it's a sin

            Джиу готова была поклясться, что не хотела начинать этот спор. Они просто обсуждали «Убить пересмешника», и Ким почти доказала свою точку зрения, как вдруг Суён подняла руку и заявила, что абсолютно с ней не согласна. Все в классе издали тихий вздох, мысленно приготовившись к скандалу. Их ссоры никогда не заканчивались ничем хорошим.       – Нет, Том Робинсон покончил с собой потому, что понимал, что бороться бесполезно, что сейчас никто не вынесет ему оправдательный приговор. Он был разочарован.       – Он был слабаком, – безапелляционно заявила Суён, скрещивая руки на груди. – Он просто струсил и выбрал лёгкий путь, вот и всё. У него был шанс на освобождение, но он решил сбежать.       – Том постоянно видел по отношению к себе несправедливость. Сложно верить во что-то хорошее, если тебя окружает только ненависть.       – Да откуда тебе знать о несправедливости, – усмехнулась Суён, и это стало последней каплей.       Джиу, громко взвизгнув, метнула в неё первое, что попалось под руку, но книга пролетела почти в метре от головы Суён.       – Отвратительный глазомер, – спокойно заявила Ха прежде, чем покрасневший от злости учитель резким тоном велел им убраться с его урока.       На самом деле, если бы Джиу могла выбирать, то определённо ушла бы с дополнительного факультатива по американской литературе, но отец хотел, чтобы она изучала её, и Ким приходилось терпеть. Она ненавидела каждую часть этого предмета – вечно сонного учителя, зануд-одноклассников, Суён за задней партой и скучные книги, в которых все почему-то находили глубокий смысл. Ей нравилось кино, – та магия, которая превращала статичные картинки в произведения искусства, работа с актёрами, сценарии и ещё тысячи сводящих с ума мелочей. По ночам, когда дом погружался в сон, она доставала из небольшого тайника под кроватью книги об истории кинопроизводства и читала их до тех пор, пока рассвет не окрашивал стены комнаты в ярко-розовый.       – И вот мы снова здесь, – улыбнулась Суён, прислоняясь спиной к стене. – Как обычно – ты и я, я и ты.       – Заткнись.       – Не слишком грубо для милой христианской девочки?       – Из-за тебя у меня будут проблемы.       – Не из-за меня, детка, – она стояла так близко, что Джиу чувствовала её тёплое дыхание на своей щеке. Щёки сами собой порозовели, но Ким нашла в себе силы отойти.       – Ты метнула в меня книгу.       – Ты меня спровоцировала!       – Серьёзно? Ким Джиу, давай посмотрим правде в глаза – ты ни черта не знаешь о настоящей несправедливости. Ты живёшь в уютном пузыре – полная семья, церковь, болельщицы. Где ты вообще могла столкнуться с хоть каким-то дерьмом?       – Ты ничего обо мне не знаешь, – прорычала Джиу сквозь сомкнутые зубы.       – Так дай узнать.       Ким с содроганием сердца почувствовала, как Суён накрыла её ладонь своей. Большой палец прошёлся по нежной коже, лаская её, а затем Ха наклонилась ниже, касаясь губами щеки. Она не настаивала, как раньше, а будто бы в самом деле просила – «доверься мне», «останься со мной». Это казалось безумием – стоять здесь, посреди школьного коридора, и почти целоваться с девушкой, о которой мечтала вся школа.       – Не здесь, – прошептала Джиу.       – Поняла.       Суён оглядела пустой коридор, решая, куда они могут пойти, и рванула вперёд. Прежде, чем Джиу успела хоть что-то понять, она мягко втолкнула её в коридор и захлопнула дверь.       Спина прижалась к холодной стене, пока сильные руки легли на бёдра, сжимая их. Джиу нравилось своё тело, но сейчас, когда Суён целовала его так нежно и увлечённо, ей начинало казаться, что нет в мире ничего прекраснее. Пальцы сами собой зарылись в каштановые волосы, чуть сжав.       – Уверена, что хочешь этого?       – Д-да.       – Отлично, – Суён чмокнула её в губы. – Но тебе придётся быть тише, детка.       – Д-да.

***

      – Это уже не смешно, – сказала Чонын, когда Джиу вышла из кабинета директора, сжимая в руке первую за год записку отцу. – Если ты не перестанешь, то к концу года опустишься в рейтинге настолько, что не сможешь поступить даже в кулинарный колледж.       – Я? Это всё начинает Суён!       – Ну, не она кинула в тебя книгу.       – Но она спровоцировала меня!       – Ким Джиу! Я серьёзно, ваши ссоры сперва забавляли меня, но сейчас они выходят из-под контроля. С чего вообще это началось?       На секунду Джиу задумалась. Кажется, они ругались с того самого дня, когда Суён и Хеджу впервые переступили порог их школы. Но почему? Может, дело было в том, что Суён даже не скрывала симпатии к девушкам? Или в том, что она абсолютно не умела держать язык за зубами? Джиу могла найти тысячу и одну деталь в Суён, которые бы раздражали её до скрипа зубов, но ни одна из них не была достаточно весомой, чтобы устраивать такие шоу.       – Ты даже не помнишь, – заключила Чонын, скрещивая руки на груди. – Ты ведёшь себя как ребёнок!       – Но Суён…       – Плевать мне на Суён. Ты моя лучшая подруга, и я беспокоюсь только за тебя. Если ты продолжишь вестись на её провокации, то не получишь ничего, кроме проблем. Ты этого хочешь?       – Нет.       – Громче, Ким Джиу.       – Нет!

***

      Поджав ноги под себя, Чонын вытащила из сумки пачку хороших сигарет и закурила одну. Джиу сидела рядом, прислонившись спиной к стеклу, и без всякого интереса наблюдала за оранжевым огоньком. Прохладный ветер из открытого окна трепал её волосы, заставлял мурашки бегать по коже, но это её не заботило. Она хотела просто спать.       – Чем ты вообще занималась ночью? – С ухмылкой спросила Чонын.       – Переписывалась с Йонасом. Он должен приехать к нам на ужин вечером.       – А, этот парень, – блондинка покачала головой.       – Я люблю его.       – Ага, конечно.       Когда Джинсоль вошла, в туалете повисла тишина. Её длинные чёрные волосы в беспорядке спадали на плечи и спину, на руках всё ещё чернели следы от шариковой ручки. Должно быть, она опять потратила весь день, сочиняя музыку в своей кладовой, и теперь была голодна как зверь.       – Привет, – улыбнулась Чон, подходя ближе, чтобы поцеловать свою девушку в губы.       – Привет, детка. Хёнджин не с тобой?       – Они с Хиджин пошли в столовую, чтобы купить нам что-нибудь на обед?       – Хиджин? – Переспросила Чонын, выпуская изо рта клуб бледно-серого дыма. – Эта та милашка из Нью-Йорка? Новенькая?       – Да, – кивнула Джинсоль, не переставая улыбаться. – Мне кажется, что она нравится Хёнджин.       – Ох, бедная девочка.       – Эй, – Джинсоль слабо ткнула Джиу в плечо. – Ты вообще-то говоришь о моей лучшей подруге.       – Расслабься, Джиу, это же Хёнджин. Даже если та милашка ответит ей взаимностью, у неё не хватит смелости даже переспать с ней, не говоря уже об отношениях. Даже у Суён больше шансов.       Ким сжала губы. Да, Суён нравилась многим девушкам в их школе, и каждая вторая, если не первая, хотела с ней переспать. Но она всегда и всем отказывала так вежливо, как умела. Иногда Джиу нравилось думать, что это из-за неё, но спустя минуту, придя в себя, она понимала, что Суён просто не хочет проблем. Их родители, – консервативные и религиозные, – разорвали бы её на части, если узнали, что она спала с их милыми дочками.       – Не думаю, что она во вкусе Суён, – Джинсоль повернулась к Чонын спиной, позволяя ей провести расчёской по спутанным волосам. – Спасибо, детка.       – Нет проблем, любимая, я люблю твои волосы.       – Как вы мне надоели, – пробормотала Джиу себе под нос.

***

      Чем дольше Джиу смотрела на Йонаса, тем яснее понимала, что совершенно не помнит, как этот высокий, худощавый и немного неуклюжий брюнет в идеально выглаженной рубашке стал её парнем. Да, их родители дружили, и они знали друг друга с самого детства, но их даже друзьями до прошлого Рождества было сложно назвать. Они просто здоровались в школе и пару раз обедали вместе, когда Чонын уходила, чтобы покормить Джинсоль. Ничего, что обычно делали бы влюблённые. И всё же они были вместе…       – Не хочешь вечером в субботу поехать со мной куда-нибудь? – Спросил Йонас, большим пальцем лаская кожу на её ладони.       – Нет, я ночую у Чонын.       – Ясно, – он пожал плечами и убрал руку.       Джиу с трудом подавила желание закатить глаза. Она никогда не понимала, на что парни могут обижаться. Они, по настоянию родителей, проводили вместе почти всё свободное время, и раз Йонас мог встречаться со своими друзьями, то Джиу считала, что тоже может проводить время с лучшей подругой.       – Милая, я думаю, ты вполне можешь в субботу поехать с Йонасом, а к Чонын пойти на следующей неделе.       – Пап, я вторую неделю обещаю, что приду к ней, – возразила Джиу.       – А ты уверена, что ей можно доверять? – Вдруг спросил Йонас, хмурясь. – На днях я был в кинотеатре под открытым небом и видел её в компании какой-то девушки. Не уверен, что разглядел правильно, но мне показалось, что они целовались.       – Просто показалось? – Джиу скрестила руки на груди. – Или ты уверен, что это была она?       – Показалось, но…       – Тогда ты понимаешь, как я отвечу на твой вопрос. Мы с Чонын лучшие друзья, я доверяю ей так же, как и себе.       – К-как скажешь, детка       Йонас смутился, а отец посмотрел на неё так неодобрительно, что сердце на секунду сжалось. Ком подступил к горлу, но она быстро сглотнула его, отвечая на взгляд отца широкой улыбкой. Он был невысоким, полноватым, с глубокими морщинами, пересекающими всё лицо, и раньше казался Джиу таким большим и страшным, что она плакала, когда он оставался следить за ней вместо мамы. Сейчас страха не было, только немного жалости. Мама заслуживала лучшего человека, чем он.

***

      К машине Суён Джиу подошла на дрожащих ногах. Ей пришлось час без движения лежать на кровати, пока родители не уснули, а потом вылезать из окна и почти двадцать минут идти по тёмному лесу к их поляне. Ха стояла, оперевшись на капот пикапа, и курила, но отбросила сигарету сразу же после того, как услышала её шаги.       – Привет, детка.       – Не называй меня так.       – Ты расстроена? Что-то случилось?       – Я здесь не для того, чтобы с тобой болтать, – грубо ответила Джиу, скрещивая руки на груди.       – Я тоже, но нет никакого удовольствия в том, чтобы целоваться с живой куклой.       Джиу привычно залезла на заднее сидение, ожидая знакомых прикосновений и поцелуев, но Суён просто смотрела на неё. Она была красивой – с V-образным личиком и подтянутыми мышцами, и Ким уже не задумывалась о том, почему большинство девочек из школы так мечтали с ней переспать. Скрепя сердце, Ким признавала – ей нравился секс с Суён, она умела быть и нежной, и грубой, знала, в какие моменты будет лучше немного отстраниться, а в какие стоит вести себя жёстче. Никогда раньше Джиу не чувствовала себя так хорошо, занимаясь с кем-либо сексом.       – Хеджу и Чевон сегодня снова весь вечер проиграли в приставку. Они такие милые вместе, особенно когда делают вид, что ничего друг к другу не чувствуют.       – Зачем ты мне это говоришь?       – Просто так, – пожала плечами Суён. – Знаешь, один раз я вернулась раньше и увидела, что Хеджу пытается приготовить для неё что-нибудь. Хеджу, чёрт возьми! Она не стала бы готовить, даже если бы от этого зависела её жизнь, но для Чевон она даже взяла из маминой комнаты книгу рецептов и съездила на велосипеде в магазин. Можешь себе представить, Джиу, моя маленькая сестрёнка влюблена!       Джиу не знала, чего ей хочется больше, – смеяться или плакать. Эмоции проносились мимо яркой каруселью, почти сводя с ума. Она закрыла лицо руками, чувствуя, как Суён осторожно обнимает её, зарываясь носом в волосы. Ха гладила её по спине, как ребёнка, шептала что-то, но её голос терялся в шуме двигателя и окружающего их леса.       – П-прости…       – Тебе не за что извиняться, детка, – улыбнулась Суён. – Ты плохо себя чувствуешь, это нормально. Давай я отвезу тебя домой?       – Не-нет, никто не должен тебя увидеть. Отвези меня к выезду из леса, а потом я дойду сама.       – Уверена?       – Угу.       – Твоё желание – закон.       Поцеловав её в последний раз, Суён легко перемахнула с заднего сидения на место водителя и нажала на газ.