Dullcore

                                                                                          26 ноября 1964

ic3peak - ether

      Осенние дни сопровождались частыми дождями, но сегодня, в туманных сумерках, дождь почему-то настораживал. Серое, низкое небо, серое солнце, серые тучи — всё вгоняло в уныние и тоску по дому. Даже Дулкор, старый особняк в готическом стиле, казался более жутким, чем есть на самом деле. В эту зловещую атмосферу он прекрасно вписывался, что неудивительно.       Тэхен слышит, как дождь усиливается, превращаясь в ливень и настойчиво хлеща по крыше здания и окнам. В пустынном коридоре, пропахшем дешевым хозяйственным мылом, были слышны глухие шаги молодого парня, отбивающиеся от цементного пола, и редкие раскаты грома, эхом отдающиеся в стенах лечебницы. В такую погоду лежать бы дома, под пледом, пить горячий глинтвейн и смотреть романтические фильмы, но работа сама себя не сделает. Тем более, осталось проверить последние две комнаты на сегодня. Тэхен работает в психиатрической клинике для душевнобольных преступников Дулкор всего два месяца, но уже подумывает попросить у мистера Чона выделить ему тут комнату. В шутку, конечно.       Мистер Чон Хосок — его начальник, заведующий этой клиникой, привлек Тэхена, во время собеседования, своей обаятельной улыбкой и добрыми глазами. Ну и высокооплачиваемой должностью — помощником медбрата, Пак Чимина, конечно. На деле, мистер Чон оказался довольно суров и строг, не приветствовал глупых шуток и отлынивание от обязанностей, а у Тэхена их уйма — и обязанностей, и глупых шуток. Спина болела каждый раз, когда тот наклонялся, чтобы застелить кровати пациентов, а ноги уставали от ежедневных переходов из одной комнаты в другую, ведь кому-то же надо разносить мерзкую еду.       Парень вздыхает, прибавляя шагу. Порывистый ветер раскачивает голые деревья, высаженные вокруг больницы, а их тень падает через маленькие окна внутрь, на пол и белые стены. Мокрые тонкие ветви скребутся в окна, будто просят открыть их и впустить. Ночью они точно будут выглядеть, как длинные и тощие пальцы какой-нибудь нечисти, которой можно пугать детишек.       Сейчас, возможно, все пациенты либо в главном холле прогуливаются (под наблюдением, конечно), либо в комнате отдыха занимаются своими делами, поэтому поверхностно убрать последнюю комнату Тэхену не составило труда. Забавно, что все называют эти тюремные камеры комнатами, схожести ведь ноль, даже решетки на дверях поставили. Одинокие койки, маленькие тумбы, потрескавшаяся краска на стенах и яркий запах мочи. Он быстро застилает старую кровать у стены, стараясь не вдыхать неприятное разнообразие запахов, в особенности от матраса, и выходит.       В медпункт он заходит, даже не постучав, и коротко кивает Чимину в знак приветствия. Светловолосый отрывается на секунду от каких-то бумаг, улыбается и кивает в ответ. Тэхен расстегивает свой белый халат и плюхается на жесткий диван, вздохнув. Наконец-то можно, немного, расслабиться. Пак Чимин работает в Дулкоре год с лишним, знает тут все, как свои пять пальцев, но мысли, что тут не место такому доброму и светлому человеку никак не покидали Кима. В первый же день знакомства Пак провел небольшую экскурсию Тэхену по больничному крылу, рассказал основные правила безопасности, вдобавок угостив шоколадкой. Не какой-то там дешевой, а импортной, по его словам, привезенной из столицы Советского Союза — Москвы. Он единственный из персонала, кто всегда ходит по больнице с широкой улыбкой на лице, будто ему это все не в тягость. Ну, точно сумасшедший.       — Проверил 113? — буднично спрашивает Чимин, поглядывая на разлегшегося помощника. — Ночью Адам опять буянил, хотел разбить себе голову об угол кровати. Мистер Чон недоволен, предлагает мне увеличить ему дозу седативных, но, думаю, не поможет.       — Там почти чисто было, пару капелек крови на простынях, но это мелочи, — отвечает Тэхен, протирая переносицу носа пальцами. — Всегда забываю, что с ним случилось?       В Дулкоре обычно тихо, пациенты редко показывают характер, да и непредвиденных случаев здесь не случалось из-за тщательного наблюдения охраны, но Адам, мужчина средних лет, стал исключением пару дней назад. Раньше он был довольно спокойным и тихим, теряясь в серой массе пациентов, но после новых назначенных, неизвестных Тэхену, процедур у доктора Ким Намджуна, его будто резко подменили. Адам стал каким-то диким, два раза предпринимал попытки самоубийства и всегда что-то бормотал себе под нос. То ли побочки терапии, то ли окончательно сошел с ума.       — Облил бензином свою годовалую дочь и сжег, — безэмоционально говорит медбрат, заполняя неизвестные Тэхену листы. — Твердил, что это не он сделал, а сам Дьявол его руками, представляешь?       На мгновение парни пересекаются настороженными взглядами. В эту больницу так просто не попадают, у каждого пациента тут свои причины и истории, одни ужаснее других. Мысли об этом заставляют тэхенову кожу покрыться крупными мурашками, а сам он вздрагивает, хотя был уверен, что привык находиться среди душевнобольных преступников.       — Где он сейчас?       — В белой комнате.       Ким поджимает губы, переводя взгляд на маленькое окно. Ливень вроде прекратился, осенний ветер быстро разогнал все тяжелые тучи, только вот лужи еще неделю, как минимум, не высохнут. И как он до дома доберется? Старенькая черная машина марки Volvo точно застрянет в какой-нибудь луже посреди глуши, а до Обан, северная часть округа Аргайл-энд-Бьют, не менее семидесяти километров, половина из которых по хвойному лесу.       Тэхен переехал из Эдинбурга в Обан, маленький городок на западном побережье Шотландии, когда ему только исполнилось двадцать, не выдержав резко негативное отношение родителей к своей нетрадиционной ориентации. Они все твердили, что на него сказались последствия послевоенной пропаганды, и ему стоит обратиться к специалисту. Но парень не считал, что нуждается в сторонней помощи, потому позорно сбежал. Выбор изначально стоял между Глазго и Обан, но решающим аргументом в пользу последнего стал залив Лорн, откуда открывался поистине завораживающий вид на острова Керрера и Малл. Работать в Дулкоре, как шепчутся местные, по силам лишь таким же сумасшедшим, как все там. Это место, построенное из камня — холодного, темного камня — было скрыто от любопытных глаз в мрачном лесу, за суровыми горами. В этом здании содержали тех, кто не мог позаботиться о себе, тех, кто слышал голоса, у кого были странные мысли и кто совершал кошмарные поступки. Слухи об ужасах, творящихся там, распространились по Шотландии еще в прошлом году, когда Ларс Нильссон, уже бывший сотрудник психиатрической больницы, не выдержал и рассказал всем про жестокие пытки, проводящиеся там: трепанация, лоботомия и терапии электрошоком для особо буйных. Дело замяли, а Ларс, по слухам, неизвестно куда уехал, но люди все запомнили. Кима долго волновала эта ситуация, было любопытно, правдивы ли слова чудака, поэтому, узнав о свободной вакансии помощником медбрата в Дулкоре, немедленно поехал туда.       Поработав два месяца, он никаких странностей в стенах особняка не замечал. Все было относительно спокойно, а на пациентах опыты и пытки было запрещено уставом проводить, поэтому и поводов для беспокойств не существовало.       — Чимин, Тэхен! — дверь резко распахнулась, а в комнату ворвалась сестра Джису, одна из монахинь, живущих в лечебнице. — Вы что здесь делаете?       Ее миловидное личико было запыхавшимся и покрасневшим, видимо бежала сюда из другого крыла.       — Это мой кабинет вообще-то, — замечает Чимин, расслаблено откидываясь на спинку стула, — и мы работаем.       — Ради Бога, парни, все на улице! Мистер Чон приказал всему персоналу выйти.       — В чем дело? Что-то случилось? — вклинивается Тэхен, хмурясь.       — Нового парня привозят, — взволнованно выдыхает девушка, опасливо озираясь по сторонам, будто это секретная информация.       — И что? Мы причем? — непонимающе продолжает Ким. В Дулкор каждую неделю кого-то новенького привозят, охрана их провожает до палат, и шоу заканчивается. Что сегодня не так?       — Сестра Джису, почему меня никто не предупредил? — лицо Чимина становится строже. Он всегда требовал заранее быть в курсе событий, чтобы, таким образом, держать все под своим контролем. — У меня и так тут неразбериха с документами на лекарства, так вы говорите бросить все и встретить очередного невменяемого?       — Это для всех стало шокирующей новостью, — объясняет девушка, поправляя монашескую рясу на себе и тушуясь под чужим, далеко не доброжелательным, взглядом. — Изначально его в тюрьму особого режима везли, но сам Бог видать передумал.       — Особого режима? — тихо переспрашивает Тэхен, но внутри все буквально сжимается от ужаса. Он знает лишь одну такую тюрьму — Эдинбургскую, куда активно везли нацистов почти двадцать лет назад, и это место в разы хуже ада. — Кто он, сестра Джису?       — Серийный убийца.