Оригами

Уилл проснулся так резко, как будто его окатили холодной водой, и, распахнув глаза, он непонимающе уставился перед собой. Он всё ещё сидел на стуле, но навалился на больничную койку так беспардонно, что, чтобы не быть придавленным, Ганнибал Лектер вынужден был отодвинуть ноги к другому краю постели. Сам пациент уже не спал, а полусидел на подушках и внимательно читал свежую газету. Ганнибал был по-прежнему не одет, из-за чего Уилл снова смог рассмотреть его волосатую грудь и почерневшую от вчерашней удавки шею. Грэм приглушённо кашлянул, неловко оторвал сырую щёку от чужих простыней и медленно сел. Доктор Лектер проявил удивительную тактичность, продолжая внимательно смотреть в газету и позволяя ему убрать остатки сна с помятого лица. Уилл яростно потёр щёки, разгоняя кровь и вытирая слюни, протёр глаза и даже пригладил потные волосы, слипшиеся на висках. Выждав положенную минуту, Ганнибал опустил газету на колени и перевёл на него взгляд. Уилл посмотрел ему в глаза, всё такие же яркие и живые, как и вчера, хоть и немного мутные, и невольно усмехнулся. Сам доктор Лектер выглядел ненамного лучше его самого. Такое же усталое и бледное лицо, взъерошенные волосы, падающие сосульками ему чуть ли не на глаза, несчастный вид и обескровленные пальцы рук, едва держащие помятую газету. В его предплечье была воткнута капельница, из-за чего он выглядел ещё более больным и беспомощным.  — Простите, — пробормотал Уилл, бросая стыдливый взгляд на постель, где всё ещё виднелось пятно от его слюней. — Ночь была тяжёлой, и я спал, как убитый. Почему вы меня не разбудили?  — Я бы не посмел, — вяло усмехнулся Ганнибал, неопределённо дёргая плечом. — Да я и сам проснулся полчаса назад, когда мне ставили капельницу. А ночь и правда была изматывающей, так что вам не стоит извиняться, тем более передо мной.  — Какие-то проблемы? — встрепенулся Уилл, бросая быстрый взгляд на лекарства. — Что вам дают? Ганнибал хитро прищурился и кивнул головой.  — То, что я попросил, — доверчиво шепнул он, немного наклоняясь вперёд. — Очень сильное обезболивающее и успокоительное. Убойный коктейль для обессиленного организма.  — Наркотик? — шепнул Грэм.  — Главврач этой больницы — мой хороший друг, и лишь поэтому здесь нет никого, кроме вас, Уилл. Никакой полиции, никаких дознавателей и спецагентов ФБР. Я надеялся, что вы придёте, и разрешил пустить только вас. Всех остальных медперсонал развернёт ещё у входа. Для полиции я всё ещё в критическом состоянии и без сознания. Уилл сел поудобнее и обвёл быстрым взглядом белоснежные стены.  — Хорошее место, — искренне сказал он. — Я бы не отказался остаться здесь на пару недель, чтобы меня никто не трогал и не доставал.  — Я могу распорядиться принести вторую кровать, — в тон ему ответил Ганнибал. — Когда вы рядом, всё, что со мной происходит, выглядит намного лучше, чем есть на самом деле.  — Но ведь я тоже агент ФБР.  — Но сейчас вы не на службе.  — Не важно, — покачал головой Уилл, улыбаясь, сам не понимая чему. — Джек Кроуфорд там весь на гончем азарте, у него на глазах тает след, и чтобы допросить вас о Чесапикском потрошителе, он может пройти даже сквозь стены. Ганнибал задумчиво наклонил голову вправо и удивлённо приподнял брови.  — Почему о потрошителе? Тобиас Бадж — это он и есть?  — Что? — поморщился Грэм. — Нет, конечно, но именно по его наводке я нашёл ту церковь, где вас пытались убить. Здесь непонятно всё, от причин нападения на вас Баджа, до участия в этом деле потрошителя. Как вы там оказались? Что вас связывало с Тобиасом и Франклином? Почему потрошителю дорога ваша жизнь, и зачем он вас спас?  — Вы меня спасли, Уилл, а не кто-то другой, — мягко поправил его Лектер, устало выдыхая. — Так вы всё-таки приехали меня допросить?  — Нет, — поспешно ответил Грэм. — Хотя, по идее, должен. Меня беспокоило лишь ваше самочувствие и…  — И? — уставился на него Ганнибал.  — И беспокойство за вашу жизнь, — подобрал правильные слова Уилл, опуская глаза. — Так как я до сих пор не разобрался в мотивах потрошителя, то и не уверен, что угроза вашей жизни миновала.  — Вы чувствуете за меня личную ответственность? — ласково спросил доктор Лектер, не отрываясь, наблюдая за его лицом. — Я тоже сейчас не на работе, но не перестал быть психиатром, как и вы не перестаёте быть полицейским. Простите, Уилл, но в эту минуту я не могу дать вам ясных и чётких показаний, так как с трудом поддерживаю связный разговор. Я держусь и отгоняю от себя пережитый вчера ужас лишь потому, что вы здесь, и я чувствую себя сейчас в полной безопасности. Позвольте этому состоянию продлиться ещё немного, прежде чем я должен буду вспоминать о том, как меня похитил безумец и повесил на крест. Уилл встрепенулся, как будто его в чём-то обвинили, уставился на собеседника и виновато отпрянул назад. Ганнибал, который за полчаса беседы стал выглядеть ещё хуже и слабее, внезапно взялся за иглу и резко выдернул её из вены.  — Что вы делаете? — опешил Грэм.  — Предлагаю вам спасти мою жизнь ещё раз, — веско ответил Ганнибал, сгибая руку и откидывая в сторону одеяло, представая перед Уиллом в свободных больничных трусах. — Я не очень хорошо помню, но на этом этаже должен находиться аппарат с зерновым кофе, и пусть это слабая замена моему, но я умру, если не выпью хотя бы одну чашку. Готовы меня проводить?  — Я могу принести сюда, — торопливо ответил Уилл, резко вскакивая на ноги. — Может вам лучше остаться в постели?  — Ни в коем случае, — отрезал Лектер, спуская ноги на пол и поднимаясь. — Я больше не могу смотреть на белые стены, мне срочно нужно вырваться отсюда хотя бы ненадолго. Ганнибал достал из тумбочки бежевую пижаму и бросил её на кровать. Несколько секунд он не отрываясь на неё смотрел, как будто перед ним лежало вечернее платье с бисером, а не больничная одежда, и что-то в себе переборов, он взял штаны и начал их надевать. Уилл беспалевно пялился на спину, по его мнению слишком широкую для простого врача, и сдерживал в себе порыв броситься на помощь. Этот человек вчера отказался лечь на носилки, хотя весь пол был залит его кровью, и Грэм был уверен, что предложение придержать его за локоть, может задеть странного доктора Лектера. Ганнибал подвязал веревками штаны, быстро нырнул в свободную рубашку, сунул ноги в потёртые тапочки и, повернувшись к Уиллу, внимательно себя осмотрел. Верх ещё смотрелся прилично, если не заострять внимание на том, что туда свободно влез бы ещё один человек, а вот штаны оказались коротки, являя миру тощие и жилистые лодыжки. Ганнибал выглядел как плохо нарисованный ребёнком взрослый, где всё было нелепо и неаккуратно. Его повело, он сделал неуверенный шаг вперёд, и, перестав стесняться, Уилл кинулся вперёд и взял его под руку. Ганнибал попытался по-джентльменски согнуть локоть, но Уилл не стал смотреть на его мучения. Он быстро поменял всё местами, чуть ли не силой заставляя доктора Лектера повиснуть на своём предплечье, и без слов двинулся к выходу. Оказавшись в широком коридоре, они замерли на месте, решая в какую сторону идти.  — Нам туда, — уверенно сказал Ганнибал, поворачиваясь и утягивая Уилла за собой. — Хорошо, что завтрак закончился три часа назад, и ужасный запах овсяной каши уже выветрился. Иначе мне пришлось бы вернуться в палату, чтобы позорно не упасть перед вами в обморок.  — Всё так плохо? — сочувственно спросил Уилл, едва поспевая за своим спутником. — Помню, что когда словил пулю и попал в больницу, вопрос питания волновал меня меньше всего. Хотя еда была действительно безвкусной, мне казалось, что ускользнув от смерти, придираться к больничной овсянке было бы очень странно.  — Я был на грани, но всё-таки не умер, — сказал доктор Лектер, ускоряя шаг, — и это не значит, что я внезапно растерял свой вкус и обоняние.  — Так вы гурман?  — Из всех человеческих слабостей, тому, что попадает в моё тело, я уделяю больше всего внимания, — улыбнулся Ганнибал. — Когда я отсюда выберусь, то буду просто обязан пригласить вас на ужин, чтобы вы поняли, о чём я говорю. Да, Уилл, я из тех людей, которым не лень шесть часов простоять у плиты, чтобы приготовить шедевр и отдать его своим гостям. Грэм окинул недоверчивым взглядом взлохмаченного мужчину в нелепой одежде, и поспешно отвёл взгляд. На секунду он подумал, что доктор Лектер оказался подвержен наркотику и стрессу сильнее, чем это казалось со стороны. Он был непостоянным и сыпучим, как речной песок, утекающий сквозь пальцы, и Уилл никак не мог составить его профиль вне этой больницы. Они остановились в просторной зоне отдыха, где в часы приёма пациенты могли встречаться с посетителями, или просто посидеть на мягком диване и посмотреть телевизор. Там было свободно, не считая старика, неподвижно сидящего в кресле, и Уилл отвёл Ганнибала к столику у окна. Кофейный аппарат стоял в самом углу, и около него тоже никого не было.  — Мне очень неловко, Уилл, но вам придётся купить мне кофе, — пробормотал Лектер, с облегчением усаживаясь на стул. — Меня привезли сюда в одном нижнем белье, и я понятия не имею, где мои вещи и бумажник. Я всё вам возмещу, когда…  — Никаких проблем, — перебил его Уилл, неожиданно осознавая, что и сам умирает от жажды. — Я возьму два больших стакана. Вам с сахаром?  — Хотелось бы. Через несколько минут они уже сидели друг напротив друга и маленькими глотками пили горький кофе. Уилл не видел в нём ничего ужасного, обычный кофе, как и везде, а вот на лице Ганнибала проскальзывало то отвращение, то грустное смирение. Уилл был рад увидеть обычные эмоции у своего собеседника, хотя они и казались сиюминутными, как будто он включал их по необходимости. Никаких следов вчерашнего происшествия, как будто это не он побывал в руках маньяка и едва остался жив. К своему удивлению, никакого дискомфорта, от того, что они перестали разговаривать и сидели в тишине, Уилл не чувствовал, и он смог спокойно подумать о мужчине, которого вчера спас от смерти. Несмотря на усталость и недосып, его мозг выдавал ему больше вопросов, чем он мог себе представить. Чесапикский потрошитель — любитель публичных унижений. Иначе, что он насыщает в себе, потроша и выставляя тела напоказ? Это не просто садизм, или жажда убийства, он что-то говорит своими делами и ничего не делает просто так. Подкинув оригами в карман закомплексованного бухгалтера, он знал, как поступит полиция, обнаружив «подарок» на месте преступления. Через полчаса там оказался Джек Кроуфорд, а ещё через час и сам Уилл. Потрошитель хотел, чтобы произошло то, что произошло. Если бы не бумажное сердце, то вообще сложно предположить, куда бы зашло расследование, и даже если бы у доктора Лектера не были вскрыты вены, вряд ли бы он долго провисел на этом кресте. И чем дольше об этом думал Уилл, тем сильнее в нём росла уверенность, что Потрошитель вывел их не на Тобиаса Баджа, который тоже оказался убийцей, а именно на самого Ганнибала. Допив свой кофе, Уилл отодвинул пустой стаканчик и посмотрел на своего спутника. Ганнибал смотрел в окно, и его лицо по-прежнему ничего не выражало, кроме мечтательной усталости. Эмпатия Уилла упорно отказывалась работать, и он так и не мог прочесть его мысли и что-то понять о докторе Лектере. Он был размытый, как капля чернил в стакане воды. Уилл просто не знал, как вести себя дальше, поэтому продолжал сидеть и молча смотреть на Ганнибала, пока тот ни повернулся и ни выдавил из себя печальную улыбку.  — Фернандо Фруадево был моим пациентом, и его лечение проходило очень сложно, — тихо сказал он, неторопливо перекатывая в пальцах пустой бумажный стаканчик. — На последнем сеансе, который был позавчера, я сказал, что перенаправляю его к другому специалисту.  — Почему? — с интересом спросил Уилл, подаваясь немного вперёд. — Джек говорил, что врачи отфутболивали его друг другу, но что с ним было не так?  — Я не могу без официального запроса ФБР раскрывать врачебную тайну, но он всю жизнь пытался понять, почему у него нет друзей, а те, что появлялись, сбегали от него, как от прокажённого.  — И в чём была его проблема?  — Он не уважал и ломал личные границы людей, оправдывая это тем, что не против, чтобы это сделали и с ним, — ответил Ганнибал, брезгливо дёрнув верхней губой. — Франклин считал себя хорошим парнем, готовым выслушать, понять и прийти на помощь в любую минуту, и он искренне не понимал, почему эти качества никто не ценит и не замечает. Все, кто оказывался с ним хоть в какой-нибудь связи, становились заложниками его дружбы и внимания.  — Тобиас Бадж был таким же его вынужденным другом?  — Я лишь слышал о нём, но познакомились мы только вчера ночью. Уилл подхватил свой стул снизу, придвигаясь ближе, и, протянув руку, аккуратно взял его за перебинтованное запястье.  — Извините, доктор Лектер, я не собирался сегодня вас в это возвращать, — пробормотал он, виновато приподнимая брови.  — Ничего, — кивнул Ганнибал. — Я сам начал этот разговор.  — Вы тоже стали его жертвой? — прямо спросил Уилл. — Франклин, который находил себе благодарного собеседника, мог легко нарушить и эту границу.  — Конечно, стал, так же, как и все его предыдущие врачи.  — Наверное, то, что он платит вам за встречи, очень быстро улетучивалось из его головы.  — И иногда его это даже очень раздражало, — искренне рассмеялся Ганнибал. — Я начал сталкиваться с ним в магазинах, на улице и даже в опере, где он явно был случайным гостем. Чтобы убедить меня в том, что мы можем стать друзьями, он перенимал мои привычки, стиль в одежде и принялся анализировать своих знакомых и делиться со мной своими выводами.  — Тяжёлый случай, — задумчиво пробормотал Уилл, вспоминая мёртвого Франклина в образе с чужого плеча. — За такие выходки, я бы убил его своими руками.  — Признаюсь, эти заманчивые мысли одолевали и меня, — дрогнул губами доктор Лектер, тяжело выдыхая, — но Тобиас Бадж сделал это прямо на моих глазах, и теперь мне стыдно за то, что я мог так думать.  — Почему он это сделал?  — Такие сложные взаимоотношения, а я так устал — неожиданно тихо сказал Ганнибал, как-то мгновенно становясь тусклым, как будто внутри него выключили лампочку. — Мы сможем продолжить наш разговор вечером? Ещё пара минут, и я засну прямо за столом.  — Конечно, господи, само собой, — кивнул Уилл, вскакивая на ноги, подбегая к Ганнибалу и забрасывая его руку себе на плечо. — Позвольте я вас отведу.  — Это лишнее, — прошептал доктор Лектер, слабо сопротивляясь и пытаясь встать самостоятельно.  — Я никому не расскажу, — заговорщически подмигнул ему Грэм, обхватывая за талию и помогая подняться. — Это будет наш секрет. Ганнибал вяло мотнул головой и без стеснения повис на его шее. Уилл прижал его к себе сильнее, и они неторопливо двинулись обратно в палату. Они вышли из зоны отдыха и пошли по пустому коридору. Ганнибал шёл медленно, стараясь не шаркать ногами и не потерять тапочки, и жарко дышал Уиллу куда-то в оголённую шею. Неожиданно он тихо рассмеялся и замер на месте, не дойдя до палаты трёх шагов.  — Что случилось? — растерянно спросил Уилл, тоже останавливаясь. — Вам плохо?  — За эти сутки я уже второй раз оказываюсь в ваших объятиях, Уилл, — тепло сказал Ганнибал. — Я начинаю к этому привыкать. И мне это нравится.  — А я второй раз тащу вас куда-то на себе, — ответил Уилл, беря его под руку и заводя в палату. — Вам нужно немного поспать, а мне уйти и не мешать вам выздоравливать.  — Вы правы, — послушно кивнул Лектер, позволяя тащить себя в сторону кровати. — Я действительно валюсь с ног. Так и не присев, он начал стягивать с себя пижамную рубашку, но отяжелевшие руки его почти не слушались. Уилл помог ему раздеться, уложил в постель и заботливо укрыл тонким одеялом. Ганнибал закрыл глаза, и на секунду Уиллу показалось, что тот потерял сознание или умер. Он сложил пижаму в тумбочку и неловко потоптался на месте. Ему захотелось снова сесть на стул и уснуть рядом с ним прямо здесь. Если бы не необходимость переодеться и накормить собак, он был не раздумывая так и поступил.  — Ганнибал, — тихо позвал он, наклоняясь прямо над ним. — Если вас пугает больничная еда, то я могу сварить для вас куриный бульон. Лектер резко распахнул глаза и сонно улыбнулся.  — Это было бы отлично, — невнятно пробормотал он, несмотря на все усилия, снова начиная проваливаться в сон. — Никаких приправ, только курица, соль и немного яичной лапши. Спасибо вам, Уилл, вы продолжаете меня спасать.  — Тогда, до вечера, — шепнул Грэм, медленно отходя к дверям. — Я приеду как только смогу. Ганнибал ему уже не ответил, и, оказавшись в коридоре, Уилл пошёл к выходу. Он снова взглянул на засохшие пятна крови, уже почерневшие на манжетах рубашки, и ему показалось, что часть Ганнибала вышла из палаты вместе с ним.