О привязанностях и культурах клеток

      Виктор, по-прежнему пылая от шуток собеседника, словно лист японского клена, с небольшой дрожью в голосе сказал:       — Слушайте, доктор Талис…       — Джейс.       — …Джейс. Все, что я вам наговорил вчера…       — Наговорил тебе.       — Да господи боже. Я сдаюсь.       — Так я и думал.       — …Ладно, хочешь неофициально, давай неофициально.       Вздох.       — Все, что я вчера сказал …тебе, по поводу того, что я на работе живу и все такое, и что я там еще нагородил. Я просто заработался, эйфорию словил от новых приборов, методов новых, того, сколько у меня чудесных возможностей впереди. Т-ты, наверное, прав, что я слишком много времени занимаюсь работой и не думаю о себе. Постараюсь впредь этого не допускать. Сегодня уйду с работы…       — Сегодня суббота.       — …Ладно, завтра уйду с работы…       — Завтра воскресенье, если ты до сих пор не выучил дни недели.       — Да боже мой. Хорошо, в понедельник постараюсь не засиживаться на работе допоздна и не приходить туда раньше первого луча солнца.       — И не торчать каждые выходные в лабе сверхурочно.       — Но ведь вы… ты сам периодически…       — Я же сказал, каждые выходные.       — Хорошо, обещаю не проводить все выходные в лаборатории и хоть часть из них отдыхать. Ты доволен?       — В некотором роде.       — А теперь можешь, пожалуйста, открыть дверь и отпустить меня восвояси?       — Чтобы ты опять засел в лаборатории и схватил смерть от переутомления?       Пауза.       — Нет, чтобы всю субботу сидеть дома и… и… Черт, ты меня подловил.       — Ну вот видишь. До утра понедельника ты из этой квартиры не выберешься. А утром понедельника я уж договорюсь с кем-нибудь из твоих коллег, чтобы они гоняли тебя и не давали по 20 часов кряду капать.       Виктор начал потихоньку заводиться.       — Да как ты…       — Во-первых, я тебя старше по должности, и, пусть даже не являюсь твоим непосредственным начальником, сейчас фактически несу за тебя ответственность. Исходя из этого, во-вторых, куда ты собираешься идти в такой ливень, да еще с температурой?       — Дай мне зонт.       — У меня нет зонта.       — Не верю.       — А вот так, нет и все.       — Тогда дай мне куртку.       — Ты банально за ее подол зацепишься и споткнешься. Ты меня раза в два меньше и в четыре тоньше, куда тебе.       — Н-неправда…       — А вот и правда.       — Какой же ты все-таки… Хорошо, тогда я пойду без зонта.       — А потом я буду слушать от Хеймердингера, как одаренный аспирант почил от воспаления легких, ох, какая потеря для научного сообщества!       — Открой дверь.       — Ни за что.       — Открой.       — Хочешь силой померяться?       Вздох.       — Ну вот.       Чуть более громкий вздох.       — Знаю-знаю, я последняя сволочь. Да ты же умный мальчик, сам понимаешь, что это для твоего же блага.       Виктор агрессивно глотнул чая.       — Кстати, когда я тебя вчера укладывал на диван, ты сквозь сон пробормотал, что у меня очень красивые мускулистые руки.       Аспирант подавился чаем и очень громко закашлялся.       Хлопая Виктора по спине, Джейс рассмеялся:       — Ты что, совсем сарказма не понимаешь?       Откашлявшийся Виктор, снова краснея, пробормотал:       — П-понимаю. Просто… не в таком контексте…       — Ну хорошо. Расскажи тогда какой-нибудь анекдот.       Выражение полного недоумения.       — Ну, шутку, прикол, юмореску, как это сейчас у молодежи называется.       Вздох.       — Муж и жена, занимающиеся статистикой, решили завести ребенка, но довести число детей до уровня значимости, на котором можно было бы отвергнуть нулевую гипотезу об отсутствии у них детей, не смогли.       Джейс хохотнул.       — А какие-то шутки, рассчитанные не на ботаников, тебе известны?       Виктор задумался.       Джейс же, полный решимости научить коллегу разбираться в юморе, сказал:       — Ну хорошо, смотри, сейчас расскажу смешной. Приходит в бар улитка, спрашивает у бармена виски с колой, а бармен ей отвечает: «Извини, но у нас строгая политика в отношении улиток» — ну и вышвыривает ее за дверь. Через неделю улитка возвращается и спрашивает у бармена: «Ну и нахуя ты это сделал?»       Выражение недоумения на лице Виктора никуда не исчезло.       — Ой, да ну тебя.       Джейс убирает тарелки со стола, скидывая их в раковину. Стопка посуды достигает достаточно угрожающих размеров.       Виктор смотрит на эту гору, а потом, поднимая брови домиком, смотрит на Джейса.       — Слушай, я, конечно, понимаю, что лезу, наверное, не в свое дело, но тебе не кажется, что…       — Что стоило бы здесь прибраться? Да, наверное, ты прав, я временами та еще свинья. Обычно Мэл этим занималась, но в последнее время у нас с ней дела из рук вон плохо.       — А кто такая эта Мэл?       — А это не очевидно? …Хотя, возможно, и не очевидно. Моя девушка.       — Оу.       Виктор неловко ерзает на стуле.       — Слушай, я… не очень хорошо разбираюсь в подобных штуках, так что… Что я должен говорить в ответ на подобное?       — Эм, ну… Попробовать расспросить, дать совет, наверное. У тебя ведь, наверное, тоже есть девушка?       — Смотря что ты под этим подразумеваешь…       — Партнера, пару твою. А что ты под этим подразумеваешь?       — Ну… я танцевал с моей учительницей по математике на выпускном.       Джейс едва подавил смешок.       — Нет, приятель, под девушками обычно понимают немного другое. А вообще романтические отношения у тебя были? Может, тебе вовсе и не девушки нравятся — всякое бывает.       — Ну, судя по тому, что ты, наверное, понимаешь под «романтическими отношениями», похоже, что нет.       Виктор покраснел.       — Хотя… Если уж быть до конца честным, мне нравишься ты.       В этот раз уже был черед Джеймса давиться кофе.       — Что, к черту, ты имеешь в виду?!       Виктор дернулся, поднял брови и тихо пробормотал:       — И-извини, я не хотел тебя разозлить… Я имел в виду, что мне очень нравятся твои работы. Я твою первую статью кучу раз перечитал, когда еще в бакалавриате учился, даже не будучи с тобой знакомым. А этот твой доклад на конференции… Он был очень, как там молодежь сейчас говорит… клевым?       Талис хмыкнул.       — Спасибо, конечно, но больше не говори о таком в подобном контексте.       — В каком «таком»?       Джейс бросил взгляд на аспиранта. Его лицо и вправду выражало крайнюю степень непонимания.       — Подобная фраза в данном констекте выглядит… скажем, выглядит так, как будто ту фразу из моей шутки ты и правда сказал вчера вечером. Ну, про красивые мускулистые руки.       Выражение непонимания держалось на лице Виктора еще секунду, а затем, похоже, когда к нему все же пришло осознание, он мгновенно залился краской, дойдя буквально до цвета спелого помидора, и прикрыл лицо руками, тихонечко повторяя:       — Блин, блин, блин… П-прости…       — Да не переживай, все нормально.       Виктор раздвинул пальцы и с испугом посмотрел на Джейса.       — Все хорошо. Правда. Я на тебя не злюсь.       Виктор наконец оторвал руки от лица. Щеки его все еще горели.       Потом аспирант, все еще пылая, потер лоб и произнес:       — Извини, я, наверное, кажусь полным идиотом. Просто все это для меня так непривычно…       — Что именно?       — Ну, что со мной кто-то говорит не только о работе или учебе. Обычно все мое общение с другими людьми сводится к обсуждению экспериментов да всяким просьбам помочь, вот однокурсники раньше просили домашку списать… А тут ты, с этими разговорами о том, что не пустишь меня под дождь или не дашь работать двадцать четыре часа в сутки. Как будто ты… не знаю, обо мне заботишься. Это… странно. И очень для меня в новинку. Я в какой-то мере даже чувствую себя обязанным.       Джейс вопросительно искривил брови.       — Ты что, никогда ни с кем не приятельствовал? Не дружил?       Виктор облокотился на одну из рук, а второй стал водить по ободку чашки.       — Наверное, нет. Меня всегда просили о чем-то, и я никогда не отказывал. Не только потому, что мне было не сложно помочь, но и просто это было… безопаснее? Когда тебе нужно списать у кого-то матан, волей-неволей стараешься не вступать в конфликты с этим человеком и никак его не задирать.       — А родители?       Виктор положил руку на стол и поморщился.       — Не хочу об этом говорить.       — ...Получается, по отношению к тебе никто никогда не проявлял заботы?       — …Наверное, да. Учителя напоминали о всяких конкурсах, давали материалы для подготовки к экзаменам, преподаватели в университете разрешали пропускать занятия, когда чувствовал себя плохо, но… Это, наверное, не совсем забота. Скорее помощь.       Джейс встал, подошел к Виктору сзади и приобнял, положив подбородок на его растрепанную макушку.       — Ч-что ты делаешь? — пробормотал Виктор.       — Обнимаю. Еще одна форма выражения человеческой заботы.       Виктор притих.       — И как тебе?       — …Непривычно. А еще мягко и очень тепло.       Джейс рассмеялся, положил одну руку на стол и, потрепав Виктора по голове, произнес:       — Какой же ты все-таки забавный!       — С-спасибо, наверное.       Джейс хотел было сказать, что за подобное спасибо обычно не говорят, но случайным движением руки задел чашку с чаем, примостившуюся на краю стола, чье содержимое успешно вылилось на Виктора.       — Блять, какой я недотепа. Все в порядке? Ты не обжегся?       Виктор замахал руками.       — Нет-нет, все окей! Чай был не горячий.       На и без того помятом рукаве рубашки теперь красовалось коричневое пятно. А из-под края манжета виднелся красный ожог, особенно сильно заметный на бледной коже Виктора, который не ускользнул из-под взгляда Талиса. Тот резким движением расстегнул манжету и с укором произнес:       — Ну и какого хуя ты говоришь, что не обжегся?       Виктор смотрел на него испуганно, как собака, поджавшая хвост.       — Сейчас быстро снимаешь рубашку и суешь руку под холодную воду. Да и в принципе тебе самому не мешало бы принять прохладный душ, мало ли еще куда горячий чай попал. А ну быстро в ванную.       Виктор молчаливо повиновался приказу.       — Так, раздевай быстро рубашку и кинь ее с остальной одеждой поверх стиралки, я их потом заброшу, как ты из душа выйдешь. Блять, полотенце! Две секунды, сейчас принесу тебе полотенце. И одежду на смену какую-нибудь.       Джейс метнулся в спальню и достал из комода большое махровое полотенце. С одеждой же возникли проблемы — в его шмотках Виктор же банально утонет. Благо, он вовремя вспомнил о своей старой, небольшой футболке и шортах, которые обычно надевала Мэл, оставаясь у него на ночь. Ладно, авось не обидится.       Талис постучался в закрытую дверь ванной, и сквозь открывшуюся щелку быстро выглянул Виктор, забрал у него стопку, сказал «спасибо» и… улыбнулся? Да, наверное, улыбнулся, хотя было очень непривычно видеть улыбку на лице Виктора, активно выражающем обычно только эмоции неловкости или недоумения.       Дверь захлопнулась, но на какую-то миллисекунду Джейсу показалось, что он видел в кусочке зеркала, видном сквозь тонкую щелку, отражение худой спины Виктора, сплошь покрытой мелкими темными родинками.