Я прочитаю твои мысли

А сегодня у Феликса был какой-то просто неудачный день. Сначала он проспал и опоздал на важную пару, плюсом ко всему получил замечание от препода. Потом зачёт написал на маленькое количество баллов, из-за чего придётся переписывать, чтобы не слететь с рейтинга совсем. На физкультуре споткнулся, кажется, о собственные ноги, из-за чего упал и больно ударился коленкой, и теперь ещё и это… Самое ужасно, что может быть в его жизни: неудобная одежда. Вчера, возвращаясь домой после пар, Ли забежал в ТЦ, чтобы купить пару новых водолазок и свитер, потому что холодает уже, а он всегда сильно мёрзнет. И вообще, Феликс обычно не изменяет своим проверенным магазинам, но тут дернул его черт попробовать новый бренд, где свитера были по скидке. И ведь консультант божился, что материал натуральный и качественный, а Феликс - обычный студент, купившийся на скидку. А в итоге, сидя в столовой, Ли понимает, что материал нихрена, просто вот нисколечко не натуральный. Свитер колется, от него зудит кожа, и Феликс просто благодарен себе и своим привычкам за то, что он всегда под свитер надевает футболку. Но он все равно успевает растянуть ворот, растереть шею до покраснения и неприятного ощущения, что в итоге это все выбешивает настолько, что он снимает свитер к чертям, оставаясь в одной чёрной просторной футболке. С небольшим вырезом. И для Феликса такой вырез очень и очень непривычен, потому что обычно он так не ходит вне дома. Чанбин на парня обращает внимание сразу. Тот, словно недовольный котёнок, морщится, хмурится, оттягивает рукава и ворот светло-голубо свитера, выглядя со стороны очень недовольным. И Со решает проникнуть в его мысли, чтобы понять что не так и почему он не видит сейчас привычной и такой светлой улыбки Ли. «Ебучий блять день. Надо же было купить такую дрянь, я правда не выдержу, если эта ткань ещё хоть секунду будет соприкасаться с моей кожей.» Чанбин наблюдает за тем, как Феликс снимает свитер, вертя его в руках и находя небольшую пришитую этикетку с внутренней стороны. «Ну да, блять, конечно, поверить на слова консультанта и не удосужиться прочитать состав самому. Как тебе носить полиэстер весь день, Феликс? Да и к тому же очень дешёвый. Боже, эта ткань такая ужасная, что я хочу сходить в душ и смыть с себя это ощущение. А ещё на футболке, блин, вырез, так непривычно, в любой же момент кто-то может тронуть меня за шею….» Чанбин вообще не понимает при чем здесь шея, но слушать поток мыслей парня не прекращает. «И холодно без свитера, блин…. Может у Чана спросить, вдруг у него есть лишняя кофта с собой? Он же всегда многослойно одевается…» Вообще-то у Чанбина была запасная кофта. Он не знает правда какой у неё состав, но она была вполне себе мягкой на ощупь. А если быть точнее, то это была одна из любимых кофт Со, потому что зимой в ней было ещё и очень тепло. И только Чанбин собирался предложить младшему такой вариант, как вдруг, он сам даже не успевает понять и осознать, потому что все происходит слишком быстро, но сзади к Ли подходят две девушки, одна из которых кладёт Феликсу руку на заднюю часть шеи. — О, Феликс, я как раз тебя весь день ищу, я на счёт проек… И она не успевает договорить, как очень резко Феликс вздрагивает, подскакивает с места, чуть ли не сносит поднос со своей едой и резковато отталкивает руку девушки от себя, уже своей ладонью накрывая то место, где касались пальцы однокурсницы Ли. Все смотрели на Феликса с явным вопросом во взгляде, а Чан с огромным беспокойством. Чанбин видел, что младший был очень растерян, потирая свою шею, а в его мыслях было: «Блять да ну еб твою мать, ну что за отвратительный день. Зачем? Ну просто зачем трогать меня за шею? Можно было за плечо, за спину, в конце концов, просто позвать меня, но нет блять..» Феликс наконец подаёт голос. — О, Минджу… привет, хах. Прости, я был глубоко в своих мыслях и повторял семинар, ты меня напугала сильно. Феликс посмеивается, улыбается своей привычной улыбкой, на что девушка улыбается в ответ, покупаясь на оправдание. — Да ничего, прости, не хотела тебя напугать. Я просто хотела спросить насчёт проекта. Нам там осталось совсем немного, может в четверг останемся после пар и закончим? — Ах, да, будет прекрасно, я могу в четверг. Девушка улыбается. — Тогда я напишу тебе. Феликс кивает, провожает ее взглядом и садится обратно за стол, пряча своё лицо в ладонях. Чанбин слышит жалобное: «Я хочу домой…» И Феликс не успевает подумать дальше, потому что его телефон вибрирует входящим сообщением от Чана: От: Чанни-хен💕 «Ты как?»

От: Ликс🐥

«Хочу убиться, это самый ужасный день за этот год, хен»

И пока Феликс описывает Чану все, что сегодня произошло, Чанбин боковым зрением читает высвечивающиеся на экране Бана сообщения, попутно залезая в голову к самому Чану, чтобы понять всю происходившую ситуацию. «Боже, теперь я переживаю за него, такая нелепая ситуация. Его чувствительная шея приносит ему иногда столько проблем.» Чувствительная….шея? Чанбин заинтересован. И пока Чан и Феликс продолжают разговаривать про свитер, Со уже переключается на мысли Ликса. «Вот какого черта из всех возможных мучений в жизни мне достаётся именно чувствительная шея? Мне в скафандре что ли ходить теперь, чтобы защитить себя от чужих рук?» Чанбин улыбается, представляя младшего в скафандре. Забавно и мило. «И мне все ещё холодно, хочу закутаться в одеяло.» И тут Чанбин вспоминает, что хотел предложить свою кофту. Краем глаза он снова обращает внимание на экран телефона Чана, где старший пишет о том, что кофты у него запасной сегодня нет. И тут Чанбин невзначай, как бы между делом спрашивает: — Феликс? Тебе холодно? Могу дать тебе свою кофту, если нужно. У Феликса челюсть с полом почти что здоровается. «Он предложил сейчас… ЧТО? Мне не показалось?» Чанбина умиляет реакция младшего, Феликс такой милый. И спокойно ждёт, делая вид, что совсем нет ничего такого в их затянувшемся молчании. Но потом младший все-таки говорит: — Если тебе самому не холодно, то.. я буду очень благодарен тебе, хен. Чанбин даёт Феликсу свою мягкую кофту, а Ли пищать готов из-за того, какая она приятная на ощупь, большая, с воротником, что закрывает его шею и пахнет вкусно… порошком и легким, практически невесомым запахом парфюма Со. «Как вкусно она пахнет… Это заставляет меня думать о том, как вкусно пахнет сам Чанбин, Боже. Хочу уткнуться ему в грудь, чтобы почувствовать этот запах полностью.» У Чанбина снова бабочки дурацкие в животе бунт устраивают. Ему никто никогда не говорил, что он вкусно пахнет. И есть в этом что-то такое… интимно-приятное что ли. А ещё Чанбин уходит домой, не забирая кофту у младшего, у которого занятия до самого вечера. И Феликс чувствует себя одновременно смущенным и очень довольным оттого, что кофта осталась у него на сегодня. Он, кажется, будет с ней спать эту ночь. А Чанбин не может перестать думать о сегодняшнем инциденте. Чувствительная шея значит.

•••••

Все немного меняется в тот день, когда препод по экономике у Джисона заболел и пара отменилась. Теперь они сидят в столовке все вместе, а Феликс чувствует себя не так одиноко из-за сидящего рядом лучшего друга. Джисон вообще-то внимательный очень, сообразительный и умный. Поэтому заметить взгляд Чанбина на Ли для него не составляет никакого труда. Со видно не палиться пытается, как-то незаметно для всех старается рассматривать младшего, что наталкивает Хана на одну простую мысль: чувства Феликса не такие уж и невзаимные, как считает сам Ли. Ведь Чанбин даже не обращает внимание на смотрящего на него практически в упор Джисона, а соответсвенно и в мысли того не залезает, даже не догадываясь о том, что его так просто раскрыли. А вечером, когда Джисон слушает очередные страдания своего друга по поводу «невероятно красивого и прекрасного Чанбина», то решает высказать свои предположения. — А так ли невзаимны твои чувства, м? Феликс на Джисона тогда как на последнего идиота посмотрел. — Ты совсем что-ли? Посмотри на него и на меня, разве он может обратить внимание на кого-то вроде меня? — А почему нет-то, Феликс? Ты красивый, милый, добрый, очень искренний, почему ты думаешь, что он не обратит на тебя внимание? Феликс задумывается, внутри расплываясь от комплимента друга. Так тяжело принимать его слова, потому что он вовсе не считает себя таким, каким его всегда описывает Джисон. — Ну он типа старше меня, разве ему интересен вообще будет какой-то второкурсник? Не знаю… Он умный, красивый, из обеспеченной семьи, и… мне кажется такой, как я, вообще не вписывается в его стандарты. Джисон закатывает глаза. — Ты мыслишь слишком узко и принижаешь сильно себя. Ты умный, ты красивый, и ты действительно отличаешься многим от тех, кто постоянно пытается к нему подкатить. Достань глаза из жопы и понаблюдай за тем, как он на тебя смотрит. Я молчу уже о том, что вы вообще-то с ним переписываетесь на постоянной основе. Феликс краснеет отчего-то. — Ну не совсем на постоянной… — Ага, расскажи мне ещё. Ты так светишься, когда приходят сообщения, что догадаться несложно кто тебе пишет. И они ведь правда переписываются. Ну, не 24/7, а бывает, что и не каждый день. Но Чанбин первый решил поделиться своими впечатлениями от прочитанной книги, что посоветовал Ли, и так переписка и завязалась. Зачастую они говорили только о книгах, иногда обсуждая погоду и интересуясь какие у кого планы на следующий день. А ещё они взаимно подписались в инсте друг на друга, и Чанбин несколько раз отвечал на истории Феликса. Но это вовсе ничего не значит, нет. Совсем ничего. Феликс так сильно боится надумать себе чего-то лишнего.

•••••

Но он действительно начинает наблюдать и замечать то, что Со на него смотрит. Их взгляды в столовой все чаще начинают пересекаться, и во взгляде Чанбина Феликс видит интерес и теплоту, и он так хочет, чтобы это было действительно так. Феликс слишком много думает, и в один из таких разов Чанбин умиляется тому, как мило Ликс выглядит, когда, как ему кажется, что-то так усердно решает в своих мыслях. И конечно же Со не может не пойти на поводу у своего любопытства, залезая в голову парня: «А если Джисон правда прав? Мне даже думать об этом немного страшно, потому что я боюсь, что это окажется очередными моими бреднями. Но он правда смотрит… Так приятно чувствовать его взгляд на себе, надеюсь, он не считает, что я выгляжу плохо.» Чанбин думает о том, что Феликс абсолютно точно выглядит прекрасно. Нежно и так, что хочется его обнять и прижать к себе поближе, но пока что Со может только смотреть и надеяться на то, что вскоре ему предоставится такая возможность. А ещё он уверен в том, что мысли Ли о нем, но он так и не понял, в чем конкретно Джисон оказался прав. А Феликс почему-то загоняется в этот раз из-за своей одежды, решая, что ему надо носить что-то более открытое и утонченное для того, чтобы Чанбину нравилось. Чтобы Чанбин замечал. Поэтому когда он надел рубашку, расстегивая на ней пару пуговиц, милый кардиган поверх неё и не очень широкий чокер, то Джисон смотрел на него странно. — Феликс..? — Что? — Все в порядке? — Да, а что? — Ты просто одеваешься не… так, как обычно. Какой-то повод? И спустя ещё пару минут расспросов Ли сдаётся, выкладывая лучшему другу суть проблемы, на что тот говорит: — Странные ты конечно умозаключения делаешь. Ты никогда не спрашивал, что нравится Чанбину, но при этом решил, что ему не нравится твоя одежда…? — Ну не совсем, ну типа- Джисон щурится. — Или ты просто хочешь привлечь побольше его внимания? Феликс отводит взгляд. — Нуу… — Понятно все. Хану не остаётся ничего, кроме как помочь другу с его стараниями. Хотя он и заведомо знал, что это ни к чему не приведёт. Или… Все же приведёт?!

•••••

Честно, Чанбин бы и не обратил должного внимания на одежду Ли, если бы не послушал в тот день его мысли. «Чтож, я надеюсь, он заметит. Это самый узкий чокер из тех, что у меня есть, но кажется пора покупать ещё более тонкие. Хотя я не знаю как я буду в них ходить, они так давят на шею… Но главное, чтобы Чанбин заметил.» А Со и не думал, что может так сильно подвиснуть на чьей-то шее, с полоской чёрной ткани вокруг. И он действительно начал замечать. Когда в один день чокер и правда стал тоньше. А в другой рубашка была расстегнута ещё на две пуговицы больше, чем обычно. А ещё раз Феликс пришёл в футболке с накинутой поверх мягкой пушистой кофтой, и эта футболка была… с действительно широким вырезом, что Чанбин свой взгляд от соблазнительной линии ключиц младшего оторвать не мог. Красиво. А мысли Феликса лишь подливали масла в огонь. «Черт, когда кто-то сзади меня проходит, то ветерок так сильно щекочет кожу, это так отвлекает. И ворот этой кофты дурацкий такой, я вздрагиваю каждый раз, когда он касается кожи. Щекотно…» Чанбин несколько следующих дней только и думает о том, насколько чувствительная кожа на шее у младшего, если он так заметно подрагивал от какого-то ворота кофты. Черт… Это так интригует. И будоражит старшего изнутри.

•••••

А потом случается то, что Феликс называет «пиздец» с утра пораньше. Он даже первые две пары пропускает оттого, что в себя не может прийти. Потому что ему снится сон. Точнее… Можно ли это назвать мокрым сном? Феликс не знает, он никогда, кажется, не сталкивался с таким. Но он проснулся в холодном поту, с учащенным дыханием и со стоящим членом в пижамных штанах. И это все так сильно сбивало его с толку, что соображать было трудно. Ему снился Чанбин. Горячий такой, красивый, с руками своими накаченными и горячей кожей. А ещё они долго целовались во сне, и Феликс хорошо помнит ощущение горячих губ хёна на своих, а чувствовать чужой язык у себя во рту оказалось так… странно возбужающе..? Но ещё Ли помнит, как после долгих поцелуев, от которых горели губы, Со очень долго и медленно выцеловывал каждый сантиметр кожи на шее Ли. И Феликс помнит свои всхлипы, судорожные стоны, руку Чанбина в своих волосах, что так старательно и аккуратно удерживала голову младшего. Феликсу было так чертовски хорошо. Призрачные прикосновения будто бы на шее остаются до сих пор, даже наяву, отчего Феликс дрожит немного, кончиками пальцев проводя по коже и будто бы убеждаясь в том, что там ничего нет. Все было так правдоподобно, что Ли не может перестать об этом думать ни сейчас, ни через час, и даже ни на следующий день. Кажется, он не сможет смотреть Чанбину в глаза сегодня. А ещё сон был, черт возьми, с четверга на пятницу. Феликс, вообще-то, не суеверный, но… Сегодня была пятница.

•••••

И на самом деле, Чанбин замечает то, как Феликс напряжен, когда они, как и обычно, сидят за обедом. И кто он такой, чтобы не узнать почему. «Сука, сука, сука, сука, как перестать об этом, черт возьми, думать, я даже в глаза Чанбину посмотреть не смогу.» Чанбин заинтересован очень сильно. Он благодарит сам себя за то, что в который раз очень вовремя залезает парню в голову. В этот же момент, Феликс будто бы проверить решает Со, осторожно смотря на него. А когда пересекается со старшим взглядом, то резко опускает голову вниз и краснеет. Чанбин прекрасно видит, как краснеют его уши и немного шея. «Какого хрена он смотрит на меня сейчас, ну, Боже, почему так смущает. Ему стоит только посмотреть на меня, как картинки из сна всплывают в моей голове, это не должно работать так...» Сна? Чанбин снился Феликсу? Со думает, что сам заснуть не сможет, пока не узнает что такого было во сне Феликса, что теперь он так смущается. Но в тот день он так и не узнает подробности сна. Он старался вообще не прекращая слушать мысли парня, но ничего конкретного он так и не услышал, отчего сильно расстраивается. Ему необходимо знать!!! А Феликс радуется, что пятница заканчивается без приключений на задницу. Но, ложась спать, яркие воспоминания о сне всплывают в голове, что в итоге Ли достаёт свои любимые игрушки, осознавая в ту же ночь и то, что думать в момент дрочки о Чанбине очень смущает, а оргазм от этого ещё сильнее. И теперь у Феликса целых две причины не смотреть Чанбину в глаза, потому что помимо сна Ли будет думать о том, что он ещё и дрочил на этот самый сон. Феликс думает, что он просто ужасен, когда дрочит на это следующие несколько ночей тоже. А в последний раз, плюсом ко всему, Феликс понимает, что очень хотел бы почувствовать реальные поцелуи Чанбина на своей шее. И черт бы с ним, не только поцелуи. Он бы правда был не против, если бы старший делал с ним все, что захочет.

•••••

А потом наступает вторник, когда они снова должны увидеться. И как бы сильно Феликс не смущался, он все равно очень хочет продолжить пытаться обратить внимание старшего на себя. Поэтому сегодня он надевает кофту с самым большим вырезом, что у него есть, сверху накидывает кардиган и… сегодня не надевает чокеров вообще. Он знает, что вероятно будет мучаться целый день, но надеется, что это того стоит. Он мазохист? Нет. Просто очень сильно влюблен. Джисон лишь качает на это все головой и тяжело вздыхает, на что младший говорит: — В твоём взгляде чувствуется осуждение, я, вообще-то, даже водолазку с собой взял. Джисон саркастично отвечает: — Даа, это конечно в корне меняет дело. Подходя к универу Феликс думает, что правда сошёл с ума, раз считает, что кто-то обратит внимание на то, что он пришёл просто в кофте с вырезом побольше. Потому что никто и не обращает. Никто, кроме Чанбина, который только увидев Феликса, задерживает свой взгляд на его вырезе, и смотрит на ключицы младшего немного дольше обычного. Специально, чтобы младший заметил. А потом сразу слушает его мысли: «Либо я чокнулся, либо он правда смотрел, и я не знаю что из этого мне нравится больше.» Чанбин улыбается в тарелку. «Ну да, Феликс, самое время вспомнить о том, как вчера ты дрочил на тот сон с Чанбином, за обедом же это именно то, о чем стоит подумать.» Со чуть кофе не давится. Он ведь ещё с той пятницы практически не переставая думал о том, какой характер был у сна. Что-то милое? Или что-то горячее? И судя по краснеющему и отводящему глаза в пол младшему это был второй вариант, но Чанбин сомневался. До сих пор. Потому что сейчас он уверен в том, что это было что-то очень горячее, и ему на месте ровно не сидится оттого, как интересно, что именно там было. И когда он в очередной раз просит у вселенной, чтобы младший подумал об этом, это происходит: «Сука, каждый раз, когда я думаю о сне, я будто бы наяву чувствую прикосновения его губ и языка на шее. Это ужасно, я наверное с ума схожу…» Так вот в чем дело. Кажется, Чанбин понимает о чем был сон. Кажется, там был он, и кажется он уделял очень много внимания шее младшего. И теперь Чанбин безумно хочет воплотить это в жизнь. А мысли о том, насколько Ликс чувствительный и как сильно его тело будет реагировать на такую простую ласку только сильнее подогревают его интерес.

•••••

И в тот день ничего не предвещало беды. На самом деле, это была очередная супер скучная пара, на которой Феликс и Джисон чуть ли друг на друге не заснули, потому что под этого лектора только и спать. А потом Хан начинает ныть, что хочет шоколад, и Феликс после слов друга понимает, что вообще-то душу сейчас продаст за баунти, поэтому решает выйти с лекции и пойти прогуляться до автомата с едой на первом этаже. А заодно и размяться. На часах уже было ближе к шести вечера, в это время в вузе мало у кого проходят пары, поэтому коридоры пустуют. Феликс не торопится совсем, спокойно проходит повороты, ведущие к лестнице, и когда оставалось пройти совсем немного и он заворачивает за очередной угол, то видит в коридоре Чанбина, что стоит возле табло с расписанием своего факультета. Ли даже вздрагивает немного, совсем не ожидая увидеть старшего сейчас здесь. А Чанбин сразу обращает на Феликса внимание, поворачивая к нему голову. Атмосфера резко становится какой-то более напряженной. Они здесь совсем одни, а Чанбин смотрит на младшего слишком внимательно, будто бы сканирует, и Феликс чувствует себя голым от этого. Будто бы Со его насквозь видит, знает о чем Ли думает и чего хочет. И Феликс соврёт, если скажет, что ему не нравится этот взгляд. Чанбин начинает разговор первым. Говорит тихо, не нарушая эту напряжённо-интимную атмосферу. — Ты все ещё здесь? Так поздно? Феликс подходит ближе. — Ага… у меня последняя лекция осталась вот. Чанбин кивает. — Сейчас? — Да.. — А чего ты тогда не на ней? — Я… к автомату с едой вышел, хочу шоколад. Чанбин думает, что это мило. А потом сам невольно, даже не осознавая в какой момент, опускает глаза ниже и смотрит на шею и линию ключиц младшего, что так красиво подчеркивает его сегодняшняя одежда. Со никогда не был, кажется, фетишистом, но шея Феликса… такая красивая и тонкая. И сам Феликс такой весь красивый, милый, добрый, и искренний, что Чанбин правда в какой-то момент понимает, что тот ему очень сильно нравится. Он думает о младшем постоянно, в столовой всегда его взглядом ищет и его сообщениям с милыми смайликами улыбается как школьник. К Феликсу хочется быть ближе, узнать его лучше. От его любимого блюда до песни, которую он слушает на повторе каждый день. А сейчас… Чанбин чистосердечно может признаться, что залип. Но не настолько, чтобы его мозги отключились совсем, поэтому он очень вовремя снова читает мысли парня напротив. «Он смотрит, да? Мне не кажется? Скажите блять кто-нибудь, что мне не кажется? Блять… Боже, как я хочу почувствовать его реальные поцелуи и укусы на шее, просто пиздец как... Будет ли это также приятно, как во сне..?» Со с трудом отрывается и смотрит Феликсу в глаза, понимая, что тоже очень сильно хочет узнать как это будет. Поэтому не видит ни одной причины не сделать этого прямо сейчас. Он действует кажется даже быстрее, чем успевает полностью осознать то, что делает. Со хватает Ли за руку и, возможно немного резко, утягивает его за собой. Он заводит младшего за угол, с другой стороны от прохода, где стояли горшки с цветами, и куда, по быстрому расчету Чанбина, не должны были доходить камеры. И все это происходит так быстро, практически за пару секунд. Феликс только и успевает почувствовать крепкую руку, что обхватывает его собственное запястье и утягивает за собой, а после холодную стену спиной чувствует и другую руку Чанбина на затылке. Тот аккуратно пальцами в волосах младшего путается, а после тянет голову Ли капельку назад, и секунда… Как Феликс сходит с ума от того, что чувствует губы Чанбина на своей шее. Со целует сразу, не оттягивает момент, сначала дорожку лёгких, почти невесомых поцелуев оставляет, а после, опустившись к основанию шеи, целует сильнее, языком проводя по коже и совсем немного ее засасывая. И Феликс действительно начинает дрожать в его руках, сжимая маленькими пальчиками предплечья старшего. Это просто невозможно хорошо… Чанбин оставляет влажные и такие горячие поцелуи на каждом сантиметре мягкой кожи, плавясь внутри от нежного, цветочного и практически невесомого запаха. А после, когда он двигается выше и начинает покрывать поцелуями участок кожи под ушком, Феликс начинает тихо-тихо хныкать. — Хён….х-хёёёён… Чанбину так сильно нравится то, что он слышит. И ему совсем не стыдно за то, что он так нагло пользуется своим положением. Но он отрывается от шеи младшего, двигаясь ближе к его ушку, специально касаясь губами мочки и раздразнивая сильнее. — Такое было в твоём сне, ммм, малыш? Скажи мне. Феликсу кажется, что он сейчас потеряет сознание. Чанбин сказал… ЧТО? Ему кажется, что у него, откровенно говоря, начались глюки. Ведь такого не может быть, ведь он даже Джисону не рассказывал об этом сне, ведь это…. Феликс теряет мысль, когда губы Чанбина снова оказываются на его шее. Он чувствует горячий язык, влажные поцелуи и откровенно сходит с ума оттого, как одновременно хочется это все прекратить, потому что он так безумно чувствителен там, где его касается старший. И в то же время хочется, чтобы это никогда не прекращалось. А когда Чанбин начинает очень легко покусывать кожу на шее, то Феликс стонет, сам этого не замечая. Его мозги полностью отключаются. Он стонет, хнычет, просит, зовёт Чанбина. И Ли даже не осознаёт насколько шумный он сейчас, но когда Со прижимает свою руку к его рту одновременно с этим засасывая кожу в районе ключицы, Феликс, честно, готов кончить прямо сейчас. И кончиться, возможно, тоже. В мире для него остаётся только он, Чанбин и то, что старший сейчас творит, продолжая размашисто ласкать кожу языком, посылая все больше мурашек по телу в своих руках. И Со ловит такой безумный кайф оттого, как эмоционально и сильно реагирует Феликс на любое, даже самое простое и невесомое, прикосновение. И Чанбину бы подумать о том, что их спалить могут или услышать, в конце концов, но нет. Для него сейчас не существует ничего, кроме горячих поцелуев в шею и таких соблазнительно-сладких стонов младшего, что так отчаянно хватается за его руки, оттягивает пальцами его одежду и сладко зовёт его «хёном». Но их обоих, зажимающихся в незаметном повороте университета, как водой холодной из ведра обливают, когда оба слышат шаги и громкое: — Чанбин, ну твою мать, ты сказал, что отойдёшь на минуту глянуть расписание, какого черта? И Со тут же отстраняется от Ли, смотря ему в испуганные глаза. Феликс совсем, просто совершенно не готов сейчас встретиться с Чаном. Особенно после всего того, что сейчас здесь происходило между ним и Со. И когда Чанбин только собирается что-то сказать, Ли дрожащими руками отодвигает его от себя и буркнув еле слышимое «извини», тут же убегает, быстро скрываясь из поля зрения старшего. Он успевает забежать за поворот буквально за пару секунд до того, как в коридоре появляется сам Чан. Чанбин наскоро приглаживает свои волосы, поправляет одежду, что выглядела теперь растянуто оттого, как сильно ее сжимал Феликс. И надеясь, что выглядит не слишком очевидно перевозбужденным, выходит из-за угла. Чан ещё подойти не успевает к Со, как сразу начинает наезжать: — Че так долго-то, что ты делал? У Чанбина за секунду столько мыслей в голове появляется, и он все пытается найти наиболее правдоподобную отмазку. — Ээ…прости, хён, отец звонил. Со старается сделать максимально непринуждённый вид, и кажется это работает, потому что Чан смягчается. Бан всегда с уважением относился к семье и семейному делу друга, поэтому знал, насколько такие звонки могут быть важными. — Все в порядке? — Да, все окей, пойдём? — Ага. А Феликс забегает в первый, попавшийся на пути, туалет и закрывается в самой дальней кабинке, оседая на закрытый унитаз и кутаясь в своей кофте, будто бы пытаясь закрыться и спрятаться от внешнего мира. Он сам не понимает в какой момент перед глазами все поплыло, а на щеках начали чувствоваться мокрые дорожки слез, которые он не мог остановить. Он даже не понимал из-за чего он сейчас плакал. Было ли ему неприятно и противно? Вовсе нет. Было ли ему хорошо? Однозначно да. Хочет ли он ещё? Безумно. Феликс думает, что слёзы это выход его эмоций. Потому что то, что происходило десятью минутами раньше было…. Слишком. Просто слишком. Он чувствует себя одновременно хорошо и выжато, продолжая погружаться в воспоминания того, как чужие горячие губы хорошо чувствовались на собственной шее. И Феликс не отдаёт себе сейчас отчета о том, как жалобно стонал, практически поскуливал и просил старшего о чём-то большем. Зато прекрасно помнит, как Чанбин своей рукой зажимал Феликсу рот, засасывая кожу сильнее. Феликс достаёт телефон, включая фронталку. И он выглядит… странно. Потерянно очень. Если бы он увидел себя со стороны, то он бы подумал, что что-то случилось. Красные глаза, слёзы на щеках, растрепанные волосы, смазавшаяся тоналка и немного опухшие губы оттого, как сильно он сам кусал их. Ли рассматривает себя, понимая, что на пару в таком виде он точно ни за что не вернётся. А потом его глаза опускаются чуть ниже, как раз к краю выреза футболки под кофтой, и там, чуть выше ключицы, он замечает, черт возьми, засос. Пока ещё не так сильно заметный, но отчётливо видно, как в том месте покраснела кожа. А ещё кровоподтеки проявляться начинают, и Феликс только догадывается о том, каким засос станет к вечеру. Ли сидит так ещё минут десять, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Он держит телефон в руке, смотрит прямо в закрытую пластиковую дверь и думает о том, что все произошедшее было правдой. Типа… произошло в реальности, не во сне, и от этого вздрагивает, прикрывая глаза и пытаясь унять глубокую дрожь. А потом, прогоняя все произошедшее сначала ещё раз, Феликс осознаёт сказанные Чанбином слова. «Такое было в твоём сне…» И тут Феликсу становится не по себе, ведь он никому не говорил про сон. В голове пустота, а в районе сердца беспокойство и куча вопросов. Как такое возможно? Каким образом? Чанбин же не мог угадать? И не мог узнать…? Или все-таки мог?

•••••

На следующий день Феликс просыпается с высокой температурой, заложенным носом, болью в горле и голове. Он заболел, прекрасно, этого только ему не хватало для полной радости. На улице начало декабря, ему все долги досдавать надо, чтобы не было проблем с зачетами, а он чихает бесконечно и встать дальше туалета не может, чувствуя себя овощем. Джисон на это только головой машет, готовя другу завтрак, делая чай с малиной и уходя на пары. Феликс пол дня проспал. Аппетита нет совсем, как и сил, поэтому остальное время он тоже лежал, окружённый салфетками и какими-то дешевыми таблетками от боли в горле, которые, если честно, совершенно не помогали, а температура не падала. Ближе к вечеру Ли пишет Чану, чтобы узнать, что можно выпить для того, чтобы быстро выздороветь. Это ведь Чан, он все-все знает. И ответ старшего не потребовалось долго ждать. Тот взволнованно спросил про симптомы, сказал больше отдыхать и пообещал, что завтра принесёт младшему все нужные лекарства. А пока посоветовал Феликсу поискать парацетамол, который он, к счастью, находит и засыпает уже без температуры. Чанбин много думал о случившемся. И если сначала он не мог перестать прокручивать в мыслях то, как ему было хорошо и как понравилось чувствовать младшего в своих руках и видеть его реакцию на свою ласку, то сейчас Со постепенно начинал загоняться. А не сильно ли он перестарался? Имел ли он право так резко врываться в личное пространство парня? Чанбин думает, что он не такой уж и хороший человек, раз позволил себе воспользоваться чувствительным местом младшего. Хотя с другой стороны, он ведь слышал мысли Феликса тогда, он слышал его мысли ранее, да и по реакции младшего было понятно, что он вовсе не против, но почему-то Чанбин все равно чувствует себя не очень хорошо от этого. Возможно потому, что Феликс ему очень сильно нравится. И если Чанбин знает о чувствах младшего, то знает ли Ли о том, что чувствует Со? Чанбин решает, что сегодня, даже несмотря на то, что у него нет пар по четвергам, поедет в вуз и постарается поймать Ликса после занятий, чтобы поговорить.

•••••

Чанбин посмотрел расписание Феликса, и судя по нему, его занятия заканчивались в 17:30. В 17:15 Со уже был в холле университета, ожидая окончания пары. Но не в 17:30, не в 17:40, не в 17:45 Феликс так и не вышел, хотя Со видел, как уже ушли многие его одногруппники. Из тех, кого он знал в лицо, конечно. И Чанбин особо не знал, что сделать. Написать младшему? Будет, наверное, как-то странно, учитывая, что со вторника они так и не общались. Или может спросить у кого-то из его группы? Но они уже все ушли. И пока у Чанбина был активный мыслительный процесс, откуда-то сбоку появляется Чан, у которого пар, вообще-то, тоже сегодня нет. — Ты чего здесь забыл в четверг вечером? Чанбин вздрагивает, вовсе не ожидая встретить друга. И даже не успевает придумать оправдание, когда говорит: — А, я… к Феликсу зашёл.. Чан поднимает вопросительно бровь, спрашивая: — Зачем? Чанбин пытается сгенерировать хоть какое-то адекватное оправдание из первого, что приходит на ум. — Ну… я ему вот книгу обещал дать ещё в понедельник… и вот.. Чан хмурится. — Ты ради этого сюда приперся? — А, да я с работы мимо проезжал, решил заехать. Чан не верит, но виду не показывает. — Ну, поздравляю, зря приперся, Феликс заболел и дома сейчас лежит. — Оу… — У него высокая температура, и я как раз сейчас собираюсь зайти к нему и отдать лекарства, так что если хочешь, погнали со мной за компанию. Чан знал, что друг не откажется. — А, ну пошли.. И не прогадал. Уже сидя в машине Со интересуется: — А ты-то тут че в четверг забыл? — А, да я к научнику заходил. — А, понятно..

•••••

Феликс много думал о том, что произошло, а особенно о словах Чанбина. Даже, если быть точнее, он думал только об этом и в какой-то степени был рад тому, что заболел, потому что продуктивной учебы в эти дни бы у него не вышло точно. Под вечер следующего дня Ли вообще казалось, что ему померещились слова Чанбина о сне, и только лишь здравый смысл кричал о том, что это правда было, голова Феликса на тот момент хоть и слабо, но ещё соображала. И от этого всего становится ещё сложнее, потому что логического и адекватного объяснения всему этому у него нет. Он никому не говорил про свой сон. А Чанбин сказал про сон. И это возможно только в том случае, если Со умеет читать мысли, что априори невозможно. В какой-то момент Феликсу хочется головой об стенку побиться, потому что с каждой минутой это становится все непонятнее и запутаннее. Раздражает. И отвлекает Ли от этого только звонок в дверь. Кажется это Чан пришёл, он как раз обещал подъехать ближе к шести вечера с лекарствами. Феликс на домашнюю широкую футболку накидывает мягкую кофту, кутается в неё, потому что морозит все ещё, и идёт в коридор. Он дома сейчас один, потому что у Джисона сегодня пары до восьми. Он по привычке смотрит в глазок, когда проворачивает ключ несколько раз, видит Бана и спокойно открывает дверь, начиная сразу говорить: — Привет, хен! Спасибо, что пришёл, я… И тут же замирает, когда видит стоящего за Чаном Чанбина, что смотрит прямо Феликсу в глаза. У Ли, без преувеличений, поджимаются колени от этого. А Чан в это время играет роль великого слепого, лишь про себя гадая, что все-таки между этими двумя произошло. Потому что напряжение между ними было очень очевидное и ощутимое. — Привет, Ликс. Тут со мной Чанбин пришёл за компанию, надеюсь ты не против? Он, кстати, искал тебя в вузе и книгу хотел тебе отдать, так что вот как раз. Чан проходит внутрь и боковым зрением замечает полное заблуждение на лице младшего. О чем он и догадывался изначально, потому что нет никакой книги и Чанбин приехал в университет за чем-то другим. Феликс потерянно кивает: — Ага, да, окей… Чанбин заходит следом за Чаном, и Феликс только глаза опускает в пол, когда Со проходит мимо него, и после закрывает дверь. А Чанбин сразу в мысли Ли проникает, чтобы не дай бог, не пропустить что-то важное и интересное. «Блять, я выгляжу настолько чмошно, насколько это вообще возможно сейчас, почему он пришёл именно сейчас? Я не хочу, чтобы он видел меня таким…» У Чанбина появляется безумное желание потрясти парня за плечи, доказывая ему, насколько он прекрасен. Но он молчит, проходя на кухню за Чаном. Феликс говорит: — Будете чай? Чан отзывается сразу. — Да, Ликси, пожалуйста, а то на улице совсем не жарко. Феликс кивает, тут же нажимая кнопку включения электрического чайника. А Чан ближе к младшему подходит, осматривая его и пробуя лоб на наличие температуры. Лоб у парня достаточно горячий. — Давно температуру мерил? — Минут 15 назад. — И? Сколько? — 37 и 8 было. — Пил что-то? — Нет… — Хорошо, тогда сейчас будем лечиться. И пока Чан достаёт все нужные таблетки, разводит какой-то порошок в воде и рассказывает Феликсу когда какие лекарства пить, Чанбин подвисает на одной детали, которую раньше в упор не замечал. Или не видел. Веснушки. Черт возьми, у Феликса на лице веснушки. И, вероятно, Ли очень старательно каждый день пользуется тональным кремом, потому что другой причины, почему Со этого не заметил ранее, у него нет. Сейчас Феликс бледный очень, видно, что чувствует он себя явно не очень хорошо, но от его бледности веснушки видно ещё лучше, и Чанбин буквально хочет сосчитать каждую из них, прикоснуться, поцеловать... Ему кажется это настолько прекрасным, красивым и подходящим младшему, что по его мнению, это просто противозаконно прятать. Очень вовремя Со снова включается в чтение мыслей Ликса. «Он так смотрит на меня… почему он так смотрит, что не так?» И спустя какое-то время молчания Феликс продолжает: «Ах точно, я ведь выгляжу страшно, я без макияжа, с опухшим лицом и огромными синяками под глазами, а ещё веснушки, точно… сука, вот надо было замазать все к херам.» Чанбину хочется выкинуть все тональные средства Феликса и запретить ему их покупать. А потом Чану внезапно звонит научник и ему приходится отойти. Он уходит в комнату Феликса, чтобы поговорить на счёт его работы, и Чанбин с Ли остаются в жутком напряжении на кухне одни. Феликс чувствует, как это самое напряжение пробирается ему под кофту и вздрагивает немного оттого, как ему некомфортно. А ещё он совсем не замечает того, что перестал держать края кофты запахнутыми, отчего в итоге прекрасно видно свободную чёрную футболку под кофтой. Она свободная настолько, что без кофты сверху спокойно бы съезжала с одного плеча Феликса. Ворот футболки тоже очень свободный и прекрасно видно ключицы младшего. И засос, на который Чанбин устремляет свой взгляд. Он бордовый такой, яркий, сложно не заметить, и Феликс только спустя пару десятков секунд понимает, на что именно смотрит старший. «Точно, засос же…Почему мне так неловко оттого, что он рассматривает засос, который между прочим поставил сам, сукааааа…» Но кофту Феликс не запахивает, оставляя как есть. Он соврёт, если скажет, что ему не нравится этот изучающий взгляд. А Чанбин думал, что он точно самый последний козел на этой планете, ведь это, кажется, не совсем приятно, и возможно он доставил Феликсу дискомфорт. Но в следующем мгновение слышит: «Насколько я ужасен, если мечтаю о том, чтобы он ещё оставил таких меток на моем теле… это было так хорошо и приятно, блять… Перестань об этом думать, Феликс, просто перестань!» Чанбин поднимает взгляд на лицо Ли, смотря ему внимательно в глаза. А младший смущается, вставая в этот момент со стула к закипевшему чайнику. «Блять, почему он так резко посмотрел на меня? Ещё пара таких разов и я правда поверю, что он читает мысли.» Чанбин усмехается про себя. Действительно ли поверит? Феликс спрашивает тихо: — ….ч-чай или кофе..? — Кофе. С молоком, если можно. Феликс кивает и думает: «Сливки ещё есть вообще-то. Предложить или нет…?» Чанбин слышит это и на опережение говорит: — А есть сливки? «Блять…..» — Да, есть… — Тогда со сливками, если можно. — Конечно. «Это же совпадение, да? Совпадение. Точно, самое обыкновенное совпадение.» Чанбин чувствует себя очень довольным и думает, как ещё проявить свою способность. А Феликс садится обратно за стол, опуская глаза вниз. «Ну и что говорить-то блин?» Чанбин, если честно, тоже не знает. Совсем не хочется говорить о том, что было во вторник в коридоре, пока они не одни и в любой момент их может услышать Чан. И пока Со думает, что вообще можно такого непринужденного сейчас обсудить, то слышит в голове чужие мысли: «Если он сейчас снимет, например, кофту, то я действительно задумаюсь…» И Со принимает эти правила игры. Он максимально непринуждённо в следующую секунду говорит: — Ох, что-то мне стало жарко. И снимает свою чёрную толстовку, оставаясь лишь в такой же чёрной футболке, обтягивающей его накаченные бицепсы. У Феликса все внутри поджимается. Что…? Чанбин сделал что? «Какого черта??? Как…? Как мне после этого верить, блять, в совпадения?» Чанбин опускает на момент голову вниз, сдерживая улыбку. Ему интересно, сможет ли Феликс догадаться о его чтении мыслей? А сможет ли серьезно поверить в это, если догадается? «Ладно, я просто буду думать о его губах, да. Они такие красивые, Боже мой, я могу поменять религию в пользу его губ. А ещё я помню тот поцелуй во сне, такое, кажется, за всю жизнь не забыть. Каково целоваться с ним в жизни…? Наверное это самое приятное, что может быть. Конечно, после поцелуев в шею…» Чанбин поджимает губы. От этих мыслей младшего внутри Со переворачивается всё несколько раз, что ему на месте тяжело усидеть. Это все так воодушевляет, а ещё очень хочется Феликса поцеловать. Чтобы до саднящих губ и дыхания одного на двоих. «Я каждый раз вспоминаю, как сексуально он закусывает свою губу…» Чанбин решает, что будь, что будет, когда сразу после этих мыслей Ли закусывает свою губу так, как он делает это обычно. Феликс видит. «А ещё то, как он облизывается…» Чанбин облизывает свои губы, кончиком языка медленно проходясь сначала по верхней, а после по нижней. «И его красивые глаза и взгляд. Когда он смотрит мне в глаза, мне кажется, что он смотрит мне в душу…» Чанбин тут же поднимает взгляд со стола и смотрит Феликсу в глаза, а у младшего дыхание сбивается, а мозги не соображают. Он пытается себя убедить, что это не может быть правдой, но это происходит прямо сейчас. Ему плохо, и уже вовсе не от температуры. И Ли совсем не знает что ещё подумать дальше, как его мысли прерывает Чанбин: — Можно вопрос? Парень кивает тут же, поджимая свои губы. — Впервые вижу у тебя веснушки, почему ты скрывал их раньше? Феликс опускает глаза в пол. — А, ну… в Корее своеобразные стандарты красоты, а веснушки… ну… знаешь… привлекали много внимания, и мне проще просто их замазать. Возможно они просто не нравятся мне настолько, чтобы спокойно не замазывать их каждый день и чувствовать себя уверенно… Чанбин молчит пару десятков секунд, а после говорит: — Мне нравится. Феликс тут же поднимает свой взгляд на Чанбина, неверяще смотря ему в глаза. Старший продолжает: — Они очень идут тебе, ты невероятно красивый. У Феликса сердце бешено биться начинает. «Я сейчас заплачу, он сказал, что я красивый? Он.. СЧИТАЕТ МЕНЯ КРАСИВЫМ?» Чанбин говорит: — Да. Я считаю тебя очень красивым. Феликсу сейчас станет плохо. И в момент, когда он пытается сказать хоть какой-то нормальный ответ, в комнате появляется Чан: — Так, ладно, Ликси. Мы пойдём уже, окей? Я тебе все с лекарствами рассказал, так что звони, если нужно будет что-то ещё или если будут вопросы. Феликс потерянно говорит: — А… чай? Чан улыбается своей доброй улыбкой: — Я дома попью, не напрягайся, Ликси. Иди лучше отдыхай, хорошо? Феликс только кивает. Провожая старших уже в коридоре, он привычно обнимает Чана, а после подвисает немного, когда смотрит на Чанбина и не знает что делать. Чан лишь наблюдает за этими двумя, чувствуя эту неловкость даже своей кожей. «Будет ли странно, если мы обнимемся? Или не обнимемся? Блять, я не знаю….» Феликс смотрит Чанбину в глаза и думает: «Обними меня, если ты это слышишь.» Чанбину дважды повторять не надо. Он говорит: — Выздоравливай, Феликс. И тут же делает два шага навстречу Ли, заключая его в свои объятия и прижимая ближе к себе. Феликс утыкается Чанбину в грудь, обнимая его в ответ тоже и чувствуя, как запах крепкого, но очень приятного парфюма обволакивает его полностью, проникая глубоко внутрь. Ли пытается запомнить этот момент, закрепить в памяти. «Боже мой, как ахуенно он пахнет…» И Чанбин с этим согласен, чувствуя от Ли все тот же нежный запах, как и тогда, когда он старательно выцеловывал его шею в коридоре университета. Феликс тёплый такой, нежный, жмётся к Со сильнее и руками его спину поглаживает, отчего Чанбин так сильно хочет, чтобы они остались здесь вдвоём и крепко обнимались, лёжа в большой кровати под мягкими одеялами. Чан снова играет роль великого слепого. А после, когда они уже выходят в подъезд и Феликс закрывает дверь, то Чан говорит: — Ты же не думаешь, что я не замечаю то, как он тебе нравится? Чанбин молчит, смотря другу в глаза. Чан продолжает: — Не знаю почему между вами такое напряжение, но если ты обидишь его, то я убью тебя. А в мыслях Чана Чанбин читает: «Я буду спокоен, если ты будешь с ним, но не разбей ему сердце, как это сделали до тебя.» Чанбин отвечает уверенное: — Я понял тебя.