Неосознанность

Первый год в старшей школе, первый день в старшей школе, сердце звенит в предвкушении новых людей, лиц, новой школы, новых кабинетов, запахов и звуков. Каблуки туфель мягко отбивают об асфальт что-то, изредка напоминающее вальс, волосы цвета лаванды в летних сумерках развевает ветер, а в глазах всё расплывается, будто сквозь тёмно-зелёное, мутное стекло бутылки глядишь. Вокруг шумно и звонко, столько прохожих, спешащих по делам, столько мелькающих перед плывущим взглядом лиц, столько суеты и искрящихся глаз нежелающих идти на работу людей, но что-то внутри них изредка поблёскивает золотом радости. И в Шинсо, конечно, тоже. Букеты, парадная форма, хмурые и изредка наполненные счастьем лица, мелькающие в толпе, найти бы своих. Кто-то резко хватает за локоть, ведя за собой настолько быстро, что разглядеть лицо ведущего не выходит, лишь его яркие солнечные волосы, блестящие на свету одуванчиковым оттенком. –Ш... Шинсо...–Тихо, немного запинаясь от неожиданности, представляется собеседнику Хитоши. –Денки,–Отрезает парень, уводя фиолетово-волосого в толпу. Бьющиеся об асфальт каблуки парадных туфель заглушают шёпот толпы, перекатывающийся волной от одних классов к другим. Солнце мягко греет макушку. Вступительная речь, первые занятия, шумные перемены, а ты среди всего этого–маленькая боязливая божья коровка, вжимающаяся в угол кабинета, смотрящая в телефон или книгу, пытающаяся отвлечься. Мысли в голове перемешиваются с тревогой, образуя комья, перекатывающиеся где-то в разуме, и руки трясутся, сжимая ручку. –Так ты наш новенький,–Слышится со спины уже знакомый голос, лицо обладателя которого теперь можно разглядеть: мелкие веснушки, оставшиеся после поцелуев Солнца, нахмуренные ярко-жёлтые брови, дёргающиеся губы, дрожащий взгляд, скачущий от одного предмета к другому. С лица спадает чёрная прядь из солнечной чёлки, привлекая взгляд Хитоши к себе. –Чего пялишься?–Вопрос заставляет вздрогнуть, как кипяток пролитый на пол. –Я не пялюсь,–Спокойно и в полголоса отвечает Шинсо, разворачиваясь к собеседнику. Что-то в этом дурацком, до отвратительности прекрасном взгляде заставляет дрожать, сжиматься, постоянно говорить:"я в домике!" про себя. Денки лишь криво скалится, вглядываясь в лавандовую радужку глаз, и уходит, не выкинув даже пары слов на прощанье. Ну-у началось, и что это? И что это может значить? Внутри фиолетово-волосого сердце сжимается в маленький ещё тёплый комок, бьющийся медленно, разгоняющий по телу кровь. Сердцебиение–единственное, что слышит сейчас Хитоши. Ну и? Что произошло? *** Неделя, две, месяц. Всё повторяется из раза в раз, каждый день, так странно, так глупо, так страшно... Шинсо сжимает в руках лямки рюкзака, ожидая мерзкие оскорбления в свой адрес снова, что, конечно же, тут же слышит горячим шёпотом себе на ухо. –Какой же ты еблан...–Голос Каминари тихий и бархатный, но его слова до боли отвратительны, игла в сердце. Хитоши сжимает кулаки крепче, ощущая мороз на костяшках пальцев. –Чего молчишь? Согласен?–Этого не видно, но по лицу Денки–Шинсо уверен в этом на все сто–ползёт мерзкая ухмылка, посмотришь–и ты унижен окончательно. С чего это всё началось? Да хуй его разберёт. Когда спросил об этом одноклассников, пробубнили только что-то вроде:"Ну, он всегда такой, просто не обращай внимания, он всех унижает". Только вот почему ему отпор не дали до сих пор–Хитоши никогда, блять, не поймёт. Угораздило его с ним связаться... –Захлопнись,–Спокойным шёпотом произносит парень с волосами цвета лаванды. –Ещё раз?–Денки мерзко скалится в улыбке, теперь уже дыша Шинсо прямо в затылок. –Слышишь плохо?–Огрызается тот, резко разворачиваясь к собеседнику. В висках гулко стучит кровь, кулаки сжимаются и разжимаются, а воздух холоден и резок. Удар, ещё один, в колено, в сплетение, в щёку, оба сидят в крови, как два придурка сидят в крови, избитые, тяжело дышащие, сидят на тротуаре под фонарём, сверкая алой, ещё не высохшей кровью. Костяшки пальцев ноют от боли, в головах звенит, мерзко, до боли мерзко, от произошедшего хочется только спрятаться, убежать куда-нибудь подальше, сжаться в маленький комок и сидеть так, пока тебя не обнимут, пока не поцелуют в щёку, пока не скажут, что всё в порядке. Шинсо поднимается на дрожащих ногах с асфальта, вдыхая холодный воздух, тяжело дыша и сбиваясь с ритма ночи. Лицо поблёскивает на свету от уже засохшей крови. Денки поднимается следом, вытирая кровь, текущую из носа ручьём, рукавом куртки. "Придурки"–тихо бормочет себе под нос вселенная. Пожалуй, именно так.