Sense of Home

Хулиан выполнил свое обещание, зайдя на следующий день, чтобы проверить повреждения замков и окон. Шон и Дэниэл обменялись виноватыми взглядами, пока мужчина ломал голову над столь удивительно сломанными замками. Он набросал смету работ, которая, по мнению Шона, могла быть сильно недооценена, и поскольку Хулиан работал быстро и сверхурочно, он на всякий случай добавил немного больше. «Я рад, что вы, дети, приводите это место в порядок, - сказал он им, оглядывая дом перед уходом. - Твоему отцу действительно здесь нравилось. Я знаю, что это может показаться неправдой, - он нервно усмехнулся. - Он ведь все время говорил о том, чтобы уехать в Америку. Но семья была важна для него. И я не думаю, что он когда-либо действительно эмигрировал бы, пока его отец был жив. Эстебан точно был бы счастлив снова увидеть, что в этом месте живет его семья». Шон был благодарен за это — Хулиан явно был обычно сдержанным и немного неловким человеком, и этот момент тепла, казалось, исходил от сердца. Пока Хулиан занимался замками и окнами, они завершили уборку, а когда он закончил и уехал, принялись за реконструкцию основной части дома. На это ушло несколько дней. Шон сам сделал большую часть ремонта. При помощи сил Дэниэла они снесли совсем сгнившие детали, и уже преимущественно своими силами Шон восстановил пару дверных косяков, отшлифовал деревянные полы, заново оштукатурил и покрасил стены. Бернарда помогла им снова запустить водопровод, и это здорово облегчило им жизнь. Хотя воду из него и нельзя было пить, поэтому Шон и Дэниэл привыкли пешком таскать огромные бутылки с питьевой водой из ближайшего продуктового магазина, используя тот трюк, который они в свое время повернули в лагере, - Дэниэл левитировал их своей силой, пока Шон изображал силача, тащившего их на плече. Зато водопровод, наконец, снял туалетную проблему. Она сильно отравляла братьям жизнь, поскольку им приходилось бегать в беленую будку сбоку от дома, которая выглядела так, будто была возведена еще в эпоху конкистадоров. В доме на побережье также не было электричества, хотя была проводка и висели лампы, которые можно было подключить к генератору, поэтому Бернарда показала им, где взять генератор и разобраться с ним. Это порадовало Дэниэла, который был счастлив, что может засиживаться допоздна за чтением после дня работ. Шон, с другой стороны, так много работал в течение дня, что к тому времени, когда они готовили ужин, у него едва хватило сил, чтобы посидеть на заднем дворике с Дэниэлом и посмотреть, как солнце садится в море, прежде чем падать замертво в кровать. Ближайший таксофон был в Каборке, куда они ездили пару раз в неделю, чтобы прикупить больше инструментов и принадлежностей для дома, используя возможность, чтобы позвонить Лайле и Финну, а также Карен, Клэр и Стивену. Они также разослали всем письма и открытки. Финн тоже отправил им письмо, которое пришло вскоре после их отправлений, с обратным адресом виноградника, на котором они работали, — и хотя это было непросто, они поддерживали достаточный контакт, находясь вдали от близких людей, чтобы не чувствовать себя полностью изолированными. Хотя что им было сказать по поводу того, как проходили их дни здесь, в их маленьком пузыре безопасности и счастья на пляже? Остальной мир казался отсюда еще более далеким. Шон целыми днями ремонтировал дом, Дэниэл был у него на подхвате, но иногда просто бездельничал, валяясь рядом с братом – читая, играя, болтая и помогая. Они смотрели, как меняется солнечное освещение во время работы, пока не уставали, или не становилось слишком жарко, или слишком голодно, и когда это случалось, то останавливались. Они отдыхали, готовили ужин, Шон пил пиво, а Дэниэл - газировку, открывая для себя мексиканские бренды. Они играли в карты и кости, придумывали какие-то собственные спонтанные игры, дурачились и бесились или просто сидели на пляже и разговаривали, прежде чем расползтись по спальням. Скоро им стало трудно вообще отслеживать время, и ни один из братьев особенно не возражал. Оба были полностью довольны своим убежищем от мира. Так что это было просто совпадение, что они случайно заметили дату в газете, когда были в городе и собирали кое-какие припасы. «Эй, Дэниэл? - крикнул Шон, отвлекая внимание Дэниэла от стойки с вкусняшками, которые он изучал. - Ты видишь это?» Дэниэл вытянул шею, изучая первую страницу, на которую указывал Шон. «Выглядит довольно скучно», - пожал плечами Дэниэл. «Да я не про содержание, тупица. Дата». Дэниэл на секунду надулся, но Шон увидел, как эта обида исчезла, когда он это заметил. «Сегодня четвертое июля? Сегодня?!» «Видимо, да». «Вот это да». Да, это и верно немного странно. Их отец всегда любил праздновать Четвертое июля, всегда был так рад притащить их на городской фейерверк, даже когда Дэниэл был слишком маленьким, а взрывы слишком громкими, и им приходилось уходить рано. Это было праздником еще два года назад. Затем, после инцидента на границе, это стало чем-то другим. Что-то среднее между празднованием и, ну, в общем, днем памяти. «Мы должны что-то сделать?» - тихо спросил Дэниэл, наблюдая, как Шон обдумывает это. «Я думаю, да. Я имею в виду, посмотри, как далеко мы продвинулись за два года. Я думаю, что имеет смысл как-то отметить это». Дэниэл кивнул, и Шон положил руку ему на плечо. «Но никаких фейерверков». «Почему нет?» «Чувак, мы в Мексике. Подозреваю, это может быть немного… Неуместно с учетом контекста, тебе не кажется?» «Наверно, да, - Дэниэл захихикал. - Хорошо, а что тогда?» «Я не знаю. Мы могли бы осмотреться вокруг, получить немного вдохновения?» Поэтому они пошли по кругу, собирая всякие мелочи. Любимой покупкой Шона были небольшое барбекю и мешок угля, а также достаточное количество мини-гамбургеров и сосисок, чтобы накормить небольшую армию. Дэниэл, однако, убежал куда-то еще в продуктовый отдел и вернулся с охапками продуктов для выпечки, включая — он гордо размахивал ими — красно-белый и синий пищевой краситель. «Печенье на четвертое июля», - сказал он, ухмыляясь. «И ты даже знаешь, как это испечь?» - сказал Шон, приподнимая бровь. «Эй, тут же два гения, мы разберемся». Шон рассмеялся и предложил просто купить обычное печенье для украшения глазурью, но после яростной атаки Дэниэла сдался и купил именно полуфабрикат. Дома им потребовалось, по крайней мере, два неудачных эксперимента, чтобы сделать их хоть немного съедобными, и это было еще до того, как они попытались их украсить. «Разве не ты тут художник?» «Да, ну, я точно не работаю с глазурью, ты знаешь?» «Хороший художник может работать с чем угодно», - пробормотал Дэниэл, посмеиваясь, пытаясь украсить свое печенье. «Ты уверен, что хочешь связываться со мной, пока я держу кондитерский мешок с красителем, чувак?» «Ты не посмеешь». Но Шон именно это и хотел сделать - разукрасить вместо кривобоких печенюшек несносного братишку. Кухня итак уже выглядела как шоу ужасов после того, как Дэниэл продолжал настаивать на том, чтобы использовать свои силы при приготовлении печенья, что оказалось совершенно напрасно и привело к небольшой цветовой катастрофе. Какой вред может уже принести небольшая перестрелка едой в этот момент? «Почему нет? - ухмыльнулся Шон, размахивая своим кондитерским мешком. - Кому мы тут помешаем, Бернарде?» «О! Погоди! Слушай, может, нам стоит оставить немного печенюшек для нее?» Шон оказался озадачен этим. Он был полностью готов к очередной добродушной перепалке с Дэниэлом, но не тут-то было. Братишка был сейчас таким милым в своей заботе, что беситься с ним вдруг перехотелось. «Чего?» - спросил Дэниэл, защищаясь, в то время как Шон уставился на него. «Ничего, - пожал плечами Шон. - Просто… Иногда я забываю, какой ты хороший». «Ну, тебе и не следует. Потому что я потрясающий». Шон знал, что ему грозит опасность стать чересчур сентиментальным, если быстро не сменить тему, поэтому он, посмеиваясь, вернулся к своему печенью. «По-видимому, недостаточно потрясающ, чтобы это печенье выглядело хотя бы наполовину не так отстойно». «Эй!» * * * Оказалось очень хорошо, что Дэниэл подал идею оставить приличную порцию печенья для Бернарды, потому что они начали наедать себе килограммы веса хот-догами и гамбургерами, готовя их прямо на пляже. Они почти не двигались весь вечер Дня независимости: сидели на песке, и только костер и барбекю отделяли их от моря, - сытые, сонные и счастливые, даже после того, как небо потемнело, и появились звезды. «Ты когда-нибудь хотел, чтобы мы могли вернуться в этот день два года назад и сказать себе, что все будет хорошо?» - спросил Шон, лежа на песке рядом с Дэниэлом. «Нет», - последовал ответ, и Дэниэл просто продолжал смотреть на звезды, когда Шон повернулся к нему, нахмурившись. «Если бы я знал, как сильно мне здесь с тобой понравится, я бы просто нажал на газ вместо тебя на границе», - объяснил он. «О, точно, - усмехнулся Шон, снова поднимая голову к небу. - Да, это не закончилось бы хорошо». Они провели всю ночь там, на пляже, вспоминая своего отца, думая обо всех возможных вариантах того, как все могло сложиться в этот день два года назад. Они решили, что у них случился лучший вариант. Они ни о чем не жалели. Уже не так сильно. По крайней мере, не об их решении на границе. Год, проведенный Шоном в тюрьме, был, очевидно, не идеальным. Но, решил Шон, если бы он знал тогда, что все сложится именно так, то ему было бы в заключении намного терпимее. Вскоре после Четвертого июля проект Шона по реконструкции дома был, в первом приближении, закончен. И, как бы он ни гордился своей работой, как бы ни был доволен конечным результатом, он не мог немного не огорчиться, что работа закончена. Шон вроде как наслаждался всем этим, вкладывая все, что у него было, в этот дом, в дом их отца. Но ему пришлось напомнить себе, что они вообще-то типа на каникулах. Пришло время, наконец, вести себя соответственно. И после этого они предались неистовому безделью. Дни они проводили на пляже или на заднем дворике — Шон рисовал, Дэниэл читал, что-то писал в блокноте или болтал с Шоном. Наблюдая братишку без рубашки при загорании и купании, Шон обнаружил, что ему почти физически больно видеть шрам Дэниэла – вечную метку от пули аризонских виджилантов, неровной линией перечеркивавшую правое плечо мальчика. Каждый раз на Шона накатывала волна вины, любви и нежности, с которой он не знал, что делать. Но самого Дэниэла старая рана нисколько не тревожила, Шон несколько раз осторожно спрашивал его об этом. Это понемногу помогло, и Шон хотя бы смог смотреть на братишку, не реагируя так остро каждый раз при виде его шрама. Они не управляли своим временем в плане организации каких-то специальных событий, кроме случайных обедов у Бернарды, и они измеряли время по солнцу, нуждам и состоянию своих тел, голоду и сонливости. Единственное, что заставляло их следить за датами, - это день рождения Шона в августе и необходимость уехать в США, чтобы его отпраздновать с Финном, Лайлой и остальными, но они обнаружили, что начинают бояться этого дня. Как бы они ни радовались встрече со всеми, мысль о том, чтобы покинуть этот пузырь безопасности и абсолютного счастья, даже на несколько дней, в основном, просто огорчала их. Был конец июля, когда они, наконец, сдались и поехали в город звонить Финну, чтобы предложить альтернативу. «Диас! Как дела, дружище, у вас на юге все в порядке?» Шон слышал, как Лайла на заднем плане вскрикивала: «Это Шон? Могу я поговорить с ним?» Он понял, что ухмыляется, как идиот, самому себе. «На самом деле, Финн, ты можешь включить меня на громкую связь?» Послышалось какое-то шуршание, и снова раздался голос Финна, чуть более хриплый, чем раньше. «Исполню все твои пожелания, мой повелитель, - в то же время, когда Лайла крикнула, - Ахой, ботаник!» Шон рассмеялся. «Привет, ребята. Вообще-то я звоню, чтобы кое о чем спросить. У вас есть загранпаспорта?» На мгновение воцарилась тишина, а затем «да, а что?» от Лайлы. «А как насчет тебя, Финн?» «Пока нет, но я подавал заявку, так что он должен быть готов со дня на день». «Думаешь, до моего дня рождения он будет готов?» «Может быть, а что, у тебя есть идея, которой ты хочешь поделиться с классом, Шон?» «Ну, так-то да. Выслушай меня». «Ой, нет, все, он меня потерял», - сказал голос Лайлы. Финн рассмеялся: «Серьезно?» «Да, в ту секунду, когда он говорит «выслушай меня», - вот так я узнаю, что грядет плохая идея Шона Диаса». «Выслушай мальчика, Лайла», - донесся издалека слабый голос Кэсс. «Спасибо, Кэссиди, - сказал Шон, посмеиваясь, а затем продолжил, прежде чем кто-либо смог прервать. - Ну, нам с Дэниэлом здесь вроде как нравится. Тут прямо очень клево. И у нас действительно остался всего месяц или около того, прежде чем придется уехать, чтобы вернуть Дэниэла в школу. Ну, я помню, конечно, что мы говорили о том, чтобы навестить вас, ребята, на мой день рождения, но… Я не знаю, - он почесал затылок, желая видеть их лица, чтобы оценить их реакцию. - Я подумал, может быть, вы, ребята, могли бы приехать сюда?» Пауза, казалось, затянулась слишком надолго, пока Финн заполнил ее во всю мощь легких: «ВУУ-ХУУ-УУ! Я думал, ты никогда, блядь, не попросишь, Шон!»