О привязанностях и культурах клеток

      Виктор проснулся затемно, когда лучи солнца еще не прокрались в комнату.       Парень открыл глаза и увидел белоснежно белый, почти слепящий своей чистотой потолок.       «Я что, умер?»       Если смерть выглядит так, то умирать было весьма неприятно. Все его тело ломило, а голова раскалывалась так, будто давеча он пил до упаду (к алкоголю Виктор относился максимально отрицательно, но о том, как выглядит похмелье, благодаря своим бывшим раздолбаям-однокурсникам знал довольно много).       Кстати, а что вчера произошло?..       Картинки прошедшего вечера быстро пронеслись в голове, и Виктор тут же приподнялся на диване с тихим возгласом «Еб твою мать». Правда, за этим последовало головокружение, так что парень поспешил опереться на мягкую спинку.       Господи, Джейс, наверное, подумал, что он совсем того. Застать Виктора в таком жалком состоянии — с температурой, уставшего и несущего очевидную ересь, было верхом демонстрации собственного бессилия. А перед Талисом, чьими первыми работами Виктор зачитывался еще в бакалавриате, ему уж тем более не хотелось казаться жалким или бессильным.       Виктор потер лоб, пересеченный ровно посередине напряженной морщинкой. Не сказать, конечно, что все из упомянутого вчерашним вечером было неправдой. Последнюю неделю он и правда не выходил из корпуса, увлеченный обилием высокотехнологичных приборов и количеством экспериментов, которые он мог поставить для проверки своих гипотез. После российских реалий с аппаратами, которые надо было прикрывать картонными коробками, защищая от проникновения света, и моющимися после экспериментов пластиковыми носиками, заграничная лаборатория казалась настоящим раем.       Жилье, у него, конечно, было — маленькая комнатка в студенческом общежитии. Только план этого общежития был настолько запутанный, что Виктор регулярно терялся в поиске своего дома, заходил не в тот корпус или не в ту комнату, что вело за собой максимально смущающие ситуации, после которых хотелось где-нибудь спрятаться и не показываться на свет божий еще лет так пять. Единственной причиной, по которой он умудрялся не путать лаборатории, был тот факт, что для попадания на рабочее место ему нужно было только подняться на лифте на самый верхний этаж.       Виктор приложил ладонь ко лбу. Похоже, температура еще не спала. Благо, рядом на журнальном столике лежала удачно купленная вчера пачка аспирина. И стояли часы, показывающие восемь утра.       Тут Виктор ругнулся еще раз. В такое время он обычно был уже на рабочем месте и вовсю возился с пробами и сэмплерами. Да и в принципе он сам по себе был жаворонком, просыпавшимся с первым лучом солнца.       Кстати, о солнце. Почему небесное светило не помогло его естественным часам пнуть Виктора проснуться в нужное время?.. Причина, на самом деле, была довольно очевидна: из большого, чуть ли не во всю стену окна было видно, что на улице стеной льет дождь. Подобная погода, скорее всего, и была причиной простуды, так как парень не озадачил себя покупкой хоть какой-нибудь влагонепроницаемой куртки и успешно перемещался под мелкой моросью в рубашке и пиджаке.       Что же, раз уж он все равно оказался здесь, надо бы, наверное, осмотреться. Квартира выглядела достаточно светлой, да и мебель была подобранна гармонично, этакое минималистичное холостяцкое гнездышко. Что делало его еще более холостяцким, так это творящийся вокруг ужасный беспорядок, от которого Виктору было буквально физически дискомфортно. На стоящем около окна компьютерном столе был целый склад бутылок от колы и жестяных пивных банок, там же валялись пустые упаковки от чипсов и шоколада, а сверху на компьютерный стул была накинута куча одежды. Напротив телевизора примостилась стопка коробок из-под пиццы.       Парень встал, и, прихрамывая, решил проверить все двери. Входная дверь была, судя по всему, заперта на ключ, так что убраться отсюда как можно быстрее не вышло бы. За другой дверью обнаружился гардероб с кучей кое-как сложенных в стопки вещей. Дальше в ходе осмотра нашлась небольшая кухня, как водится, с кучей тарелок в раковине, запачканной столешницей и грязной плитой. Единственное, что было кристально чистым в царившем беспорядке, так это маленькое радио, примостившееся на подоконнике среди грустного вида кактусов. Затем подошел черед маленького коридорчика, за одной из дверей в котором обнаружилась спальня Джейса. Естественно, по всей комнате валялась одежда, о степени чистоты которой сложно было сделать какой-то вывод. Хозяин спальни валялся на кровати, растянувшись во весь ее размер, и довольно громко храпел. Прикрыв дверь, Виктор продолжил поиски.       Наконец-то нашлась ванная, которая, в отличие от остальных комнат, содержалась почти в идеальном порядке. Удовлетворив потребности организма, Виктор подошел к стилизованной под мрамор раковине, в ящичке рядом с которой стояла куча скляночек, тюбиков и баночек всевозможных размеров и форм. Вид в зеркале был довольно-таки удручающим. В помятой рубашке и с торчащими во все стороны волосами Виктор действительно выглядел так, как будто провел прошедшую ночь в обнимку с бутылкой с согревающим напитком (и, скорее всего, даже не одной!). Оглядевшись в поисках куска мыла, которое в таком обилии банных принадлежностей обнаружить было весьма проблематично, парень помыл руки, затем умылся и постарался хоть как-то пригладить водой непослушные волосы. Почувствовав бурчание в животе, аспирант решил вернуться на кухню и что-нибудь перехватить.       «Если так подумать, я никогда до этого ни у кого в гостях не ночевал. Может быть, я вообще пренебрегаю гостеприимством?..» Хотя, в конце концов, судя по вчерашним репликам доктора Талиса, тот явно не будет против, если Виктор начнет питаться чем-то большим, чем энергией солнца. Даже если это что-то Виктор утащит из его холодильника.       В холодильнике, как и ожидалось, творился весьма привычный беспорядок. Надо сказать, Джейс любил разнообразие, так как на прозрачных полочках стояла целая коллекция соусов, а в отсеке с овощами и фруктами лежали даже такие, каких Виктор никогда до этого не видел. Хотя, возможно, так было потому, что его холодильник наиболее емко описывался фразой «мышь повесилась».       После непродолжительных поисков в холодильнике обнаружились яйца и подсолнечное масло. Найдя в шкафу сковородку, Виктор поставил ее на максимальный огонь, налил масла так, чтобы оно покрывало дно сковородки, разбил об край два яйца, попутно добавив в белки кусочки скорлупы, и присел на стул ждать, пока его завтрак будет готов.       Джейс, конечно, был еще тем раздолбаем, не обращавшим внимание на множество вещей, но природа наградила его хорошим обонянием. Поэтому будильником для него этим утром стал запах чего-то горелого.       Открыв глаза, Талис тотчас вспомнил события прошедшей ночи. Затем мозг за несколько секунд подкинул тысячу идей, что же могло произойти с незадачливым аспирантом. Вскочив с кровати, Джейс, как есть, стремглав примчался на кухню. Виктор в этот момент перекладывал нечто, больше похожее на подошву, на тарелку.       — Что ты делаешь? — повышенным тоном произнес Талис.       Виктор вздрогнул и обернулся. Джейс пристал перед ним, сияя мускулатурой и трусами-семейниками. Густо покраснев, Виктор уставился в тарелку и промямлил:       — Д-доброе утро… Вы бы хоть оделись…       Джейс посмотрел на себя и с некоторой иронией произнес:       — А, ой.       Затем продолжил:       — Я просто подумал, что ты тут квартиру мне решил спалить. С тебя станется.       И, заглядывая в гардероб и доставая оттуда что-то вроде пижамы, произнес через плечо:       — И можешь называть меня просто Джейс. Вчера ты так со мной не церемонился.       Виктор покраснел еще гуще.       Джейс тем временем натянул какой-то клетчатый комплект из штанов и рубашки. Судя по всему, комплект валялся в гардеробе довольно долго, так как рубашка категорически не желала сходиться на его прессе. Слава богу, хоть штаны сидели нормально.       Придирчиво посмотрев аспиранту в тарелку, Талис спросил:       — Извини, а что это ты пытался приготовить?..       — Я-яичницу…       Джейс едва подавил смешок.       — Сделай одолжение, выброси этот обгоревший ужас. Сейчас я тебе сделаю нормальный завтрак.       Парень элегантно достал еще одну сковородку, бросил на нее маленький кусочек сливочного масла, разбил ножом яйца, посыпал их сверху солью и какой-то смесью из трав, попутно вставив два тоста в тостер. Несмотря на царивший беспорядок, он действовал виртуозно, будто какая-то неведомая сила подсказывала ему, что делать. Покачивая сковородку и возвращая ее на средний огонь, Джейс произнес:       — Ты вроде уже взрослый парень, а ведешь себя, будто маленький ребенок.       Лицо Виктора практически слилось оттенком с красным цветом штор.       — Я понимаю, конечно, что ты наукой занят, всякими там реакциями-хуякциями, форезами этими, на которых часто вообще видно не то, что должно было получиться в эксперименте, анализом кривых, которые какого-то хера с воды поднимаются, клетками, которые все норовят подохнуть. Первый год самостоятельной научной работы — тот еще ужас. Не понаслышке знаю, сам там был. Но ведь и о себе тоже надо заботиться.       Талис поставил тарелку перед Виктором, пылающим, как красный сигнал светофора.       — Ешь давай.       Тот аккуратно потрогал вилкой яичницу, потом отрезал от нее кусочек, положил в рот, прикрыл глаза и расплылся в довольной, почти блаженной улыбке.       — Очень вкусно, с-спасибо…       Джейс усмехнулся и ответил:       — Пожалуйста. Апельсинового сока не хочешь, дитятко?