Where is the justice? (Где справедливость?)

Глава 17: Твоя красота никогда, никогда не пугала меня Кавалерийское сражение прошло более гладко, чем ожидал Изуку. Команда Изуку, состоящая из него самого в качестве наездника, Урараки и Хацуме в качестве крыльев и Токоями в качестве лошади, в основном полагалась на защиту. Изуку щёлкал пальцами, активируя «Полное покрытие», чтобы отослать преследовавшие их команды, а остальные трое управляли всей командой на арене. Сначала почти каждая команда пыталась забрать их повязки, но благодаря причуде Урараки, которая позволяла им парить в воздухе, реактивному ранцу Хацуме, обеспечивавшему манёвренность в воздухе, и Темной Тени, которая защищала и атаковала любую команду, подошедшую достаточно близко, чтобы попытаться украсть их повязки, им удалось пройти испытание, не потеряв ни одной. Они даже украли пару повязок и были близки к тому, чтобы забрать повязку Тодороки. Пользователь огня и льда загнал свою команду в угол, заморозив их за пару минут до конца битвы, и почти украл у них десять миллионов очков. Когда две команды снова столкнулись, команда Тодороки всё ещё целилась в повязку Изуку, пользователь «Один за всех» активировал свою причуду, и Тодороки использовал огонь в качестве защиты, прежде чем Сущий Мик объявил об окончании битвы. Четыре лучшие команды прошли в финальное соревнование. Команда Изуку заняла первое место, команда Тодороки — второе, команда Кацуки — третье, а четвёртое место, как ни странно, заняла команда Шинсо. «А теперь мы сделаем часовой перерыв на обед, прежде чем начнём школьные соревнования!» — объявил Мик, и Изуку не стал терять времени. Он поблагодарил своих одноклассников и Хацуме за помощь и смело вышел на арену. Но прежде чем он успел дойти до раздевалки, он услышал, как Тодороки зовёт его по имени. “Мидория, мне нужно с тобой поговорить”. Снова? “Хорошо? Все в порядке?” Тодороки не ответил, вместо этого он повёл его в более уединённое место. Даже когда они остановились в коридоре, гетерохромный мальчик всё ещё молчал. Изуку нахмурился. На обычно безразличном лице Тодороки читались замешательство, разочарование и… боль? — Что такое, Тодороки-кун? Мальчик не отвечал несколько секунд, и Изуку почти решил, что они будут смотреть друг другу в глаза, но в конце концов Тодороки вздохнул и опустил взгляд. “Из-за тебя я нарушил свое обещание”. Изуку нахмурился, но ничего не ответил, ожидая, что подросток продолжит. «Я пообещал себе, что никогда не воспользуюсь своим огнём, но в тот момент я был подавлен. Я чувствовал силу твоей причуды. В USJ я был свидетелем силы Всемогущего. Твоя сила похожа на его». Вот чёрт. Неужели он догадался об истинной природе их отношений? Изуку не удивился бы, если бы больше людей поняли, что Всемогущий проявляет к нему «особый интерес», но если кто-то узнает правду, это будет плохо. Тодороки посмотрел на Изуку таким пристальным взглядом, что тот занервничал. “Ты дитя тайной любви Всемогущего или что-то в этом роде?” Изуку поперхнулся. Дитя тайной любви Всемогущего? Подросток начал сильно кашлять, смеясь. О, это было прекрасно. Его смех эхом разносился по коридору, и когда кашель утих, на его глазах выступили слёзы. У него заболел живот, он так давно не смеялся. — О, чёрт возьми, нет! — увидев серьёзное, но растерянное выражение лица Тодороки, он только сильнее рассмеялся, и к тому моменту он уже практически плакал. — Прости, Тодороки-кун, я не ожидал, — сказал Изуку, немного успокоившись и вытирая слёзы. — Нет, я не сын Всемогущего. Мой отец — придурок, который ушёл, когда мне было пять. Тодороки прищурился, но ничего не сказал. Изуку изо всех сил старался снова не рассмеяться. — Тем не менее, у вас есть какая-то связь с ним. Разве не так? Изуку вздохнул. “Да, есть”. Тодороки, казалось, удивился его прямому ответу, но ничего не ответил, ожидая, что его одноклассник продолжит. — Ты ведь знаешь, что я поздно получил свою причуду, да? И она очень похожа на причуду Всемогущего? — Другой подросток кивнул. — Он увидел мои записи с вступительных экзаменов и вызвался тренировать меня. Он помог мне освоиться, привыкнуть к своей причуде и понять, как не ломать кости каждый раз, когда я её использую. Изуку похлопал себя по спине. Он придумал эту ложь на ходу, но вплел в неё достаточно правды, чтобы она выглядела правдоподобно. И всё же ему было немного стыдно за эту ложь. Не за саму ложь, а за то, что он солгал Тодороки. — Понятно… — Мальчик, казалось, собрался с мыслями, прежде чем снова посмотреть на Изуку. — Тем не менее, твоей связи с Всемогущим более чем достаточно, чтобы я победил тебя. — И снова эта печаль и отчаяние, которые он излучал, когда практически объявил войну этим утром. — Почему? — Изуку казалось, что он что-то упускает. Что-то, что было прямо перед его лицом, но он не мог этого видеть, и это бесконечно его раздражало. “Что ты имеешь в виду?” — Почему моя связь со Всемогущим так важна? Почему ты хочешь победить меня из-за этого? — спросил Изуку. Он дал другому подростку время обдумать ответ и наблюдал, как выражение его лица менялось с напряжённого и подавленного на печальное, но в то же время… сердитое? Изуку было трудно понять эмоции мальчика. Неискушённому глазу он мог показаться стоиком и апатичным, но Изуку, который обычно хорошо читал эмоции других людей, мог уловить едва заметные изменения на лице другого подростка. Однако иногда его выражение лица было трудно понять. — У моего старика есть сильное желание подняться в этом мире, стать номером один, — начал Тодороки после минуты молчания. — Он сделал себе имя и поднялся по карьерной лестнице, но Всемогущий, живая легенда, всегда превосходил его. И когда он не смог превзойти его, он перешёл к следующему плану. Затем он посмотрел Изуку в глаза и произнёс следующие слова с такой злобой, что Деку не мог не разделить его чувства. — Ты когда-нибудь слышал о браках между причудами? Подросток продолжил рассказывать свою историю, полную боли, крови и слёз. Историю о гневе, насилии и смерти. Пока Изуку слушал, он мог описать свои чувства только как чистую и неоспоримую ярость. Изуку уже недолюбливал Героя номер два. Он видел статистику, жестокость его арестов. Он знал о соотношении убийств и задержаний, о сопутствующем ущербе, о раненых гражданских, которые просто оказались рядом. Он читал о «несчастном случае с причудой» его старшего сына, который Комиссия скрыла, но он не ожидал, что правда о трагическом существовании Тодороки Тойи окажется такой. Мальчик с причудой огня, более сильной, чем у его отца, был воспитан так, чтобы превзойти его. Но его отвергли, когда пламя начало пожирать его. Унаследовав ледяную конституцию матери, он не мог совладать со своей причудой. Тем не менее, мальчик изо всех сил старался угодить отцу, которому всю жизнь твердили, что превзойти его — его цель в жизни. Пока он не зашёл слишком далеко и не сгорел заживо от собственной силы. Но даже в этом случае Старатель не проявлял жалости к своей жене, которой пришлось оплакивать своего старшего сына и горевать о детстве, которого никогда не будет у её младшего ребёнка. Он не проявлял родительской любви к своему второму сыну и единственной дочери, видя в них лишь неудачные эксперименты. Он не проявлял милосердия к ребёнку, которого называл своим шедевром, обучая его наследию, о котором тот никогда не просил, чтобы тот стал тем, кем его создал отец. «Моя мать… она не могла справиться со стрессом, будучи в буквальном смысле машиной для производства детей, рожая ребёнка за ребёнком, только для того, чтобы её отвергли как неудачницу. Пока не родился я. Но даже тогда, в моих воспоминаниях о ней, она всегда плачет». Подросток прикрыл левой рукой шрам на глазу. «Она назвала мою левую сторону невыносимой, прежде чем вылила кипяток мне на лицо». У Изуку перехватило дыхание. Чёрт возьми. Это было так ужасно. Он не мог винить бедную женщину. Она явно была так травмирована, и её психическое здоровье ухудшилось до такой степени, что она считала своего сына — или его левую сторону — насильником и в итоге сожгла его. Постойте, сожгла? Разве левая сторона Тодороки не была огнеупорной? Точно так же, как его правая сторона была устойчивой ко льду, высокие температуры не должны были причинить никакого вреда... о. О. У его мамы была ледяная причуда. Она, вероятно, поняла, что натворила, и попыталась помочь своей причудой. Это был ледяной ожог. — Герои и тебя подвели, да? — пробормотал Изуку. Изуку посмотрел на лицо мальчика и понял, что сказал это вслух. Вот чёрт. Он только что признался, что герои его подвели. — Да, полагаю, что так и было. Другой подросток выглядел удивлённым его вопросом, но всё же ответил. И согласился. — Вот почему я бросил тебе вызов, — продолжил Тодороки. — Я хотел показать старому ублюдку, на что я способен, и я собираюсь выиграть этот фестиваль, не используя его причуду. — Но это не его причуда, — возразил Изуку. Разноцветные глаза расширились, уставившись на него. — Это не его причуда. Это твоя. Изуку испытывал огромное сочувствие к другому подростку, который, казалось, был сильно озадачен. Он не винил его. Всё его существование было результатом извращённого желания донора спермы создать идеального героя с двумя мощными причудами, одна из которых была его собственной. Неудивительно, что Тодороки не считал половину своей причуды своей. Это был буквально идеальный гибрид, наполовину огонь, наполовину лёд. И будь Изуку проклят, если бы он не попытался изменить его мнение. — Точно так же, как ледяная составляющая твоей причуды не от твоей матери, твой огонь не от него. Твои глаза не их, они твои. То же самое с цветом волос. Ты — это ты, Тодороки-кун, а не совокупность черт твоих родителей. Тодороки несколько мгновений молчал, переваривая услышанное. Он сжимал и разжимал кулаки, его губы были плотно сжаты. Вероятно, Изуку только что разрушил его мировоззрение и вызвал у него экзистенциальный кризис. Упс. Но он не жалел об этом. — Это просто пища для размышлений, — наконец сказал Изуку, видя, что мальчик колеблется. — Ты не обязан использовать свою силу, если не хочешь, но это твоя сила. Просто подумай об этом. — Я не буду его использовать, — как ни в чём не бывало заявил Тодороки. — Я собираюсь победить тебя, Мидория. Я собираюсь показать ему, что могу победить без его огня. — Послушай, мне на самом деле не важно, выиграю я фестиваль или нет. Я, наверное, уже привлёк к себе больше внимания, чем мне хотелось бы, — пожал плечами Изуку. — Я не хочу быть героем, который привлекает к себе внимание, — объяснил он, видя, что Тодороки в замешательстве хмурится. Или героем любого другого типа, но сейчас мы не будем об этом. — Но ты хочешь, так что ты должен выложиться по полной. Тодороки не ответил, его взгляд был прикован к земле. Изуку решил оставить его в покое и дать ему время прийти в себя, всё обдумать. Изуку тоже нужно было о многом подумать. Он зашёл в раздевалку, чтобы взять свой бенто, и сел на ступеньки, чтобы спокойно поесть, размышляя о только что состоявшемся разговоре. Из всех событий, которые он ожидал сегодня, истерика Тодороки не входила в их число. Тем не менее, он был рад, что другой подросток доверился ему настолько, чтобы поделиться своей историей. И что это была за история! Теперь, когда он узнал правду о горящем мусоре, который называл себя героем, Изуку предстояло провести обширное расследование. Это казалось гораздо более важным, чем поиск жёсткого диска Ла-Бравы. Если бы утверждения Тодороки были правдой — в чём Изуку был уверен, — кто знает, какие ещё злодеяния совершил Герой Пламени, которые HPSC замяли. Номер Два довёл своего старшего сына до смерти, а Тодороки, несомненно, подвергался невероятным издевательствам во имя «обучения», чтобы стать его шедевром. Тодороки не вдавался в подробности о себе и своём опыте, но Изуку чувствовал желание защитить его. Забрать его подальше от обидчика. Возможно, он переходил границы дозволенного, но если бы он ничего не предпринял, то никто бы не предпринял. ~~~ «Теперь, когда обед закончился, наконец-то пришло время объявить о финальном соревновании!» — объявил Мик, когда ученики вернулись на стадион. «Но прежде чем это сделать, у нас есть хорошие новости для тех, кто не прошёл в финал! В конце концов, это всего лишь спортивный фестиваль! Мы подготовили развлекательные игры, в которых может принять участие каждый!» Чирлидерши, которые, очевидно, приехали из Америки, начали, ну… подбадривать, сигнализируя о начале игр. Изуку был рад, что среди них не было девочек из его класса. Он слышал, как Минета объяснял им во время обеда, что все девочки должны надеть костюмы чирлидерш для конкурса, и что так сказал сам Айзава. Каминари тоже был там и кивал. Изуку учуял эту чушь за версту, поэтому подошёл к группе и небрежно спросил, о чём говорит этот извращенец. Мелкое дерьмо явно не ожидал его появления, но попытался объяснить, надеясь, что убедит Деку согласиться. Изуку, который сильно презирал девушек-подростков, но при этом был очень геем, не интересовался своими одноклассницами в откровенных нарядах чирлидерш. С самой фальшивой улыбкой, на которую он был способен, он сказал: «Я уверен, что Айзава-сэнсэй не откажется это подтвердить, верно? На самом деле, я позвоню ему прямо сейчас!» Он достал телефон из кармана, и мальчики начали бормотать что-то о том, что они растеряны, что в этом нет необходимости и так далее. Затем Изуку присел на корточки, всё ещё улыбаясь, и прошептал: «Если ты когда-нибудь снова попытаешься так обмануть девочек, я сделаю так, что ты пожалеешь, что не родился слепым». Изуку, должно быть, вселил в него страх Божий и начал посмеиваться, когда Минета чуть не расплакался и убежал, а Каминари последовал за ним, явно чувствуя себя некомфортно в этой ситуации. Яомомо поблагодарила Изуку за вмешательство, радуясь, что ей не придётся шить и/или носить костюмы болельщиц, а Цу отметила, каким пугающим иногда может быть зеленоволосый мальчик. Изуку просто отмахнулся, довольный тем, что помог. (На самом деле он не собирался ослеплять Минету, но у него было такое желание.) Затем Сущий Мик объяснил основы финального этапа — турнира один на один, и Полночь начала тянуть жребий, чтобы определить пары. Но прежде чем она успела это сделать, Оджиро заявил, что отказывается от участия в турнире. «Я почти ничего не помню из того кавалерийского сражения», — ответил он на вопрос своих одноклассников. «Должно быть, это была причуда того парня». Изуку проследил за его яростным и презрительным взглядом, остановившимся на Шинсо. О, точно. Команда ученика из класса общеобразовательных предметов заняла четвёртое место во втором соревновании. Фиолетововолосый мальчик избегал его взгляда, явно смущённый, но Изуку видел, что он расстроен. «Я знаю, что это отличная возможность, — продолжил Оджиро, — и что с моей стороны глупо её упускать, но все здесь боролись изо всех сил. Я не хочу переходить в финальную игру, даже не зная, что произошло на самом деле». Изуку не обращал внимания на возражения одноклассников и вместо этого сосредоточился на подростке с лавандовыми волосами. Он сутулился сильнее, чем обычно, и, казалось, пытался спрятаться от многочисленных возмущённых взглядов, которые бросали на него окружающие. Изуку слышал шёпот учеников, которые не стеснялись высказывать своё мнение о мальчике и его «злодейской» причуде. “Как он смеет использовать подобную причуду”. “Кем он себя возомнил?” "Он злодей, который так обманывает героев-студентов." В памяти Изуку на мгновение всплыли события, произошедшие всего несколько дней назад: Шинсо окружили его одноклассники, его лицо было в крови, на нём были ссадины и шрамы, и Изуку был в ярости. Он был в ярости из-за того, что школа героев допустила это. Из-за того, что такого же, как он, ребёнка избивали только из-за того, что у него была причуда. Из-за того, что на этого же ребёнка теперь бросали грязные взгляды и говорили гадости, а его избегали, как чумы, как монстра. Изуку был в ярости. Но он также был среди студентов-героев, участвовавших в спортивном фестивале, который транслировался по всей Японии. Поэтому он прикусил язык и собрал все силы, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица, когда ещё один член команды Шинсо тоже отказался от участия в турнире. Два ученика из 1-B, Тецутецу и Шиозаки, заняли свободные места — Изуку не стал обращать внимания на то, как это было решено, — и Полночь наконец-то вытянула жребий и объявила пары для первого раунда. Изуку должен был выступать первым против Шинсо. Он не знал, как к этому относиться. Сущий Мик объявил о начале развлекательных игр, в которых Изуку не было интересно участвовать, и вместо этого он отошёл в тихое место, чтобы выпустить пар. Но не успел он этого сделать, как перед ним мелькнул хвост Оджиро. — Мидория, подожди, — Изуку повернулся к другому подростку, приподняв бровь. — Мне нужно с тобой поговорить. Оджиро отвел его в комнату ожидания их класса и начал «предупреждать» его о причуде Шинсо. «Его причуда… она управляет людьми. Я ничего не помню после того, как ответил на его вопрос, так что, думаю, именно так он это и делает». Оджиро нахмурился, вспомнив, как находился под влиянием причуды Шинсо, и не стал скрывать своего отвращения, говоря об этом. «Но в какой-то момент я пришел в себя. Когда Шинсо» — он практически выплюнул это имя — «забрал повязку Тецутецу, я столкнулся с Шиодзаки. Я думаю, что можно выйти из-под его контроля с помощью внешней силы, но не стоит полагаться на это в поединке один на один». Выражение лица Изуку оставалось нейтральным, но он молчал, ожидая, что будет дальше. — Мидория, эта причуда — злодея. Не позволяй ему управлять тобой. И вот оно. Честно говоря, он должен был этого ожидать. Ученик с загнутым хвостом обычно был скромным и вежливым, но Изуку знал, что не стоит питать надежды. Он был таким же, как и все остальные. — Знаешь, тебе действительно не стоит судить о ком-то по его причуде. — Он встал и не стал дожидаться ответа другого ученика. — Даже если ты так считаешь, держи своё мнение при себе. Не стоит плохо отзываться о людях только потому, что у них другая причуда. Особенно о тех, с кем всю жизнь плохо обращались из-за отсутствия причуды. Оджиро побледнел, когда понял, с кем разговаривает и отпускает дискриминационные комментарии. Он начал бормотать извинения, но Изуку не было интересно их слушать. Не доверяя себе настолько, чтобы не ударить одноклассника прямо в нос, он вышел из комнаты и направился в более уединённое место, чтобы провести там время до своего первого матча. ~~~ — Итак, друзья! Первый матч турнира «один на один» вот-вот начнётся! — объявил Сущий Мик. — Вы готовы? Толпа взревела, и Изуку занервничал ещё сильнее. За ним будет наблюдать весь стадион, не говоря уже о тысячах людей, которые смотрят дома, и все будут сосредоточены только на нём и его матче. «Первый, мальчик, которому досталось первое место на экзамене, Мидория Изуку!» Ведущий представил Мидорию, пока Изуку направлялся к арене. «Против таинственного студента общеобразовательного курса, Шинсо Хитоши!» Фиолетововолосый мальчик шёл, опустив голову и уставившись в пол. Казалось, он сожалел о каждом своём решении, которое привело его к этому моменту. «Правила просты! Выведите противника за пределы поля или обезврежте его! Вы также можете выиграть, если заставите противника сказать: «Я сдаюсь»! Причиняйте травмы, у нас есть в запасе собственный медпункт! На минуту отложите свои нравственные притязания! Конечно, ничего, что может угрожать жизни, не допускается! Герои должны использовать свои кушаки только для того, чтобы ловить злодеев!» Изуку подавил стон. Вся эта речь была настолько неправильной, что он не знал, с чего начать. Во-первых, поощрять насилие между учениками только ради шоу — это неправильно. Неважно, что у них был целитель наготове, ученики всё равно будут страдать до конца матча. Им разрешалось серьёзно калечить своих одноклассников, снова отбрасывая мораль в сторону, просто ради хорошего шоу. Что за геройская школа, которая поощряет такое мышление? И людей это устраивало? Конечно, устраивало, в конце концов, это было просто мероприятие. Кроме того, смертельные атаки были запрещены, если только они не были направлены на злодеев. Потому что убийство было неприемлемо, если только оно не было направлено на поимку плохих парней, независимо от их преступления. Именно из-за такого мышления существовали такие герои, как Старатель. “Готовы? Начинайте!” Изуку подошёл к своему противнику, решив в этом поединке сражаться без причуды. У Шинсо она не была физической, и Изуку подумал, что было бы несправедливо использовать свою буквально сверхсилу, когда мальчик едва мог защититься. Конечно, то, что произошло несколько дней назад, когда его одноклассники объединились и напали на него, — это не то же самое, что настоящая битва, но Изуку сомневался, что умеет сражаться. — «Я сдаюсь», да? — Изуку остановился как вкопанный, когда заговорил мальчик с фиолетовыми волосами. — Это бой, чтобы проверить силу твоего духа. Если ты знаешь, чего хочешь от своего будущего, тебе не нужно беспокоиться о внешности. Изуку растерянно моргнул. О чем это он? — Эта обезьяна хвасталась своей гордостью, — продолжил он, — но не кажется ли вам, что он был глупцом, раз упустил свой шанс? О, теперь Изуку всё понял. Его причуда была основана на реакции, он пытался заставить Изуку ответить ему, чтобы взять его под контроль. Что ж, как бы Изуку с ним ни соглашался, он знал, что лучше не поддаваться на его насмешки. Ему было довольно жаль мальчика, с которым он оказался в паре в первом раунде. У Изуку было более чем достаточно практики в контроле своих эмоций, чтобы не оплошать в подобной ситуации. Изуку снова направился к нему, плотно сжав губы. Глаза Шинсо расширились, и он попробовал другую тактику, чтобы заставить его ответить. — Тебе повезло, что ты благословлён, Мидория. Ты, наверное, не поймёшь, но даже с такой причудой, как у меня, у меня всё равно была мечта. — Подожди… была? «Из-за моей причуды я всегда был в стороне. Такой одарённый, как ты, не может этого понять, не так ли?» О, Изуку понимал. Более чем понимал. Он чувствовал, что говорит Шинсо, каждой клеточкой своего тела. Без причуды, но всё ещё с этой глупой мечтой стать героем. Тем не менее, он держал рот на замке и подошёл ещё ближе. Шинсо выглядел ещё более нервным и принял небрежную защитную стойку. Сущий Мик, который комментировал матч с самого начала, объяснил зрителям, которые были по понятным причинам сбиты с толку, природу причуды Шинсо, вызвав вздохи и перешёптывания в ответ. — Такой, как ты, который родился с идеальной причудой, никогда не поймёт! На это Изуку фыркнул. Вероятно, это не считалось ответом, но даже если и так, то более высокий подросток, казалось, был слишком ошеломлён, чтобы активировать свою причуду. Изуку тоже был бы ошеломлён. Изуку воспользовался его испуганной реакцией и начал толкать его к краю платформы. — Скажи что-нибудь! Шинсо замахнулся, чтобы слабо ударить его по лицу, но Изуку остановил его руку и извиняющимся жестом выбил его из равновесия, толкнув назад. — Шинсо за пределами арены! — объявила Полночь. — Мидория переходит во второй раунд! Толпа ревела. Слишком восторженно для такого скучного матча, как этот. Изуку слышал, как люди выкрикивали что-то вроде «Покажи ему, где его место!» и «Получай, злодей!», и это приводило Деку в ярость. Шинсо этого не заслуживал, никто этого не заслуживал. Изуку не обращал внимания на остальных и сосредоточился на мальчике, лежавшем перед ним на земле. Он протянул руку, молча предлагая помочь ему встать. Подросток нерешительно принял его предложение, но прежде чем Изуку успел что-то сказать, он развернулся и ушёл с арены. Когда он проходил мимо трибун, на которых сидели их одноклассники, несколько учеников старших классов начали кричать на него, обзываться и отпускать язвительные комментарии, как будто от этого зависела их жизнь. Даже некоторые профессиональные герои, которые пришли на фестиваль, вероятно, чтобы найти стажёров, обсуждали злодейскую природу его причуды и задавались вопросом, действительно ли этот парень собирается стать героем. Шинсо опустил голову и потащился в раздевалку. — Шинсо-кун, подожди! — Изуку последовал за ним, не обращая внимания на протесты и «предупреждения» одноклассников, и догнал мальчика, когда тот вошёл в раздевалку. — Шинсо-кун! Подросток, очевидно, услышал его, потому что оставил дверь открытой, чтобы Изуку мог войти, но не повернулся, чтобы посмотреть на него. Вместо этого он сел на скамейку спиной к Изуку, положил руки на колени и уткнулся лицом в ладони. Изуку тихо закрыл дверь и подошёл к высокому мальчику. Он сел на скамейку рядом с Шинсо, оставив между ними достаточно места, чтобы тот не чувствовал себя слишком неуютно. Лилововолосый подросток ничего не сказал, поэтому Изуку глубоко вздохнул и озвучил свои мысли. — Шинсо-кун, я просто хотел сказать… — Изуку облизнул губы, пытаясь подобрать правильные слова, — я не верю ничему из того, что говорят другие. — Он бросил взгляд на другого мальчика, который молчал, прежде чем продолжить. «Всё, что они говорят о тебе, — неправда. Я имел в виду то, что сказал на днях. Осуждать тебя и плохо обращаться с тобой из-за твоей причуды, из-за того, что ты не можешь контролировать, — это неправильно». По-прежнему нет ответа. «Называть тебя злодеем только потому, что твою причуду можно использовать во зло, — просто глупо. Если уж на то пошло, они сами ведут себя как злодеи». При этих словах Шинсо резко повернул голову к Изуку, и его широко раскрытые фиолетовые глаза встретились с изумрудными. Непролитые слёзы грозили хлынуть из глаз. Они оба едва заметили, как толпа ликует, приветствуя следующий матч. — Мне правда жаль, что с тобой так обращаются, — продолжил Изуку с лёгкой сочувственной улыбкой на губах. — Никто не должен проходить через такое. По лицу Шинсо потекли безмолвные слёзы. — Ты правда так думаешь? Его голос был таким тихим, таким надломленным, что разбивал сердце Изуку. Он напоминал ему о нём самом каждый раз, когда ребята в школе говорили ему, что он бесполезен, что ему лучше умереть. Что он должен убить себя, чтобы никому не пришлось беспокоиться о нём и его жалком существовании. — Конечно, понимаю, — мягко сказал Изуку. — Я знаю, каково это, когда с тобой обращаются как с отбросом общества… — Откуда тебе знать, каково это? — перебил его Шинсо, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. — Ты вундеркинд из 1-А. У тебя идеальная причуда, предназначенная для героя. — Он коротко и невесело рассмеялся. — Откуда тебе знать, через что я прошёл? Изуку знал, что это не было чем-то личным. Что Шинсо был зол не на него, а на общество, которое так с ним обращалось. Изуку знал это. Но всё же намёк на то, что у него была идеальная жизнь, потому что теперь у него была идеальная, героическая причуда, задел его за живое. — Ты не знаешь, через что я прошёл, — спокойно ответил Изуку. — Моя жизнь не была — и не является — такой идеальной, как ты можешь подумать. — Тогда просвети меня. — Высокий подросток стиснул зубы, на его лбу, прямо над шрамом над левым глазом, заметно пульсировала вена. Изуку несколько мгновений молчал, размышляя, стоит ли говорить правду. По какой-то причине ему захотелось поделиться своей историей. Он чувствовал, что может доверять Шинсо, который прошёл через похожие трудности из-за того, что не мог контролировать. Он решил, что если кто-то в этой дурацкой школе и может понять, через что он прошёл, то это Шинсо. — У меня не было причуды, — наконец признался он. Шинсо, по понятным причинам, был удивлён. Его красивые аметистовые глаза были широко открыты, и Изуку казалось, что он мог бы смотреть в них часами. Зеленоволосый подросток откашлялся и отвёл взгляд от своих нервно теребящих друг друга рук. «Четырнадцать лет я был без причуды. Она… проявилась поздно. Если быть точным, прямо перед вступительными экзаменами». Изуку перевёл взгляд на лицо другого мальчика и встретился с невероятно широко раскрытыми глазами Шинсо. Казалось, что у высокого подростка было миллион вопросов, но он не стал перебивать. «Я знаю, каково это — подвергаться дискриминации из-за своей причуды или, точнее, её отсутствия. Меня избивали, швыряли, высмеивали, издевались надо мной всеми возможными способами. Все мои одноклассники, даже некоторые учителя, говорили мне, чтобы я покончил с собой. В десять лет меня оставили истекать кровью на земле, и мне пришлось самому накладывать швы, потому что школьной медсестре было всё равно, что делать с ребёнком без причуд. Изуку сделал глубокий вдох, стараясь не расплакаться. Шинсо чувствовал себя не намного лучше. Безмолвные слёзы снова текли по его красивому лицу, как бы он ни пытался их вытереть. — Мой отец, он, э-э-э, — Изуку прикусил губу. Он никому об этом не рассказывал. — У него причуда — дышать огнём. Он несколько раз использовал её на мне, прежде чем решил, что сын без причуды не стоит его времени, и бросил нас, меня и мою маму. — Изуку рассеянно провёл рукой по шраму от ожога на левом предплечье. Он был достаточно бледным, чтобы его не было заметно, но Изуку отчётливо помнил, когда и как он его получил, хотя в то время ему было всего четыре года. “Мой друг детства отвернулся от меня, когда проявились его причуда, а моя - нет”. Горечь была очевидна в его тоне. “Он обзывал меня, бил, использовал на мне свою причуду, называй как хочешь. Забавно, что я не понимал, что он больше не мой друг, до прошлого года, когда он сказал мне спрыгнуть с крыши и молиться о причуде в следующей жизни. ”Изуку бессердечно рассмеялся при воспоминании. Шинсо, напротив, выглядел разъярённым. Изуку тоже разозлился бы, если бы кто-то сказал ему, что с ним так обошлись, особенно тот, кого он считал другом. — Так что да, я понимаю. Может, меня и не называли злодеем, но мне достаточно часто говорили, что мне лучше было бы умереть, чтобы знать, что такое дискриминация. — О, боги, мне так жаль, — прошептал Шинсо. — Я не знал… я не хотел… — Всё в порядке, Шинсо-кун. — Изуку неуверенно улыбнулся ему. — Ты же не мог знать. — И всё же я не должен был говорить… — Он неопределённо взмахнул рукой. — Всё в порядке, правда. Тишина окутала их. Как и в случае с Тодороки, она не была неловкой или неприятной. Они просто сосуществовали, едва замечая звуки битвы, комментарии Сущего Мика и радостные возгласы толпы. “Я тоже хотел извиниться”, - выпалил Изуку. — За что? Шинсо наморщил нос и в замешательстве склонил голову набок. Он был похож на кота. Уставшего, высокого, фиолетового кота. Изуку отвёл взгляд, чувствуя, как к щекам приливает жар. — За наш матч. Ты не смог продемонстрировать свои способности, — объяснил Изуку, теребя рукава своей спортивной формы. — Ты ведь хочешь стать героем, верно? “Я хотел”. Печально сказал Синсо. “Сейчас я не так уверен”. — О? — Изуку приподнял бровь. Это показалось ему смутно знакомым. «Я всегда хотел быть героем, с самого детства, несмотря на то, что все говорили мне, что человек с злодейской причудой, как у меня, никогда не сможет стать им». Уставший подросток начал грызть ногти. Изуку напевал, но в остальном не перебивал. «Когда я не сдал практический экзамен, увидев, насколько он ориентирован на боевые действия, я начал сомневаться. Меня перевели на общеобразовательную программу, и когда все узнали о моей причуде, всё стало как в средней школе». — Он снова невесело рассмеялся. «Я думал, что в U.A. всё будет по-другому. Наверное, я ошибался». — Да, — понял Изуку. Если бы он не унаследовал «Один за всех» и поступил в Ю.А. без причуды — при условии, что ему вообще разрешили бы это сделать, — он был почти уверен, что с ним обращались бы так же, как в Альдере. «Аояма потерял сознание! Ашидо проходит во второй раунд!» — голос Сущего Мика эхом разнёсся по стадиону, сигнализируя об окончании второго матча. Изуку планировал делать заметки о своих одноклассниках во время их боёв, но, учитывая, что Шинсо выглядел намного спокойнее, чем раньше, поговорить с ним определённо стоило. Он не знал почему, но сделал бы это снова не раздумывая. — Я должен идти, — прервал его размышления Шинсо. Он встал и подошёл к своему шкафчику. — Ты не останешься? Посмотришь другие матчи? — Изуку тоже встал, но не стал его останавливать. — Нет, — он начал снимать форму, но Изуку заметил, что он замешкался, когда потянулся, чтобы вытащить руки из рукавов. Изуку отвернулся, чтобы дать ему немного уединения, и услышал тихое «спасибо» от другого мальчика. — Значит, ты пойдёшь домой? — хотя он и не видел его, он почувствовал, как высокий подросток напрягся. Что ж, это был тревожный сигнал. — Наверное. — Шинсо не стал вдаваться в подробности, и Изуку понял его. — Тогда я пойду обратно, — Изуку собрался уходить, но повернулся к другому мальчику, который уже переоделся в школьную форму, не считая галстука. — Не хочешь обменяться номерами? Шинсо замер, его усталые глаза слегка расширились. — Э-э, конечно. — На его губах промелькнула улыбка, и Изуку почувствовал, как краснеет. Ему вдруг захотелось видеть эту улыбку чаще, быть причиной, по которой Шинсо улыбается. Он не мог не улыбнуться в ответ.