breathing in fumes (of love)

Depeche Mode – New Dress Van Halen – Ain’t Talkin’ ‘Bout Love Led Zeppelin – Kashmir The Rolling Stones – Hide Your Love

Стив был не в восторге от похода на школьный концерт, а всё из-за нытья Томми. Видите ли, тому всё не терпелось устроить веселье местной группе фриков, выступающих в самом конце. Он разработал целый план, как испортить абсолютно всё: источником вдохновения послужила экранизация книги Стивена Кинга «Кэрри» (Хэйган был слишком ленив для прочтения самого романа), вот только он упорно игнорировал, что стало с организаторами сея действия. С другой стороны, он едва ли познакомился с очаровательной Жаклин, а она обожает такие мероприятия. Да, Стив, в принципе, тоже, но плохое предчувствие всё не отпускало его. Не отпускало до самого последнего момента, когда ему предстояло войти в школьный актовый зал. Радовало лишь присутствие Жаклин: её тёмные кудрявые волосы щекотали шею каждый раз, когда она нашёптывала что-то ему на ухо. Харрингтон отвечал ей искренне-беспечной улыбкой. Весь мир, казалось, прекращал существование, когда он смотрел в её большие голубые глаза, обрамлённые длинными ресницами. В тот день на ней было платье из струящегося тёмно-бирюзового шёлка; низ юбки был украшен большим бантом и оборками из той же ткани. Рукава-фонарики придавали её образу шика восьмидесятых. Стив влюбился ещё больше, никаких сомнений быть не могло. Её звонкий голос выделялся в шумном зале, затмевал собой всё. ‒ Стив, постой. – она коснулась воротника его пиджака, делая вид, будто поправляет его. – Выглядишь замечательно. ‒ Не так замечательно, как ты. – он ловко перехватил её ладонь, оставляя лёгкий поцелуй на тонких пальчиках. – Ты словно вышла из моей заветной мечты. Он хотел было сказать что-то ещё, но его прервал голос ведущего, призывающего занять места. Выбрали они места во втором ряду по центру. Как назло, Томми и его девушка Кэрол устроились рядом. Без лишних нежностей и предисловий, Хэйган принялся намекать Стиву на продолжение вечера, мол, вот устроим уродам незабываемую ночку, а потом можно будет поразвлечься с девочками. Харрингтон едва сдержал отвращение, которое всё равно отразилось в виде насупленных бровей. Жаклин накрыла ладонь парня своей, помогая ему отвлечься. К огромнейшему счастью, она не услышала мерзости, сказанные Томом. В конце, как и ожидалось, на сцену вышла группа старшеклассников. Все они никак бы не выделялись из общей толпы в обыкновенный будний день: рваные джинсы, рубашки в клетку и футболки с изображениями рок- и метал-групп (Хэйган всегда называл подобные уродскими и стрёмными). И всё же один парень явно был не от мира сего. Неопрятная копна длинных кудрявых волос, джинсы в заплатках, кожаная расстёгнутая жилетка на голое тело и небрежно завязанный на шее цветастый платок. Он одарил зрителей самодовольной хитрой улыбкой. Стива охватило доселе незнакомое чувство. Он смотрел выступление так увлечённо, будто перед ним возник образ из его самых тайных мечтаний, и образ этот воплотился в виде этого самого парня с наглой ухмылкой и, кажется, подведёнными чёрным карандашом глазами. Тёмные глаза увлекли Стива за собой в беспросветную бездну. Он отводил от них взгляд, только чтобы полюбоваться руками, ловко управляющими шикарнейшей, по скромному мнению Харрингтона, электрогитарой насыщенного тёмно-алого цвета. Стив от слова совсем не разбирался в гитарах, но, находясь под столь сильным впечатлением, ощущал себя профессионалом. Более идеального образа он и вообразить не смог бы. Голос парня, немного скрипящий, прокуренный и в то же время столь привлекательный, заполнил зал. Томми толкнул Стива в плечо, но тот даже не подумал обратить внимание. Происходящее на сцене дурацкого актового зала – куда важнее. Пальцы, усеянные крупными перстнями, скользнули по струнам вновь, вынуждая гитару взвыть в экстазе. Или это последние крупицы разума Стива только что взвыли в экстазе, поддаваясь ритму музыки? Парень на сцене, казалось, смотрел именно на Харрингтона, посвящал песню ему и только ему. И Стив верил: всё его тело пронзили тысячи, нет, миллионы, невидимых невесомых иголочек. Он накрыл ладонями горящие от волнения щёки. ‒ Стив, пора подать сигнал. Я не смогу больше терпеть этого хрипящего придурка. – выпалил Томми, огрызаясь. – Ты вообще слышишь меня? – он с силой отдёрнул руку Харрингтона от лица. – Чего это ты покраснел, как грёбаный девственник? ‒ Отъебись. – процедил Стив, садясь на самый край, будто это помогло бы насладиться моментом в большей мере. Жаклин лишь бросила на него обеспокоенный, но такой мимолётный взгляд, тут же отвлекаясь на переписку в телефоне. ‒ Всем спасибо, с вами была группа Corroded Coffin. – обратился к толпе гитарист с прежней улыбкой. – И на бис мы сыграем композицию “Ain’t Talkin’ ‘Bout Love” группы Van Halen… Стив впитывал каждое слово, произнесенное со сцены, тут же вбивая в поисковике название группы. Неожиданным открытием стало сходство выступающего с одним из основателей группы, Эдди Ван Халеном. Но насладиться ещё одной песней было не суждено: убрав телефон в карман, Стив заметил необычное шевеление за кулисами. Мелькнула фигура, слишком уж напоминающая Джейсона Карвера. Стоило Харрингтону взглянуть наверх, как перед взором возник эпизод из экранизации «Кэрри». Только не это. ‒ Эй, берегись! – лишь успел выкрикнуть Харрингтон, прежде чем произошло неизбежное. Последним, что он запомнил, был ошарашенный, но благодарный взгляд гитариста. И грубые руки Хэйгана, вытолкнувшего Стива из зала.

***

‒ Так вот кто в твоем вкусе, да, Стиви? Она очень мила, жаль, что не станет на тебя смотреть. – дразнит Эдди. – Чары Короля Стива не работают в этой эпохе. – Вообще-то, у меня нет проблем с этим. Любая девушка будет без ума от меня! – Птичка, эта милая журналистка оставила нам свою визитку, да? Пусть тогда Стиви говорит с ней. Должны же мы проверить теорию, что все-е-е от него без ума. Иначе… эго Короля пострадает. – он собирает волосы в хвост. – Резинки не найдётся? – Зачем девственнику резинка? – обыденно произносит Стив, садясь на ту самую лавочку, где познакомился с Робин. Бакли, в сотый раз за день закатив глаза, протягивает мягкую сиреневую резинку Мансону. – Ох, ну, спасибо, что не сказал: «Такому гондону, как ты, резинка ни к чему». Я бы воспринял это как флирт. «С тобой кто-то флиртует?» – почти произнёс Харрингтон, моментально признавая собственное поражение. Если бы не бесконечные споры, он, может быть, ну, вероятно, использовал бы парочку самых удачных подкатов. Ну так, в теории. – Давайте позвоним вашему менеджеру, пока вы не поубивали друг друга или не переспали. Стив, будет лучше, если ты позвонишь. Этот… Харгроув дарит тебе такие подарки, а значит, он охотнее поговорит с тобой. Телефонная будка во-о-от там, за углом. – одним взглядом показывает Робин. – А я пока присмотрю за нашим Травяным лордом. – Травяной лорд? – недоуменно спрашивает Харрингтон. – Так он же выкурил косячок. Может, не один. Я с такими легко общий язык нахожу. – Прости, Птичка, но я легко нахожу общий язык только с представителями своего пола, если ты понимаешь, о чём я. – Эдди подмигивает, глядя в глаза Харрингтону, но получается больше похожим на нервный тик. Щёки Стива тут же становятся пунцово-красными, и, хоть это едва ли можно различить в темноте, он бежит к телефонной будке как к спасительному островку. – Вы связались с Уильямом Харгроувом. Увы, в данный момент я занят, оставьте сообщение после сигнала. Обладателям сладкого голоса, так уж и быть, отвечу сразу. – раздаётся в трубке телефона. – Эм, здравствуйте, это Стив. Стив Харри… – О, Стиви. Думал, вы уже не объявитесь. Хорошо отдохнули? – в голосе, довольно молодом, слышится нескрываемая язвительность с нотками заигрывания. – Да, простите. Мы… немного увлеклись. – Понял. Где вас забрать, голубки?

***

Появление мистера Харгроува без сомнений можно назвать незабываемым. Прикатил он на шикарной тёмно-синей Chevrolet Camaro 1979 года. Настолько тёмной, что её скорее можно было назвать невидимкой, не считая ярких фар, буквально ослепивших компанию новоиспечённых друзей. – Обалдеть. – одними губами произнесла Робин, когда водительская дверь открылась, и из неё высунулась нога в только-только вошедших в моду светлых джинсах и в чёрной лаковой туфле на небольшом каблуке. Эдди был впечатлён куда меньше. Ну, допустим, тачка крутая, и что с того? Эти расфуфыренные богатенькие мальчики запросто разбрасываются такими направо и налево. Во все времена это правило срабатывало: попонтуешься дорогими вещичками, а значит, получишь любовь и уважение окружающих. – Позер. – безразлично выдаёт Эдди. Он будто полностью протрезвел за последние десять минут. – Сти-и-ив. – сладко протянул Харгроув, обнажая широкой хищнической улыбкой белоснежные зубы. В небрежном жесте он поправляет ворот шубы, показывает, что под ней ничего нет. – Я сплю, или это правда ты? Соскучился? – Если честно, – вдруг замялся Харрингтон. – Я могу звать Вас… тебя… Уильямом? – Неужели нам приходится вновь через это проходить? Для тебя я просто Билли. – и ещё одна ухмылка. Ухмылка, столь напоминающая Эдди, хоть и почему-то менее приятная. – Да, точно, Билли. Введёшь нас в курс дела, чел? Мы немного сбились с пути. Во всех смыслах. – подключается к разговору Мансон, уверенно закрывая спиной Харрингтона и Бакли. – А ты всё тот же грубиян, Мансон. – делая особый акцент на последнем слове, он опирается о капот автомобиля. – Влезаешь в разговоры адекватных людей. – Следи за своим языком, мистер Я-не-прочь-поязвить-и-получить-за-это-по-хлебальнику. Я не постесняюсь и сделаю это. – Эдди копирует его улыбку, прожигает Харгроува убийственным взглядом. – Я всё понял. Стив, он снова в дерьмо, да? Знал же я, с таким мусором связываться нельзя. – Билли сплёвывает; искорки презрения так и поблескивают в голубых глазах. – Блять, да пошли бы вы оба куда подальше. – Мансон, не дожидаясь реакции напарника по попаданию в дерьмовые ситуации, разворачивается на пятках, стремительно удаляется от компании. Он едва успевает найти в кармане новый свёрток, о котором грезил последние десять минут, как его окликает девичий голос. – Эдди, не смей бросать меня наедине с ними двумя. Не смей бросать Стива наедине с этим… – Криповым челом. Ну, типа жутким. – уточняет он. – Да-да, именно это я и хотела сказать. – Робин хватает его за руку, не позволяя достать спички. – Не делай этого. – внезапно переходит на шёпот. – У меня гадкое предчувствие насчёт вашего менеджера. У меня такое редко случается, но метко. Поверь, от него стоит ждать подвоха. – Ладно, Птичка. Всё только ради твоего спокойствия. – Мансон запихивает самокрутку обратно, заботливо касается предплечья девушки, так, будто боится причинить ей боль. – Должен же хоть кто-то позаботиться о тебе и дурашке Стиве. Даже если этот кто-то – отбитый на голову металлист. – Особенно если это отбитый на голову металлист. – подбадривает его лёгкой улыбкой. – Спасибо тебе, Эдди. Почему с тобой так комфортно? Мы ведь всего день знакомы, даже меньше! – Это мой неповторимый шарм, перед которым никто не сможет устоять. – подмигивает Эдди, тут же глядя в сторону Стива и мистера Харгроува. Грудь болезненно сжимает от одной мысли, что этот ублюдок может навредить Харрингтону: почему его так заботит самочувствие какого-то богатого мальчишки, с которым он всего-навсего проучился полжизни в одной школе? А может, всему виной то, как Харгроув касается его. Чувствуется стремление Билли обладать, сделать Стива своим. И как оставаться в стороне, когда это происходит? И, что ещё хуже: почему Харрингтон стоит как истукан? Почему он до сих пор не разбил ебало этому самодовольному козлу? – Эдди, ты вернулся. – Стив сдержанно кивает, стараясь не смотреть ни на одного из парней. – Робин, спасибо. – Не за что, Стив, но он бы и без меня вернулся. Ведь так? – в ответ Мансон смиренно опускает голову на плечо Бакли. – Вот видишь, мы уже подружились. – Это твоя новая подружка, Стив? – вновь заговорил Билли. – Я не против, если… – он наклоняется к уху Харрингтона, обдавая его горячим дыханием. – я, ты и она… ты знаешь, о чём я. – Что? Нет! – отскакивает от него как от огня Стив. – Что за мысли такие? – Очередной фрик. – выдыхает Робин. – Ты это обо мне, Птичка? – Нет, Эдди! Об этом напыщенном индюке, думающем только своим мужским недостатком. Язык не поворачивается назвать это достоинством. – Совершенно согласен. А ты, Стиви? Или ты хотел бы попробовать что-то такое? – Эдди прикусывает губу, используя на Харрингтоне полюбившийся приём: смотрит в глаза, затем медленно опускает взгляд на приоткрытые в недоумении губы. – Вы… оба невыносимы! – голос Стива дрожит; он не понимает, какого хрена его волнуют такие подкаты, тем более от парней. – Давайте перейдём к обсуждению, допустим, рабочих вопросов! Кто за, поднимите руки, что ли. – он судорожно тянет руку вверх. Одна Бакли повторяет за ним. – Я об этом с самого начала твердил. – к ним подключается и Мансон. – Билли, валяй. Расскажи побольше о группе. Кто ещё в ней? – С ума сошёл уже от травки? Да, определённо. Галлюцинации пошли? – с издёвкой произносит Харгроув, доставая «Marlboro» из роскошного, явно сделанного на заказ, посеребрённого портсигара. – Твои любимые, Стив. Будешь? – Воздержусь, пожалуй. – Как скажешь, драгоценный. Сладкий голосок бережёшь? – То есть, Стив у нас вокалист? Или это очередная пошлая ремарка? – спрашивает Мансон, всеми силами стараясь скрыть раздражение, которому нет предела. – Да, не тебе же петь. – фыркает Билли. – От твоего хрипения у людей уши в трубочку свернутся. Пер-ма-нент-но. – Как деликатно ты это сказал. Может, из меня вышел не лучший певец, но такого дерьмового оскорбления я не заслужил. Ты уж слишком напоминаешь мне группку козлов, портивших мне жизнь всю старшую школу. – Понятно. – менеджер скучающе зевает. – Что-нибудь ещё? Или мы поговорим о том, как вы конкретно проебались с Live Aid?

***

– Стив, ты как себя чувствуешь? – Робин окликает парня; в голосе чувствуется трудно скрываемая взволнованность. Она садится рядом на ступени, ведущие к сцене, и замирает в ожидании ответа. Бакли смотрит на туфли Стива, затем на свои кеды. Нервно постукивает ногой в такт музыки. – У тебя всё получится. – продолжает она. – Со мной тоже такое было. Я была в группе поддержки, ну, точнее, играла в оркестре на разных спортивных соревнованиях. И столько раз думала, что облажаюсь, что… Прости, это совсем не к месту. – Нет, всё в норме. – наконец произносит Харрингтон, едва шевеля губами. – Для меня это впервые. – Ты же говорил, что умеешь играть. – Ага. Только это слышал я сам и коллекция пластинок в моей комнате. Мне некому было показать свои достижения, поэтому… я так, новичок. – вздыхает, утыкаясь лицом в выставленные перед собой руки. Бас-гитара плавно соскальзывает, ловко располагается меж его ног. – Не говори Мансону, он меня засмеёт. – Даже не думала. – между ними повисает тишина, иногда перебиваемая отдалёнными воскликами Эдди. Тот, видимо, наконец смог оценить доставшуюся ему электрогитару по достоинству. – Чего это Его Величество такой печальный? Бо-о-ойфренд мало внимания уделяет? – Мансон плюхается по другую сторону от Стива; с гитарой обращается бережно, почти любовно. – Тебя только не хватало. – не поднимая головы, бормочет Харрингтон. – Вот именно, как ты жил без такого охуенного напарника? Не кисни, Стив. – он хлопает парня по спине, наваливаясь всем весом. – Ты хоть и худой, но тяжёлый, вообще-то. – Стив как-то ухищряется разглядеть копну тёмных волос из своего маленького убежища. – Не возникай, а. Зато со мной не соскучишься. Ведь так, Птичка? – Да-да, Эдди. Вижу, вам есть что обсудить. Пойду прогуляюсь. – и Робин уходит, напоследок коснувшись плеча Харрингтона. – У тебя с гитарой не лады? Давай я помогу. – Мансон, из меня ничего толкового не выйдет. – бубнит себе под нос Стив. – Тебе это кто сказал? Ну-у-у, ладно, до этого я тебя подъёбывал, признаюсь. Что мне сделать, чтобы ты меня простил? Хотя бы на процентов эдак пятнадцать-двадцать. Стив тут же выпрямляется, сам становится похожим на натянутую струну гитары. Таких слов он уже и не ожидал. – Просто меньше меня, как ты сам выразился, подъёбывай. – губы Харрингтона изгибаются в неловкой улыбке; на его лице чётко читается недопонимание. Кажется, Эдди это начинает всё больше нравиться. – Договорились. – теперь Мансон протягивает руку в примирительном жесте. И Стив учтиво отвечает крепким рукопожатием. – Так что у тебя не получается, чел? – Меня будто собственные руки не слушаются. Вот я понимаю, что и как нужно сыграть, а всё равно дерьмово выходит. – он хмурит брови, громко вздыхает. – Забываю всё на ходу. – Это твой первый раз? – А что, так очевидно? – Ага, Стив. Я понимаю, каково это. – Эдди закидывает руку на плечо парня, слегка потирает ткань джинсовки, которую своевременно подогнал злополучный Билли Харгроув. – Сам прошёл через такое. По секрету: в свой первый раз я думал, что подо мной сцена провалится. Или что я обосру всё выступление. Знаешь, что мне помогает в такой ситуации? Стив лишь окидывает его вопрошающим взглядом. Слишком надолго задерживается на искусанных пухлых губах Мансона: нервничает? – Держи одно из моих колец удачи. – он протягивает перстень с иссиня-чёрным круглым камнем посередине. – Когда волнуешься, можно покрутить. И полегчает. Перед выступлениями самое то. А если не поможет, то бутылка пива – и ты хоть в пекло босиком. На собственном примере говорю! – Спасибо, Эдди. – Харрингтон вертит кольцо в руке, любуется, как сияет камень в свете зала. – Это, должно быть, много для тебя значит. Я не могу принять. Его ладонь нависает над всё ещё протянутой рукой Мансона. – Даже не думай. Оно теперь твоё. Пусть будет талисманом и скромным подарком в честь примирения. Ну же, надень. Стив вдруг вздрагивает от такого рода близости. Пальцы неконтролируемо дрожат. Кольцо неизбежно падает между ними. – Я подниму. – говорит Эдди. Секунду спустя они сталкиваются лбами. Мансон шепчет невнятное «бля, прости», тут же намереваясь уйти. Стив надевает перстень на средний палец левой руки, смотрит на поблескивающий камень; всеми возможными способами избегает встречи с блеском более коварным, с блеском тёмно-карих глаз, так напоминающих тёмный шоколад. Стив обожает тёмный шоколад. – О, голубки, так вот вы где. Хотел обсудить один крохотный вопросик перед выступлением. Сейчас же вы ничего не сорвёте, надеюсь? Ну да, как же иначе. Этому индюку в шубе раз плюнуть испортить настроение. Может, Харгроув написал магистерскую диссертацию по тому, как наиболее эффективно вывести Эдди из себя? Для кандидатской уж больно молодо выглядит. – Валяй. – безучастно отвечает он. – Шубку одолжишь на вечерок? Ты в ней вылитый наркобарон. Не жарковато ли нынче? – Тебе слова не давали, Мансон. Хотя… пошёл слушок любопытный, что, если вы вытворите что-нибудь этакое на сцене, вам… заплатят больше. – Что-нибудь этакое? – и снова недоумение. Стив – определённо профессионал, когда дело касается именно этой эмоции. – Да, драгоценный. Что-нибудь запоминающееся, скандальное. Я бы даже позволил этому барану, – Билли кивает в сторону Мансона. – поцеловать тебя. Но не что-то в стиле первого подросткового поцелуйчика в щёчку. Стив, ты бы ему позволил? – менеджер очерчивает кончиками пальцев скулы парня, дразняще спускается к линии челюсти. Стиву становится не по себе. Он ощущает на себе томный взгляд Харгроува; ощущает полный негодования взгляд Мансона. И Харрингтон не понимает, почему его «напарник» так себя ведёт. Ему так противна одна лишь мысль о поцелуе с ним? Или дело тут в наглом жесте менеджера? Эдди вот-вот взорвётся. В его планы не входили ни поцелуи со Стивом (Харрингтон ведь, блять, самый настоящий натурал), ни тёрки с Харгроувом, так вальяжно пользующимся собственным положением. – Может, мы сами, блять, решим, как нам вести себя на сцене? И вообще… – тяжело дыша, выдаёт Мансон. – какого хуя ты относишься к Стиву как к своей собственности? – Так ведь он мой драгоценный мальчик, да, Сти-и-ив? Одного кивка будет достаточно, ну же. – большой палец зависает в паре миллиметров от нижней губы Харрингтона. «Какого чёрта тут вообще происходит?» – всё повторяется в мыслях Стива. Идея зацикливается, сводит с ума. Он боится сдвинуться, подать какой-либо невербальный сигнал. Стиву хотелось, чтобы кто-то защитил его в данный момент. Чтобы кто-то извне разрешил конфликт. Почему, ну почему всё так сложно? Голоса стали лишь фоновым шумом; перепалка – чем-то незначительным. Почему-то вспомнился Томми, который относился к нему чуть менее вызывающе. Как бы хотелось просто исчезнуть, обернуться птичкой и улететь. Кстати, а куда Робин подевалась?

***

– Стив, ты прости меня. – незадолго до выхода на сцену говорит Эдди. Он садится рядом с Харрингтоном, суетливо крутящим кольцо туда-обратно. – Ну как, помогает? Стив кивает, выдавив из себя слабую улыбку. – Этот уёбок возомнил о себе не пойми что. Да я ему… Ладно, плевать на него. Хочешь кое-что попробовать? – Снова ракеты в прошлое? Или на этот раз в будущее? Пожалуй, не стану рисковать. – Не-е-ет, я не об этом. Думал предложить тебе подкрасить глаза. Самый настоящий боевой раскрас! – Не думаю, что мне пойдёт. – Так ты же не пробовал. Давай так: я рисую, ты оцениваешь. Если не нравится, смываем всё к чертям собачьим. У нас ещё минут десять есть, всё успеется. – Уговорил. У тебя одна попытка. – Блять, спасибо, Стив! – и Мансон ринулся искать подходящий карандаш. – Только сиди смирно. И буквально пару секунд спустя он нависает над Харрингтоном, старательно ведя линию от внутреннего уголка глаза к внешнему. Стив, в свою очередь, запрокидывает голову, чтобы Эдди было удобнее. Харрингтон снова ловит себя на том, что засматривается слишком сильно. Вот Эдди, весь такой сосредоточенный, нарисовал линию на нижнем веке, легко растушевал пальцем. Он невзначай касается подушечкой мизинца губ Стива. – Чёрт, прости! Я случайно, правда! – принимается он оправдываться. – Ничего, всё в порядке. – Харрингтон прикрывает глаза, предоставляя Эдди возможность растушевать карандаш на верхнем веке. – Всё это… неловко как-то. – Что именно? Макияж или то, что я… ну, ты понял. – Макияж. Это необычно. «У тебя щёки порозовели, Харрингтон», – хочет ответить Мансон, чувствуя, как пылают его собственные. – Так, вроде готово. Можешь смотреть. Стив в нетерпении подскакивает с диванчика, смотрит в огромное настенное зеркало. Ему нравится, блять, слишком нравится.