Запах надежды

Андрей чувствовал воздушные касания. Парню не хватало воли отпустить приятную дрему, погрузиться в реальность, но он вспомнил, что рядом с ним Миша, и ничто по сравнению с ним не могло быть лучше, абсолютно ничего, так что он резко разлепил веки и поднялся на локти. На его животе покоилась голова Горшка, витки волос ниспадали на бледный лоб, пальцы бродили по все еще разгоряченному телу Князя. — Доброе утро. — проем между зубами без стеснения красовался на личике подростка, вызывая безграничное умиление. — Доброе. — Князев заразился улыбкой друга. (или уже не друга?) — На хуй шарагу, давай останемся здесь. А лучше вообще остановить все, блять, и бесконечно лежать на полу рядом друг с другом, понимаешь, да? — Да, но, если честно, хочется помыться, сам понимаешь, да и у тебя на теле... кхм... моя сперма. — Знаешь, я хочу, чтобы твоя сперма осталась на мне, но еще больше я хочу принять вместе с тобой душ. — Бля, ну ты даешь! — прыснул Горшок, обнаружив, что от его слов у Андрея встал. Тот закрыл руками наливающиеся карминово-красным щеки, но черноглазый нежно взялся за его запястья и прижал руки к полу, обнажив красивое лицо юноши, повис над ним, а после увяз в пышных и гладких, как атлас, губах, медово-тягучих и сладких. — У меня есть идея, тебе понравится. —воодушевленно протянул,  заулыбавшись. — Ну, лучше душа ты ничего не придумаешь. — Не спеши. И правда, Андрей сделал опрометчивый вывод, потому что почувствовал приятную дрожь снизу. Снова встав на локти, он наслаждался видом того, как Горшок обводит языком его член, сначала как бы намечая контур, дразня. Миша скользит выше, надолго остановившись у головки, то облизывая с разных углов, то неглубоко погружая в жар рта, играясь по-разному, растягивая наслаждение. — Чееерт, чеее... — остальная часть слова рассеивается в тягучем стоне. Горшенев неспешно продолжает, все глубже беря в рот, а после как бы делая шаг назад, раззадоривая, пока терпение Князя не исчерпывается, и он не хватает того за клок волос, прижимая голову ублажителя вниз. Поторопив события, он кончил и, обессилев, упал, освободив беднягу от давления своей руки. — Бля. — проглотив все, пробубнил обиженно Миша. — Прости, я не удержался. — Дурачок, я этого и ждал. — таинственно улыбнулся брюнет и потащил еще не отдышавшегося от такого сюрприза парня в ванну. — А теперь твоя попка моя. — басом дыхнул на ухо Горшок, когда они зашли в душевую кабинку. — Болит все, не хочу. — надулся тот, чье отверстие было оккупировано вчера нещадным образом. — Сечас я тебя хорошенько разомну, и будет только приятно. Как думаешь, крем найдется или типа того? Андрей знал, что заветный тюбик лежал в тумбочке под раковиной, тщательно похороненный всяким хламом. — Отлично! — с причмокивающим звуком, словно кто-то, наплевав на приличие, полностью отдался наслаждению едой, окунув все внимание в ощущения вкусовых рецеторов, не заботясь о чем-либо постороннем в акте пережевывания, субстанция шмякнулась на руку Михаила, — Не бойся, я сделаю все, чтобы тебе не было больно, клянусь. — зашептал хриплым голосом обещания. Он долго подготавливал Андрея, заботливо боясь причинять боль. Наконец, они оба согласились, что достаточно, и Горшок вошел в него. Струи воды приятно били по телу. Миша двигался медленно и аккуратно, понемногу, пока не погрузил член целиком, попав в нужное место, и стоны Князева отразились от стенок кабинки, усиливаясь и сводя с ума от переизбытка возбуждения. Под такие звуки черноглазый быстро закончил, не в силах удержаться. Они намыливали друг друга. Руки Князя просто терялись в обилии доступной плоти, кидались то к груди, то к шее, то к бедрам, то к его достоинству. — Какой ты непоследовательный. Сначала натри верх, а только потом низ. — Но внизу самое интересное! Парни смеялись и ласкали друг друга под аккомпанемент бесконечно льющейся приятной воды. Накинув потрепанные шорты, что хозяин квартиры выудил из глубины шкафа, ребята пили горячий кофе, сидя рядом, деля одну кружку на двоих, потому что теперь у них все на двоих. — Родаков-то долго не будет? — отхлебывая из кружки, с надеждой спросил Горшок. — Еще максимум неделю. — перехватил горячую керамическую пасудину Андрей. — Давай весь день проведем только вдвоем. — Миша приобнял друга и перенял эстафету пить напиток. И они были только вдвоем, нежились и наслаждались абсолютным взаимопониманием. Князев уже тосковал по брюнету, хотя тот был рядом, тут, перебирал его волосы легкими касаниями, владел его девственной кожей, покусывал манящие нежные губы цвета розовой пудры. — Я не хочу тебя терять. — выдыхнул он, лежа на коленях Горшенева, любуясь склоненным к нему лицом, чутким, внимательным взглядом глаз цвета копоти. — Не потеряешь, я клянусь. Он соврал. Андрей терял его 8 раз...