Where is the justice? (Где справедливость?)

Глава 19: Я никогда не буду такой, как ты, я поднимаюсь Голова Изуку опустела. В ушах зазвенело, а зрение затуманилось. В его голове снова и снова повторялось одно-единственное слово. Без причуды. Всемогущий был беспричудным. Он был беспричудным. Поэтому он знал. Он знал. Изуку кипел от злости. Он прикусил язык так сильно, что почувствовал вкус крови. Он не мог напасть на него, только не здесь. Если бы они не были в Ю.А. и Изуку не был бы так измотан, он бы превратил этого, этого чертового- Изуку сделал глубокий вдох через нос, его зубы всё еще прикусывали язык до крови. У Всемогущего не было причуды, так что он знал. Он знал, каково это. Он знал, с какой дискриминацией столкнулся Изуку, как общество относилось к ним и изолировало их. Может, тогда это было не так редко, но в Японии не было людей без причуд с 23-го века. И всё же он продолжал делать то, что делал. Он по-прежнему разрушал мечты Изуку, говорил ему быть реалистичным и оставлял его на грёбаной крыше. Он по-прежнему говорил ему, что он может стать героем, но только если у него будет причуда, его причуда, и изменил всё в себе, что делало его слабым беспричудным Деку. Он по-прежнему каждый день напоминал Изуку во время их тренировок, что он может чего-то стоить только с его помощью, его причудой, его поддержкой. Что он был недостаточно хорош, бесполезен, не стоил и ломаного гроша, пока не стал его преемником, точной копией самого себя. И теперь он напомнил ему самого себя в молодости? Они были совсем не похожи. В теле Изуку не было ни одной молекулы, которая хотя бы напоминала человека, который впоследствии стал Символом Мира. Если это была жалкая попытка Всемогущего создать что-то вроде момента единения и солидарности, то он потерпел полную неудачу. — ...и всё же мой учитель верил в меня, дал мне «Один за всех» и воспитал меня как героя, — услышал он его слова, когда звон в ушах утих. Всемогущий, вероятно, принял его молчание за простое удивление и потерю дара речи. Но это было не так. Изуку был не просто шокирован, ошарашен, ошеломлён. Нет. Он был полностью и безоговорочно взбешён. “Сначала я увидел в тебе прежнего себя”. О, так вот как всё было. Он увидел слабого, маленького, бездарного ребёнка с несбыточной мечтой и потенциалом героя и решил спасти его. Он сделал Изуку своим преемником и наделил его даром, потому что жалел его. — Но ты снова и снова превосходишь мои ожидания. Я знаю, что ты станешь большим героем, чем я. Изуку очень хотелось рассмеяться. Нет, он не станет великим героем. Он станет намного большим. Он превзойдёт Героя номер один; он превзойдёт всех их. Но не как герой. Нет, он никогда не станет одним из них. И если это сделает его злодеем, то так тому и быть. ~~~ “Мидория”. Он несколько раз моргнул и посмотрел налево, откуда донёсся голос. “О, привет, Тодороки-кун”. Мальчик сидел в кресле у кровати, где раньше сидел Всемогущий. “Привет”. Его лицо было, как всегда, невозмутимым, с намеком на беспокойство в глазах. “Прости, я тебя разбудил?” Изуку не помнил, как заснул, но в какой-то момент он прикрыл глаза, пока Придурок Номер Один говорил. Он пытался успокоиться после того, как герой обрушил на него бомбу, и в любом случае его не интересовало то, что хотел сказать этот человек. Должно быть, он ненадолго задремал после этого. — Нет, я не спал. Наверное, я немного задремал после того, как Исцеляющая Девочка меня вылечила. Тодороки промычал. - Ты сейчас в порядке? - спросил я. — Хм? О, моя рука? Да, всё в порядке. — Он пошевелил правой рукой, показывая, что она полностью зажила, и получил одобрительный кивок от другого мальчика. — А ты как? Ты готов к финальному матчу? Я ведь не пропустил его, да? Изуку взглянул на часы на стене. Прошло 30 минут с тех пор, как его привели в кабинет Исцеляющей девочки. — Нет, они чинили арену после нашего матча ещё 10 минут назад. Иида и Бакуго всё ещё сражаются. Верно. Под громкие аплодисменты зрителей Изуку едва слышал доносившееся звуки взрывов. Тодороки теребил край рукава. Наверное, он получил новую форму, так как предыдущую сжег. — Я в порядке. У меня не было серьезных травм. Обморожение прошло после того, как я… использовал свой огонь. Подросток посмотрел на свою левую руку так, словно она его оскорбила, и Изуку вспомнил всё, что произошло во время их матча, и то, как он убедил другого мальчика использовать его огненную причуду. — Я рад, что ты это сделал. Я имею в виду всё, что сказал раньше. По лицу Тодороки нельзя было сказать, что он согласен. «Не думаю, что теперь я смогу просто использовать свою левую сторону. Это не то, что можно легко исправить. Но потом, всего на мгновение, я забыл о нём.» Изуку улыбнулся. Он знал, что это будет нелегко — принять ту часть себя, которую он так долго отрицал. Но зеленоволосый подросток был рад, что убедил его, хотя бы в этом. Маленькие шаги. Затем разум Изуку помутился, и он вспомнил, как именно ему удалось убедить его выпустить огонь. — Прости, что назвал тебя по имени, — выпалил он. — Я просто хотел привлечь твое внимание! Я не буду называть тебя так, если тебе это неудобно… — Всё в порядке, можешь называть меня Шото. В любом случае, я бы предпочёл, чтобы меня не называли именем моего отца. — Он поморщился при упоминании Придурка Номер Два. “О, хорошо! Тогда можешь называть меня Изуку”. “Хорошо, Изуку”. Они посидели несколько минут в тишине. Но это не было неприятно. Казалось, они всегда были вполне довольны тем, что просто сосуществуют, даже не обмениваясь ни словом. Деку чувствовал себя так только с Химико, но она была его лучшей подругой. Значит ли это, что они с Тодо- Шото теперь друзья? — Знаешь, — начал Изуку, — если ты хочешь отомстить своему донору спермы, почему бы тебе не использовать свою причуду для чего-то, что он ненавидит? На губах Шото появилась тень улыбки. Изуку подумал, что это ему идёт. Он хотел бы видеть его улыбающимся чаще. Боги знают, что он заслужил быть счастливым после всего, через что прошёл. ~~~ Изуку и Шото остались в кабинете медсестры, придумывая, что бы мог сделать подросток с двумя причудами, используя свой огонь, чтобы разозлить Старателя, пока Сущий Мик не объявил о победе Кацуки и его выходе в финал. Изуку пожелал своему другу — ??? — удачи в финальном матче и, получив разрешение — и горсть энергетических батончиков — от Исцеляющей Девочки, снова направился на трибуны и сел в дальнем ряду. Он задавался вопросом, воспользуется ли Шото своим огнём против Кацуки. Если честно, то Шото был настроен на победу только с помощью своего льда, так что использование огня во время финального матча было маловероятным. Он определённо победил бы, если бы использовал всю свою силу, и, зная Кацуки, блондин крикнул бы ему, чтобы он перестал сдерживаться, но Изуку не был уверен, что это сработает. В конце концов, он оказался прав. Шото попытался быстро закончить бой, поймав его в ловушку с помощью большой ледяной колонны, но Кацуки расплавил её своей причудой. Они сражались несколько минут, пока взрывной блондин не устал от того, что Шото не использует всю свою силу, обвинил его в том, что тот его недооценивает, и заявил, что не хочет побеждать, если соперник не выкладывается на полную. Изуку видел, что его друг в замешательстве, но в конце концов его упрямство взяло верх. Кацуки использовал свою причуду, чтобы взмыть в воздух и закрутиться, а затем запустил себя с помощью приёма, который по сути создал взрывной торнадо, ударивший Шото в лоб. Когда пыль улеглась, выяснилось, что подросток с двухцветными волосами был без сознания и вышел за пределы поля, и Полночь объявила Кацуки победителем. Очевидно, что блондин был недоволен таким исходом. Он набросился на Шото, требуя объяснений и крича, что не хочет так проигрывать. Полночь подошла к ученику и, даже не пытаясь его успокоить, использовала свою причуду, чтобы вырубить его. Изуку увидел красное. ~~~ Шота был рад, что Спортивный праздник наконец закончился. Несмотря на то, что он полностью оправился после нападения злодея в USJ, в последние пару недель он всё чаще чувствовал усталость. Он считал, что ему очень повезло, что он выбрался оттуда живым, не говоря уже о том, что у него была только сломана рука, сотрясение мозга и шрам на лице. Это биоинженерное оружие — Ному, как его назвал злодей, — удерживало его на земле, как будто он ничего не весил, сломало ему руку, как ветку, и без раздумий ударило его лицом о землю. Честно говоря, если бы не Мидория, Шота, вероятно, получил бы серьёзные травмы, учитывая, что он вообще остался в живых. Проклятый проблемный ребёнок бросился в бой, не задумываясь о собственной безопасности. Шота считал, что у этого парня невероятный потенциал как у героя. Он был неуклюжим, тихим и застенчивым, но при этом добрым, вежливым и невероятно умным. Не похоже было, что в нём есть хоть капля злобы, и, видят боги, если бы она была, он бы её проявил. Расти без причуды, конечно, было нелегко. Парень сам сказал это в первый день учёбы, после теста на причуды. Несмотря на это, Мидория, казалось, был полон решимости достичь своих целей. Его целеустремлённый взгляд напомнил Шоте его самого в этом возрасте, когда он был одержим желанием доказать людям, что они неправы, и стать героем, несмотря на всё, что о нём говорили. Он усердно тренировался и развивался с поразительной скоростью, легко превосходя даже самых сильных учеников Юэй. В Мидории была та же искра, та же решимость и сила воли, и он превзошёл все ожидания Шоты и других учителей. Другие его ученики, похоже, придерживались того же мнения о мальчике. Все они уважали его, особенно девочки. Шота слышал, как Асуи говорила, что он вселил в Минету страх Божий, а также утверждала, что иногда он может быть пугающим. Шоте было трудно в это поверить. Он видел, как мальчик смотрел на невысокого мальчика или ударялся головой о парту, когда тот отпускал странные комментарии, — Шота бы поклялся, что никогда этого не видел, — но он не мог представить Мидорию пугающим. Он всегда был таким милым и вежливым. Несмотря на свой добрый и дружелюбный характер, Шота был удивлён, узнав, что Мидория на самом деле не общается со своими одноклассниками. Он уединялся при любой возможности и почти не появлялся во время обеда. Шота пару раз заставал его за общением с Тодороки, с которым он обычно тренировался в паре, и это было всего несколько дней назад. С другой стороны, отношения Мидории с Бакуго были в лучшем случае натянутыми. То, как этот взрывной парень вёл себя после того, как Мидория бросил мяч, и то, как Мидория назвал себя «беспричудным неудачником», когда начал объяснять Шоте и Бакуго ситуацию со своей причудой, — всё это вызывало тревогу. Шота проверил их записи, но ничего примечательного не нашёл. Тем не менее, если они знали друг друга с детства и учились в одной школе, это означало, что они были друзьями детства, но поведение этого отморозка по отношению к нему не вязалось с этим. Если уж на то пошло, Мидория намекнул, что Бакуго был одним из тех друзей, которые отвернулись от него после того, как ему поставили диагноз. Это означало, что этот сопляк на самом деле был хулиганом — и, судя по его поведению, Шоте было бы нетрудно в это поверить. Даже если это было так, Мидория не выказывал никаких признаков страха или испуга перед вспыльчивым блондином. Напротив, когда ему приходилось иметь дело с выходками Бакуго, на его лице обычно было почти скучающее выражение. Это не было похоже на типичную ситуацию, когда над ребёнком издеваются. Конечно, Мидория был далеко не обычным ребёнком, но суть от этого не менялась. Шота несколько раз ловил на себе взгляд парня, нахмурившего брови, или его совершенно нейтральное выражение лица, лишённое каких-либо эмоций, но он всегда возвращался к добродушному ученику, которого все знали. Это действительно раздражало Шоту, но он не мог точно сказать, что именно его беспокоит. Шото покачал головой. Сейчас не было смысла думать об этом. Ему не терпелось вернуться домой, надеть удобную розовую пижаму, которую Немури подарила ему на 25-ый день рождения, и понежиться с мужем и кошками. Но сначала ему нужно было поработать. Немури применила свою причуду на Бакуго после того, как он попытался напасть на Тодороки за то, что тот не использовал свой огонь, — и разве это не повод обратить внимание на сына Старателя? — не попытавшись сначала его успокоить. А потом она позвала Шоту и ещё нескольких сотрудников, чтобы они помогли ей удержать его, потому что, когда он очнулся, мальчик наотрез отказался принять награду за первое место. И вот так он оказался в своём нынешнем затруднительном положении. Они с Немури, Хизаши и Ишиямой — он же Цементосс — обсуждали, что делать со взрывным блондином, который, как только проснулся, взбесился, начал кричать и ругаться на Тодороки, который тоже был там и сидел на подиуме 2-го места с нейтральным выражением лица, даже не обращая внимания на крики своего одноклассника. Ишияма уже помог Немури связать парню руки и ноги, а также привязать его к деревянному бревну, чтобы он не двигался. Если честно, Шота считал, что это было немного чересчур. Он стоял, прислонившись к стене, и потирал лицо рукой, не в силах удержаться и не ущипнуть себя за переносицу, учитывая абсурдность ситуации. Другие герои как раз надевали маску на лицо Бакуго, потому что он не переставал кричать, когда услышали знакомый голос. Они почти не узнали его, учитывая, с каким гневом он звучал. “Какого хрена вы делаете?” Все головы повернулись в сторону Мидории, который стоял в паре метров от них — Шота даже не заметил, как он вошёл в комнату, — с крепко сжатыми кулаками и смотрел на них с самой неприкрытой яростью, которую Шота когда-либо видел в человеке. Его причуда была активирована, и по его телу текла зелёная энергия, похожая на электричество, а глаза светились ярко-зелёным. Это выглядело так неправильно, когда проблемный ребёнок, обычно сдержанный и дружелюбный, кипел от ярости. Шота мог поклясться, что температура в комнате упала. Единственными звуками, которые можно было услышать, были тяжёлое дыхание Бакуго и потрескивание электричества, исходящего от причуды Мидории. Никто не осмеливался заговорить, пока зеленоволосый парень шёл к взрывному блондину и с лёгкостью разрушал цепи и замки, освобождая своего одноклассника. — Что, чёрт возьми, с вами не так? — Мидория выглядел так, будто хотел задушить Цементосса и Полночь, но вместо этого осторожно снял маску с лица Бакуго и раздавил её в пыль. — Помимо того, что всё это крайне бесчеловечно — он же не животное, чёрт возьми! — разве вы не читали его досье? — Мидория не дал ошарашенным героям ответить. — Разве вы не видели в его досье, что в прошлом году на него напал злодей? Злодей-слизь, который схватил его и чуть не задушил насмерть? Мидория свирепо смотрел на каждого из героев, и его взгляд был подобен ножам, пронзающим их кожу. — И вы хотите сделать с ним то же самое, заковать его в цепи и надеть на него намордник, как на чудовище, и ради чего? Потому что он не хочет принимать награду? И вы собирались сделать это в прямом эфире, на глазах у всей страны? Что, чёрт возьми, с вами не так? Шота не мог подобрать слов, его рот слегка приоткрылся, а глаза чуть не вылезли из орбит. Его коллеги были примерно в таком же состоянии. Никто не ожидал, что парень так набросится на них, не говоря уже о лицах героев. Ишияма откашлялся и открыл рот, чтобы заговорить, но один взгляд проблемного ребёнка заставил его замолчать, заставив его закрыть рот и стыдливо отвести взгляд. — И не только это, — продолжил он, поворачиваясь к Немури, которую, казалось, вот-вот стошнит, — разве вы не знаете, как работает причуда Кацуки? Это тоже есть в его досье, и вы из всех должны это знать, но позвольте мне напомнить вам! Он потеет нитроглицерином. Это сосудорасширяющее средство, которое снижает кровяное давление. Ваша причуда — это быстродействующее успокоительное, которое тоже снижает кровяное давление. Он может буквально умереть, если давление упадёт слишком сильно. Вы вообще думали об этом, когда решили вырубить его вместо того, чтобы, не знаю, поговорить с ним? Мидория усмехнулся, когда Немури, бледная как полотно, промолчала. — Конечно, не думали. К тому моменту он уже деактивировал свою причуду и сидел на пьедестале почёта, заняв 3-е место, крепко сжимая кулаки, так что акриловый материал скрипел под давлением. Шота вышел из оцепенения, когда Бакуго нарушил молчание. — Мне не нужно, чтобы ты меня защищал, — начал он, но Мидория оборвал его резким взглядом. — Пощади меня, Кацуки, — проворчал он, эффективно затыкая рот вспыльчивому мальчишке. — Я сделал это не только ради тебя. Бакуго прищёлкнул языком, но не стал отвечать. Шота бросил взгляд на другого ученика, находившегося в комнате. Разноцветные глаза Тодороки были широко раскрыты, но он смотрел на Мидорию так, словно тот повесил перед ним звёзды. Прежде чем Сотриголова успел задуматься о странной реакции своего ученика, Немури откашлялась, не отрывая взгляда от пола. — Я, э-э, я-я думаю, мы можем, э-э, продолжить церемонию награждения. Она почти сбежала с места событий, направляясь наверх, чтобы начать церемонию закрытия, поскольку все победители собрались, кроме Ииды, который не будет участвовать. Мать Тенсея позвонила Шоте и сказала, что Ингениум подвергся нападению злодея и сейчас находится в больнице на операции. Врачи сказали, что ему повезёт, если он выживет. У Шоты сжалось сердце, он не хотел больше терять близких. — Верно, — пробормотал Шота. Поскольку никто из взрослых не хотел говорить, он взял инициативу в свои руки, надеясь разрядить напряжённую атмосферу. — Церемония скоро начнётся. Займите свои места и ведите себя прилично. Он бросил на Мидорию многозначительный взгляд, но не стал ругать его за вспыльчивость. В конце концов, парень был прав. Этого нельзя было отрицать. Шота не мог ничего сказать в своё оправдание. И вот так, словно тяжёлое одеяло, давившее на атмосферу, было сброшено. Поведение Мидории полностью изменилось: от абсолютно разъярённого он перешёл к своему обычному нейтральному и вежливому тону. Это было так неправильно, что Шота напрягся. “Да, сенсей”. — Шо… — начал Хизаши, но тот перебил его. — Пойдём, Мик, — блондин несколько секунд смотрел на него, прежде чем кивнуть, и вышел из коридора. Ишияма последовал за ним, не сказав ни слова. Шота бросил последний взгляд на проблемного ребёнка, который пристально смотрел на него, но в остальном казался расслабленным, почти скучающим. Он в последний раз кивнул своему ученику и направился к комментаторской будке. Он не собирался участвовать в церемонии награждения, но хотел оказать эмоциональную поддержку Заши, который наверняка нервничал, но не хотел ещё больше расстраивать Немури, поскольку она была главной мишенью словесных нападок проблемного ребёнка. Шота потёр виски, поднимаясь по лестнице. Он уже чувствовал, как у него начинает болеть голова. Во всём, что только что произошло, было так много неправильного. Помимо неожиданной тирады и ненормативной лексики, самым шокирующим открытием о проблемном ребёнке стало то, с какой яростью он говорил и как быстро она исчезла, словно по щелчку пальцев, когда он закончил. Шоту действительно беспокоило то, как легко парень мог скрывать свои чувства, в мгновение ока надевая маску и превращаясь из абсолютно взбешённого в своего обычного вежливого и невозмутимого себя. Шота задавался вопросом, носил ли он эту маску всё это время, скрывая свои истинные чувства и притворяясь. Был ли он самим собой с первого дня в школе. И самое страшное было то, что, если бы Шота не заметил, как изменилось его настроение, он бы никогда не догадался, что тот притворяется. ~~~ Изуку поимели. Теперь он это сделал. Он позволил гневу взять над собой верх и наорал на своих учителей. Но он не мог заставить себя сожалеть об этом. Когда он увидел, как Полночь использует свою причуду на Кацуки, он не мог не разозлиться из-за этого отвратительного проявления халатности героя. Поскольку Изуку вырос вместе с взрывным блондином, для него было логично знать, как именно работает его причуда и как она влияет на его тело. С другой стороны, будучи бывшим фанатом героев, он уже посвятил целую главу причуде героини с рейтингом 18+ и её свойствам. Нетрудно было сложить два и два и понять, как тело Кацуки отреагирует на анестезию героини. Поэтому, когда он увидел, что она подошла к нему и сразу же активировала свою причуду, даже не попытавшись его остановить, Изуку разозлился. Когда он направился в коридор, где стояли трибуны, он лишь хотел спокойно объяснить ей, что её поступок был опасен, что Кацуки мог погибнуть, потому что она не подумала о последствиях своих действий. Но потом он увидел, как его удерживают. Он увидел, как Кацуки заворачивают в ткань и приковывают, как его руки сковывают наручниками, чтобы он не мог использовать свою причуду и освободиться. Он видел, как Полночь надевает на него чёртов намордник, как будто он какой-то дикий зверь, а не ребёнок, закатывающий истерику. Он видел, как глаза Кацуки становятся невероятно большими и остекленевшими, как его грудь вздымается неровно, когда он паникует и пытается нормально дышать. Изуку не мог не вспомнить тот роковой день, когда он поймал взгляд Кацуки, умоляя кого-нибудь помочь ему, пока он задыхался от слизи злодея, а герои ничего не делали. Он вспомнил, как сам задыхался от слизи того же злодея всего час назад, как чувствовал жжение слизи в лёгких, а разум подсказывал ему, что так он и умрёт. Он был абсолютно уверен, что Кацуки был на грани панической атаки, пока его удерживали, а герои абсолютно ничего не делали, чтобы ему помочь. В тот момент Изуку почувствовал, как необузданный гнев, словно прилив, захлестнул его, сотрясая всё его существо. Вся сдержанность, которую ему удавалось проявлять в любой ситуации, связанной с героями и их полной некомпетентностью, испарилась. Он сорвался. Не успев опомниться, он активировал свою причуду и стал кричать на героев за то, что они обращаются с Кацуки как с животным, направляя свой гнев на чёртов намордник — хотя бы для того, чтобы не напасть на взрослых в комнате, которые называли себя героями, — и превращая его в пепел. К счастью, Айзава не стал его ругать, но Изуку знал, что позже ему придётся извиниться, даже если он не сожалеет ни о своих словах, ни о том, что вмешался. После ухода героев в коридоре повисла неловкая тишина, и никто из троих подростков не решался заговорить о том, что только что произошло. Изуку посмотрел на двух мальчиков справа от него. Кацуки сжимал кулаки, нервно покачивая ногой, и на его хмуром лице читалось нечто большее, чем просто раздражение и гнев. С другой стороны, Шото смотрел на Изуку широко раскрытыми глазами. Поймав взгляд Изуку, он наконец нарушил тишину, его голос был едва громче шёпота. “Это было так круто”. Брови Изуку удивлённо приподнялись, а Кацуки так резко повернул голову в сторону двухцветного подростка, что его шея громко хрустнула. Прежде чем кто-либо успел сказать что-то ещё, толпа на стадионе над ними разразилась аплодисментами, и подиумы начали подниматься, открывая миру трёх победителей спортивного фестиваля. — Помимо Мидории, — Полночь упорно не смотрела на него, когда говорила, очевидно, всё ещё переживая из-за случившегося, — на третьем месте Иида, но он не сможет присутствовать на церемонии по семейным обстоятельствам. О, точно. Во время финального матча Изуку подслушал, как староста класса признался Урараке, что его брат, герой Ингениум, был тяжело ранен злодеем и что он поедет первым поездом в Хосу, чтобы навестить его в больнице. — А теперь мы вручим медали! Человек, который их вручит, конечно же, — она сделала драматическую паузу и величественным жестом протянула руку, и знакомый громкий смех, донёсшийся с того места, куда она указывала, эхом разнёсся по стадиону. О, боги. Пожалуйста. Не надо. “Я ЗДЕСЬ ... приношу медали!” Но, увы, Боги никогда не были милостивы к Изуку. “... наш любимый герой, Всемогущий!” Толпа взревела при появлении зиготы, и Изуку изо всех сил старался сохранять нейтральное выражение лица. В идеале он должен был бы радоваться, ведь он был одним из победителей национального соревнования, но он слишком устал, чтобы утруждать себя. Он чувствовал на себе пронзительный взгляд Кацуки, но не отрывал глаз от земли, пока в поле его зрения не попали красные, синие и жёлтые пятна. — Поздравляю, Мидория, мальчик мой. Герой номер один повесил бронзовую медаль на шею Изуку и обнял его. Изуку слишком устал для всего этого дерьма и просто хотел домой. «Ты уже знаешь это, но я так горжусь тобой. Это только начало. Продолжай усердно работать, и тебя ждёт великое будущее». На лице Изуку появилась ухмылка. В конце концов, Всемогущий был прав. Он станет сильнее, чем герой когда-либо мог себе представить. Герои и не подозревали, что их ждёт. Всемогущий вручил Шото и Кацуки их медали. Последний произнёс несколько довольно красочных слов, выражая своё недовольство, но всё равно принял медаль. Затем герой произнёс заключительную речь, которую Изуку не стал слушать, закончив её своей коронной фразой. “... выйди за рамки ...” «ПЛЮС, УЛЬТРА!!!» Изуку присоединился ко всем, хотя бы для виду, чтобы отпраздновать окончание спортивного фестиваля. Примечания: Просто чтобы внести ясность. Я не согласна со всем, что Изуку думает о Всемогущем. Несмотря на то, что я считаю, что в каноне он совершил много ошибок, я не ненавижу этого персонажа, как это делает Изуку. Его столько раз подводили герои, и его горечь и гнев накопились настолько, что он всё воспринимает неправильно. Его ненависть к Всемогущему заставляет его неправильно понимать его мотивы и мысли, поэтому он подстраивает всё, что слышит, под своё повествование. Он перестал все обдумывать и смотреть на вещи объективно. Как избежать описания матча, которого нет в каноне, чтобы вам не пришлось импровизировать 101, от bestboi: заставьте рассказчика проспаться и/или поругаться с кем-нибудь Айзава POV!!! Я впервые рассказываю от лица кого-то, кроме Изуку, что вы об этом думаете? Я не собираюсь делать это часто, но у меня есть пара идей для смены POV Айзава: в Мидории нет ни капли злобы, и у него невероятный потенциал как у героя Изуку: Я, автор: Буквально «злодей Мидория Изуку»: я для вас шутка? Как вы, возможно, догадались, вся эта сцена с нападением была причиной, по которой я не заставила Изуку выиграть фестиваль. Я обсуждала с другом, что мне делать, и тут мне на ум пришла вся эта история с «Бакуго, закованным в цепи и с кляпом во рту», и, конечно, мне пришлось заставить Изуку сильнее разозлиться на героев за то, что они сделали что-то подобное. Честно говоря, это было так отвратительно, что я помню, как впервые посмотрела это 7 лет назад, и я подумала: ??? какого хрена??? Так что да, вот так! И на этом заканчивается сюжетная линия «Спортивный фестиваль»! Надеюсь, вам, ребята, понравилось так же, как и мне!