Dullcore

Я рад бы к черту провалиться,

Когда бы сам я не был черт!

       Темнело. Почти весь персонал стоял, охваченный волнением, под мелким дождем на мраморной лестнице у главного входа в лечебницу. Ожидание неизбежного длилось уже минут пять. Многие мысленно начали надеяться, что это глупая шутка, что убийцу везут туда, где его место — в темницу. Кто-то перешептывался, кто-то громко возмущался, а кто-то просто молчал, стойко выдерживая бурю эмоций внутри себя.       Тэхен осмотрелся, задерживая взгляд на куче протестующих против того, чтобы парня запекли в тюрьму или больницу. Они яростно желали его казни. Поодаль стояли репортеры, молча протирая свои фотоаппараты и готовясь к сенсации года. Слетелись как стервятники на гнилое мясо. А по всей территории, от главных ворот и до лестницы, были раскиданы вооруженные охранники, следящие, чтобы ничего не вышло из-под контроля. Кто знает, что может выкинуть серийный убийца.       — Еще никогда на моей памяти в Дулкоре не было такой суетни, — тихо говорит Чимин, стоящий около Тэхена. — Уверен, что лечение этого сумасшедшего поручат мне.       Пак вздыхает, инстинктивно прижимаясь к телу друга, то ли получить порцию тепла, то ли ощущение безопасности. Тэхен особо не возражал.       — Сумасшествие — есть кризис духа, отсутствие Господа, — отвечает сестра Джису, стоящая на ступеньке выше. — В Дулкоре он обретет спасение своей грешной души, Чимин, путем молитв, а не твоих укольчиков и таблеток.       Чимин на это абсурдное, по его мнению, заявление лишь громко фыркает и показательно отворачивается, явно не согласившись с молодой монашкой. Все, над чем он трудится, действует. Таблетки подавляют агрессию пациентов, их энергичность и безумие, именно поэтому они могут спокойно изредка выходить за пределы своих комнат. А местные монахини что? Молятся, да кресты целуют, а иногда и вовсе бесполезного экзорциста зовут в клинику.       — Ну, ты слышал ее чепуху? — недовольно шипит Чимин на ухо тихо посмеивающегося Тэхена.       — Сестра Джису... — весело начал Тэхен, но был прерван усилившимся вокруг говором. К поместью подъехал полицейский грузовик, из которого вышли сначала трое охранников, удерживавшие на расстоянии агрессивную толпу бунтовавших, а потом еще двое, вытаскивающие из кузова убийцу. Время будто замедлилось для Кима. Уши заложило из-за громких криков и требований толпы о его убийстве, а перед глазами мигали частые вспышки фотоаппаратов, но отвести взгляд от парня, чьи руки и ноги были закованы в гремящие кандалы, он не мог. За локти его держали охранники, ведя по ступеням внутрь и крепко поддерживая все время, ибо он неверно ставил ноги, вроде ребенка, только что научившегося ступать. Серийник уже был одет в тусклый серый комбинезон, что носили все пациенты. Он был выше Тэхена, крупнее и мускулистее, отчего вызывал у первого чувство беспомощности, но пациент, к удивлению всех, вел себя спокойно и сдержанно. Большинство привезенных брыкались, кричали, набрасывались на охранников или же предпринимали попытки бегства, но этот молчал, опустив голову.       — Вот это да, — озвучивает тэхеновы мысли Чимин, также не отрывая взгляд от нового пациента, пока его спина не скрылась за массивными дверями медицинского учреждения.       Толпа успокоилась, многие начали уже расходиться по машинам, а персонал постепенно возвращался внутрь, к работе. Тэхен заметил в десяти метрах от себя мистера Чон Хосока, разговаривающего с двумя репортерами. Видимо, давал интервью по этому поводу. Выглядел он суровее обычного, распространяя сильные токи, что парализуют волю и желание существовать; говорил быстро, но расслышать Ким не смог, да и не горел желанием.       — Холодно, ты идешь? — толкает его в бок Чимин.       — А? Да-да, иду, — спохватился брюнет, следуя за Паком в здание.       — Ты видел его лицо?       Тихо заданный вопрос застал Тэхена врасплох. Конечно, он предвкушал и желал, как и все, взглянуть в глаза этому преступнику, разглядеть там всепоглощающую тьму, но не удалось. Было любопытно, сколько ему лет, как выглядит, но тот уперто смотрел лишь вниз, будто вдруг застыдился своих деяний. Даже смешно.       — Нет, — качает головой, сворачивая в другой коридор, ведущий в мед. блок.       — Сейчас увидишь, — серьезный шепот Чимина прозвучал для Тэхена слишком громко, будто эхом разлетелся по пустому коридору, отчего младший резко остановился. — Ну и чего встал, Тэхен? Не здесь! Пошли быстрее, в кабинете покажу.       Неужели в кабинете сейчас находится тот безумец? Чимин всерьез решил показать его Киму? Откуда Чимин вообще знает, как выглядит новенький? — круговорот подобных мыслей сбил с толку, а сердце норовило выпрыгнуть из груди от волнения.       Тем не менее, до самого кабинета Тэхен молча плелся позади, засунув руки в карманы халата. То, что столько людей вышло встретить преступника, говорит о его печальной известности в стране, значит, и Пак знает, как его зовут, но не говорит. Ким смотрит, как старший вставляет ключ в ржавый замок, долго с ним возится, прежде чем дверь, наконец, уступает, со скрипом отворяясь. Но его кабинет пустой.       — Я понял, кто он, когда вытаскивали из грузовика, — начал рассказывать Чимин, что-то судорожно ища в своих шкафах. — Взгляд мимолетно зацепился за свежий шрам на его левой щеке. Я еще вчера с ужасом читал эту газету новостей, там все было про него, Тэхен. Черт, да где она... Я хотел тебе показать, но забыл и убрал в какой-то ящик. А, вот, нашел. Смотри.       Он достает из нижнего ящика смятую газету и протягивает Тэхену, сидящему за столом с противоположной стороны. Чимин садится на свое кресло, не отводя взгляда от сосредоточенного друга, читающего объемную статью о пойманном серийном убийце — Скульпторе. Настоящего имени в статье не упоминалось, лишь прозвище, которое было дано не зря — всех своих жертв он оставлял в позе статуй.       С каждой строкой, повествующей как, когда, кто и где зверски лишили жизни, его глаза в ужасе расширялись, будто это все произошло перед ними. По мнению полиции, Скульптор убил более дюжины человек всего за месяц. Или же он действительно ненасытный кровью, или обзавелся приспешниками, которые, к слову, все еще на свободе.       Данная статья носила название «Холодное Изящество от Скульптора», и в ней упоминались все его преступления. Тэхен с колотящимся сердцем читал и про молодого парня, найденного «танцующим» в лесу под Бремором; его изувеченные руки были привязаны к веткам деревьев, и про маленькую девочку лет шести, которую повесили на большой высоте, а булавками проткнули уголки рта и растянули их до щек, тем самым заставляя бледное мертвое лицо улыбаться. Наверное, самое громкое преступление он совершил в затхлом баре какого-то городка на юге. По всему этому пабу располагались жертвы в разных позах: кто-то сидя, кто-то стоя, кто-то словно застыв на танцплощадке. Каждый был связан веревками и проткнут проволокой, которые свисали с балок на потолке. Скульптор был подобно кукловоду, устраивающего свое личное шоу марионеток.       Вдруг парень замирает, заметив в углу черно-белую фотографию этого самого серийного убийцы. Делали ее, видимо, в спешке, так как была размытой, но даже в таком состоянии Ким смог разглядеть привлекательные черты лица молодого парня. Взгляд его был пронзающим, появлялось ощущение, что направлен исключительно на Тэхена, а на губах застыла легкая ухмылка. Его вид был потрепанным, щека рассечена, как и говорил Чимин, а под глазами то ли грязь, то ли мешки от недосыпа. Скорее всего, данное фото было сделано сразу после его задержания. Дрожащими руками, хорошо рассмотрев еще раз фото, Тэхен отбрасывает газету на стол от себя, будто обжегся ею, и переводит потрясенный взгляд на Пака.       — Он чертов психопат, — шепчет, еле шевеля сухими губами и пытаясь взять себя в руки.       В голове не укладывается, что Тэхен находится сейчас в одном здании с одним из самых безжалостных и опасных преступников Шотландии. О жестоком Скульпторе говорят даже за ее пределами, точнее, об его методах искусно убивать, медленно и мучительно, оставляя за собой пародию музея мадам Тюссо. Чем думали власти, отправляя живую бомбу замедленного действия в такое спокойное место? Он умен, поэтому моргнуть никто не успеет, как безумец привяжет безвольные тела сотрудников к потолку и благополучно сбежит, как с предыдущих мест преступления.       — Он опасен, Тэхен, — зачем-то предупреждает, будто Тэхен маленький мальчик и не до конца осознает в каком месте находится и с кем имеет дело. — Я знаю о твоей ненормальной одержимости этими больными. Мне каждый день докладывают, что ты-то любезничаешь с ними, то сам, черт возьми, без охранников, заходишь к ним в комнаты. Ты в своем уме? А они вот нет, поэтому способны выкинуть всякое! Пойми, Тэ, они не твои друзья из Обана, а правила безопасности были придуманы не от балды.       — Я далек от твоего профессионализма, Чимин, но не говори так, будто я тут беспомощный зевака! — начинает вскипать, не ожидая от друга такого недоверия. — Я могу определить, хотят ли на меня наброситься или нет. Эти люди потеряли и себя, и всех своих родных. Я просто стараюсь не дать им угаснуть в этом богом забытом месте.       — Ясно, — вздыхает медбрат, откинувшись на спинку своего стула. Он действительно перегнул, ведь Тэхен хороший сотрудник, правда временами наивен. — Просто будь аккуратнее, в особенности с Чон Чонгуком.       — С кем? — не понял Ким.       Пациентов с таким именем он не припоминал в Дулкоре. О ком тогда говорит Чимин?       — Ну, со Скульптором.