Sense of Home

Недели, предшествовавшие лету, тянулись долго, и Дэниэл изнывал от нетерпения. Чем ближе время подкрадывалось к вожделеемой Германии, тем труднее становилось ждать. Но последние несколько дней в школе, казалось, пролетели незаметно, когда он вспомнил, что им с Шоном нужно было сделать вылазку в Сиэтл, прежде чем они смогут уехать на лето. Шон заехал забрать его из Бивер-Крик, и они отправились вместе. Дэниэл получил права и уже успел попрактиковаться на своей новой машине, хотя все еще немного нервничал за рулем, поэтому они часто менялись местами, чтобы использовать поездку еще и для обучения Дэниэла. Он точно видел, что Шону это нравилось. Старший брат вел себя точь-в-точь, как это делал бы папа: притворялся, что прикрывает лицо руками от ужаса, когда Дэниэл приближался к пределу скорости, крестился всякий раз, когда приближались другие машины, и мило ругался по-испански. Это было именно то, что делал бы папа. И Дэниэл обнаружил, что рад этому, он попросту наслаждался теплым семейным чувством. Небольшое напоминание о том, что, хотя их жизнь и не могла быть похожей на ту, что могла бы быть у них в Сиэтле, она все же, по-своему, хороша. «Ты уверен, что справишься с этим?» - спросил Дэниэл, когда они подъехали ближе, Шон некоторое время после въезда в Сиэтл сидел за рулем. Пейзаж начинал казаться знакомым, и вместе с ним в груди Дэниэла вновь поднималось горе. Он знал, что Шону еще тяжелее. Он наблюдал, как Шон несколько раз крепче сжал руки на руле, обдумывая свой ответ. «Да», - сказал он после паузы, которая была достаточно долгой, чтобы заставить Дэниэла увериться в неправдивости этого заявления. Шон, казалось, понял его тревогу, немного расслабившись. «Я имею в виду, я разберусь, - сказал он, слегка улыбнувшись озабоченному Дэниэлу. - Есть веская причина, по которой мы не часто сюда приходим. Так что, конечно, это не здорово, но со мной все будет в порядке». Это успокоило Дэниэла. Так было всегда, когда он слышал несовершенную правду вместо оптимистичной лжи. Въезжать на их старую улицу было странным чувством. В прошлый раз они шли пешком от автобусной станции, и пребывание в машине сегодня принесло с собой еще одну волну знакомых ощущений. Памяти тела воскресных вечеров на заднем сиденье отцовской машины, когда они возвращались домой после долгих экскурсий. Возвращения на папиной машине в какой-то из школьных дней, после того, как Дэниэл провел день вместе с отцом, подбадривая Шона на одном из его соревнований по легкой атлетике. Побелевшие костяшки пальцев Шона на руле говорили о том, что он тоже это почувствовал. «Мама уже здесь», - сказал Дэниэл, надеясь нарушить напряженную тишину и чары, которые она, казалось, наложила на них обоих. Шон проследил за кивком его головы в сторону машины Карен, припаркованной около дома. Шон глубоко вздохнул, упершись взглядом в то самое место. Прямо на нем припарковалась мама. Въезжая на подъездную дорожку, Дэниэл вспомнил, как несколько лет назад, сразу после тюрьмы, Шон, молчаливый и с пустыми глазами, смотрел на то самое место, а тогда еще одиннадцатилетний Дэниэл ничего не понимал, просто радуясь возвращению в дом. Мама не могла знать, что это произошло именно там. Дэниэл хотел сказать это или, по крайней мере, что-то утешительное, но пока он подбирал слова, Шон пробормотал себе под нос: «Прошло уже больше шести лет». Дэниэл с болью смотрел на брата. Шон зашипел про себя, нажимая на ручной тормоз: «Шесть лет и бесчисленные сеансы терапии. Я могу это сделать». В его глазах было выражение, которое говорило о том, что он абсолютно не мог этого сделать. Дэниэл положил свою руку поверх его, которая все еще сжимала ручной тормоз. Так уже, кажется, было. На мексиканской границе, первая поездка в Пуэрто-Лобос, ага. «Шон. Ничего страшного, если ты не сможешь. Или, если, может быть, ты сможешь, но не сможешь все время держать себя в руках. В любом случае, тебе не нужно держать себя в руках ради меня. Это не испортит мне настроение, если я увижу, как ты борешься, хорошо? Этого не было тогда и определенно не будет сейчас. Больше всего я сейчас хочу, чтобы тебе не было больно». Шон долго смотрел ему в глаза, прежде чем откинул голову на спинку сиденья с тихим, слабым смешком. «Боже, ты прав. Как ты вообще умудряешься иногда лажать?» Дэниэл пожал плечами, легкая улыбка стала шире: «Наверное, я великолепен и просто устроен по-другому – не как вы, люди». Шон фыркнул. «Ага, и еще решил присматривать за мной. Принимаешь все удары на себя». «А для чего еще нужен брат? Ты ж меня научил». Дэниэл заставил обе передние двери машины распахнуться. «Давай, - тихо сказал он. - Мама ждет. Думаешь, ты сможешь это сделать?» Шон не ответил, просто выйдя из машины и затаив дыхание. Будет странно увидеть маму в этом доме. Наверно, для Шона это станет еще более странным. Или, по крайней мере, странно по-другому. Он предположил с тревогой, что такое зрелище погрузит брата в своего рода флэшбек о его детстве, когда Карен еще не ушла от них. Для Дэниэла же это были два разных понятия о семье, которые никогда раньше не сходились вместе. Дом его детства - дом его отца, дом дедушки и бабушки сейчас. И его мама, его безопасное убежище в Аризоне, когда он был далеко от дома. Разные миры. До этого момента Дэниэл не осознавал, но именно такой мама была в его глазах с тех пор, как они сбежали из Сиэтла. Вот чем она осталась для него. Слишком беззаботная и легкомысленная, чтобы быть якорем как таковым, но какой-то краеугольный камень, безопасное место всякий раз, когда он чувствовал страх или неуверенность. Чтобы просто знать, что она вообще есть. Она не взяла его на попечение после инцидента на границе – да она не пыталась оставить его под своей опекой и во время их странствий, по умолчанию соглашаясь на план Шона с бегством в Мексику – но Дэниэл никогда даже и считал сценарий его жизни у матери вообще возможным. И тем более – жизни снова в этом доме в Сиэтле. Он был новорожденным, когда она ушла. И он не помнил, чтобы когда-либо видел ее здесь, в этом доме. Его поразило, насколько это было неправильно, и он подумал, не было ли это так же неправильно и для нее все то время, пока она жила здесь. Когда Карен увидела их, она обняла обоих, прежде чем развернуться к огромным коробкам на кухонном столе. «Тара и упаковка от «Почтового помощника»? - спросил Шон. «Мама снова смотрела то телешоу про «Людей с проблемой накопления», - решил сыронизировать Дэниэл. «Эй, Стэнли и Артур втянули меня в это. Но нет, дело не в этом. Один цвет для мусора, один для хранения, один для продажи». «Да, определенно слишком много «Накопителей». Она скомкала одну из наклеек и легонько швырнула в Дэниэла. Он сморщился, позволяя невесомой бумажке ударить себя по лбу, прежде чем поднять этот обрывочек в воздух, заставляя его задумчиво парить. «Можем еще попробовать, у меня целая коробка». Он рассмеялся, отправляя бумажку в один из множества мешков для мусора, валявшихся по всему дому. «Ты уже начала очищать дом?» – спросил маму Шон, осматривая гостиную. Дэниэл не мог не заметить, как в его тоне проскользнуло легкое недоумение. «Боже, нет, - сказала она, явно тоже это заметив. - Не мне принимать решения. Просто все устраиваю. На случай, если вы захотите зависнуть тут. Вместо того, чтобы, знаешь, позволить этому...» «Подавлять нас?» - Дэниэл закончил за нее, когда она замолчала. Она кивнула. Шон помолчал секунду, прежде чем тоже кивнуть. Они с головой окунулись в это, сначала маркируя мебель, решая, что можно продать вместе с домом, что можно выбросить, что можно сдать на хранение до тех пор, пока Дэниэл не обустроится в колледже. Было бы неплохо, решил он, иметь перед глазами знакомое кресло и кофейный столик, кусочки дома его детства, нетронутые всем, что произошло с тех пор. Они разошлись по своим комнатам, приняв решение выбросить большую часть содержимого. Они упаковали почти все действительно важные вещи еще в последний раз, когда были здесь, — что, как с небольшим испугом понял Дэниэл, было чуть больше четырех лет назад. Их спальни сейчас уже не выглядели для них естественно. Они оба, и Дэниэл, и Шон уже слишком переросли воспоминания о них самих семилетней давности, заключенные в этих комнатах. Это было уже… жутковато. Они собрали много вещей для гипотетической будущей квартиры Дэниэла в Сан-Диего. Кое-какая посуда и столовые приборы с кухни, кое-какой хлам из подвала - ящик с инструментами, одеяла, старая лампа - вещи, о которых Дэниэл, вероятно, не подумал бы, когда рассматривал перспективы переезда. Они не обсуждали это, но было взаимное молчаливое соглашение оставить комнату отца напоследок. Когда они добрались до нее, у них было очень мало вещей, которые они могли бы продать или выбросить, и они сохранили большую часть его одежды и вещей, разделив их между собой. На самом деле, не имело большого значения, кто что получил. До тех пор, пока у одного из них что-то было. Они работали, глотая слезы, не стыдясь их и не обсуждая. Занимаясь весь день упаковкой вещей и маркировкой их, на следующее утро они встали все равно рано, не зная, как долго они захотят или смогут оставаться в этом доме. Они закончили работу в большей части дома к вечеру и рухнули в изнеможении в гостиной, а Карен заказала еду на вынос для них всех. Дэниэл, растянувшись на животе на полу гостиной, проверил свой телефон в первый раз с тех пор, как покинул дом бабушки и дедушки прошлым утром. «Как поживает старый дом?»- пришло сообщение от Криса, отправленное три часа назад. Час спустя появился еще одно, от него же: «О боже, ты разбил машину, не так ли? Не забывай, я видел твои уроки вождения у нас на улице. Я должен был предупредить Шона. У бедного парня еще все было впереди». Дэниэл представил себе, как вживую, лицо Криса – каким оно было забавным, как он морщил веснушчатый нос, сочиняя эти строки, и рассмеялся, собираясь ответить ему и сообщить, что ни один из них не умер ужасной смертью, пока он был за рулем. «...Смеется над своим телефоном, как будто мы оба его не видим», - услышал он, как его мама прошептала Шону, который засмеялся. «С такой милой и глупой улыбкой он определенно пишет Эве». «Кто-то должен сказать мне, кто такая Эва». Дэниэл закатил глаза, убирая телефон в задний карман. «Я не буду писать Эве. Эва - это… Просто знакомая. Я пишу дружбану». Шон нахмурился: «Ну, теперь тебе определенно нужно ввести нас в курс дел». Он пожал плечами и вместо этого перевернулся на спину, чтобы смотреть в потолок, а не на маму с братом, наблюдающих за ним. «Просто… Мы встретились несколько раз, и я понял, что там ничего нет. И я ей не очень нужен». «И это после, сколько, года тоски по ней?» «Двух, - проворчал Дэниэл. - Но да. Я думаю, довольно легко влюбиться в кого-то, с кем ты слишком боишься заговорить, понимаешь?» «Я понимаю твои чувства, братишка», - усмехнулся Шон. «Ты думаешь... - Дэниэл замолчал. Он подумал, не было ли плохой идеей сказать это вслух. Он даже не был уверен, почему это так, но это беспокоило его с тех пор, как они с Эвой расстались. - Тебе не кажется странным, что все девушки, которые мне нравятся, совершенно недосягаемы? Как Лайла, которая была слишком стара для меня. И Сара-Ли, с которой я временно разделял суперрелигиозный культ. Потом моя учительница английского в средней школе, потом Эва. Так кем я был и зачем это делал, пока вдруг она не стала, я не знаю, реальным вариантом для меня?» Ему хотелось видеть лица Шона, но он не мог себя заставить посмотреть на него. Он хотел получить представление о том, что Шон думал об этом в последовавшей тишине. «Я думаю, что многие дети проходят через это, - его мама вмешалась через мгновение. - Ты влюбляешься, но ты не готов к настоящим отношениям. Так что ты влюбляешься, скажем так, в безопасных людей». Он на мгновение задумался над этим. Это было похоже на правду. Он перевернулся на живот, и глаза Шона слегка сузились, он явно не был согласен с Карен. Он увидел, как Дэниэл поймал его взгляд, и расслабил лицо. «Итак, э-э, если это не сообщение Эвы заставило тебя так улыбаться в свой телефон, тогда кто?» - его голос звучал небрежно, но в нем чувствовалась какая-то скрытая эмоция. Дэниэл опять вдруг не смог ее прочитать. «О, да это Крис, - сказал он, пренебрежительно махнув рукой. - Он хочет убедиться, что я не убил нас обоих по дороге сюда. На самом деле...» Он сел, развернулся, переключился на фронтальную камеру и бросил знак мира. Снимок с Шоном на заднем плане, скрестившим ноги на полу позади него, был сделан до того, как Шон успел возразить. «Он просто будет продолжать троллить меня, что я убил тебя своим ужасным вождением, пока я не покажу ему доказательства того, что ты выжил», - объяснил Дэниэл в ответ на ошеломленное молчание Шона, пока отправлял их фотографию Крису. «Хм», - только и сказал Шон в ответ. Дэниэл знал, что отлично чувствует своего брата. Но что, черт возьми, это значило? Вскоре после этого привезли обед, а вместе с ней и долгожданную перемену в разговоре. Они спросили, откуда взялась еда, и Карен призналась, что это был ресторанчик, откуда она заказывала все время, пока жила здесь. Это было теплое чувство - сидеть на полу в их гостиной. Их дневная работа, перестановка и упаковка, сделала вдруг комнату похожей на их старый дом, но не совсем. Это соответствовало их разговору, воспоминаниям о Сиэтле, но по-другому отражалось в воспоминаниях их мамы о Сиэтле, тогда еще молодой девушки, только что вышедшей замуж и беззаботной. Их дом, да, но наблюдаемый совсем другими глазами. «Вы оба уверены, что не будете скучать по этому месту?» - спросила их мама, как только они все наелись и захотели спать, и, по крайней мере, в случае Дэниэла, у них возникло сентиментальное настроение от этих ностальгических размышлений. «Я буду. Я знаю, - тихо сказал Шон. - Но это не то же самое место, что было раньше. Здесь... страшновато». Дэниэл кивнул. «Я все еще не помню тот день. Так что я не совсем переживаю это так же. Но это… уже странное место для меня. И я никогда не буду жить там, где Шон не сможет чувствовать себя комфортно». Его мама, казалось, поняла это, но голова Шона резко повернулась к нему. Он ничего не сказал сразу, но по интенсивности его взгляда он понял, что, в конце концов, последует какая-то лекция. Давай покончим с этим, подумал Дэниэл. «Хорошо, - сказал он, отправляя все пустые коробки из-под еды в один из мешков для мусора. - Это был долгий день, и у нас завтра еще много работы. Так что, я думаю, хорошо бы поспать?» Он встал, и Шон встал вместе с ним. Карен пожелала им спокойной ночи, и они пошли по коридору к своим спальням. Дэниэлу даже не нужно было оглядываться через плечо, чтобы понять, что Шон последовал за ним в его комнату. «Скажи мне, глядя в глаза, что ты делаешь это не ради меня», - тихо, но строго сказал Шон, прислонившись к дверному косяку. Дэниэл повернулся, чтобы посмотреть на него, пораженный уколом воспоминаний обо всех тех случаях, когда Шон стоял на этом самом месте, распекая его, вспомнил поводы этих тирад – все те вещи, что он творил, будучи несносным ребенком. Дежа вю. Он так долго жил со своими способностями, да еще и чувствуя себя достаточно взрослым после всего, что случилось, что иногда Дэниэл забывал, каким он был до всего. «Я делаю это не только для...» «Я тебе не верю». Дэниэл пожал плечами и, не глядя на Шона, начал рыться в рюкзаке в поисках вещей для вечернего умывания. «Тогда я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сказал. Я уже говорил тебе, что хочу это сделать, я так считаю. Если я говорю тебе, что это правда, так просто поверь мне». «Даже после возвращения сегодня? Ты правда уверен?» Дэниэл снова повернулся к нему лицом, с зубной щеткой в руке. Он вздохнул. «Особенно после возвращения, Шон. Это было окончание. Завершение, в котором, я думаю, нуждался. Это не было бы прощанием с этим местом, если бы у меня была возможность вернуться». «Ты не должен этого делать, ты знаешь». «Я знаю. Я хочу этого. Правда-правда, честно-честно». «Пожалуйста, если дело только в деньгах, тебе действительно не нужно этого делать». «Ты же знаешь, что дело не в деньгах. Но, похоже, тебя что-то здорово грызет, так что давай, теперь ты выкладывай, в чем именно дело». Настала очередь Шона вздохнуть, и он взъерошил затылок: «Ну, это про работу в Нью-Йорке». Он вздрогнул, его голос был еще тише, чем раньше: «Это было предложение от Макс. Помнишь, подружка Хлои, приемной дочери Дэвида...» «Чувак, я не собираюсь забывать единственного другого человека, которого я встречал с суперсилами. Я помню, кто такая Макс». «Ну, у нее есть своя галерея в Нью-Йорке. У нее все хорошо. Типа, действительно хорошо. И она проводит выставки. Так вот, она решила, я не знаю, немного отвлечься от фотографии, привлечь больше людей. Макс дала мне несколько мест для экспозиции. И пару моих картин с этой выставки уже купили. Очевидно, ничего чудесного, но это определенно приносит больше денег, чем уличное искусство на скорую руку. На самом деле, намного больше». Дэниэл забыл о предыдущем напряженном разговоре, гордость переполняла его грудь. Он взмахнул рукой с зубной щеткой: «Это потрясающе, Шон, серьезно! Ты почему же, засранец, мне не сказал?» «Ну… не хотел сглазить, я полагаю? Стеснялся..?» «Может быть, ты прекратишь все это дурацкое смирение? Твои картины потрясающие. Ты в галерее, чувак. В настоящей нью-йоркской художественной галерее». «Ну, пока они берут только три картины. И время, которое мне требуется, чтобы сделать их достаточно хорошими для показа, это тоже не быстрая история. Так что пока рано сильно радоваться, но я хочу сказать, что все равно надеюсь на неплохие перспективы дохода. И больше всего мне нужно, чтобы ты снова стал моим энано на минуту и не беспокоился обо мне, хорошо?» Дэниэл медленно сел на свою кровать. Через мгновение он кивнул. «Я понимаю. Но я больше не на твоей ответственности - не в том смысле, как это было в бегах, ты же понимаешь это, правильно?» Шон недостаточно быстро скрыл выражение разбитого сердца на своем лице, и Дэниэл издал тихий стон разочарования и жалости. «Я не это имел в виду, прости, пожалуйста... Ну, ты можешь просто перестать вертеться и сесть, а? Я сейчас скажу лучше, что думаю». Шон так и сделал, и Дэниэл собрался с мыслями. «Ты всегда будешь моим старшим братом во всех обычных отношениях, - Дэниэл, как мог, справился с колотящимся сердцем и опять намокшими глазами. - Ты можешь издеваться надо мной из-за девочек, и позволь мне позвонить тебе, когда я поссорюсь с бабушкой, и тебе даже можно выбросить краску для волос из моей комнаты - не отрицай, я знаю, что это был ты». Шон, который уже открыл рот, чтобы возразить, издал тихий смешок, слегка кивнув. «Но ты уже не обязан быть моим опекуном, - Дэниэл продолжил. – Тебе уже не обязательно быть папой и мамой. Ты был ими обоими, ты лучше всех в мире делал это, и, чувак, я благодарен тебе, серьезно. Ты меня вырастил, черт. Но сейчас просто будь моим братом, хорошо? И моим лучшим другом или как-то еще. Моим Шоном, каким всегда был». Шон снова кивнул, на этот раз более твердо, а потом слегка склонил голову набок, размышляя. Самое время, чтобы проморгаться и снова привести в порядок дыхание. «Ты не рассказал мне об Эве», - сказал Шон через мгновение. Это заявление застало Дэниэла врасплох. Очевидно, Шон сделал какой-то скачок в своих мыслях, за которым Дэниэл пока не успел. Впрочем, все итак было понятно. «Наверное, я был смущен. Я был так… одержим ею, понимаешь? Было странно признавать, что это просто... прошло. Чуть более близкое знакомство – и все исчезло». Шон снова кивнул, размышляя. «Ну, в следующий раз, когда произойдет что-то такое же важное, - в этом был какой-то акцент, какой-то смысл, который Шон пытался передать, но Дэниэл все никак не мог понять, - скажи мне, пожалуйста. Я постараюсь перестать воспитывать тебя. Но если мы братья и все еще друзья, ты можешь рассказывать мне любые вещи – все, что тебя гнетет или смущает». Дэниэл кивнул, положив голову на плечо Шона, как не делал уже много лет. Шон наклонился к нему, поцеловал в макушку, и они немного посидели молча. «Я тут подумал, - пришел к какому-то решению Шон. - Ты мог бы привезти друга в Германию, если бы захотел. Я имею в виду, Финн же будет с нами. Так что ты тоже мог бы кого-нибудь привести. Может быть… Крис?» Дэниэлу понравилось, как это прозвучало. Он скучал по Крису. «Я не знаю. Я бы очень хотел. И он, уверен, хотел бы тоже. Но… Мы же уезжаем уже через пару дней. А у него летняя работа, я не уверен, что он может просто взять и сорваться. Понимаешь?» Он почувствовал, как Шон кивнул. «Просто пришло в голову. Если ты захочешь пригласить его, ты можешь. Ему всегда рады, ты же знаешь». «Конечно. Спасибо, Шон». Вскоре после этого они легли спать, по очереди заходя в ванную, стараясь не разбудить маму, которая — несмотря на робкие попытки их обоих — отказалась лечь в кровати, которую она когда-то делила с их отцом, предпочев диван в гостиной. На следующее утро они снова приступили к работе: съездили на свалку, чтобы выбросить ненужные вещи, упаковали все, что собирались загрузить в машину и навели порядок в доме. Все, что было выделено на обстановку будущего жилья Дэниэла в Сан-Диего, отправлялось с Карен, которая собиралась сгрузить все это на склад в Калифорнии на обратном пути. Дэниэл подумал, что это вселяет некоторую веру в то, что его планы не провалятся. «Спасибо за это, мам, - сказал он, крепко обнимая ее, когда они готовились сесть в разные машины, чтобы разъехаться в разные стороны. - Я позвоню тебе, когда мы приземлимся в Германии». «Да уж, тебе лучше бы это сделать», - пробормотала она в его волосы. Когда объятия закончились, она продолжала держать его за руку, когда они повернулись лицом к дому. «Я спрошу еще раз, на всякий случай, - тихо сказала она тогда. - Ты уверен насчет продажи?» «Да, - сказал Дэниэл без колебаний. - Это был наш дом. Но это давно не так».