Неосознанность

Март начинается Последние несколько дней февраля радовали оттепелью, чуть ли не 13 градусами тепла, так что март и последующие весна с летом обещали быть уж точно тёплыми, если не жаркими. Несмотря на это, февраль стойко, до победного конца был хмурым и серым. Внезапное солнце после больше, чем двух дюжин холодных и хмурых дней ослепило Шинсо в первое во всей стране мартовское утро. Для кого-то это было худшее утро, для кого-то наоборот, а для Хитоши это утро было просто утром. Почти. Ладно, что уж таить, оно было куда более радостным, чем весь прошедший месяц. Шинсо никогда не любил холод, ему всегда была до жути приятна жара. Иногда его родителям казалось, что у них не сын, а кот: парень часто засыпал на широком подоконнике в своей комнате, повернувшись лицом к солнцу, выходил на улицу в самый зной, закупаясь фруктовым льдом и холодной водой, не очень любил водоёмы, зато обожал спать на горячем песке под знойным и слепящим солнечным светом. Его руки всегда были холодными, как и нос. Солнце радостно отражалось бликами на лице юноши, чья улыбка сейчас казалась цветами сирени: такой же нежной и трепетной. Ветер дул в лицо. Внезапно тёплый. Внезапно несущий самые сладкие и приятные запахи, кажется, во всём мире. Ярче и теплее Солнце светило ярко в это утро, и Каминари, что нечасто бывает, вышел на улицу в хорошем настроении. В его глазах мелькнул солнечный зайчик. Или показалось? Денки шёл по улице, вслушиваясь в жаркий томный джаз, в звуки саксофона, фортепиано и виолончели. Ах, да, и конечно же в вокал. Ноги время от времени кружили его на месте, а руки двигались так бессвязно, что ему это даже начинало нравиться. Музыка доходила до кульминации и затихала на мгновение, глаза время от времени поднимались к небу, пронзая голубую гладь ещё одним светом звезды или отблеском янтаря. Когда впереди тёплая, цветущая весна с распростёртыми объятиями, а в рюкзаке лежат бутылка с самым настоящим горячим чаем и судочек с недавно испечённым печеньем и кисло-сладкими яблоками, мир кажется–и есть–прекрасным, тающим на языке сладким туманом, прозрачной зарёй, тихой трелью соловья в берёзовой роще. С чего начинается март С чего начался март? С чего начался март... Со спокойных, теплых, с дождями и грязью, но оттого не менее приятных дней. Солнце стелилось над горизонтом каждое утро с неописуемой любовью ко всему миру, а птицы щебетали так звонко и трепетно, что любая скрипка лучшего в мире оркестра могла позавидовать искусности их мастерства. В тёплых солнечных лучах каждое утро тонул мегаполис, люди, словно ошалелые, вскакивали со своих теплых постелей, нежились в мягких солнечных ваннах, стремились на кухни, заваривали кофе и чай, влюблялись: влюблялись в деревья, в щебет птиц, в смущённые зарёй утренние облака, влюблялись в первые проблески роскоши грядущей весны и друг в друга. Денки взглянул на порозовевший горизонт из уюта своей постели. С кухни доносились запахи кофе, яичницы и жареного бекона, сладких булочек с корицей и тёплого молока с мёдом. Понедельник, пора на учебу, которая скоро канет в короткой, но живительной неделе каникул. Парень сладко зевнул и потянулся, поднимаясь с кровати. В такие утра ты не помнишь ничего, совершенно ничего. Только то, что мир чист, свеж и мягок, как перина. Солнце льётся из всех щелей. Островок покоя в шумном океане будничной суеты, да-да-да, какие, однако, глупости. Зато правдивые. С этим уж точно никто спорить не станет. Небо укрыло землю шёлковым одеялом. Под ногами от каблуков искрился асфальт. Старые проводные наушники, один из которых работал с успехом переменным, доносили до ушей лёгкий ненавязчивый блюз. Каминари-младший шагал вдоль бульвара, вдыхая прохладный мартовский воздух, что так рано в этом году наполнился ароматами цветов и трав. Какое счастье–жить, думал он сквозь дремоту. Какое счастье думать о жизни и радоваться, думаю я. *** (Некое дополнение к главе) Он шёл, и за ним тянулся шлейф солнечного света. Он шёл, и цокот его каблуков внушал спокойствие. Он шёл, и за ним словно вот-вот должны были выбежать очаровательные нимфы и фавны, на бегу выдыхая мелодии из своих лесных флейт; он шёл, и трава стелилась перед ним, камни с дорог сметал тёплый ветер, небо укрывало его шёлковой мантией, а солнце, казалось, тотчас же опустится ему в ладони, став державой; он шёл. Просто шёл, прикрыв очаровательные глаза цвета чистейшего янтаря веками, шёл и улыбался собственным мыслям, шёл и смеялся, трелью смеха своего завораживая первых скворцов, и руки его, что порой касались прохожих, были нежнее бархата, а простое "простите" с его уст срывалось с улыбкой, и лилось, лилось, куда-то далеко, будто молочная река с кисельными берегами, не знающая, где кончится её долгий путь. Он жил. Он любил. Любил, не зная того, но любил страстно, нежно, трепетно и безнадёжно. Понедельник начинается в субботу, или как Шинсо дни недели перепутал! "Утро начинается не с кофе"–это про Шинсо. Начнём с того, что проснулся он в четыре, и, как всякий порядочный гражданин, решивший, что сегодня выходной, завалился спать обратно. Однако, учитывая, что наш бледный юноша с горящим взором живёт от школы в двух часах езды на общественном транспорте, через час прозвенел будильник, поставленный ещё тем, понимающим Шинсо Хитоши. Каково было разочарование бражника, о... Если опускать все маты, он промолчал. Но мы, однако, не о том. Проспав всё, что можно и нельзя, Шинсо, чертыхаясь и попутно одеваясь, пару раз отдавив любимой кошке хвост, позавтракал и выбежал из дома в отвратном, чтобы хуже не сказать, расположении духа. Ноги путались, а до приезда автобуса оставалось всего ничего: десять, от силы, минут. А до остановки ещё надо дойти, блять! Несколько раз по пути Шинсо пришлось завязать шнурки. На половине дороги он осознал, что забыл дома наушники и телефон, но возвращаться не стал. Почти дойдя до остановки он вспомнил, что помимо прочего оставил дома судочек с едой. Автобус приехал на двадцать(д в а д ц а т ь)минут позже обычного, что уже грозило опозданием. В самом же автобусе его трижды обматерили и единожды прокляли, причём какая-то совершенно неопрятная старуха, от которой воняло старостью, ненавистью и тупостью. Он и это вытерпел. Но когда автомат в школе не выдал ему какао... Шинсо обматерил весь свет, и бабку ту, треклятую, не забыл: её он обматерил с ног до головы дважды, включая даже её безобидные носочки с мемными акитами. И только когда в полезрения появилась Мина, Шинсо успокоился. Мина всегда несла с собой что-нибудь приятнейшее: какое-нибудь печенье, сок, лишний банан, новую интересную сплетню или забавную и глупенькую историю, приключившуюся с ней на днях. –И что ты его ругаешь?–Мина нахмурилась, подойдя к Хитоши, борющемуся с автоматом. –Он сожрал моё какао! И сдачи не отдаёт! –Ну на тебя же учителя не орут, когда ты тему понять не можешь!–Это был чистой воды пиздёж, но Шинсо сравнение понял и бороться с дамой не стал. –Ну, и что мне делать прикажешь?! Может, хвалить? –Не хвалить, но попросить хотя бы по-человечески!–Мина совсем стала красная от злости, и Шинсо никак не мог понять, она это что, всерьёз? –Ладно...–Хитоши повернулся к автомату, поморщил нос, кашлянул.–Будь так добр... Отдай мне мои какао и сдачу...–Краем глаза он взглянул на Мину. Та ещё хмурилась.–...пожалуйста. Мина улыбнулась. Автомат заработал. Какао было подано, а сдача отдана хозяину. Парень довольно заулыбался, попутно благословляя всё и всех, кому то требуется. Утро доброе, Шинсо! Денки пулей залетел в кабинет, чуть не сбив выходящего из него Ка́йано. Кайано же чуть не покрыл того отборным трёхэтажным матом, но вовремя сомкнул челюсти: в классе был учитель. Денки в растерянности похлопал парня по плечу, обнял и побежал вглубь комнаты, к своему месту. Куда он так спешил–известно одному Богу и ему самому. Шинсо даже не развернулся в его сторону, потому как сам буквально пару минут назад попал в кабинет и всё ещё радовался внезапной пунктуальности. Помимо того, он в конце концов мог насладиться своим какао и булочкой с маком, которую дала ему Мина. Тёплая, странно нежная рука легла на плечо Хитоши. –Утро доброе, Шинсо! И никого рядом. Дверь кабинета аккуратно захлопнулась. Шинсо в недоумении смотрел на дверь и хлопал ресницами. А затем у него начали гореть щёки. Прохладная вода из-под крана немного сняла жар, и Шинсо открыл глаза. Он не чувствовал смущения, смятения, "бабочек в животе",–НЕ ДАЙ БОГ–просто немного не понимал. Или не немного... Просто не понимал. Серо, Киришима и Мина, которые это действо видели, кстати, тоже. –И что это такое было?–Серо удивлённо изогнул бровь. Он был первым, кто вошёл в кабинет и оказался ближе всех к Шинсо. –Вы помирились?–Мина широко улыбнулась, поднеся близко к своему личику сжатые от радостного волнения кулачки. –Да мы не ссорились... –Ну, как же, ага! Серо осторожно, но внезапно перебил Мину, чтобы та не начала перечислять всё, что можно считать ссорой между Каминари и Хитоши(буквально всё): –Ты как себя чувствуешь, Тоши? Из всей компании Серо был самым заботливым, как старший брат. И Шинсо был безумно благодарен ему за это. –Не знаю... Странно?.. –Это вполне естественно. –Надо было пожелать ему доброго утра в ответ! –Но я не успел... –Ты и не был обязан!–Тут вмешался Киришима, внезапно нахмурившийся,–Ты вообще помнишь, что он делал с тобой?! У Шинсо заболело под ребром; он вспомнил их последнюю с Денки стычку, случившуюся недели две назад. Когда их всей толпой разнимали... Ему вдруг стало стыдно. –В последний раз я ведь сам его спровоцировал... –Кулаки–довод слабаков,–Бросила в их сторону Кайо. Шинсо побагровел. Нет, кулаки не довод слабаков. Он тогда снова пошутил про то, что родители Денки пьют лишнего. А потом, когда ему показалось, что этого мало, добавил:"Может, твоя мать по пьяни ещё и с другими мужиками спит?" И, что очевидно, он выхватил несколько ударов под рёбра и один в переносицу. Было больно. Но Шинсо знал, что переступил черту. Поэтому винить решался только себя. –Да ладно, ну, пожелал доброго утра и пожелал... Может, это к лучшему. Может, он хочет наладить отношения? Мина вдохновенно вздохнула. Киришима насупился. Серо улыбнулся уголком губ. –Было бы здорово, окажись мы одной дружной компанией. –Полностью согласен...–Шинсо тихонько вздохнул. Надо пожелать Денки доброго утра. Два вопроса(с) –Господи!–Денки носится по дому как угорелый, в одних брюках, которые застёгивает на бегу. –Денки!–мать окликает его не громко, но чётко. Парень останавливается и, не имея другого выбора, успокаивается, пока прямо на него пялятся внимательные холодные голубые глаза. –Да?–немного запинаясь, говорит он. –Прекращай метаться без дела! Четвёртый раз за минуту повторяешь "Господи"!–миссис Каминари раздражённо бросает кухонное полотенце на стол, выдыхает и добавляет чуть спокойнее,–Ты никуда не опаздываешь, ещё рано тревожиться, концерт у тебя лишь после занятий. Денки виновато опускает взгляд в пол. –И не стоит так переживать!–женщина подходит к парню, аккуратно гладит его по щеке и нежно прижимает к себе,–Ты со всем справишься. Ты же учился весь год. У тебя отлично получается, мы с отцом слышали. Младший Каминари прикрывает глаза, крепко обнимает мать. В груди что-то рвётся, но от этого вдруг тепло. Запах сирени и луговых трав. Запах сладкой выпечки. Приятное жжение где-то в области сердца. –Конечно... Мам... Денки пулей вылетает из дома, стремясь к пешеходному переходу: солнце поднимается над сонным городом, птицы щебечут немного устало. Думают, должно быть: "Скоро отпуск. Немного осталось. И заживём, Наташ, чес-слово заживём!" Некоторые прохожие неодобрительно смотрят на парня, кто-то даже пристально поглядывает в след, путаясь в полах пальто. Каминари летит против холодного ветра, спешит, срываясь на бег от усталости шагать, будто опаздывает, и не в школу, а на собственное рождение. В голове туманно. Какой сегодня день вообще? И, если вторник, то какого хуя? Вообще: какого хуя? Дверь класса со скрипом открывается, парень широко шагает через порог, подбегает к парте, нервно и в спешке раскладывая все вещи. Мина, зашед за журналом, что оказался у класс-рука Каминари, невольно наблюдает за этим. Она несмело улыбается и хихикает. Денки это немного приводит в чувство. –Чего смеёшься? –А ты чего такой нервный? Юноша немного хмурится, становясь похожим на котёнка с кубиками: "Ничего не получается. И так тоже не получается... Ну и не нужно! Ну и очень-то мне нужно!" –Я не нервный! Мина смеётся. –О, ещё какой! Посмотри на себя только: само воплощение невроза. Денки от внезапного раздражения топает ногой, бросая тетради на парту. –Я не нервный! Неловкая пауза от повторения одних и тех же слов виснет в воздухе. –Просто немного взбудораженный! Да и вообще, тебе-то какая разница?! Мы не очень-то и общаемся, между прочим. –Ну-ну, прекращай сердиться, господин Я-не-нервный. –Да хватит уже, Ашидо! Девушка прыскает себе в кулак. –Ой-ой-ой, больно надо, Ва-аше Вели-ичество!–она забирает журнал и выходит из класса, негромко хлопнув дверью напоследок. Денки уверен: вот прямо сейчас идёт по коридору и хихикает, зараза! Но на неё злиться смысла нет. На красивых девушек не злятся. Она хороша. Очень. Довольно часто ему хочется видеть её в каком-нибудь порно... Порой, в очень жёстком. Он отгоняет от себя такие приятные горячие мысли и возвращается к раскладыванию на столе всякой всячины. Звенит звонок. Парень потирает затылок и прикрывает глаза. День ещё толком не начался, а он уже устал. –Где мой телефон?–говорит он вслух. "Что я, блять, такое?"–вертится у него в голове.