Наследство Гробарей

      Зима — не лучшее время для работы, гробовщиков она тоже не обошла стороной. Умерших в зимнее время хоронят под банями — там почва хоть и требовательная, но относительно податливая, в то время как на кладбищах ее разобьет разве что кирка. Так что откинув доски в сторону и покрепче ухватив рукоятку дубовой лопаты, Георгий принялся копать.        Работа, конечно, не самая приятная, но по крайней мере теплая. Вспомнить хотя бы то поручение, которое брат Арсен дал ему на прошлой неделе — исполнить последнюю волю деревенского кузнеца, похоронить, понимаете ли, около жены. А ничего, что жена лежит под метром снега и пятью земли? Да ладно, Георгий и так справиться — что он, не Гробарь? Гробарь, конечно же! А Гробари они всякое могут делать, почти что боги — боги склепов и обветшалых крестов на могилах.       Баню протопили недавно — еще клубится пар. По вечерам сюда не ходят, опасаясь бесов и злых духов. Однако, младшему брату дали четкий выбор: либо бесы в бане, либо новая яма на морозе, ведь захоронения здесь не совсем легальны. Нечистая сила казалась гробовщику менее реальной, пока в дальнем гулу помещения он не услышал плач.       Оставив лопату торчать в земле, Георгий подошел к тому месту, осветив его дрожащим пламенем свечи. На лавке лежал брошенный кем-то веник, под лавкой — перевернутый ушат, больше никаких следов живых людей. Работник тяжело вздохнул, сел туда, где ему только что померещилось, и перевел свой взгляд на яму — копать еще час, не меньше.       Ему в голову пришла абсолютно идиотская мысль — а что если он сам закричал здесь, лет семнадцать назад? Не исключено, в округе не так уж много мест, где можно было родить ребенка. Да, около семнадцати лет назад он пришел в этот мир, и родители ждали именно сына.       Новорожденный получил привилегии, о которых другие дети деревни могли только мечтать. Семья его, хоть раньше и считалась каким-то там колдунами, поселилась в большой избе, которую родителям лично подарил сам князь. Официально они принадлежали к простолюдинам, тем не менее в доме Гробарей нередко гостили бояре и дружинники, они хорошо платили за работу, что позволяло семейству нанимать лучших учителей потомкам.       У отца уже был один сын, и в других он не нуждался. Как вдруг — будто и правда высшие силы вмешались — пятилетний Арсений тяжело заболел, так что лекари говорили испустит дух со дня на день. Тогда-то, опасаясь остаться без наследника, глава их семейства решил, что срочно необходимо завести второго ребенка, а когда старший брат выздоровел прибавление было уже на подходе.       Георгий и сам не заметил, как вернулся к работе. Голова кружилась от влажного воздуха, руки стали скользкими, они плохо держали лопату, тем не менее гробовщик старался, рвался вперед, пробовал доказать…       Ведь они с братом всегда соревновались. С самых малых лет отец говорил им, что передаст наследство и дело лучшему, заставляя тем самым юных помощников работать на износ. И Георгий был лучшим, а что получилось? Как и полагалось по закону, дело перешло старшему сыну, младшей же был волен идти куда хочет.        Кроме дела семейного юноша ничего не умел, а искать работы на стороне не имело смысла. В округе был только один гробовщик, которого все знали, и со всеми он договорился. Можно было поехать к родственникам на запад, но у тех дела шли совсем плохо, благо милосердный братец разрешил остаться среди наемных работников, так они и жили уже два года.       Лопата впивалась все глубже в землю, пока двери бани не отворились. На пороге стоял темноволосый юноша с заостренным носом и карими глазами — почти как младший, только у того нос был круглым, в мать. Арсений принес с собой замотанное в мешковину тело, за кое уже заплатили десять медяков. Он небрежно кинул труп в приготовленную могилу, расселся рядом, подобно царю на троне, и сказал лишь одно слово:        — Поторопись.       Не вдаваясь в подробности Георгий начал закапывать. Он не мог винить брата в излишней строгости — управлять каким бы то ни было делом в одиночку всегда тяжело, а делить свою власть гробовщики не собирались. На секунду юноша задумался — а что если они управляли бы похоронным домом вместе? Ему даже вспомнилась история об основании династии, где владельцы различных ритуальных услуг объединились, чтобы изгнать конкурентов.       Но даже тогда род ямокопателей разделился. Одни уехали за море и назвались по-тамошнему Тейкерами, другие остались тут, взяв фамилию по профессии — Гробарь, их родимая веточка раскололась на Гробарей с мягким знаком и без него в фамилии — настолько охотными ко власти были владельцы того света. Однако их, славянский, род отличался от остальных. Даже если бы те захотели, у Гробарей не могло быть больше одного главаря.       Напоминание об этом только что просвистело у Георгия под носом, как раз когда старший решил помочь с работой. Мраморная рукоятка, как и сам инструмент, а ручка из самой настоящей кости — кажется, ее пожертвовал кто-то из предков. Эта лопата была не просто красивым талисманом, она являла собой ту странную магию, что всегда работала, не требуя ни религии, ни жертв, ни подношений. И в этом был самый страшный ее секрет. Любой дурак мог отобрать волшебный артефакт, даже не из рода ямокопателей, и тогда уж горе тому, кто потерял реликвию.        — Достаточно, а теперь клади доски.        — Не пойму, зачем нам так спешить, али помер кто в поздний час?        — Гоша, ну не будь ты таким дураком! Я задумал жениться, приданное нужно, деньги нужны, а заказов как на зло нет. Ты знаешь, о каких деньгах идет речь, нам нужно успеть до рассвета.       О, конечно, как о таком можно забыть? Еще один день, который заставил Георгия поверить в силу чудесного инструмента. Это случилось прошедшей весной — погода не сильно отличалась от той, что сейчас была во дворе. Их деревеньку захватили монголы. Кого в рабство, кого высекли, а кого и убили, у некоторых позабирали имущество. Гробовщиков же не тронули. Возможно, потому что в их семье не было женщин, быть может, потому что умный брат запрятал все ценное в подвал, но то, что случилось дальше, иначе как магией не назовешь.        За главного захватчиками был назначен Боржигдай — воин в возрасте, поседевший немного, шрамами побитый, частенько бывал пьян. И вот помер в бою у того воина сынишка молодой — одногодка Георгия, не иначе. Монгол захотел похоронить отпрыска немедленно по всем традициям, и позвал к себе братьев, они ясное дело согласились.        Кто-то мог бы подумать, что дело тут в страхе — ошибались. Общество всегда отодвигало гробовщиков в сторону, у них не было чужих и своих даже среди родных, стороны решала выгода — кто платит, тот и заказывает поминки.       Итак, Гробарям было поручено выкопать курган, но не на кладбище, а поодаль от него в каком-то дальнем уголке леса. Там они обустроили и ложе, и сундуков кучу наносили, а отец покойного изрядно заполнил захоронение золотом и боевыми трофеями. Боржигдай был умен: по завершению похорон он спустил на ямокопателей собак, да еще и воинам своим приказал принести головы помощников, чтобы те никому не рассказали о месте последнего упокоения.       Оба брата отлично помнили то время — они бежали, сломя голову, спотыкаясь и глотая порой листву, получая удары от веток, прислушиваясь к каждому звуку. В конце концов парочка добежала до пещеры, тогда Арсений со всех сил сжал лопату, он отвернулся даже от Георгия, словно тот хотел причинить ему вред.        — Опомнись, мы же в одной лодке оказались! — Сказал тогда младший.       У старшего глаза загорелись нечеловеческим огнем. Это очень знакомый взгляд — так отец поглядывал на своих провинившихся щенков, прежде чем врезать обоим оплеухи. Юноша повторил свои слова, и пыл брата поутих. Они вместе ухватились за ту чертову лопату, да так и просидели до рассвета, а потом еще около месяца прожили в лесу, и за то время ни одного монгола рядом не проходило.       Когда гробовщики вернулись в деревушку, захватчиков уже выгнали. Видимо старый воин предчувствовал это: понимал, что тело сына вывезти не получиться, вот и хотел обеспечить ему достойную смерть. Его опасения не сбылись, никому не рассказали братья о своем приключении, правда, лишь за тем, чтобы самим с того иметь выгоду.       И вот они снова шли следами прошлого — те же холмики и кусты, Георгий не сомневался в этом. Буря, что завывала когда он вошел в баню, нынче утихомирилась, как по приказу какого-то незримого господина, Арсений же шагал впереди, держа лопату как ориентир. Младший не удивился бы узнав, что это тоже одно из свойств реликвии — не зря же она столько поколений пролежала в их семье.       Со временем братья дошли до болота — курган был сразу за ним. Следуя за бодрым шагом главного гробовщика, его помощник ненароком угодил ногой в топь. Юноша быстро выкарабкался — благо, вовремя смекнул что к чему, старший лишь недовольно поворчал в его сторону, даже руки не подал.       Это навеяло Георгию воспоминания о недавнем сне, где гулял он по той части кладбища, что отводилась для их семьи. В мире грез на дворе стояла осень — жутко грязная и дождливая, а тела были закопаны не больше чем на метр в глубину. Жуткая повень (как бы сказали и западные родственники) размыла грунт, оставив кости плавать в грязных лужах, как в похлебке для собак. Почти сразу же сновидец проснулся и забыл о той гадости — работы было много, времени на размышления мало.       Сейчас образы снова вернулись. Скелеты, сгнившие до костей скелеты, брошенные в ямах, которые даже не закопали. Они барахтаются там, в холодной воде, мешаясь с грязью, листьями и червями. Безымянные, никому не нужные.       Так и он будет когда-то плавать в этом болоте или еще хуже — в выгребной яме. Если брат и правда женится, если у него сын родиться, зачем оставлять в живых конкурента. О, он обязательно найдет к чему придраться. Пускай это будет не достаточно веская причина, чтобы убить, главное — она будет, что оправдает Арсения в глазах самого себя. А Георгию на тот момент будет все равно — он умрет, из исполнителя превратиться в клиента.        Одна половина — скорее всего детская — говорит, что такого быть не может. В конце концов они братья и через все должны идти вместе. Другая — да и она не похожа на взрослую — напоминает о магической лопате, и ее странных силах. Эта чертова вещица смогла отвести от них армию монголов, что уж говорить об управлении одним человеком.       Размышляя так, Георгий послушно следует за братом. Вместе они открывают курган, находят гроб, чтобы сперва открыть его — на теле умершего было много золотых украшений. Младший еще не понял, что произошло, лицо старшего исказилось от негодования.        Внутри нет тела. Кто-то обобрал могилу, проверять дальше нет смысла — не побрезговали трупом, значит, остальное точно забрали. А если и оставили две-три монетки, разве это приданое?!        — Ты, это точно ты украл! — Набрасываясь на брата заявляет Гробарь. Он прижимает младшего к стенке, рукоятка лопаты упирается в горло Георгия. — Говори, на что потратил деньги. Пропил? Я знаю, что пропил, никогда не умел их хранить, от того отец и оставил мне дело!        В ботинках юноши все еще хлюпает болотная вода, и сейчас он чувствует себя точь-в-точь как те скелеты со сна. Барахтается в чем-то мокром и холодном, как беспомощная марионетка. В голове проноситься мысль: «А были ли у того монгола еще дети? Наверно нет, если он такую могилу приготовил для первенца».       И тут происходит что-то странное, а в то же время все становится на свои места. Да, этот курган действительно приготовлен для первенца — их семьи. Он должен был умереть еще тогда, семнадцать лет назад, чтобы дело унаследовал второй сын. Невидимая сила родового артефакта резко меняет направление, теперь Георгий не просто верит — он ощущает ее в своих руках.       Покрепче ухватившись за лопату, младший отталкивает брата, тот падает прямиком в опустевший гроб. Факел, что Арсений держал во второй руке, гаснет, глаза заслоняет темная пелена. Не теряя времени Георгий наносит удар — что-то мягкое, как земля после повени в том сне, поглощает в себя мраморный инструмент, а тогда снова, и снова.       Рассвет Георгий встречает уже один. Лучи солнца постепенно пробиваются в курган. Он закрывает гроб крышкой, пока еще не сильно развиднелось, и приступает к осмотру сундуков. К огромному удивлению юноши, все они переполнены сокровищами — украли только тело. Что-то в памяти начинает барахтаться, как скелет в затопленной могиле, но его тут же смывает волна успокоения.       Кажется, она исходит от его нового талисмана. Быть может, лопата знает о том, кто гостил тут незадолго до Гробарей, но его не трогает. Возможно, у того есть столь же могущественный артефакт, или он сам по себе — артефакт. Но теперь уже не надо об этом беспокоится.       У Георгия есть приданое, которое он отдаст родителям невесты, у него есть бизнес, клиенты и совершенно нет конкурентов. А это значит, что род гробовщиков продолжиться, работа не будет стоять на месте. Разве есть еще поводы для волнения? Вряд ли, другие поводы оставьте мертвым.

Декабрь 1241 года