Пламя творения

Макалаурэ упал. Телерийское копье вошло в грудь, рядом с сердцем, пробив доспех. В первую секунду Феанаро не поверил. Он даже успел подумать, что кираса никуда не годится, раз у нее есть такое очевидное уязвимое место, нужно ее перековать. Неважно. Его сын только что стоял рядом, а теперь лежал на белых мраморных плитах, сжавшись от боли и держась за кровоточащую рану. В следующее мгновение Феанаро с криком бросился к Макалаурэ. Как же так? Он недавно потерял отца и не мог потерять еще и сына. Это бесчестно! Вот кто сражался наименее охотно, вот кто проливал кровь лишь потому, что не имел выбора! Феанаро знал, что делать. Копье мало отличается от клыков зверя, которого охотнику не удалось убить быстро. По-хорошему нужно вычистить рану, а после уже врачевать, но сейчас не было ни времени, ни возможности. Макалаурэ истекал кровью, а бой все еще продолжался. Феанаро быстро срезал ремни доспеха, затем рванул в разные стороны поддоспешную куртку — пуговицы разлетелись в разные стороны и запрыгали по мостовой. Избавив сына от одежды, Феанаро положил руки на рану. Ладони тут же оказались перемазаны в крови, пальцы скользили, но Феанаро пытался сконцентрироваться. Все потомки трех вождей эльдар, первыми посетивших Валинор, унаследовали их благословение и могли лечить силой своей фэа, как это делают целители. Феанаро не слишком часто пользовался этим даром — и не слишком умело. Однако отсутствие навыков он всегда компенсировал силой. Если дать раненому очень много жизненной силы, его тело само разберется, как восстановиться. А сейчас Феанаро пытался всего лишь запереть сыну кровь, а затем приказать ране срастаться и выталкивать обрывки одежды, грязь и прочее, что могло оказаться внутри. Ничего сложного, такое случается и на охоте. Он попытался почувствовать жизненные токи в теле Макалаурэ и направить их. Рана серьезная, но если успокоиться и действовать быстро, сын будет жить и даже легко поправится. Феанаро прикрыл глаза, будто бы не замечая ничего вокруг, пока его воины, прикрывали его щитами. И в этот миг он почувствовал боль. Такую, будто бы вместо сердца у него зияющая рана, а вместо крови по жилам течет расплавленный металл. Будто каждая мышца, каждая кость в его теле сделалась тяжелее каменной глыбы, и весь он сейчас расколется, развалится на части. Под закрытыми веками поплыли цветные пятна, будто бы неверный мечущийся свет факелов пробивался сквозь них. А сила, необходимая для исцеления текла в тело Макалаурэ так тяжело и медленно, будто Феанаро ворочал руками гигантский молот, какой хитрым механизмом соединяют с водным колесом. Как будто пытался поднять голыми руками целую скалу или раздвинуть земные недра. И даже так, через боль и невероятное напряжение, выходило плохо. Кровь никак не останавливалась, рана не желала срастаться. Феанаро даже показалось, что он делает только хуже, что вместо лекарства дает собственному сыну яд. Вместо любви и желания помочь вливает в него злобу и ненависть. — Целителя! — закричал Феанаро каким-то хриплым, не своим голосом. — Целителя для Макалаурэ! Несколько ужасающе долгих минут он пытался помочь сыну, а потом чьи-то руки подхватили распростертое на мостовой тело. Феанаро увидел Орниона, целителя, служившего еще королю Финвэ в Великом Походе. — Жизнь не терпит перебежчиков, — воздохнул тот. Он уверенно приложил ладонь к ране на груди Макалаурэ, и кровь почти сразу остановилась. — Либо спасай ее, либо отнимай, но то и другое вместе не под силу даже тебе, король. — Я хотел спасти его! — выпалил Феанаро. Говорить и даже думать все еще было ужасно тяжело, а боль утихала медленно. — Погляди, на твоих руках кровь сына смешалась с кровью телери, — ответил Орнион. — Будет чудо, если ты когда-нибудь в будущем сможешь исцелять. Феанаро хотел было осадить целителя за дерзкие слова, но и сам чувствовал, что страдает не от простой боли. Он будто бы потерял нечто очень важное в этот день. Часть его души почернела и иссохла, словно надломленная ветвь, а он и не заметил бы, не получи Макалаурэ удар копьем. — Просто помоги Кано, — глухо бросил он. И вернулся к воинам. В Альквалондэ все еще шел бой.