Магический контракт

      Всё было бы замечательно, если бы не совесть, терзавшая Гарри день ото дня. Он ведь состоял в отношениях с Джинни, а теперь вдруг без всяких сомнений вызвался «помогать» Гермионе за спиной своей девушки. Этот поступок, противоречащий всем его убеждениям про честность, порядочность и всё такое прочее, несомненно, придал его совести неслыханных сил, и теперь та принялась рьяно напоминать о Роне, забытым как партнёр для Гермионы.       «Так она же с ним рассталась и вряд ли захочет дальше отношений! Они и так только притворяются, что вместе, а если Гермиона переспит с Роном, он потом не отстанет. Это же Рон!» — сам себе отвечал Гарри.       Но его совесть, вдохновлённая его смелым поступком и кое-какими волнующими чувствами, умела давить на больное место.       «А как же Джинни? Почему кое-кто не подумал о ней?»       «Мне было некогда! Жизнь Гермионы была под угрозой!»       «Но ведь Джинни так ничего и не узнает, какое предательство…»       «А что ещё я мог сделать?! Гермиона была в беде, никого другого рядом не было и…»       «Или кому-то просто не хотелось, чтобы Гермионой овладел кто-то другой. Она ведь такая замечательная… такая умная и красивая… она сама предложила такой хороший выход из положения, и кто-то сразу же на всё согласился».       Гарри кипел от накала страстей, бушевавших в нём, и рьяно занимался делами. Он сходил в Министерство, и Кингсли без лишних вопросов помог ему стать владельцем «Сладкого желания». Затем Гарри посетил Косой переулок и купил себе и Гермионе книг. Ему, конечно же, захотелось навестить её и передать их лично в руки, но он услышал противный голосок своей совести, повторявшей, что дело ведь совершенно в другом, и отправил книги по почте. Он, как и было положено ответственному опекуну, регулярно выходил с Тедди в коляске на прогулку и скромно улыбался волшебникам и волшебницам, которых встречал. Пару раз он трансгрессировал в «Нору», и они с Джинни вечером сидели на крыльце и попивали чай, а потом немного гуляли, держась за руки и вдыхая прохладный свежий воздух. Вот только как дело дошло до нежностей, Гарри приложил к её лицу ладони и внезапно застыл. Ему почему-то вдруг захотелось, чтобы её глаза стали темнее и теплее, как горячий шоколад, и от этого видения в горле пересохло.       — Ты чего? Налюбоваться мной не можешь? — с улыбкой спросила его Джинни.       — Н-ничего, — запоздало ответил он и подался навстречу.       «Или даже очень чего, ведь кто-то явно представляет на её месте кого-то другого», — едко подсказал голосок совести, и поцелуй вышел каким-то коротким и бесчувственным, Гарри даже стало стыдно за себя и свои мысли.       — Знаешь, я что-то очень устал, — принялся оправдываться он, — давай погуляем подольше в другой раз, ладно? Не обижайся, я, правда, очень устал.       — Уверен? У меня такое чувство, как будто ты отчего-то нервничаешь.       «Не от чего-то, а конкретно от кого-то».       — Да-а… уверен. Прости, мне пора идти.       До этого времени Гарри и не думал, что находиться рядом с Джинни станет так затруднительно. Он не хотел предавать Гермиону и раскрывать их договоренность, но при этом всё равно чувствовал себя предателем и обманщиком. Две стороны одной медали, сказал бы ему кто-нибудь мудрый, но Гарри внушал себе, что он не мог поступить по-другому и это всё временно. К тому же к воскресенью его печалей только прибавилось. С Тедди, к которому он привык, пришлось расстаться. Андромеда Тонкс вернулась домой и уверяла, что справится с внуком и с хозяйством сама.       — Нет-нет, раз вы не хотите остаться у меня, то я оставляю у вас Винки, — убеждённо твердил на это Гарри. — Я не могу допустить, чтобы с вами или с Тедди что-то случилось! И не смейте мне возражать.       Таким образом, дом совсем опустел, и в воскресенье Гарри пребывал в таком нервном напряжении, что прислушивался ко всем звукам, доносившимся с улицы. Тоску от расставания с крестником к ночи затмила тревога и волнение. Может, Гермиона всё-таки помирилась с Роном или отыскала другой способ, как разорвать треклятый магический контракт? Почему она до сих пор не отправила ему ни одного письма или записки? Могла бы уж предупредить, что у неё всё хорошо! Он бы тогда не стал за неё так беспокоиться! Вот в каком состоянии она сейчас? Может, ему самому стоит её навестить, а не отсиживаться дома?       Когда на улице послышался хлопок трансгрессии, Гарри вздрогнул, подскочил с дивана и рванул к двери. Гермиона стояла на крыльце в тёмной мантии, из-под капюшона которой выбилось несколько локонов её волос. Судя по тому, как она быстро огляделась по сторонам, прежде чем войти, её нервы тоже были на пределе.       — Привет, проходи, — сказал Гарри и открыл дверь шире.       Она быстро прошла в дом и сбросила с головы капюшон.       — Удалось что-нибудь выяснить насчёт?.. — начал было он.       — Пока нет, давай сделаем это и разойдёмся на сегодня, — торопливо оборвала она.       Гермиона так же быстро разулась, развернулась к лестнице и отправилась наверх. Гарри немного постоял на месте, не представляя, что же сейчас лучше всего сказать, и направился следом за ней. Гермиона стояла в спальне, спиной к нему. Движением палочки она зашторила окно и положила её на прикроватную тумбочку. Теперь только от светильника исходил неяркий тёплый свет.       — Знаешь, я… я думаю, я должна тебя сказать, что… в общем, у меня никогда такого ещё не было, — с волнением сообщила Гермиона, расстегнув мантию, и та за одно мгновение сползла с её плеч.       Под мантией не было абсолютно никакой одежды, и от вида обнажённого девичьего тела, по которому скользнул его взгляд, Гарри тотчас бросило в жар. В его штанах, где обнаружился очаг возгорания, стало слишком тесно.       — У меня… у вообще-то тоже, — признался он, преодолев сухость в горле.       — Да? — удивлённо подхватила Гермиона, всё ещё стоя к нему спиной, — а я думала, вы… с Джинни уже давно.       Судя по движению её головы, ей захотелось обернуться и посмотреть на него, но она отчего-то передумала и обняла себя за плечи.       — Нет, — только и ответил Гарри и шагнул к ней ближе.       Ему безумно захотелось её обнять, и он сделал это. Бархатная девичья кожа от прикосновения его рук в ту же минуту покрылась мурашками, а в его груди ещё быстрее забилось сердце. Мягкие пушистые волосы источали аромат цветов и чего-то сладкого, кажется, шоколада, и он зарылся в них носом.       — Гарри, я… знаешь, я не уверена, что… смогу сейчас снова посмотреть на эту штуку, — предупредила Гермиона, явно ощутив, как с её мягкой и притягательной попой соприкасается некая окаменелость в его паху.       — Да, я… я понимаю, — согласился Гарри, аккуратно от неё отстранившись.       Она, так и не обернувшись к нему, прошла к кровати и легла на бок. Он с трудом стянул с себя одежду — руки от волнения немного путались — и присоединился к ней. Придвинувшись поближе к подруге, Гарри не удержался и поцеловал её в плечо, погладил по руке, отбросил за спину пушистые волосы и поцеловал в шею. Ему захотелось наклониться ниже и коснуться её губ, но тут Гермиона приложила свою ладонь к его губам, и он наконец увидел её глаза, полные целой смеси самых разных чувств.       — Давай не будем тратить время на прелюдии и просто сделаем это, — попросила она и отвернула голову.       — Ладно, — неуверенно согласился Гарри, всё ещё посматривая на её лицо и ушко, выглядывающее из-под кудрявых волос.       Он снова приложил свою руку к её плечу и в этот раз отправил её немного по другому маршруту. Гермиона шумно втянула носом воздух, когда его ладонь соприкоснулась с одной из вершин её груди. Пальцы немного погладили её и смяли, и Гарри пожалел, что не может дотянуться и обласкать призывно торчащий сосок своими губами и языком. Сейчас ему почему-то страшно захотелось зацеловать Гермиону всю: её губы, грудь, кончики пальцев, шею и ушки. Он понятия не имел, откуда могло возникнуть такое желание, но она была так близко, её тело соприкасалась с его телом, и пожар в нём разгорался всё больше и больше. Ему захотелось обогреть её собой, сделать так, чтобы она повернулась на спину и одарила его своей несравненной улыбкой. Но беда состояла в том, что он не знал, как этого добиться, как лучше всего её обласкать и успокоить. Он неторопливо проложил дорожку из поцелуев от её шеи до предплечья, пока рукой периодически ласкал то одну, то другую вершину её груди. Его ладонь несколько раз погладила и плоский животик, пока он продолжал касаться губами доступных ему участков тела.       Гермиона несколько раз судорожно выдохнула и вдохнула. Её руки разжались, и одна из них легла поверх его ладони. Она направила её в самый низ своего живота, и Гарри сам шумно втянул в себя воздух, когда его пальцы соприкоснулись с мягкими складочками, похожими на лепестки цветка, за которыми ощущалось немного влаги. Он поцеловал девичье предплечье в очередной раз, и Гермиона охнула, когда пара его пальцев осторожно раздвинула нижние складочки и проникла чуть глубже. Гарри почувствовал дрожь, которая одолела девичье тело, и не успел ничего сделать, как Гермиона, поддаваясь инстинкту, сдвинула ноги.       — Ты чего? Я сделал что-то не так?       — Ой, прости, я… я сейчас…       Он сам взял её за бедро и положил её ногу поверх своего бедра. Его рука снова вернулась к манящему участку, чтобы продолжить там исследование, и в этот раз он толкнул свой палец чуть дальше и отыскал в горячем влажном участке ещё одно небольшое углубление.       — Гарри… — охнула Гермиона, вцепившись ему в руку.       — Что? — обеспокоился он, замерев. — Тебе неприятно?       — Нет, я… я… прости, — ответила она, отпустив его руку, но потом снова схватила её за запястье. — Знаешь, наверное, мы зря теряем время на это всё. Сделай… Ты сам знаешь, что сделать.       Гарри, конечно же, понимал, что он должен сделать и как оно происходит, но ему всегда казалось, что этому должны предшествовать и другие действия. По крайней мере, в тех старых фильмах, которые он когда-то видел, герои сперва целовались, помогали друг другу раздеваться, а уже потом совершали под одеялом нечто такое, отчего героиня светилась от счастья и любовно смотрела на своего партнёра, а тот, нависнув над ней, признавался ей в любви или крепко её целовал, чтобы выразить свои чувства молча. Наверное, всё это был жалкий вымысел, заключил Гарри сейчас, решив подчиниться Гермионе, дабы она так не нервничала. Он немного погладил мягкую половинку её попы и взял в свою руку отвердевший член.       — Ты… уверена, что готова?       — Да… думаю, да.       «А вот я не очень», — хотелось сказать Гарри, но он не привык отступать перед трудностями, к тому же перед теми трудностями, что так манили его к себе. Гермиона, лежавшая перед ним сейчас, затмила все его мысли о чём-то или ком-то другом. Он ещё не видел ей такой… беззащитной, взволнованной, ранимой… что ещё больше усиливало его желание крепко-крепко её обнять и нежно целовать, пока между ними не случится то самое чудо, что показывают в фильмах, когда герои под воздействием страсти уходят в спальню. Он неторопливо направил свой член к тому самому заветному местечку на её теле, и Гермиона невольно замерла, когда горячая головка раздвинула её складочки в стороны.       Гарри поцеловал её плечо, выпустил свою руку и погладил от живота до груди. Что-то подсказывало ему, что нужно больше ласки и нежности, чтобы добиться желаемого, но он всё ещё не понимал, как это лучше всего сделать.       — Ай… осторожно, — напрягшись, сказала Гермиона, дернувшись от его движения.       Головка его члена, натолкнувшись впереди на некую преграду, вернулась в исходную позицию. Гарри немного заволновался и стал больше гладить, и целовать девичье тело. Он несколько раз двинулся тазом, давая своему члену небольшое движение и возможность растянуть или подвинуть что-то невидимое впереди. Гермиона несколько раз дёргалась, но потом снова прижималась к нему. Её дыхание стало чаще, а ладонь несколько раз непроизвольно ложилась на его бедро то ли в попытке удержаться за своего партнёра, то ли в попытке его остановить. Гарри и самому стало тревожно, и он попытался повернуть Гермиону на спину, но она тут же отвернула голову, не дав ему поцеловать себя в губы, и опять вернулась на бок.       — Всё хорошо… подожди, я просто… сейчас… — звучал её прерывающийся от волнения голос. — Давай…       Член Гарри толкнулся вперёд ещё раз, желая снова ощутить тепло и влагу, в которых ему хотелось находиться, и натолкнулся на всё то же сопротивление.       — Гарри… Гарри, знаешь, я… — начало было Гермиона, но он понял её не так и вложил в своё движение всю силу. — А-а-ай!..       Она в то же мгновение выгнула спину и замерла, член Гарри оказался в невероятно жаркой глубине, приятно и плотно обхваченный бархатными стеночками. Влажные капли заскользили по нему, и Гарри, проверив, что это могло быть, обнаружил на кончиках пальцев следы крови.       — Гермиона? Эй… — Он немного развернул её к себе и увидел слёзы, заскользившие по её щекам. — Гермиона, тебе больно?       Она молча всхлипнула, и он тут же крепко её обнял, поцеловал её в спину, в плечо, в подбородок и стёр пальцами с него влагу.       — Гермиона, пожалуйста, прости меня. Я поторопился, да? Гермиона, прошу тебя, поговори со мной.       — Нет, это… это я ничего не приняла из зелий, — ответила она, шмыгнув носом, — думала и так… получится. Подожди, пожалуйста, всё хорошо, правда.       В подтверждение своих слов она погладила его по руке, но Гарри стало жутко неудобно и беспокойно. Он не хотел сделать ей так больно, не хотел, чтобы она из-за него плакала. Ему даже захотелось всё прекратить, но Гермиона утёрла очередные слёзы и попросила его продолжить.       — Так ведь надо, иначе ты не получишь удовольствие, а я не хочу лишиться из-за своей глупости магии.       — Но тебе ведь больно…       — Уже нет, ты продолжай, только… помедленней, пожалуйста.       Гарри не был уверен, что она права, но повторил своё движение, и с губ Гермионы сорвался судорожный выдох. Он смял рукой её грудь и, наклонившись, наконец, дотянулся до соска губами, прежде чем его член скользнул в её лоно ещё раз. Гермиона шумно выдохнула ему в ухо и не стала мешать. Гарри несколько раз обласкал её грудь и покрепче обнял второй рукой. Его подбородок находился над её плечом, что позволяло целовать её шею, пока другой рукой он придерживал её за талию. Гермиона больше не лила слёзы, но её рука по-прежнему лежала поверх его бедра, как будто бы желая временами его остановить, но почему-то удерживаясь от этого. Временами её пальцы, наоборот, крепко впивались в его кожу, и тогда Гарри прикладывал чуть больше силы, и его член уходил во всю глубину её лона, срывая с губ Гермионы не только вдохи и выдохи, но и звук голоса.       Тело Гарри ещё никогда не испытывало такого блаженства, которого хотелось получить всё больше и больше. Как же это странно, в некоторые мгновения думалось ему, даже обнимая Джинни, он не испытывал столько волнения и горячего желания, как сейчас с Гермионой. Да что там, он волновался ещё до того, как всё это произошло. Совесть явно была права. Он хотел её. Хотел ею обладать безраздельно. Хотел целовать её, а не Джинни под яблонями и слушать её голос или мелодичный смех. Но как теперь это сказать после секса? Будет выглядеть так, как будто он только и рад, что какой-то там контракт дал ему право делать то, что ему пожелается. Но ведь это не так, совершенно не так, отрицал Гарри и постепенно ускорялся, отчего голос Гермионы звучал всё чаще, а её дыхание обжигало его руку, поддерживающую её. Если бы только она знала его мысли, если бы только она могла их прочитать, внезапно подумалось ему, и он ненадолго остановился.       — Ты чего? — спросила Гермиона.       — Так не очень удобно, — ответил Гарри и надавил на её плечо.       — Но…       — Ты можешь не смотреть на эту штуку, если всё ещё боишься.       Он наконец перевернул её на спину и подтянул к себе за бёдра. Как же ему хотелось видеть её глаза, смотреть ей прямо в лицо, чтобы и она могла видеть, какое доставляет ему довольствие. Гермиона послушно согнула ноги в коленях и отрывисто выдохнула, когда их тела соединились. Так было гораздо удобнее двигаться, заключил про себя Гарри, опустившись на неё сверху, и согнул руки в локтях. На какие-то мгновения их глаза с Гермионой встретились, но она снова отвернула голову, и его поцелуй пришёлся ей в щёку. Гарри напрягся сильнее, и движения стали чаще и быстрее. Внутри только нарастал пожар, рвущийся наружу. Из собственного горла стали выходить необъяснимые животные звуки, которые не удавалось сдерживать. Эти звуки мешались в спальне с голосом Гермионы и шлепками от соприкосновения их тел. На самом пике блаженства Гарри несколько раз отчаянно дёрнулся, и почувствовал, как весь его жар покинул тело.       — Гарри! — Гермиона вдруг шлёпнула его ладонью по плечу       — Ты чего? — удивлённо спросил он.       — Ты мне детей решил наделать?! — возмутилась она, выбравшись из-под него. — Не смей больше такое творить!       — Ой…       Если бы он и без того не был красным и влажным от их действий, то Гарри бы непременно стал похож на помидор.       — …прости, я совсем не подумал об этом.       — Вот именно, что не подумал! — сердито ответила Гермиона. — Ладно, на первый раз прощаю. Но больше так не делай.       И всё-таки она чрезвычайно милая, даже когда лежит рядом с ним обнажённая и читает ему нотации, подумал Гарри и сдержал непрошеную улыбку.       — Хочешь со мной в душ?       От его предложения она растерялась и зачем-то попыталась прикрыть свою грудь.       — Нет, я… я, пожалуй, дома приму. Спасибо.       Гермиона быстро поднялась с постели, лишь на мгновения позволив ему полюбоваться своим обнажённым телом, и накинула на себя мантию.       — Я пойду, — опять повторила она. — Если что-то новое будет, я тебе сообщу, если нет, увидимся в следующее воскресенье, — торопливо сказала она и поспешила к лестнице.       Гарри лежал на кровати, хмурился и приходил только к одному заключению. Похоже, он серьёзно напортачил и не доставил подруге должное удовольствие. Это только в фильмах у героев всё замечательно получается с первого раза, а он не в фильме. Гарри тяжко вздохнул и покачал головой. Если к следующему воскресенью Гермиона так ничего дельного не найдёт, ему лучше придумать, как исправиться. Быть негодяем, который нагло пользуется затруднительным положением близкого человека, ему совсем не хотелось. Нужно как-то постараться это исправить, а лучше всего найти источник, из которого можно будет почерпнуть полезные знания. И почему он только не подумал об этом раньше? Вот же болван! Неудивительно, что Гермиона рассердилась и так быстро сбежала из его спальни. Ему и ведь и в самом деле захотелось постоять с ней под тёплыми струями воды. Гарри, закончив с раздумьями, кивнул самому себе и отправился в душ.