. Отвлекала. Чем незаметнее, послушнее и «правильнее» я себя вела, тем меньше она сердилась. Но с волшебством сложно быть незаметной, как бы я не компенсировала неудобства успехами в учебе и примерным поведением… А после зачисления в Хогвартс все наладилось: мне купили палочку, к Рождеству первого курса уже можно было не бояться выбросов. Та семейная поездка на лыжный курорт — чуть ли не самое лучшее мое воспоминание! Мы соскучились друг по другу, родители успокоились, что меня не заберут в суперсекретную лабораторию, что я не уничтожу дом, стали живо интересоваться моими рассказами… Через полтора года, правда, из-за истории с василиском, когда я им месяц не писала, было страшно, что зайдет речь о переводе в другую школу — они даже расспрашивали о Шармбаттоне в волшебном квартале Франции…              Гарри слушал внимательно, пристально рассматривая ее лицо: конечно, его ситуация с Дурслями была совсем другой, но он хотя бы представлял, в отличии от Рона, в чем именно состоит загвоздка, когда ты непроизвольно колдуешь среди тех, кто этого не только не умеет, но даже не понимает. Отчасти, именно поэтому Мио хотелось высказаться именно ему — а кому еще-то?              — Я когда-то спрашивал Колина, — осторожно сказал Гарри. — Он говорил, его отцу не сообщали, что с сыном что-то случилось, да и насчет писем тоже проблем не было. Старшие Криви не заметили ничего необычного. Думаю, и им, и Финч-Флэтчли деканы послали зачарованную записку, чтобы больше вопросов не возникало.       — Тогда я об этом не думала, — пожала плечами Гермиона. — Только радовалась, что идея о переводе не пришлась моим по вкусу. Да, как-то так всё и решили, родители не знали, что со мной случилось, да и я не дура, уточнять. Но извинилась же в письме за то, что долго молчала — вот из-за этого они спросили летом, что происходило. Пришлось сказать, травма руки. В сентябре я спрашивала декана, почему мои родные не были поставлены в известность, и… Она ответила, что случай был не летальным, а значит, и не было нужды что-то сообщать. Ведь обычные люди так или иначе не могут повлиять на школу, только зря поволнуются. Её действия были мне на руку, но я, честно говоря, разозлилась, за само отношение. А теперь понимаю, что оно повсюду, абсолютно в каждой мелочи, и от этого никуда не деться. Мама и папа, скорее всего, во Франции осознали, что и в другой школе все будет так же. Их проблемы магам не важны, магглы везде среди колдунов не к месту, не только на Косой аллее на них неодобрительно косятся.              — Чужие мозги не переделаешь, — вздохнул Гарри. — Это тянется поколениями, вспомни Малфоя, который во всем держится убеждений своей семьи. Мне кажется, на шкале последнего столетия отношение к магглорожденным все же улучшилось, по крайней мере, многие из них устраиваются в обществе совсем неплохо… Только со сквибами и магглами все намного сложнее… Их суждения не берут в расчет потому, что никто из них не может себя поставить перед колдуном с позиции превосходства. Разве, перед ребенком, но это…       — Да, делу не помогает, — кивнула Гермиона. — Знаешь, что печальнее всего? Я теперь и лучше понимаю позицию декана. Сириус долго отнекивался, говорил, что мне же станет хуже, но в итоге сдался моему напору. А теперь, без ментальной коррекции, все изменилось…       — Вы с родителями поссорились? — Осторожно уточнил друг.       — Не то, чтобы. Просто магия, как что-то созидательное, перестала быть им интересна, и у них… раньше, видно, было занижено чувство опасения за меня. Я не рассказывала им о том, что больше часа провела на дне озера, не дыша — но им и любой байки с урока Гербологии хватает, чтобы пугаться. Нам вдруг стало почти не о чем говорить — так, общими фразами обменялись, и разошлись, они — на работу, я — читать. Это в довесок к тому, что они меня весь учебный год не видят, да и перед знакомыми похвастаться моими успехами не могут — нельзя же рассказывать, где я учусь. Мы собирались поехать на Майорку через неделю, но теперь кажется, они предпочли бы и вовсе без меня отдыхать, чтобы об этом всем не думать.       — Брось, Гермиона. Родные не могли тебя разлюбить из-за снятого заклинания на лояльность к обучению в школе. Даже не думай, что такое реально!       — О, я знаю, что они меня любят. Просто, на расстоянии нам поддерживать хорошие отношения куда проще, — поджала губы Мио. — Мне показалось… У мамы в глазах было облегчение, когда я спрашивала, не могу ли погостить у друзей пару недель. То, что я принадлежу другому, непонятному им миру в большей мере, чем их собственному, делает в их глазах все… слишком сложным. И это стало очевидным, когда заклинание спало — то, что они боятся даже пробовать понять меня, понять, что значит — быть волшебницей, и чем вообще колдуны живут. Я ловлю себя на мыслях о том, что в идеях Пожирателей о невозможности спокойного, уравновешенного сосуществования между магглами и магами есть резон… Если мои родители не хотят понимать и принимать мою настоящую жизнь без ментальных воздействий, и при этом они будут под угрозой, когда Сам-Знаешь-Кто развернет активные действия… под угрозой просто потому, что они мне родня… Что хорошего в том, что мы общаемся эти несколько недель в год, не лучше ли им было бы вообще без дочери? Я ужасный человек, да? Из-за того, что о таком думаю?       — Нет, конечно, нет. Ты просто пытаешься разобраться в ваших взаимоотношениях в новых условиях. Уверен, все устаканится со временем. И думаю, что ты была права, сняв чары. Нельзя влиять на чувства с помощью колдовства, тогда все какое-то… Ненастоящее.       — Но от этого не менее обидно, что это вообще стоит между нами. — Вздохнула Гермиона. Немного помолчав, она грустно добавила, — если верить статистике, с сороковых годов, когда начали использовать этот подход с заклинанием, количество самоубийств среди молодых магглорожденных снизилось на шестьдесят восемь процентов, а убийств тех, кто когда-то их растил или проводил над ними разного рода обряды по изгнанию бесов — на все девяносто шесть. На моих родителей чары наложили достаточно поздно, потому что выбросы никогда не были очень сильными, и нарушение Статута не фиксировалось, но к некоторым детям наведываются гораздо раньше. Возможно, в том числе поэтому последние десятилетия не было ни одного зарегистрированного появления обскури. И, конечно, успешных магглорожденных в нашем сообществе стало больше. Идея с заклинанием вроде как гуманна, но мне хочется заорать или кого-то проклясть за то, что это задевает отношения в моей семье.              — Понимаю, — спокойно сказал Гарри. — Хотя, знаешь, я несколько лет назад не отказался бы, чтобы каким-то чудом меня перестали называть уродом. Тетушка дважды избежала подобных чар — потому что была всего лишь сестрой ведьмы, а не старшей родственницей, и потому что я вовсе не магглорожденный. Отношения у нас в семье все равно так себе.       Мио подняла было на него жалостливый взгляд, но тут же опомнилась, и поменяла выражение лица: по Гарри было видно, что его эти отношения давно уже не тревожат и не задевают.              — Я заметила, — улыбнулась она краешком губ, — под окном живописный ряд отверстий, как от решетки.       — А то, — заговорщески подмигнул Гарри, — она была тяжелой, кованной, и такой, знаешь, с наворотами, чтобы с улицы выглядела украшением. Но против фордика Уизли ей было не устоять. Так что ты, в итоге, все же едешь на Майорку? Или есть другие планы, помнится, тебя даже в Болгарию звали..?       — Нет, пока здесь, — Гермиона мотнула головой, с сожалением вспоминая неоднозначное предложение Виктора.       — Ясно. Ну, если надумаешь сбежать из дому, обязательно загляни, у меня отличная палатка. И навыки по скрытной добыче еды есть, даже не сомневайся. Давай я, кстати, спущусь, возьму нам чаю, а то сидим, как в библиотеке… Подожди чуть, я быстро, ладно?       — Да я не спешу никуда, — кивнула Мио. И добавила слегка сердито. — Сбегать из дому тоже не собираюсь, даже ради твоей расчудесной палатки. Обойдемся пока общением по переписке…       — Неужели, останемся друзьями? — Шутливо добавил Поттер, показательно хватаясь за «разбитое» сердце и осторожно прикрывая за собой дверь, чтобы не скрипела.              Но после того, как они весело распрощались вечером, Гермиона написала нормальное письмо всего раз. Через полторы недели ее записки стали столь же невразумительными, как и сообщения от Рона — Гарри понял, что Гермиона у него гостит, но понятия не имел, что происходит, и почему они вдруг столько секретничают. Писали, что обещали директору не посылать с Хэдвиг важного — что ли, поклялись? Мир перекосился в странную сторону — единственный, кто делился новостями о том, что происходит в среде волшебников, но не попадает в газеты, был неоднозначный профессор. Возможно, как раз он здраво опасался не того, что Гарри совершит что-то опрометчивое, будучи хорошо осведомленным, а того, что он способен на непредсказуемые действия, если его мнение в расчет не принимать.       

      ***

      — Подсудимому вменяется в вину нижеследующее: то, что он сознательно, намеренно и с полным пониманием незаконности своих действий, получив ранее по сходному поводу письменное предупреждение от Министерства магии, второго августа нынешнего года в девять часов двадцать три минуты вечера произнес заклинание Патронуса в населенном магглами районе и в присутствии магглов, что нарушает статью «С» Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних от тысяча восемьсот семьдесят пятого года и раздел тринадцатый Статута о секретности, принятого Международной конфедерацией магов. Вы — Гарри Джеймс Поттер, графство Суррей, город Литтл-Уингинг, Тисовая улица, дом номер четыре? — уточнил Фадж, глядя на Гарри поверх пергамента.       — Да, — сказал Гарри. Сердце колотилось в грудной клетке, как бешенное: узнав о переносе времени слушанья, он бежал на предельной скорости, не обратив внимания ни на то, насколько отстал мистер Уизли, ни на то, как предательски перехватило дыхание, стоило увидеть поворот в сторону Отдела Тайн. Еле успел.       — Вы получили три года назад предупреждение от Министерства по поводу незаконного применения волшебства?       — Да.       — И тем не менее вечером второго августа Вы заклинанием вызвали Патронуса?       — Да.       — Понимая, что Вам воспрещено применять волшебство вне школы, пока Вам не исполнилось семнадцать лет?       — Да.       — Понимая, что Вы находитесь в районе, изобилующем магглами?       — Да.       — Вполне понимая, что в данный момент в непосредственной близости от Вас находятся магглы?       — Да, — сердито сказал Гарри, догадываясь, что при таких формулировках ему могут не дать шанса объясниться вовсе. — Но я оспариваю обвинение на основе восьмого пункта раздела тринадцать, подпункт…       Волшебница с моноклем, сидящая неподалеку от Фаджа, перебила его громким, низким голосом:       — Вы смогли вызвать полноценного Патронуса?       — Да, — ответил Гарри, уже откровенно злясь. — Потому что…       — Телесного Патронуса?       — Да. Без телесного Патронуса затруднительно выжить в присутствии двоих дементоров! — Почти выкрикнул он, и торопливо продолжил, намереваясь не дать больше себя перебить. — В статье «С» о колдовстве несовершеннолетних есть пункт, разрешающий колдовство в опасных для жизни ситуациях, а в тринадцатом разделе Статута — пункт об отсутствии свидетелей! Магглов по имени Вернон Дурсль, Петуния Дурсль и Дадли Дурсль, проживавших со мной по указанному адресу, больше нет, соответственно, нарушение Статута не может быть зафиксировано! Я оспариваю оба обвинения! … — Я требую, чтобы ты наконец..! — Шипит Вернон, захлебываясь слюной: последние двадцать минут слились для него в один непрерывный кошмар, сдобренный руганью, и он не мог поверить, что под угрозой какой-то палки (ладно, волшебной палки) в руках собственного племянника вынужден был его послушаться. Он действительно не мог видеть дементоров — и ему не удавалось в полной мере понять, что произошло, когда в гостиной вдруг почернели все цветы в вазонах, погас свет, оконное стекло вылетело, Дадли — упал, а он, Вернон, почувствовал такой холод и ужас, что расхотелось жить. Племянник засветил свою дудочку — и страшные ощущения пропали, но потом в разбитое окно влетела сова, бросив говорящее письмо, а Поттер спорил с бледной Петунией, объясняя ей что-то о ду-бен-торах (и жена даже понимала, о чем речь!), и о том, что пресловутой защиты, очевидно, нет! Но не прошло и десяти минут препирательств, как Поттер громко ойкнул, с каким-то диким, безумным взглядом наставил на них палочку, и буквально погнал всех в свою комнату — Дадли и вовсе, волоча за собой. Нервов Вернона хватило, чтобы промолчать, увидев, как племянник нашаривает что-то прямо в воздухе на уровне пояса, как из ниоткуда появляется отрез брезента с фут в ширину, как, отодвинув и его, Поттер нетерпеливо заталкивает всех в невидимую палатку, приткнувшуюся, очевидно, в уголке его спальни... А она оказалась изнутри просто-таки квартирой, адски захламленной всякой колдовской ерундой! Вдруг стало понятно, куда Поттер подевал все свои опасные и непонятные штуки: вид этого безобразия на секунду отнял дар речи, и Вернон едва не пропустил момент, как мальчишка, матерясь последними словами, спешно собирал по комнате какие-то подвески, распиханные тут и там — и на огромной скорости бросал их Дурслям под ноги. Но теперь-то пацан просто обязан объясниться! — Вернон, умоляю, молчи! — Шепчет вдруг жена, резким движением хватая его за руку. — В доме есть кто-то еще! — И они колдуют получше меня, — добавляет нервно племянник. Вернону хочется спросить, что вообще происходит, но Петуния, будто спятив, отмахивается, хватает какой-то стакан — и опускается на пол. Она, как и Поттер, не обращает внимания на то, насколько пыльный и опасный для платья паркет в «палатке», приникает ухом к перевернутой посуде, прислушивается.       В зале повисла тишина: тирада Гарри оказалась для всех неожиданной.       — Дементоров? — Переспросила мадам Боунс, едва не уронив монокль. — Что вы хотите этим сказать, молодой человек?       — Что применил заклинание, отлично прогоняющее этих паразитов, когда они напали на мою семью в нашей гостиной.       — И, таким образом, спаслись? — Скептично уточнила ведьма, спешно шурша бумагами, которые ей передал секретарь. Найдя пустую строку, в которую должен был быть вписан актуальный адрес Гарри — очевидно не совпадающую с протоколом обвинения, и строку, в которой опекуном четко значился мистер Сириус Блэк, она изрядно удивилась: ничто не указывало на то, что мистер Поттер продолжает жить в маггловском районе.       — Да, — просто сказал парень.       — Именно от дементоров? — Еще раз переспросила она. — В пятнадцать лет?       — Помилуйте, Амелия, — снисходительно протянул Фадж. — Я был уверен, что мы услышим нечто в подобном роде. Это удобная выдумка для того, чтобы вывернуться. Магглы дементоров видеть не могут, и это очень удобно, очень… Но это только его слова, никаких подтверждающих свидетельств… И, конечно, мальчик не учел, когда сочинял свою историю, что отогнать дементоров способно только заклинание, исполненное на высочайшем уровне, что недоступно большинству колдунов и в пятьдесят, не то, что в пятнадцать…       — Я не выдумываю! — Заявил Гарри, перекрывая перешептывания. — Я вынужден был научиться колдовать Патронус в тринадцать, потому что при появлении дементоров терял сознание, а это…       — Довольно, довольно! — воскликнул Фадж с чрезвычайно презрительным видом. — Увы, я вынужден прервать этот, без сомнения, хорошо отрепетированный рассказ…       — И Вы сочли разумным обвинить Министерство в том, что мы насылаем дементоров на мирные поселения! — Едко начала жабообразная ведьма, но воздержалась от дальнейших замечаний, осознав, что говорит одновременно со своим начальником.       Гарри перевел на нее взгляд, сузив глаза. Долорес Джейн Амбридж, так? Первый помощник Министра? А у Вас, мистер Яксли, тот еще вкус… … Он лежит на полу (блин, как же здесь грязно), силясь расслышать хоть что-то из того, что происходит внизу. Пальцы, сжимающие палочку, побелели от напряжения — у Гарри еще не прошла дрожь от визита дементоров, как пожаловали новые гости. Сириус на вызов по зеркалу пока так и не ответил… Сколько было хлопков аппарации? Два? Снейп, наверное, если Гарри выживет, сам прибьёт ученика: он же успел предупредить, невзрачный связной жетон раскалился в кармане чуть ли не добела, а Гарри до сих пор не схватил метлу, и не улетел куда подальше… Но ведь то, что он не считает дом Дурслей своим, а их — хорошими людьми, не значит, что легко их просто бросить? — Вот эта маггловская помойка? — Слышится зычный молодой голос. Дядя и тетя, явно догадавшись, что говорят о их доме, негодующе ерзают, но пока молчат, возможно, все еще под впечатлением от наведенного ужаса. Гарри тревожно косится на амулет с контуром тишины: заряжал еще в Хогвартсе, выдержит ли? — Да, кажется здесь. — Отвечает другой мужчина. — Это место указано у Муфалды в отчете. Да вот и следы дементоров, видишь, копоть на стенах и чахнущие вазоны? — О, да хозяйки и похуже встречаются, мало ли, — бормочет первый колдун будто бы чуть пристыженно. — Я просто от старика чего-то посерьезнее ожидал. — Твое дело, Амикус, не ожидания строить, — презрительно бросает его собеседник, чем-то шурша. — А пацана искать. Господин предполагал сложную защиту, и велел пока не лезть, но сейчас-то очевидно, что это — фикция. Мы озолотимся, когда приведем Поттера, так что тише, мы не должны его упустить! — Не держи меня за идиота, Яксли, я поставил барьер, который могут пройти только наши, сразу, как аппарировал! Никуда он из дому не денется, и помощи тоже не дождется! Гарри слышит, как судорожно всхлипывает тетя, которая тоже подслушивает разговор колдунов, и как пыхтят остальные, до сих пор слишком дезориентированные произошедшим, чтобы в должной мере бояться. Мысли прыгают в голове перепуганными кузнечиками: как ни крути, трое магглов — это все же скорее балласт, чем помощь, а волшебников, видно, ждать не приходится… Внизу слышатся хлопки дверей и шорохи: кажется, дом обыскивают вручную. Странные типы. — Но это была отличная идея, а? — Говорит «Амикус» совсем неподалеку, может, на лестнице. — Только не пойму, кто запустил на разведку дементоров, он же должен был пойти с нами, не? — Так это не мы. — Спокойно отвечает ему «Яксли.» — У нас пока нет контроля. Он у Министра и у заместителей. Милейшая Долорес, я думаю, у Корнелиуса кишка тонка, а Поттер может слишком многое рассказать, что противоречит его страусиной политике. Она вполне способна такое провернуть, а потом прикрыть неоднозначный ход, уничтожив отчеты артефактов. — Долорес? — Недоуменно переспрашивает «Амикус». — Мисс Амбридж. Не знаком, что ли? — Это ты по Министерствам, мне не доводилось. Бой-баба, я так понимаю? Симпатичная? — Очень, — издает «Яксли» неприятный смешок. — Как раз по тебе…       Амбридж была в зале суда — и противно улыбалась со скамьи обвинения. Гарри не удивился бы, если бы и Яксли был где-то здесь, только всех присутствующих не представляли, и Гарри не догадывался, как тот выглядит.       — Однако, Вы не можете запретить подсудимому предоставить свидетельства в свою защиту, согласно Хартии о правах, — прозвучал вдруг еще один, спокойный голос, разом перекрывающий шум и сбивающий с Фаджа всю спесь. Гарри прикрыл глаза: так, значит. Директор, который не пересекался с Гарри больше месяца, все же смог прийти на помощь. Опоздал чуть сильнее, чем сам обвиняемый — похоже, и его о переносе времени начала не предупредили.       Взрослые негромко переругивались, меряясь авторитетами, директор пошутил что-то о случайном появлении в Министерстве на три часа раньше, и заметил, что является свидетелем защиты. Гарри ждал: он наговорил немало, может, и не все к месту — но что еще оставалось, когда адвоката найти шанса не было? Не будет ли теперь оправдательная речь противоречивой?       — Ваш ученик, — скептично заметил тем временем Фадж, — уже высказался, что оспаривает обвинение по обеим пунктам, решив нам скормить сказку о нападении дементоров. И заявив, что магглов, перед которыми был нарушен Статут, уж и в живых нет — будто это должно его как-то оправдывать.       — Формально, и впрямь существует поправка о том, что смерть магглов, перед которыми случилось нарушение Статута, снимает отвественность с нарушителя, покуда они не успели передать информацию дальше. — Вставила мадам Боунс. — Обычно она не актуальна, так как убийство маггла все равно преступление, но, с учетом того, что регистрация и проверка палочки мистера Поттера выявили только заявленный еще системой Надзора Патронус… Этот факт может быть учтен — если, конечно, есть какие-то свидетельства, доказывающие смерть магглов. Кроме того, обвинение в нарушении Статута в принципе несколько спорно, с учетом того, что означенные магглы, как семья обвиняемого, были и так посвящены в тайну о существовании магии. В этом свете, неоправданное колдовство несовершеннолетнего — более серьезное преступление, так же, как и преднамеренное введение председателей в заблуждение. Это и впрямь возмутительно, мистер Поттер, говорить о нападении дементоров, тогда как все знают, что они лояльны нашему сообществу и охраняют тюрьму.       — Разумеется, мадам Боунс, однако, в случае, если правота мистера Поттера будет подтверждена, нам ведь стоит разобраться, как так получилось? Осмотреть все же место происшествия? Уточнить, так ли лояльны дементоры, как все считают? По счастью, мы можем не гадать, а заслушать свидетеля событий. Я осмелился привести эту женщину с собой.       — Магглу? — Удивилась волшебница. — Свидетель — это очень хорошо, но слова простецов часто недостаточно надежны, когда речь идет о…       — На самом деле, она сквиб, — уточнил Дамблдор любезным тоном, и Гарри заметил, что снисходительная улыбка Фаджа увяла, а с лица мадам с моноклем, наоборот, пропал скепсис. Гарри мысленно пожелал себе удачи: если здесь появится миссис Фигг, не факт, что ее слова помогут. Возможно, она и впрямь видела дементоров, скажем, из собственного окна, может, слышала и Пожирателей. Ждать, что она в самоубийственном порыве примчалась бы Гарри на помощь, не приходилось — но горящий дом не заметить тяжело, и об этом сейчас она могла сказать честно. Как и о том, что после пожара Дурслей никто не видел. Оставалось лишь надеяться, что слова женщины, которая ходит по улице в матерчатых тапочках и халате, хоть немного примут во внимание.              … — Подбираешь новый гардероб? Тебе идет… — Слышит Гарри вдруг новый, холодный голос. Дверь в спальню уже открыта. По счастью, этот голос знаком… — Снейп? — То, что «Амикус» кривится, ощущается даже по интонации. — Что ты здесь делаешь? Тетя Петуния как-то сдавленно пищит, и Гарри приходится пихнуть ее локтем в бок, чтобы больше так не делала: амулет пока справляется, но из-за нее Гарри упустил какую-то часть разговора. — … в курсе даже Уизли, он передал всему ордену, — небрежно вещает тем временем Снейп. — Вскоре здесь будет ошиваться толпа народу. Как успехи? — Никак, неужто не видно! — Огрызается «Яксли.» — Возможно, у него скрывающий артефакт! — Правда? — В голосе Снейпа явственно слышится насмешка. — Артефакт, разгадать который не выходит у столь сильных волшебников? Гоменум ревелио! Ох, вот незадача, похоже, мальчишка уж был таков, пока вы собирались на огонек. Оглянись, метлы нигде нет. Он вообще скор на побеги, два года назад то же самое было — наколдовал, и сбегать. А вы что же, успели по кофе выпить перед тем, как на «легкое дело» пошли? — Да как ты… — возмущается «Яксли.» «Амикус» в неверии тоже колдует выявляющие чары: раз за разом отклик подтверждает, что они упустили добычу. «Пожалуйста, пожалуйста…» — Молится про себя Гарри, радуясь, что большая часть его вещей валяется вокруг, а не в спальне, и напряженно следя за трещиной, что ширится по скрывающему амулету авторства Сириуса. Если развалится, то ни купол тишины, ни мантия-невидимка не помогут остаться незамеченными — волшебники, задавшись целью, найдут всех. Заклинание Снейпа почти не сработало — тот явно не вкладывал в него намеренье, но другой волшебник…        Однако, попробовав четыре раза, «Амикус» решает, что безнадежно. Он зло что-то пинает, по всей видимости, кровать: раздается противный скрип. — Ладно. Ладно, — шипит он сквозь зубы. — Найдем, здесь полно его вещей. Есть еще время, пока старик не упрятал его под очередной защитой… Эй, Снейп, если, говоришь, пацан такой шустрый, магглы его где? Он же при ком-то колдовал, так? Они могут знать, где он? — Почем я знаю, — отвечает профессор. — Ты видел отклик заклинания, здесь никого нет. — Они ж магглы, — сомневается «Амикус.» — А заклинание для выявления людей. — Это да, — бросает «Яксли.» — Но мы обошли дом. Действительно нет. Может, их еще дементоры уничтожили? Там какое-то тряпье валялось. Это у волшебников дементоры души пьют, у магглов, кто-то знает, вообще душа есть? Наверное, там горки праха лежат, да и все, что с них толку. Пойдем, и правда, нечего здесь топтаться и ждать пешек Дамблдора. Пора начинать поиск, пока есть еще шанс…        Спустя бесконечные секунды раздаются долгожданные хлопки — и Гарри едва ли верит, что все обошлось так просто… Вообще без драки… Он поправляет противно липнущую к телу рубашку, и оборачивается к Дурслям, чтобы что-то сказать. В горле совсем пересохло. В крохотную щель между пологом и полом, однако, просачивается дым. Пожиратели были раздражены, что уходят ни с чем.              

      ***

             — Брось, это презабавнейшая штука, — хмыкнул Сириус, с интересом рассматривая спутанный клубок тонких струн и подмигивая близнецам.       — Не важно, насколько это «забавно»! — Прохрипел мистер Моуди, свирепо косясь на провинившихся. — Они подрывают дисциплину, нарушают конспирацию и субординацию, их проделки ставят под угрозу наши операции!       — Как? — Напрямую уточнила Гермиона, не скрывая сарказма. — Мы всего лишь хотим быть в курсе того, что происходит. За что мы боремся.       — Шпионя? — Сердито рявкнул мистер Моуди. Его глаз крутился, как заведенный, и зрелище было не для слабонервных. Впрочем, ни четверка младших Уизли, ни Гермиона, к слабонервным не относились.       — Шпионить — это когда потом передавать информацию врагу, — Мио сердито скрестила руки на груди. — Странно предполагать, что я пойду на подобное!       — Моя работа — разгадывать заговоры и предполагать «подобное»!       — Полегче, Аластор! Вспомни, о ком ты говоришь! Это мои дети — и магглорожденная девушка! Не смей сейчас их обвинять непонятно в чем! — Вступила в дискуссию миссис Уизли, перехватив полотенце так угрожающе, что даже эта простенькая тряпка вдруг стала казаться оружием. — Что до тебя, Гермиона, то ты меня разочаровываешь! Мы все здесь занимаемся серьезными делами, и есть причины, почему вам о них не рассказывают! Дети не должны участвовать в борьбе с Сами-Знаете-Кем, у детей должно быть детство! Вы еще несовершеннолетние!              Близнецы, которым исполнилось семнадцать еще в апреле, возмущенно загомонили, а Сириус, так и откровенно фыркнул:       — Только они и так участвуют, нет? Вслепую, пока вокруг Гарри вертятся интересы Пожирателей, его друзья тоже под ударом, и…       — Не смей говорить мне, что им следует лезть на рожон! — Прикрикнула миссис Уизли в его сторону. — Если ты — безответственный осел, который поддерживает опасные начинания…       — То даже в этом случае, у нас есть инстинкты самосохранения, — закатила глаза Гермиона. — Но вы сильно недооцениваете мнение молодежи, тогда как, по результатам прошлого конфликта, только треть из его участников принадлежала к старшему поколению, остальные были едва ли на пару лет старше нас! Пользуясь удачно построенными идеологическими аргументами, темным магам удалось привлечь колоссальное количество сторонников, и не только создать панику среди населения, но и под шумок увеличить влияние некоторых чистокровных семейств за счет других, ради такого люди всегда согласны воевать! Кстати, а у Ордена идеология вообще есть? Или, ею тоже нельзя делиться? И как, в перспективе мы сможем рассчитывать только на помощь таких ребят, как я, если им окажется некуда приткнуться? Тогда орденцев так и останется пара дюжин, а место магглорожденных определят в резервации!              — Гермиона… Что ты такое говоришь? — Одернул ее Рон, ведь взрослые смотрели на нее пораженно, обиженные в лучших чувствах.       — Что думаю, — напряженно ответила она, не отводя прямого взгляда от откровенно взбешенного мистера Моуди.       — Так по-твоему, борьба против Темного Лорда — недостаточно хорошая причина, чтобы объединяться? — Вымораживающе спокойным тоном уточнил тот.       — Хорошая причина для старта, — серьезно кивнула Гермиона. — Мне только непонятно, что будет, если борьба будет успешной? Никто же и не собирается предлагать альтернатив, как сделать наше общество лучше, так? Давать молодым колдунам причины отстаивать что-то хорошее? Создавать возможности, чтобы были и другие варианты для реализации амбиций, кроме как методами темных магов? Мы способны бороться только против чего-то, не за что-то? Не потому ли, что всеми двигает желание мстить больше, чем желание свести конфликт по статусу крови на нет?!              Хлопнула входная дверь, в прихожей грюкнула подставка, а портрет миссис Блэк разразился бранью.       — Эй, это Гарри! — Сказал Фред, осмелившись вклиниться в кипящие страсти.       — Я что, не вовремя? — Осторожно спросил сам Гарри, заглядывая в переполненную комнату. — Меня, вообще, оправдали…              Это сообщение немного разрядило обстановку: близнецы и Джинни, мигом забыв обо всей истории с неудачным подслушиванием, громко засвистели и принялись пританцовывать на месте, Рон широко улыбнулся, и хлопнул Гарри по плечу, миссис Уизли объявила, что это повод отпраздновать… Только Гермиона и Аластор так и не прекратили смотреть друг на друга раздраженно.       Аластор думал о том, что в штаб-квартире Ордена, волею случая, живет романтичная дура, непуганая жизнью. Помнится, семнадцать лет назад прием в Орден пары баб с подобными принципами уже ничем хорошим не закончился — со своими слишком гуманными взглядами и сами полегли, и других подставили.       Мио думала о том, что, чтобы справиться с угрозой Сами-Знаете-Кого, необходимо знать его цели и возможности. Чтобы справиться с тем, что все волшебники, даже те, кто к Темному Лорду отношения не имеет, с более слабыми ведут себя не толерантно, нужно нечто посильнее. На успех в первой задаче у Ордена Феникса, кажется, небольшой шанс есть — и то, они явно делают ставку на Гарри в большей мере, чем на кого-то еще… А вот необходимости ставить вторую задачу эта организация пока, может быть, и вовсе не видит.       — Директор выступил в мою защиту, — поделился тем временем Гарри с Сириусом. — И миссис Фигг тоже рассказала о дементорах, и о том, что вскоре случился пожар. Суд признал мое право защищаться с помощью Патронуса и спустил на тормозах то, что сразу после этого я снова исчез из дому и из поля зрения Министерства. Я могу вернуться в школу. Но на каникулы приеду к тебе, ведь так? Ты же не позволишь Дамблдору навязать нам еще какой-нибудь бредовый вариант, правда?       Сириус чуть грустно улыбнулся и потрепал его по голове. Совсем скоро будут одного роста…       Конечно, Гарри стоит продолжать учиться — недостойно было надеяться, что его исключат, и на одного изгоя, что никак не может найти себе место в старом темном доме, станет больше. Не дело это — портить репутацию в обществе, не дело и учебу бросать в пятнадцать лет. Однако, с каждым годом Сириусу становилось все страшнее. Орден считал Гарри возможной центральной фигурой в предстоящем противостоянии. Его старались оберегать — но то, на что делал ставку Альбус, оказалось неактуальным, а уж пригляд Фигг и Флетчера всегда был сомнительным…       Сириус знал, что последние чары Лили когда-то позволили Гарри выжить в стычке с Темным Лордом — но теперь они не могли помочь ни против него, ни против, как оказывается, встречи с Пожирателями. Гарри повезло, его даже не заметили — но остается открытым вопрос о том, почему Гарри вообще постоянно должен полагаться больше на везение, чем на чью-то помощь? Подруга Гарри может иметь долю правоты в своих максималистичных речах, и может в чем-то ошибаться, но в одном Сириус с ней согласен: сплошные секреты Дамблдора по отношению к сторонникам до добра не доводят. Теперь даже Блэк сомневался, что понимает его мотивы, особенно, по отношению к Гарри — а ведь они столько прошли вместе годы назад…       «Нет уж, никакого больше проживания крестника на каникулах непонятно где. Лучше укрепить защиту этого дома окончательным переносом на нашу землю, благо, маменька в свое время почти все закончила,» — подумал Сириус. Вариант с Дурслями, конечно, и так отпал, даже, если Альбус догадался, что слухи о их смерти несколько преувеличили. Впрочем, уточнять для него, где они сейчас, Блэк не собирался. А остальные, тем более, пускай думают, что простецы умерли, так те целее будут. Магия в умелых руках — сильный инструмент… Несколько заклинаний в нужных местах, и вот уже фирма Гарриного дяди прошла успешное слияние с более крупной компанией, которого последние полгода тот старался избежать. Но теперь Вернон Дурсль больше не был, по итогам слияния, пострадавшим бывшим директором, он получил руководящую должность в заокеанском отделении. И не важно, что имя и кипу маггловских документов для него и его семьи тоже пришлось сменить, идя на вынужденное затягивание страховых выплат за дом «наследникам». Решили, что так надежнее. Пусть Керроу, выведенный из себя неудачей и сарказмом Снейпа, и поджег дом Дурслей, некоторые вещи Пожиратели все же взяли. По ним Гарри не найдут — он и под надежной защитой дома Блэков, и принципиально неудачная цель: лично его вещей существует не так и много, не первый раз на этом кто-то прокалывается. То, что взяли, тоже исказит ритуал поиска, направляя не только на Гарри, но и на Дадли… Так что хорошо, что Дадли теперь в Америке, и уже не Дадли вовсе. Если верить Снейпу (а Блэку со скрипом приходилось ему верить), бывшие Дурсли теперь понятия не имеют, кто вообще такой Поттер, видят свои последние годы чуть другими, и готовы к новой, прекрасной жизни безо всяких несовершеннолетних колдунов…       Гарри бесхитростно улыбался, отмахиваясь от попытки вовлечь его в победный танец — никто, глядя на него, не мог бы заподозрить, каким решительным он может быть, спасаясь от неожиданного нападения, и каким упрямым — раздумывая о том, что будет говорить в суде в свое оправдание. К горлу подступало неприятное чувство: Снейп, бросающий периодически невзначай ехидные намеки, прав. Сириус пропустил столь много важных событий в жизни Гарри, что, кажется, совсем его не знает.              Вечером, когда стихийная вечеринка уже сошла на нет, и все разбрелись по спальням, он случайно заметил через неплотно прикрытую дверь, как неугомонная мисс Грейнджер крадется по коридору в сторону комнаты своих друзей.       О, Сириус, конечно, знал, что, будь ему пятнадцать, он бы мигом разочаровался в любом взрослом, который ведет себя столь недостойно… Но Сириусу было куда больше пятнадцати, он был ответственен за парня, недавно видевшего возрождение Темного Лорда и впавшего в абсолютно непонятное состояние на почве нервного срыва. Сириус хотел знать, чем тот сейчас живет — в конце концов, если обычные подростковые посиделки, всегда можно уйти. Так и случилось, что выждав несколько минут, Сириус прихватил те самые конфискованные у близнецов занятные «ушки», и запустил их под дверь в комнату крестника.              — Ты последнее время сама не своя, — сердито говорил девушке Рон. — Что плохого тебе сделала мама?       — Ничего, Рон, прости, что так вспылила, — устало ответила она. — Я правда столько всего передумала за лето, и жить в этой нарастающей тревоге все ужаснее…       — Но это не повод бросаться на союзников, понимаешь?       Ответа Сириус не услышал: скорее всего, Гермиона кивнула.       — Мне жаль. Но я хочу поговорить не об этом, — вновь раздался ее приглушенный голос. — Нас не могут подслушать?       — Не знаю, — ответил ей Гарри, чем-то шурша. — Это было бы странно, пустой портрет я давно прикрыл. Но наколдовать заглушку сейчас нельзя, так что понадеемся на мой амулет. Что-то серьезное?       — Предельно, — сказала его подруга едва слышно (оказывается, изобретения Уизли все же очень хорошего качества, раз перебили купол тишины Гарри). — В общем, когда я убирала в библиотеке…              — То не удержалась и прочла половину книг, — тут же прокомментировал Рон.       — То поискала интересующие нас темы, — с нажимом заметила Гермиона.       — Ага по привычке, от нечего делать, — вновь хмыкнул Рон.       — И на этот раз кое-что нашла! — Отрезала девушка, явно теряя терпение.       — Ого. Правда, что ли? — Недоверчиво переспросили ребята наперебой.       — Извини, Гермиона, я никогда в тебе не сомневался. Просто давно ничего полезного не попадалось, так что…       — Ладно, к делу. Зимой мы с Виктором говорили о фольклоре…       Услышав это имя, Рон фыркнул, но смолчал, ожидая продолжения. Ничего удивительного, Сириусу уже давно казалось, что младший Уизли к подруге сильно неравнодушен — но с ухаживаниями у него вовсе никак.       — И он рассказал мне, среди прочего, их местную сказку, в котором был, фактически, бессмертный персонаж. Вообще, у них там целый архетип выстроился, почти в полной мере сохранившийся даже в маггловской культуре, и…       — Гермиона.       — Да, извини. Значит, этот персонаж спрятал свою смерть в некий предмет — и сам предмет спрятал так, что его почти нереально найти. Чтобы убить его, пришлось сначала уничтожить сам предмет, понимаете?       — Э-э…       — Ну, это, конечно, сказка, но в волшебном мире процент правды в такого рода россказнях несколько выше, чем принято считать у обычных людей, и я подумала…       — Что секрет неубиваемости Волдеморта в чем-то подобном? — Чуть скептично спросил Гарри. Как понимал Сириус, к сказкам парень относился достаточно серьезно — Блэк сам рассказывал, откуда растут корни у некоторых из них, но, все же, теория Гермионы казалась очень притянутой за уши.       — Конечно, не только на основе рассказа Виктора, — поспешно сказала она, будто защищаясь. — Но, прежде всего, этот метод… реален. Я нашла здесь книги — абсолютно отвратительные книги… Понятия не имею, почему они лежали на ближних к столам для чтения полках, да еще и будто подборкой… В них написано, что такой предмет можно создать. С помощью убийства запечатать в нем часть своей души. Тогда после смерти он удержит основную часть по эту сторону, и волшебника можно возродить, найдя ему тело… Что, в принципе, мы сейчас и имеем, относительно Сами-Знаете-Кого.       — Часть… души? — Пораженно переспросил Рон.       — Я же говорю, отвратительно, — подтвердила Гермиона. — Но не вижу, почему Сами-Знаете-Кто мог подобного испугаться. И потом, Гарри, помнишь, ты рассказывал про «Я был вырван из тела, я стал меньше, чем дух, чем самое захудалое привидение…» Мне кажется, звучит очень настораживающе…       — Да… думаю да, и правда достаточно… похоже. — Заметил Рон. — Но, что же тогда, если это правда, то мы просто не можем победить? Если не найдем и не уничтожим сперва этот предмет, Сами-Знаете-Кто всегда будет возвращаться? Гермиона, а там вообще было написано, как такое уничтожается? Небось защитные заклятия просто мощнейшие, так?       — Написано — но ни один из методов не прост, и уж, тем более, не в широком доступе. Яд василиска не достать ведь? Если василиск окаменел… Кажется, в сказке пользовались зачарованным мечом, но у меня такого в сумочке нет. Остальное — чары, и очень сильные, темные, как на подбор. О том, как подобным научиться, ни слова, просто перечень. Я не знаю, что с этим делать. Правда, у нас и этого предмета нет, чтобы проблема уничтожения стояла прямо сейчас. А ты Гарри, что думаешь? Каковы шансы, что эти домыслы — именно оно?       — Я думаю… — Медленно сказал Гарри, молчавший большую часть времени, — что близкие… к стопроцентным. Полный п.здец! Мы не просто ищем предмет и способ его уничтожить, мы ищем несколько предметов.       — Что?! — В один голос переспросили Рон и Гермиона, похоже, даже вскочив со своих мест из-за такого резкого ответа.       — Гарри, даже один раскол души — это… — Начала была Гермиона. Однако, Гарри ее перебил.       — Помнишь историю с дневником? Одним чрезвычайно злобным, хитрым артефактом, который так и норовил выкачать силы из всех, до кого дотягивался, и эффективно мог создать себе тело — или занимал чужое?       — Кстати, это был абсолютно неуничтожимый дневник, — севшим голосом добавил Рон, припоминая детали. — Который Гарри оцарапал клыком василиска… Тогда-то этот слишком не-призрачный Реддл и исчез…       — И несмотря на уничтожение такой вещи, он возродился.       — Потому ты и думаешь, что предметов было больше одного… Даже, если не считать дневник, нельзя быть уверенными, что страховка осталась единственная... П.здец! — Прокомментировал Рон. — Это же может быть что угодно… И где угодно.       — Да. — Подытожил Гарри с тяжелым вздохом спустя пару минут. — Есть, правда, одна зацепка… Кто-нибудь из вас знает, кто такая Беллатрикс Лестрейндж?       Ребята не ответили: видимо, ответ был отрицательным.       — Понятно. Нужно выяснить. Итак, сильная ведьма, высокая, эффектная, от тридцати до сорока пяти, темные кудрявые волосы, любит вызывающие платья и убивать. Кажется, замужем. Это все, что я про нее знаю.       — Кхм, Гарри, а…       — Ищем сведения мы потому, что у меня когда-то давно было видение. Да, понимаю, звучит бредово, но не будем списывать со счетов, про Хвоста же сны подтвердились… Тогда, в этом видении, Волдеморт был еще жив. И он однажды призвал к себе Люциуса Малфоя, и эту самую Беллатрикс Лестрейндж. Каждому из них он дал по предмету, и наказал хранить, как зеницу ока. Люциусу достался дневник, тот самый, а Беллатрикс — какой-то золотой кубок. Направление моих мыслей понятно, да?       — Час от часу не легче, — сказала Гермиона. — Значит, Лестрейндж? Мне кажется, я где-то эту фамилию недавно видела, только не помню…       А за дверью, прикусив губу до крови, стоял взрослый колдун, волею случая ставший свидетелем того, насколько «дети» на самом деле вовлечены в этот мутный, непрямой и некрасивый конфликт с темными магами, под предводительством восставшего из мертвых. Неслабые маги вылавливают крупицы информации и пытаются понять, с чем же именно они сражаются — а о столь важных фактах, как дневники, высасывающие жизнь, и об их сходстве с предметами, в которых скрыта душа, не говорят. Теория Гермионы, все же, звучит куда более складно, чем версии, что уже обсуждали на собраниях… Проводил ли Альбус такие же аналогии, как Гермиона, и, если да, то почему Орден занимается охраной Пророчества, а не поиском этих предметов?       И очевидно, что крестник недостаточно доверяет Сириусу. Потому что до этого дня Блэк слышал только об одном видении, связанном с Темным Лордом — а их явно было больше. Нужно крепко подумать о том, как стать для этой безголовой троицы кем-то, достойным доверия.       Сириус-то прекрасно знал, кто такая Беллатрикс Лестрейндж, где Гермиона могла наткнуться на ее имя, где сама Лестрейндж в данный момент, и даже то, насколько она сильная ведьма. Как именно она могла спрятать нечто, доверенное ей хозяином, вопрос открытый, но то, что она создала смертельно опасную ловушку — очевидно.       Ребята не должны искать это одни.