Магический контракт

      У Кингсли, не так давно вступившего в должность министра магии, было очень много работы, поэтому никому не казалось удивительным, что он часто засиживался допоздна. Когда к нему примчался Гарри, Кингсли внимательно его выслушал и сам вызвался отправиться вместе с ним и ещё десятком мракоборцев в Лютный переулок, где могло произойти такое неслыханное зверство — напасть на саму героиню войны и попытаться превратить её в рабыню! Оперативная группа без особого труда отыскала то самое заведение, куда против её воли увели Гермиону, и окружила его. Задержание преступников, конечно же, не обошлось без яростных размахиваний волшебными палочками, громких хлопков от заклинаний, столкнувшихся друг с другом, бранной речи и рукоприкладства. По крайней мере, потребовалось трое мракоборцев, чтобы оттащить озверевшего Гарри от одного лица, посмевшего нагло усмехнуться и назвать его подругу лохматой недотрогой с красивым ротиком.       — Что ж, это будет показательный пример для других, — заключил Кингсли, пообещав на правах министра всем задержанным отправиться в Азкабан. — Уводите их, ребят, я сам запечатаю здание от попыток проникновения.       Пока министр совершал пассы волшебной палочкой и произносил длинную формулу, Гарри рьяно обыскивал комнаты вместе с ещё двумя помощниками и наконец отыскал злополучный контракт в ящике стола.       «Настоящим я обязуюсь все последующие семь лет приносить плотское удовольствие моему хозяину, заправляющему «Сладким желанием», или его почётным гостям в случае изъявления ими такого желания, а также каждую ночь воскресного дня проявлять к своему хозяину интерес во имя достижения таких же целей. В противном случае отрекаюсь от своей магии и жизни.       Гермиона Джин Грейнджер».       Как было понятно по цвету букв в последней строчке, контракт был подписан Кровавым пером. Гарри намеревался его порвать, но Кингсли, с которым он столкнулся на улице, остановил его от этого опрометчивого действия.       — Магические контракты так легко не разрываются, — подметил он, — давай лучше покажем этот пергамент Отделу Тайн, они-то больше нашего понимают во всех этих хитростях.       Ради Гермионы и того, чтобы с ней ничего не случилось, Гарри был вынужден с этим согласиться и вернулся вместе со всеми в Министерство. Из Отдела Тайн по приказу нового министра через какие-то минуты прибыл один из невыразимцев и вежливо поинтересовался, чем он может быть полезен.       — Мы хотим, чтобы вы это внимательно изучили и сказали нам, как мисс Грейнджер покончить с этим раз и навсегда без каких-либо последствий, — ответил Кингсли, протянув ему пергамент. — И да, всё, что здесь прозвучало или прозвучит, не может быть вынесено за дверь, вам это ясно, мистер Бломс?        — Разумеется, господин министр. Позволите присесть?       Кингсли кивнул, и мистер Бломс опустился за стол. Пока он читал, Гарри смог его хорошенько рассмотреть. Невыразимец, как бы это абсурдно ни звучало, ничего особенного собой не представлял. Обычный среднего роста и телосложения тип в серой мантии, лицо напряжённое и бледное, скорее всего от недостатка солнечного света, волосы светлые и блёклые. Гарри всё ждал, когда же он поднимет такие же невзрачные серые глаза и наконец скажет, что нужно лишь применить воспламеняющее заклинание, но невыразимец только хмурился и потирал пальцами подбородок.        — Что-то не так? — начиная нервничать от задержки, поинтересовался Гарри и поспешил изложить свои мысли: — Я так понимаю, раз теперь хозяин «Сладкого желания» пойман, а его заведение закрыто, Гермионе не придётся никому и ничего оказывать, верно? Ведь получается, что главное условие нарушено уже самим…       — Верно, но и не совсем, — наконец заговорил мистер Бломс и поднял на него глаза, — вот это вот оговорка про ночь воскресенья…       — Подождите, вы что же хотите сказать, контракт так или иначе всё ещё действует? — вмешался Кингсли и получил короткий кивок. — Значит, мисс Грейнджер придётся… простит меня Мерлин, во имя его исполнения раз в неделю отправляться в Азкабан?       Мистер Бломс успел лишь раскрыть губы, как Гарри подскочил с места, и стул с грохотом упал за его спиной.       — Черта с два это будет! — яростно воскликнул он. — Она подписывала его против своей воли и не должна!..       — Тебе напомнить, что было с Кубком огня, магический контракт с которым ты не заключал? — спросил его Кингсли, но Гарри теперь был уже далеко не мальчик, которого можно было так просто заткнуть.       — Да я сейчас сам отправлюсь в Азкабан и придушу этого «хозяина» голыми руками! Тогда уже точно не будет действовать никаких оговорок!       — А его невинных родственников, надо полагать, вы тоже придушите? — спросил мистер Бломс, вперив в него внимательный взгляд серых глаз. — Да-да, мистер Поттер, я думаю, вы в курсе, что со смертью собственника в права владения его имуществом вступают его родственники. А если это совершенно безобидные люди, которым мисс Грейнджер совершенно не интересна? Представляете, какое получится затруднение? Они не захотят от неё ничего получить, а она не сможет выполнить своих обязательств перед ними и попадёт под удар.       — Ну, тогда, они смогут помочь нам порвать этот контракт раз и навсегда, — нашёлся Гарри.       — А вот в этом я сильно сомневаюсь. Как заметил министр, — мистер Бломс уважительно кивнул Кингсли, — контракт уже действует и простой силой мысли или движением нужных рук его не порвать. Это вам не детская игра, чтобы спокойно выйти из круга и пойти домой.       В кабинете ненадолго наступила напряжённая тишина, которую нарушил Кингсли, вероятно, опасаясь, что его собеседники вот-вот сожгут друг друга взглядами.       — Я что-то сомневаюсь, что у этого «хозяина» есть хоть какие-то родственники.       — Выходит, если он умрёт, то по действующим законам его собственность отойдёт Министерству, — заключил мистер Бломс. — Мистер Поттер, надо думать, не даст запятнать честь мисс Грейнджер и взорвёт здание вместе со всеми нами?       — А у вас есть предложения получше, господин умник?! — взорвался Гарри. — Может, мне ещё смотреть, как близкий мне человек страдает из-за одного урода?! А может, и вас на такое подписать, тогда вы меньше будете?..       — Гарри, Гарри… ГАРРИ, УЙМИСЬ! — на весь кабинет прокричал Кингсли, чтобы наконец оказаться услышанным, и поправил голос. — Присядь, пожалуйста. Прошу тебя, присядь, мы здесь собрались не ради того, чтобы оставлять всё, как есть. Мистер Бломс, мы вас всё ещё внимательно слушаем. Найдётся что сказать?       — Насчёт того, что заведение закрыто и по этому поводу не может быть исполнения условий контракта, мистер Поттер заметил верно, — немного помолчав, заговорил последний, — если оно и дальше будет закрыто, тут нет никаких проблем. Верю-верю, что вам и мистеру Брустверу это под силу, — торопливо предупредил он реплику Гарри, открывшего рот. — Но вот оговорка про воскресенье как бы подразумевает, что мисс Грейнджер обязана раз в неделю удовлетворять потребности хозяина «Сладкого желания» вне зависимости от того, работает это заведение или нет.       Гарри сжал руку в кулак и с трудом усидел на месте. Кингсли, заметивший его действие, поспешил задать вопрос:       — И я так понимаю, у вас есть предложения, как обойти это оговорку?       — Безусловно, есть, — согласился мистер Бломс. — В контракте, к нашему счастью, не указано, кто именно владеет этим самым «Сладким желанием», из чего я заключаю, что если у мисс Грейнджер есть избранник, то достаточно только переоформить владение этим заведением на него, и проблема решена. У мисс Грейнджер ведь есть избранник?       В этот раз все взгляды были обращены к нему, Гарри с невероятным облегчением выдохнул и кивнул. Гермиона встречается с Роном, им ничего не стоит обсудить произошедшее и по воскресеньям… От мысли, что между ними должно происходить по воскресеньям, в его горле внезапно пересохло, Гарри отдёрнул ворот футболки и потянулся к кувшину с водой.       — Ну что ж, я так вижу, мы наконец пришли к решению, — заключил мистер Бломс, — нужна ли ещё какая-то помощь с моей стороны, сэр?       — Нет, с формальной стороной вопроса мы разберёмся сами. Благодарю вас, — ответил Кингсли, посматривая на Гарри, жадно пьющего воду из стакана. — Можешь рассказать обо всём Гермионе, думаю, она тоже обрадуется.       Гарри поблагодарил его за помощь и вернулся в Хогсмид. К этому времени на улице уже совсем стемнело, и его недолгий путь был освещён тусклым светом фонарей. Гарри дошёл до дома, но не спешил заходить. Свежий прохладный воздух касался его раскрасневшихся щёк и взлохмаченной шевелюры. Он уселся на крыльцо, снял с носа очки и потёр пальцами переносицу. Противоречивые чувства одолели его в эти минуты, и с его губ сорвался тяжкий вздох.       С одной стороны, Гарри, конечно же, был рад, что с Гермионой всё так быстро и легко разрешилось, а с другой стороны, ему вдруг стало печально и тоскливо, как от потери чего-то бесценного, чего-то такого, что он бездумно оторвал от себя и выбросил на помойку. Гарри немного посидел на крыльце, спрашивая самого себя, что же не так — он ведь должен ликовать и бежать в дом, чтобы разбудить Гермиону и порадовать её новостями, — но в его сердце и разуме не было ответа, и он нехотя поднялся на ноги.       Первым делом Гарри зашёл в спальню. Гермиона всё так же спала, укрытая его одеялом, её пышные каштановые волосы рассыпались по подушке, а милое лицо выражало само спокойствие. На мгновение Гарри захотелось опустить руку и коснуться пальцами её губ, погладить её по мягким волосам, но он растерялся от этого странного наваждения и отшатнулся от кровати, как будто от древнего артефакта, испускавшего из себя неведомую ему магию. В конце концов, новости ведь никуда не денутся, а Гермионе лучше поспать и набраться сил после потрясения. Гарри вышел из спальни и улёгся в гостиной на диван. Утром он обязательно расскажет Гермионе всё, и она, осчастливленная новостями, побежит к Рону. Гарри глубоко вздохнул, укрылся пледом и наконец закрыл глаза.       К утру солнечные лучи нагло пробирались в не зашторенное окно и касались его лица. Гарри повернулся к ним спиной и попробовал ещё раз заснуть, но чем дальше текло время, тем больше света проникало в гостиную, а с улицы доносилось всё больше и больше различных звуков. Немногим погодя наверху проснулся Тедди: едва только прозвучал его плач, как раздался характерный хлопок, и стало понятно, что Винки уже занялась мальчиком. Гарри устал себя обманывать и поднялся на ноги. Пока домовуха занималась крестником, он нажарил на кухне гренок и подогрел чайник. Сверху послышались шаги, и Гарри стал накрывать на стол.       — Доброе утро, — кисло произнесла Гермиона, появившись в дверях.       Судя по её виду и нерешительному движению губ, она собиралась то ли извиняться за своё появление и истерику, то ли сообщать, что уходит, но Гарри её опередил.       — Доброе утро, — с улыбкой повторил он. — У меня есть для тебя хорошие новости. Садись за стол, сейчас всё расскажу.       Гермиона молча опустилась на стул и позволила за собой поухаживать. Гарри пододвинул к ней коробку с кубиками сахара и принялся делиться ночными происшествиями. Когда он добрался до решения, которое им с Кингсли предложил мистер Бломс, из пальцев Гермионы неожиданно выпала чайная ложка и звучно ударилась об стол.       — Ты чего? — удивлённо спросил Гарри.       — Я… — Гермиона отчего-то стушевалась, подобрала упавшую ложку и облизнула губы. — Понимаешь, мы… в общем, ты кое-чего не знаешь…       — В каком это смысле?       Она сделала глубокий вдох и вернула к нему глаза:       — Мы с Роном расстались ещё в начале мая, — торопливо сообщила подруга на выдохе. — Поняли, что поторопились, но не хотели огорчать других и выслушивать всякие вопросы или шутки. Решили повременить с этим сообщением до Хогвартса. Там всё-таки начнётся учеба, можно будет соврать, что расстояние охладило наши чувства, и мы поняли, что не созданы друг для друга и… Ну, ты понял.       Гарри застыл с открытым ртом. Теперь он понимал, почему Рон и Гермиона так легко общались друг с другом в последнее время, почему близкий друг больше не ревновал её ни к кому другому, а она сама беззаботно то обнимала Гарри, то уходила с ним в Хогсмид. Романтических отношений между его близкими друзьями давно уже не было. И кто бы мог подумать, что они ещё решат какое-то время создавать их видимость! Гермиона и Рон, которые вечно находили из-за чего поцапаться, вдруг подумали о других и решили притвориться парой. Впрочем, сейчас это было не главное.       — Но… но… но ведь тогда получается… — кое-как выдавил из себя поражённый Гарри.       — Получается, я обречена, — хмуро согласилась Гермиона, уткнувшись взглядом в свою чашку с чаем. — Контракт всё ещё действует, а воскресенье наступит уже через четыре дня, а я ни с кем не связана, если только…       Она на мгновение подняла глаза на Гарри, но отчего-то вся покраснела и тут же принялась торопливо помешивать ложкой свой чай. Гарри раскрыл было рот сказать, что ещё не всё потеряно, можно снова сходить в Министерство, но его внезапно настигла догадка, что подруга имела в виду, и кровь ударила ему в лицо. Неужели Гермиона только что допустила мысль, что они вдвоём могли бы?..       — Ты ведь… — вдруг хрипло заговорил он, — сейчас… хотела сказать то, что я думаю?       — Я не знаю, о чём ты думаешь, — краснея ещё больше, ответила она, старательно смотря в чашку, — в любом случае, это не твои проблемы, прости, что я тебя втянула в это, я… я просто испугалась и не знала, куда идти, вот и…       Гермиона отпустила чайную ложку и вскочила с места, как будто бы взгляд друга обжигал её слишком сильно.       — Ты знаешь, мне уже пора уходить! Я разберусь с этим, ты не переживай! Ты и так много всего сделал для меня!       — Гермиона, подожди!       Гарри подскочил со стула следом и догнал подругу у двери. Его рука схватила её за предплечье, и Гермиона замерла, обратив к нему взгляд. Как же мило она выглядит с этим румянцем на щеках, вдруг ни с того ни с сего подумал Гарри и разжал пальцы, боясь сделать ей больно.       — Если ты… ну… это серьёзно…       — Нет, что ты, у тебя же есть Джинни, я не должна была и думать об этом. Прости меня, я… просто растерялась и…       — Но ведь ты в затруднении, я мог бы… наверное…       — Нет, я бы не хотела поставить тебя в такое неловкое положение и…       — Но я сам хочу тебе помочь и… мы ведь всё ещё друзья…       Их разговор, больше похожий на обмен нелепыми репликами двух напуганных собственной сообразительностью животных, был прерван Винки, с хлопком спустившейся вниз. Она сообщила, что Тедди умыт и накормлен.       — Спасибо! — бросил Гарри и повернул голову к Гермионе.       Она застыла перед ним, точно пригвождённая взглядом, и задрожала. Он протянул руку и немного сжал в тёплых пальцах её похолодевшую ладонь. Мысль, которая крутилась в его голове, конечно же, казалось со стороны бесстыдной и дикой, но ведь на кону стояла жизнь близкой ему подруги, и он не мог думать ни о нравственности, ни о морали, ни о чём-то ещё.       — Если ты и в самом деле этого хочешь, то… в общем, мы могли бы сохранить это в тайне… пока ты не найдёшь себе кого-то другого… или мы не придумаем, как порвать этот контракт.       Гермиона сдвинулась с места и вдруг крепко его обняла.       — Ох, Гарри, ты!.. Я обещаю, это останется только между нами, я найду, как разорвать это контракт, клянусь тебе! Спасибо, что ты… что ты всегда…       Она отпрянула, и ему показалось, что она сбилась с мысли, заворожённо глядя на его губы. Он разомкнул их, но почему-то тоже не нашёл слов. Гермиона помолчала и, став красной, как зрелый помидор, произнесла:       — Тогда… до воскресенья?       — О… да… тогда до воскресенья.       Только когда за ней закрылась дверь, Гарри вдруг понял, что именно должно произойти в воскресенье. Кровь прилила не только к его щекам, но и к низу живота, а в голову вдруг стали стремительно поступать крайне непристойные картинки, от которых сердце дико забилось в грудной клетке как никогда раньше. В воскресенье Гермиона придёт к нему и снимет перед ним своё платье. Он увидит её обнажённой, станет прижимать её к себе и…       Гарри стало так жарко, что он ушёл в ванную и принялся ополаскивать лицо холодной водой. Нет, он ни о чём таком непристойном с Гермионой и не помышлял, это всё только необходимость, посматривая на своё полное нехороших подозрений отражение в зеркале, стал он мысленно твердить, но его тело ему возразило. Твёрдый знак этого возражения поднялся в той самой области, при взгляде на которую девочки обычно начинают хихикать и краснеть. Гарри покачал головой и, раздевшись, полез в душ. Он «поможет» Гермионе до тех пор, пока ситуация с ней не разрешится лучшим для неё образом, стоя под прохладными струями воды, продолжал он себе внушать. У неё просто больше нет настолько близкого и лучшего друга, кому бы она могла довериться с подобным затруднением, вот и всё.