Хроники Фильнии. Пробуждение тьмы.

По широкой мощеной улице, выстроившись в две колонны, ехала группа всадников. Её возглавлял Марфус — начальник королевской стражи — невысокий коренастый мужчина с густыми усами, которые он, то и дело приглаживал, будто легкий ветер, гулявший по городу, мог их растрепать. Шлем цвета серебра скрывал его черные, как смоль волосы, которые в некоторых местах тронула первая седина. Глаза настороженно бегали по разным сторонам улицы и следили, чтобы никакая опасность не угрожала его величеству. Марфус и его солдаты сопровождали Милата на загородной прогулке, и сейчас возвращались во дворец. День выдался пасмурным и холодным. Зима подходила к концу, однако уступать свои права весне, которая должна наступить меньше, чем через неделю, не торопилась. Прогулка за городом помогла королю расслабиться и прогнать прочь все дурные мысли из головы. Однако от хорошего настроения через несколько секунд не осталось и следа. Стрела, выпущенная из арбалета, нашла брешь в доспехах начальника королевской стражи и вонзилась в горло. Марфус выпал из седла и с грохотом повалился на землю. Конь, потерявший наездника, заржал и, обезумевший, помчался вперед. Солдаты в один миг сомкнулись вокруг короля плотным кольцом, озираясь по сторонам. В это время горожане, которые были неподалеку и видели, как один из всадников выпал из седла, устремились к месту происшествия. Поднялся галдеж и суматоха. Женщины вскрикивали и причитали. Мужчины были более сдержаны, лишь по выражению их лиц можно было догадаться, какой ужас и сочувствие они испытывали, глядя на хрипевшего Марфуса. Затем, спустя короткое время, когда зевакам стало ясно, что произошло, они бросились врассыпную, унося ноги от места ужасной трагедии. Охрана умоляла Милата немедленно ехать во дворец, справедливо полагая, что убийца во второй раз может не промахнуться. Однако король считал иначе. Как только он услышал слово «покушение», громом прогремевшее средь ясного неба, он тут же впал в ярость. Он не мог поверить, что такое вообще могло произойти. Это была какая-то другая реальность. Это происходило не с ним. Вместо того чтобы послушать охрану и уехать во дворец, он направился к Марфусу. Солдаты с обнажёнными мечами все, как один, последовали его примеру, не выпуская короля из плотного кольца. Ужасное зрелище – видеть, как человек мучается в предсмертной агонии. Воздух вперемешку с кровью попадает в легкие и не дает умирающему как следует вздохнуть. Страшное хрипение доводит до мурашек. Кровь стекает багровой струйкой и образует лужу, которая стремительно увеличивается в размерах. Марфус хватается руками то за горло, то за стрелу. Когда над ним склоняется Милат, он пытается что-то сказать, но вместо слов из его груди вырывается бульканье и хрипение; никто не может разобрать последних слов умирающего. С каждым мгновением жизненные силы покидают начальника королевской стражи, оставляя на дороге огромный кровавый след. Наконец, он делает последнее движение, пытается дотянуться до короля, Милат хватает его за руку, и чувствует, как она обмякла, глаза Марфуса остекленели и огонек в них погас. После того как жизнь покинула Марфуса, солдатам удалось наконец-то уговорить Милата уйти отсюда немедленно. Когда монарх, окруженный охраной, спешно покинул место трагической и внезапной смерти Марфуса, рыжеволосый мужчина задернул шторку в комнате третьего этажа. Мужчина поднял с пола горшок с цветком и водрузил на подоконник. Затем поднял арбалет, положил в большой мешок, наполовину наполненный всяким тряпьем, завязал его как следует и принялся осматривать. Наконец, удостоверившись, что никак нельзя распознать, что спрятано в мешке, он накинул на себя старый, видавший виды плащ, и вышел из дома. Оказавшись на улице, в нескольких десятках метров от произошедшей трагедии, он направился в противоположную сторону от того места, где лежало бездыханное тело Марфуса. Мужчина неспешно прошел до конца улицы и вышел прямо к трактиру. Он вошел внутрь и подошел к хозяину заведения, чтобы расплатиться за номер. — Вы слышали о происшествии? — спросил трактирщик, когда рыжеволосый постоялец протянул деньги за ночлег. — Да, весь город уже об этом говорит, — ответил тот. — Какой-то мужчина умер прямо неподалеку отсюда. — Да, только он не просто умер. Говорят, его убили. — Убили? — рыжеволосый наигранно изумился. — Кто-то застрелил его. Говорят, целились в короля, а попали в него. — Так убили кого-то из королевской охраны? — снова удивился гость. — Так и есть. Да еще средь бела дня. Поговаривают, будто убийца спрятался в каком-то переулке. Дождался, когда король будет проезжать мимо, и выстрелил. — Но, ведь, король, кажется, остался цел и невредим. — И то верно. Я в это не верю. Не мог убийца так промахнуться. Я полагаю, что он сидел где-то наверху, ну хоть бы на крыше. Выстрелил, а когда понял, что совершил оплошность, тут же улизнул. — Ваша версия больше похожа на правду, — отозвался рыжий, затем, немного подумав, добавил, — страшные времена наступили. Но, мне пора, надеюсь, убийцу скоро поймают. — Всего доброго. Я тоже так думаю. Этот голубчик не успеет уйти. Наверняка стража закрыла город. Скоро еще одного на эшафот поведут. Распрощавшись с трактирщиком, рыжеволосый гость вошел в конюшню, которая находилась во внутреннем дворе трактира; его серый конь с черным пятном на голове давно был оседлан и готов пуститься в путь. Менее чем через минуту этот резвый скакун ехал по улицам Ландрсмита на север, проезжая одну улицу за другой. Сервус старался ехать неспешно, правя коня так, чтобы не сталкиваться с городской стражей. Он делал это искусно, не вызывая никаких подозрений, ловко сворачивал в какой-нибудь переулок, как только на его горизонте появлялись вооруженные люди в доспехах. Однако один раз все же ему пришлось проехать мимо двух стражей, которые пешком прочесывали улицу. Сервус с самым непринужденным видом проехал мимо них; он полагал, что вряд ли вызывает какие-либо подозрения. И все же, если бы его остановили и нашли в мешке спрятанный арбалет, это вызвало бы неприятные вопросы, на которые он не смог бы дать вразумительный ответ. К счастью, двое стражей и не подумали его остановить или окликнуть. Им не было никакого дела до путника в поношенном плаще и со старым мешком. Они, по всей видимости, еще не знали об убийстве Марфуса. Проехав по Синей улице, Сервус свернул в переулок, миновал его, и выехал к одноэтажному каменному дому. Остановившись возле него, он спешился, привязал коня, достал ключи и вставил в большой ржавый замок. Сразу провернуть ключ оказалось не так-то просто — отпирался этот замок нечасто, и еще реже смазывался. Лишь после того, как было приложено немало усилий, ключ все-таки несколько раз провернулся, издавая при этом отвратительный скрип, и путь в дом стал свободен. Сервус толкнул обитую железом деревянную дверь, взял мешок и вошел внутрь. Вышел он оттуда без мешка. Кроме того, одет он был уже не как нищий приезжий, а как солидный городской житель. На нем был синий шерстяной плащ, из-под которого торчал черный дорогой костюм с позолоченной булавкой в виде шакала, прикрепленной слева на груди. Сервус закрыл дверь, отвязал коня и пустился в путь. Менее чем через полчаса он сидел напротив Трэйтора в гостиной его дома. — Как все прошло? — поинтересовался хозяин дома. — Как и планировалось, — отвечал Сервус. — Начальник королевской стражи был убит во время возвращения его величества с загородной прогулки. — А что Милат? Он не пострадал? — Король цел и не вредим. Все сделано так, как вы хотели. — Превосходно, — ответил Трэйтор с довольным видом, откидываясь на спинку кресла, почесывая черную треугольную бородку. — Я, как всегда полностью тобой доволен. Но, скажи-ка мне, Милат сильно испугался? — Вынужден вас разочаровать, — отвечал Сервус. — Король, если и испугался, то виду не подал. Как мне показалось, на мгновение он впал в ступор, но, повторюсь, это всего лишь на мгновение. Монарх быстро овладел собой и вместо того, чтобы, поджав хвост, бежать во дворец, он до самой смерти оставался с начальником королевской стражи. — Какое благородство, — фыркнул Трэйтор, переводя взгляд карих глаз с Сервуса на картину, изображавшую светловолосую деву с кувшином воды. — Хотя, как по мне, так поступают только глупцы. Так Марфус умер не сразу? — продолжил Трэйтор после небольшой паузы. — Он прожил еще несколько минут, несмотря на то, что у него из горла торчала стрела. Трэйтор сложил пальцы домиком, о чем-то размышляя. Воцарилось такое молчание, что было слышно, как тикают часы. — Пожалуй, это и к лучшему, что Марфус умер на глазах короля, — прервал молчание Трэйтор. — Он не дал волю чувствам на улице. Не хотел, чтобы люди подумали, будто король может чего-то испугаться. Я уверен, что сегодняшнее убийство произвело на него сильное впечатление. Как ты думаешь? — Я с вами полностью согласен, — отвечал Сервус, глядя бездушными, серыми глазами на Трэйтора. — Сегодняшнее происшествие показало королю, что он не может чувствовать себя в безопасности. — Вот именно, — согласился Трэйтор. — Это то, что мне нужно. Теперь остается ждать, когда он пришлет кого-то за мной. Думаю, во дворце сейчас он мечет молнии. И ему как раз нужен человек, который должен его поддержать. В этот момент с улицы донесся звук лошадиного ржания. Трэйтор вскочил с кресла, словно ужаленный и подбежал к окну. Одернув занавеску, он увидел всадника, который слез с гнедого коня и направлялся прямо к входной двери. Вид у этого человека был очень встревоженный. Трэйтор отпустил занавеску и с самодовольной улыбкой направился к своему креслу. — Вот и люди его величества пожаловали, — сказал он, усаживаясь на свое место. Меньше чем через минуту в дверь постучали. — Войдите, — скомандовал хозяин. Дверь отворилась, и на пороге показался слуга — старый безбородый гном с густыми седыми бровями. Позади него стоял высокий молодой человек, с овальным лицом, на котором красовалась тонкая полоска черных усиков, кончики которых были закручены к верху. — К вам человек от его величества, — прогнусавил гном. Гость, не дожидаясь приглашения хозяина дома, отпихнул гнома и, сделав несколько шагов внутрь гостиной, не поздоровавшись, обратился к Трэйтору: — Король срочно вызывает вас к себе во дворец, — объявил вошедший, будто протрубил в трубу. — Что-то случилось? У вас такой взволнованный вид, — с этими словами Трэйтор сделал такое лицо, будто им стало овладевать беспокойство. — Я прибыл сюда только для того, чтобы передать вам волю его величества, — отвечал гость. — Скоро вам все станет известно. — Хорошо, хорошо, — ответил Трэйтор, поднимаясь с кресла. — Я немедленно выезжаю во дворец. Так и передайте королю. Гость поклонился и тут же вышел. — Бернар, — обратился Трэйтор к гному, который собирался тоже выйти, чтобы проводить гостя, — вели сию же секунду запрягать. — Что ж, Сервус, — повернулся Трэйтор к рыжему, после того, как гном закрыл за собой дверь. — Я как всегда доволен твоей работой. Можешь идти, но будь всегда в доступности. Скоро ты мне снова понадобишься. — Я всегда в вашем распоряжении, — ответил Сервус. Затем он поднялся с кресла, в один миг пересек гостиную и вышел. Трэйтор не стал особо подбирать наряд, как он обычно это делал, прежде чем отправиться во дворец. Сейчас был совсем другой случай. Необходимо было показать Милату, что Трэйтор примчался к нему со всех ног, как только ему сообщили, что его срочно вызывают во дворец. Поэтому он надел первое, что попалось под руку, и спустился в конюшню. Молодой конюх как раз закончил седлать коня, и Трэйтор, довольный такой расторопностью пустил скакуна во весь дух. Во дворце его встретил Валмер, в глазах которого читались беспокойство и тревога. Уж кого-кого, а этого человека Трэйтору совсем не хотелось ни видеть, ни слышать. Это лицо с маленьким носом, на котором расположились очки, возбуждали в нем ненависть. Трэйтор не мог даже смотреть в сторону Валмера, не испытав при этом омерзительного чувства. Однако приходилось мириться с тем, что этот человек, причитая как курица, вел его по длинным мраморным коридорам в покои короля. Все, что говорил Валмер, Трэйтор пропускал мимо ушей. Ему было противно находиться в обществе этого «слишком уж верного прихвостня». Трэйтор вполне обоснованно видел в этом человеке конкурента, которому Милат благоволил. Поэтому он ненавидел Валмера, однако, всякий раз, когда он с ним встречался, искусный лицемер делал вид, будто они неразлучные друзья. Трэйтор не раз представлял себе, каким было бы выражения лица этого человека, узнай он, что на самом деле о нем думает Трэйтор. В такие моменты ядовитая ухмылка появлялась на его лице. Но никто ее не видел, поскольку таким мыслям Трэйтор любил предаваться лишь только тогда, когда находился дома наедине с самим собой. Под гул неразборчивых причитаний и сокрушений по поводу того, какое ужасное время настало, что даже выехать на прогулку небезопасно, Трэйтора привели в комнату с высоким расписным потолком, обставленную роскошной мебелью и драгоценной утварью. На стенах висели масляные картины, в некоторых местах вдоль стен, замерев в необычайных позах, расположились статуи из белого мрамора. Милат сидел за столом с фарфоровой чашкой в руках, от которой медленно поднимался ароматный пар; длинные темные волосы ниспадают на плечи. Когда Валмер объявил, что прибыл Трэйтор, король, казалось, никак на это не отреагировал. Он медленно поднес чашку к губам и сделал небольшой глоток. Вид у этого человека был такой спокойный, будто никакого покушения сегодня не было, словно никто не умирал у него на руках. Король сделал еще глоток из чашки, затем поставил и, казалось, только теперь заметил, что в комнату кто-то вошел. — Благодарю, Валмер, — проговорил он спокойно, глянув на вошедших голубыми глазами. — А сейчас я бы хотел побыть наедине с Трэйтором. Валмер поклонился и вышел. — Присаживайтесь, чего же вам стоять в дверях, — вежливо пригласил Милат. Трэйтор сел на стул, обитый парчой, который располагался по другую сторону стола напротив монарха. Милат снова взял чашку и сделал еще несколько глотков. Сладковатый аромат луговых цветов и фруктов, исходящий из этого сосуда, тронул нежными кончиками крючковатый нос гостя. Это был успокаивающий отвар, который Валмер приготовил специально для короля. Когда Милат вернулся во дворец, им овладело небывалое нервное возбуждение. Поначалу он метался по комнате, ломая пальцы на руках. Злость вперемежку с ужасом кипела и бурлила в нем, словно кипящая вода в закрытом сосуде, который готовый разорваться в любую секунду, если не приоткрыть крышку. Слуги метались, не зная, что делать и как успокоить господина, который, как им казалось, был на грани безумия. Тогда Валмер предложил успокаивающий отвар, в который он добавлял несколько капель волшебного настоя из южных земель. Сделав пару глотков, Милат ощутил, как тепло, расходящееся по всему телу, снимает нервное напряжение, и приятное спокойствие окутывает его в мягкое покрывало. — Что вы думаете о страхе? — поставив чашку на стол, спросил монарх. — О страхе? — переспросил удивленный Трэйтор. — Да, о страхе. Какова его роль в жизни? Почему природа наградила нас этим чувством? Как вы думаете? Вопрос озадачил Трэйтора. С другой стороны ему стало ясно, что на самом деле, при всем своем спокойствии, Милату страшно. Иначе он не стал бы расспрашивать его об этом. Трэйтор некоторое время сидел, молча, размышляя, какой ответ дать на столь внезапный вопрос. — Я полагаю, страх имеет двойное свойство. С одной стороны благодаря страху мы оберегаем себя. Не совершаем опрометчивых поступков, способных нам навредить. В таких ситуациях страх, скорее, похож на мудрого старика, или, точнее сказать, на хранителя. Но это только одна сторона медали. — Какая же вторая? — Другая сторона заключается в том, что порой страх не позволяет нам становиться теми, кем мы хотим стать. Или теми, кем являемся в глубине души. В таких ситуациях страх напоминает мерзкого тирана с длинными ледяными щупальцами, которыми приковывает нас, не давая сделать шаг вперед или в сторону. — То есть, вы считаете, что в одной ситуации человек, поддавшись страху, поступит как трус, а в другой, это уже будет не трусость, а благоразумие, верно? — Да, ваше величество. — Хм, интересно. Вы знаете о том несчастье, которое сегодня произошло, когда я возвращался со своей загородной прогулки? — Нет, ваше величество. Мне, к сожалению, ничего неизвестно. — Как же, вам никто ничего не сказал? — Милат удивленно посмотрел на собеседника. — Слуга, которого вы прислали, мне ничего не сказал, однако его взволнованный вид заставил и меня ощутить волнение. Поэтому я немедленно отправился во дворец. Здесь меня встретил Валмер, он что-то говорил, но, к сожалению, его речь была такой сбивчивой и неразборчивой, что я толком ничего не смог понять. — Сегодня днем, когда я ехал по центральной улице этого славного города, на меня было совершено покушение. Как видите, я цел и невредим, — подметил Милат, перехватив полный ужаса взгляд карих глаз Трэйтора. — Однако погиб начальник моей стражи. Преступник промахнулся и попал в него, — король выдержал небольшую паузу. — Он умер прямо на моих глазах. Милат тяжело выдохнул, глядя куда-то в сторону. — Я видел много смертей, — продолжал король. — Мой отец умер почти у меня на руках. Он не страдал. Много дней он лежал в бессознательном состоянии. Мне было горько, и все же, его смерть я пережил достаточно спокойно. Я видел, как казнят преступников, как они корчатся в предсмертных муках. Не самое приятное зрелище, но от него быстро приходишь в себя. Сегодняшняя смерть оказала какое-то иное влияние. Эта торчащая стрела, и хлещущая из раны кровь, — Милат так посмотрел на Трэйтора, будто он снова оказался возле умирающего Марфуса. — Какая страшная и жуткая смерть. Знаете, что я тогда испытывал, стоя возле человека, который мучился в предсмертной агонии? — король как-то ехидно посмотрел на Трэйтора. — Страх. Самый настоящий животный страх. Так вот скажите-ка мне, какой был это страх, согласно вашей теории? Король сделал особое ударение на слове «вашей». Трэйтор сидел, не зная, что ответить. Он ловко скорчил гримасу ужаса и недоумения, будто вся эта история была для него страшной новостью. — Можете не отвечать. Это, в сущности, не главное, — продолжил король уже спокойнее. — Мне кажется, страх он и есть страх, ужасный и жалящий в самое сердце своим ледяным жалом. — Вы поступили очень смело, оставшись рядом с умирающим, рискуя жизнью. Ведь могло так случиться, что убийца выстрелил бы второй раз. — Смело или неблагоразумно? — спросил Милат, ехидно глянув на собеседника. Эта издевка не могла промелькнуть мимо Трэйтора. Он понял, что со своими теориями о страхе совершил прокол. — Очень смело и благородно, ваше величество. Вы поступили так, как поступают истинные короли. Любой другой на вашем месте убежал бы, как можно скорее, спасая свою жизнь. Но вы ... вы показали свою силу, силу истинного монарха, которого заслуживают ваши подданные. Эти лестные слова оказали свое действие. Трэйтор понял, что попал куда нужно. Выражение лица Милата, на котором вместо ухмылки появилось удовлетворенное выражение, говорило само за себя. — Вы полагали, что приспешники Малкина Грея прячутся и не высовывают носа, — король допил остатки успокаивающего отвара, а затем продолжил, — смею вас огорчить, дорогой Трэйтор, вы ошиблись. Они и не думали прятаться. Скорее, напротив, они теперь объявили мне войну. — Вы думаете, что это они совершили на вас покушение сегодня днем? — Кто же еще, как не они? — спросил король тоном, будто у него спрашивали очевидные вещи. — Они хотят мне отомстить за казнь этого грязного предателя. — Ваше величество, мне кажется это всего лишь совпадение, — отозвался Трэйтор. — О каком совпадении вы говорите? — недоумевал Милат. — Какое вообще тут может быть совпадение? По-моему, все очевидно. — Ваше величество, мне кажется, с их стороны это было бы неразумно. Наоборот, они притихли и стараются сейчас не шуметь, справедливо полагая, что вы начали на них охоту, и не успокоитесь, пока всех не предадите справедливому суду. — Кто же тогда, по-вашему, мог пойти на такой грязный поступок? — Да кто угодно, ваше величество. Разве мало безумцев бродит по городу? В конце концов, мало ли кто преследует свои цели. — Вы ошибаетесь, Трэйтор. Я не вижу здесь никаких целей, кроме как отомстить мне за то, что я заслуженно наказал подлого предателя. И клянусь, я не успокоюсь до тех пор, пока не переловлю всех сообщников Малкина Грея. — В таком случае, им всем стоит опасаться вашего праведного гнева, — заметил Трэйтор. — Сегодня вечером будет петь водяная нимфа, — внезапно сказал Милат. — Надеюсь, вы составите мне компанию. В большом зале будет много придворных, но мне бы хотелось видеть вас возле себя. — Почту за честь, — ответил Трэйтор. — Но ваше величество, как же вы … — Сегодняшнее происшествие не должно как-то отразиться на вечере, — перебил Милат. — Все должно идти так, словно ничего и не было. Ни один проходимец не должен думать, будто ему удастся меня запугать. В скором времени Трэйтор, под предлогом сменить наряд к вечеру, отправился домой. Дома его поджидал брат. Генри развалился на диване и раскуривал трубку; на столе стоял полупустой графин вина. Трэйтор не видел брата с тех пор, как он явился к королю обличать Малкина Грея, а потому был рад столь внезапному визиту. Только с ним он мог делиться почти всеми сокровенными мыслями. — Давненько я не видел Сервуса, — Генри ехидно посмотрел на Трэйтора. — Похоже, ты прибрал его к своим рукам, дорогой братец. — Этот человек просто какая-то находка. Такие, как Сервус, рождаются один на миллион. Признаюсь, он мне очень помогает в достижении моих целей. Но, разве он тебе срочно понадобился? — Нет-нет, раз он тебе так нужен, забирай, я не возражаю. Думаю, в твоих руках он сделает для нас намного больше полезных дел, нежели в моих. — Полностью с тобой согласен, — сказал Трэйтор, усаживаясь в кресло. Генри налил в кубок вино из графина и сделал пару глотков. Затем, затянувшись из трубки, откинулся на мягкую спинку дивана и принялся пускать колечки дыма. — Я слышал, ты теперь вхож к его величеству, — заметил Генри. — Да, король стал неплохо ко мне относиться. Кстати, сегодня вечером я приглашен во дворец. — Хм, уж не благодаря ли Малкину Грею? Я слышал, будто у него нашли какое-то королевское послание, отчего бедняга лишился головы. — Это маленькая жертва ради великого дела, — ответил Трэйтор. — Брат, у тебя, похоже, совсем нет совести. — Я не настолько богат, Генри. Совесть в подобных делах может только помешать. Если хочешь добиться власти, забудь о совести. — Узнаю своего брата, — ухмыльнулся Генри. — Сегодня днем был убит начальник королевской стражи. Убийцу ищут по всему городу, а король собирает у себя какие-то вечера. Как же так? — Милат не хочет подавать виду, будто сегодняшнее происшествие как-то на него повлияло. Он считает нужным показать, будто ничего не случилось. — А что на счет убийцы? — А что с убийцей? — переспросил Трэйтор. — Король кого-нибудь подозревает? — Он думает, будто тут замешаны приспешники Малкина Грея. Полагает, что они хотят ему отомстить. — Это очень забавно, — усмехнулся Генри. — А кто же на самом деле убил начальника королевской стражи? — Думаю, ты и сам прекрасно знаешь. — Хм, интересно, для чего могла понадобиться смерть этого человека? — Очень скоро тебе все станет ясно, дорогой брат. А сейчас я вынужден тебя покинуть. — Понял-понял. Тебе же еще ехать во дворец. Генри попрощался с братом и уехал домой. Так, по крайней мере, он сказал Трэйтору, в чем последний очень сильно сомневался. Злачное местечко, в которое Генри любил заезжать — вот куда он направился. Трэйтор ненавидел это место, и каждый раз вспоминал о нем с отвращением. Надо бы потом запретить ему туда ездить. Нечего брату делать в публичном доме. Но это потом. А сейчас надо собираться во дворец. Зал, в котором обычно проходили представления, был, пожалуй, самым маленьким во дворце, по сравнению с другими помещениями, в которых проходили торжественные мероприятия. Однако это нисколько не сказывалось на обстановке. Отполированный до блеска паркет из красного дерева, стены, увешанные различными картинами, изображавшие пейзажи. Резной потолок, отделанный золотом, ослеплял богатством и красотой. Половина зала была уставлена роскошными креслами, обитыми красным бархатом. Посреди них, словно хозяин, расположился трон, также обитый красным бархатом, только на спинке был вышит золотом рисунок, изображавший коронованного льва, оскалившего клыки. Другая половина зала была почти пустой, не считая трех громадных деревянных блюд, стоявших в одну линию. Придворные давно собрались, и, в ожидании короля, жались возле стен, обсуждая дневное происшествие, отчего в зале царил легкий гул, напоминавший пчелиное жужжание. Трэйтор тоже был среди этой массы, но он держался особняком. За все время он всего несколько раз обменялся приветствиями, как того требовали приличия, да и только. Его целью были не эти знатные, но не имевшие никакого политического веса люди. Когда Милат вошел, разговоры стихли. Десятки глаз устремились на короля, который спокойно проследовал к трону и, прежде чем сесть, кивком пригласил всех гостей занять свои места. Пока гости рассаживались, Милат, не увидевший среди присутствующих Трэйтора, громко произнес его имя. Тот, словно этого и ждал, внезапно выплыл прямо перед королем из потока гостей, которые шумно рассаживались в свои кресла. — Садитесь рядом со мной, — приказал король. Трэйтор охотно повиновался. Когда все расселись, свет в зале погас, погрузив все во тьму. Некоторое время ничего не происходило, лишь кое-где позади кто-то из придворных шепотом нарушал воцарившуюся тишину. Наконец, из трех огромных деревянных блюд начинает вырываться голубое свечение. Оно становится все ярче, разгоняя воцарившийся мрак. Откуда-то сверху доносятся первые звуки нежной арфы. Голубое свечение становится еще ярче, а затем из деревянных блюд медленно начинает подниматься в воздух три огромные водяные сферы, напоминающие мыльные пузыри. Они переливаются то кроваво-красным цветом, то нежно-голубым, то ярко-зеленым. Эта завораживающая иллюминация вызывает аплодисменты. Музыка становится громче, и теперь к арфе присоединяется скрипка. Этот дуэт играет несколько минут, словно пролог перед повествованием. Публика слушает, но не слишком увлеченно — некоторые гости о чем-то переговариваются. Пролог заканчивается, музыка стихает, и из центральной сферы выныривает, словно дельфин из воды, нечто, отдаленно напоминающее молодую девушку. Ее длинные зеленые волосы, похожие на вьющиеся морские водоросли, развиваются, словно на ветру. Жабры на длинной нежной шее похожи на большие шрамы, длинные руки с перепонками и четыре щупальца вместо ног. Дива, вынырнув из центральной сферы, начинает петь оперу. И снова зал сотрясают аплодисменты. Представление длится почти два часа. Иногда пение прерывается, когда водяная нимфа ныряет сначала в одну сферу, потом в другую. И с каждым таким прыжком песня становится то грустной и печальной, то живой и радостной. И музыка вторит ее пению, и цвета, которыми переливаются зависшие в воздухе сферы. Каким бы хорошим не был голос гостьи, опера утомила половину присутствующих гостей, включая самого короля. Поэтому, когда концерт закончился, зал взорвался громкими аплодисментами более из-за того, что многие были рады окончанию этой муке, хотя сама певица об этом не подозревала, а потому осталась довольна собой. После концерта Милат пригласил Трэйтора на ужин, отчего последний и не собирался отказываться. Во-первых, потому что у него было важное, как ему казалось, предложение для короля, во-вторых, он и в самом деле проголодался. Они сидели в столовой и, когда их рты не были заняты едой, обсуждали оперу. Король с усмешкой говорил, что в любой опере он любит начало, но терпеть не может конца. Трэйтор же считал, что оперой можно либо наслаждаться, либо не любить ее вовсе — третьего не дано. Когда подавали десерт, Трэйтор решил перейти к интересующей его теме. — Ваше величество, позвольте мне дерзость задать вам вопрос. — Спрашивайте, дорогой Трэйтор. Надеюсь, он не касается оперы, а то признаюсь, я уже вдоволь наговорился о ней, — ответил Милат. — Нет, ваше величество. Этот вопрос касается вашей безопасности. Милат удивленно уставился на Трэйтора. — Я вас слушаю, — сказал король. — Ваше величество, сегодня приключилось такое несчастье — вы лишились начальника стражи, верного и бесстрашного воина. Однако, нельзя же оставлять охрану без начальника, ведь это ставит под угрозу вашу безопасность, поэтому я хотел спросить, не нашли ли вы достойную замену почтеннейшему Марфусу? — Ах, Трэйтор, должен признаться, мне и некогда было об этом сегодня подумать. Но, почему вы об этом спрашиваете? — Дело в том, ваше величество, если вы не успели найти замену Марфусу, я дерзнул бы предложить вам достойную кандидатуру на этот ответственный пост. — Вот так совпадение, — ответил Милат. — Совпадение? — переспросил Трэйтор. — Да совпадение. Дело в том, что Валмер опередил вас. Когда вы уехали сегодня, он предложил мне взглянуть на одного человека, который, как он считает, смог бы заменить Марфуса. Если бы гром ударил средь ясного неба, или если бы на город обрушился торнадо, даже тогда Трэйтор был бы не так поражен. Когда этот мерзкий Валмер успел Милату кого-то порекомендовать? Как он мог опередить Трэйтора? Злость, досада и ненависть к этому человеку моментально вскипели в нем. Столь сильна была смесь взрывных чувств, что он готов был перевернуть стоящий перед ним стол. Да что там стол, он был готов разнести всю эту столовую в пух и прах, а, заодно и весь мир в придачу. Как бы Трэйтор не старался скрыть своих чувств, по всей видимости, досада отразилась на его лице, так как Милат, взглянув на него, спросил: — Я вижу, мой ответ расстроил вас? — Не то, что бы очень, — соврал Трэйтор, — мне лишь хотелось помочь вашему величеству, но раз уж вы нашли человека на эту должность ... — Я еще никого не назначил, — сказал Милат. — Я всего лишь пообещал Валмеру взглянуть на его кандидата завтра в полдень. Раз у вас тоже есть подходящий человек, то приводите его. Я охотно взгляну и на него. Надежда, словно луч солнца, среди затянутого тучами неба, забрезжила в душе Трэйтора и немного поубавила бурлящий в нём ураган чувств. Однако до конца они так и не утихли. — Благодарю, ваше величество. Думаю, моего кандидата вы оцените по достоинству. — Возможно. Валмер тоже нахваливает своего человека. «Как же, еще бы он не нахваливал», — пронеслось в голове Трэйтора. После ужина Трэйтор отправился домой в самом скверном расположении духа. Весь его план, так тщательно продуманный, был под угрозой. И все из-за этого мерзкого Валмера. И почему он не додумался еще днем высказать Милату свое предложение? Зачем было тянуть? Но, с другой стороны, кто знал, что вмешается этот Валмер? Ничего, может, все обойдется. Вернувшись домой, Трэйтор тут же послал слугу за Сервусом. Тот, по своему обыкновению, примчался не позднее чем через двадцать минут, однако Трэйтору казалось, что прошла целая вечность, прежде чем этот рыжеволосый человек с серыми бездушными глазами предстал перед ним. Чувства, бурлившие все это время, наконец, нашли выход, и Трэйтор принялся отчитывать Сервуса за его нерасторопность. Он изливал на него такие ругательства и сыпал на него такие гадкие слова, что будет лучше их опустить. Сервус стерпел все оскорбления спокойно и хладнокровно. Он не проронил ни слова за все время, пока его отчитывали. Наконец, когда Трэйтор немного поостыл, он перешел к сути, а именно, к причине, по которой он вызвал к себе Сервуса. — Завтра тебе предстоит предстать перед королем. Ты должен быть прилично одет и выглядеть мужественно. — В каком часу я должен быть готов? — спросил Сервус. — В полдень уже надо быть во дворце. Приезжай ко мне без четверти одиннадцать. — Будет исполнено. — Знаешь, для чего я тебя повезу показывать королю? — спросил Трэйтор. — Мне это неизвестно. — И тебя это совсем не интересует? — ядовито спросил Трэйтор. — Раз вы собираетесь показывать меня королю, значит вам так нужно. Я не задаю лишних вопросов, вы ведь не за это мне платите. — Это верно. Я плачу тебе за твою работу, с которой ты прекрасно справляешься. По крайней мере, так было до этого момента. Сейчас для тебя есть еще одно задание, успех которого зависит от того, понравишься ли ты завтра Милату. Изворачивайся, как хочешь, но он должен выбрать тебя, ты меня понял? — Я приложу все усилия. — Очень на это надеюсь. Если завтра все пройдет как надо, ты станешь начальником королевской стражи. На следующий день Сервус явился к Трэйтору в назначенное время, и оба поехали во дворец. Пока были в пути, Трэйтор не проронил ни слова. Да и что он мог сказать? Сервус, по его мнению, выглядел очень даже прилично. Показывать его королю было не стыдно. Однако было неизвестно кого на королевскую службу проталкивает Валмер. Вдруг его человек понравится королю больше, чем Сервус? Трэйтор вошел в кабинет короля и с облегчением обнаружил, что Валмера еще нет. После кратких приветствий Милат с удивлением заметил, что Трэйтор приехал один. — Вы передумали показывать мне человека, который, по вашему мнению, годится на место Марфуса? — Нет, ваше величество. Этот человек приехал вместе со мной. Он ждет в коридоре. — Ну, так пусть он войдет. Или вы хотите, чтобы я смотрел на него в коридоре? — усмехнулся король. Трэйтор вышел из кабинета и меньше чем через минуту вошел вместе с Сервусом. Милат жестом руки пригласил гостя подойти ближе. Сервус сделал несколько шагов вперед и остановился, как раз в том месте, где солнечные лучи попадали сквозь окна в комнату. — Чего же вы стоите, Трэйтор. Присаживайтесь, — пригласил Милат, а сам, откинувшись на спинку кресла, принялся изучать Сервуса. Высокий, стройный, широкоплечий — пожалуй, он неплохо будет смотреться в королевской форме. Сразу чувствовалось, что этот человек общается с мечом на «ты». Вдобавок к этому плюсу, Милат заключил, что этот человек не обделен умом. Неплохая замена Марфусу, но, все же, кое-что сильно портило общее впечатление. Острое лицо с серыми стеклянными глазами и тонкие поджатые губы. Складывалось впечатление, что в этой телесной оболочке совершенно нет души. Однако, какая, в сущности, разница? Главное чтобы он хорошо обращался с оружием. — Как часто вы упражняетесь с мечом? — обратился король к Сервусу. — По три часа каждый день. — Неплохо. Очень даже неплохо, — заключил Милат. — А как вы стреляете из лука? — снова спросил король. — Могу поразить движущуюся мишень с двухсот метров. — Послушайте, Трэйтор, — заговорил король, не отрывая взгляда от Сервуса, — где вы нашли этого человека? Поразить мишень с такого расстояния не может даже лучший лучник страны. Да еще и движущуюся. — Ваше величество относится с недоверием к словам этого человека. А я, между прочим, готов поручиться вам за этого воина. Все, что он говорит — сущая правда, — заверил Трэйтор — Что вы, Трэйтор, я верю словам этого человека. Кстати, как ваше имя? — Сервус, ваше величество. — Так вот, — продолжил Милат. — Я верю словам Сервуса. Но, признаюсь честно, с трудом. Что ж, посмотрим, кого приведет Валмер. Трэйтор сидел все это время с надеждой, что Валмер не придет совсем. И, с каждой минутой, эта надежда начинала перерастать в твердую уверенность. Непонятно по какой причине Трэйтор думал, что никаких других кандидатур на пост начальника королевской стражи, кроме Сервуса, быть не может. Но все надежды превратились в пыль, когда в дверь постучали, и на пороге показался Валмер в своих дурацких очках! — А вот и вы. Мы только что про вас вспоминали, — заметил Милат. — Я думал, что вы уже и не придете. — Прошу прощения, ваше величество, но я, кажется, и не опоздал, — ответил Валмер. Милат взглянул на каминные часы, которые в этот момент начали бить полдень. — Ах, и в самом деле. Значит, Трэйтор всего лишь приехал раньше. Но это не важно. А где же ваш человек, Валмер. Неужели вы тоже оставили его в коридоре? — Так и есть, ваше величество. — Ох, вы, как и Трэйтор, хотите, чтобы я смотрел на него в коридоре. Заводите его скорее. Валмер удалился и через несколько мгновений вернулся, ведя за собой огромного мужчину, который был похож на скалу, нежели на человека. Это была гора мышц на две головы выше среднего человеческого роста. Валмер казался по сравнению с этим громилой маленькой мышкой. Все без исключения были поражены появлением этой скалы, отчего на несколько секунд воцарилось молчание. — Да, вы меня поразили, Валмер, — протянул Милат и взглянул на кандита. — Как вас зовут? — Берн, — ответил человек-скала. — Что ж, Берн, думаю, нет смысла спрашивать, упражняетесь ли вы с мечом. Ответ очевиден. Милат жестом пригласил Берна подойти ближе. Тот сделал несколько шагов вглубь кабинета и остановился. Рядом с ним Сервус напоминал цыпленка, который совсем недавно вылупился из яйца. Такого контраста между этими двумя людьми было невозможно не заметить. Берн был темноволосым, с густой черной бородой и такими же усами. На вид этой громадине было чуть больше тридцати. Милат отметил для себя, что в этом человеке так же, как и в Сервусе, чувствовался острый ум и отвага. — Признаюсь честно, я нахожусь в смятении. Берн, как я вижу, тоже отличная кандидатура. Трэйтор понял, что проигрывает эту схватку. Если срочно что-то не предпринять, Берн станет начальником королевской стражи. А этого допустить никак нельзя. — Ваше величество, позвольте мне дерзнуть и выступить с предложением? — неожиданно обратился Валмер к монарху. — Позволяю, — ответил король. — Полагаю, что поединок позволит точно определить лучшего кандидата на такой важный пост. — Да, Валмер, я и сам об этом только что подумал. Тот, кто победит, станет начальником моей стражи. Поединок состоится завтра ровно в полдень на большом поле. У вас есть сутки на подготовку. — Позвольте, в таком случае, не терять времени и приступить к подготовке сейчас же? — попросил Трэйтор. — Да, конечно. Ступайте и вы, Валмер. В коридоре Валмер пытался окликнуть быстро удаляющегося Трэйтора, но тот лишь фыркнул в ответ, что у него нет времени и ушел, так его не выслушав. Всю дорогу молчали. Настроение Трэйтора было еще хуже, нежели прошлым вечером, когда он возвращался домой. Поединок, как же! Он прекрасно понимал, что завтрашний бой между Берном и Сервусом будет, мягко говоря, неравным. Эта скала, как ему казалось, может одним ударом превратить Сервуса в жалкое подобие человека. Хотя, с другой стороны, такие громадины обычно неповоротливы. Это может стать большим преимуществом для Сервуса. — Скажи мне, насколько хорошо ты владеешь мечом? Только честно, я не Милат и не нанимаю тебя начальником моей стражи, так что можешь не врать, — спрашивал Трэйтор, сидя у себя в гостиной с кубком вина в руке. — А я и не врал, — отвечал Сервус непринужденно. — Все, что я говорил королю — правда. Я хорошо владею мечом, отлично стреляю из лука и арбалета, неплохо метаю ножи и это еще далеко не все мои способности. — То есть, ты уверен, что завтра завалишь эту громадину? — В этой ситуации трудно что-то утверждать. Этот Берн тоже хорошо владеет мечом. К тому же, как мне показалось, он совсем неглупый. — Да, и ты смотрелся в сравнении с ним, как общипанный цыпленок, которому всего пару дней отроду. И этот Валмер со своей ухмылкой! Ух, как же я его ненавижу! Вечно путается у меня под ногами. — Может, стоит отказаться от этой затеи? — Ты лишился ума? — прогремел Трэйтор. — Если я попрошу короля не рассматривать твою кандидатуру на пост начальника королевской стражи, то его займет Берн. А этого допустить нельзя. — В таком случае, я приложу завтра все усилия. — Очень на это надеюсь. Только не вздумай сегодня доводить себя до изнеможения тренировками. Лучше отдохни, как следует. — Разрешите удалиться? — спросил Сервус. — Да, — ответил Трэйтор. Солнце ласкало сиянием город. Лазурное небо напоминало огромный чистый океан. На улице внезапно наступила оттепель, и снег превратился в ледяную сероватую жижу под ногами. Такой ясной и теплой погоды уже давненько не было. Единственный месяц зимы подходил к концу, медленно уступая место прекрасной вечно-молодой весне. Большое поле находилось позади дворца и представляло собой вытянутый овал, окаймленный трибунами. В этом месте частенько проходили различного рода состязания и поединки, на которые собирались поглазеть все придворные, делая ставки на того или иного участника. День, когда должен был состояться поединок между Сервусом и Берном не был исключением. Уже к полудню почти все трибуны были заняты. Придворные давно собрались и громко обсуждали предстоящий поединок. Всем было известно, что бой будет неравным, ведь один боец, как говорили иные «сущий дохляк, которого прихлопнут одним ударом». Кто-то считал, что поединок будет скучным, а кто-то напротив — думал, что бой будет особо интересен, поскольку такие бои случаются нечасто, тем более, что тот, кто одержит победу, должен будет занять такую важную должность. Оба участника давно были на месте и готовились к предстоящей битве. Валмер, сказав пару напутственных слов Берну, удалился и занял одно из мест на трибуне. Судя по поведению, он был абсолютно уверен в победе своего кандидата. Трэйтор сильнее переживал за Сервуса, не столько из человеколюбия, сколько из-за упущенной возможности в случае проигрыша в поединке. Именно поэтому он задержался рядом с Сервусом дольше, нежели Валмер с Берном. Он пытался давать советы касательно предстоящего боя, но этого и не требовалось. Сервус по этой части знал куда больше, нежели Трэйтор. Последний и сам это понимал, а потому, в скором времени отправился на трибуну, пожелав Сервусу удачи. Перед поединком на поле вышли несколько шутов, которые изображали поединок, неуклюже махая деревянными мечами на потеху публике. Это своеобразное представление продлилось не более пяти минут, после чего на середину вышел гном с густой рыжей бородой, свисавшей ему на грудь. Грубым тяжелым басом он объявил о начале поединка и удалился. Берн и Сервус, облаченные в доспехи с круглыми щитами в руках стали двигаться друг другу на встречу. Сервус потихоньку, словно лисица, Берн — словно медведь, который чувствует себя хозяином ристалища. Приняв настороженную стойку на полусогнутых ногах за неуверенность, Берн попытался нанести первый удар, но Сервус ловко отскочил. Тогда, улыбаясь во все зубы, Берн снял шлем и отшвырнул его в сторону. Сервус продолжал стоять в стойке, ожидая следующий выпад противника. Сам он пока бить не собирался. Берн не заставил себя долго ждать, и сделал следующий выпад. И снова Сервус отскочил, как ни в чем не бывало. Берн атаковал раз за разом, и если бы Сервус не уворачивался, ему, как минимум, пару раз размозжили бы череп, несмотря на защищавший голову шлем. Берн быстро раскусил тактику противника — Сервус попросту пытается его измотать. И тогда он решил загнать противника в угол. Берн начал наступать словно хищник, заставляя жертву отступать. И снова выпад. Сервус не успел отскочить, но ему удалось отразить удар мечом. И тут он споткнулся о валяющийся шлем и упал на землю. Берн воспользовался этой оплошностью и снова ударил. Сервус успел вскочить и прикрыться щитом. Еще удар и еще один. Сервус только и успевал прикрываться от сыплющихся на него ударов. Маленький щит не выдерживает один из таких ударов и разбивается в щепки. Сервус атакует в ответ, Берн легко парирует и обезоруживает противника. Меч с лязгом упал где-то в стороне. Трибуна разражается шквалом аплодисментов. Сервус решился на отчаянный шаг и ударил металлическим кулаком в незащищенное лицо Берна. Возможно, такой удар свалил бы обычного человека, а может, даже убил бы. Но Берн только сплюнул кровь, и в ответ ударил Сервуса кулаком по голове. Несмотря на шлем, Сервус ощутил, как все зазвенело, будто его ударили не кулаком, а огромной тяжелой кувалдой. Он упал на землю и какое-то мгновение не мог понять, где находится. Его сознание пыталось уцепиться за реальность, не давая провалиться во тьму. Сервус слышал какой-то гул, отдаленно напоминающий овации со стороны зрителей. Он снял шлем и отбросил его в сторону. Он увидел свой меч, который валяется всего в двух шагах от него. Не дожидаясь, пока Берн добьет его, Сервус кинулся к мечу и поднял его. Он стал в стойку, готовясь отразить новый удар противника. И вдруг он заметил нечто странное в поведении Берна. Его лицо как-то покосилось, большие карие глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Зрачки расширились, а дыхание стало учащенным и сбивчивым. Сразу было видно, что с этим человеком что-то не так. Но, что могло с ним произойти за те секунды, пока Сервус поднимал свой меч? А между тем, Берн наступал на Сервуса, только с каждой секундой его шаги становились неустойчивыми, будто он сейчас упадет. С трибуны это вряд ли успели заметить, но вот Сервус отчетливо видел, как рука его противника стала бессильно опускаться, а изо рта показалась белая пена. Воспользовавшись этой ситуацией, Сервус нанес удар в район шеи. Берн с грохотом упал. Сначала несколько секунд на трибунах царило молчание. Зрителям было странно, что такой огромный человек, в чьей победе они были уверенны минуту назад, лежит мертвым. Милат в недоумении. Трэйтор тоже. Валмер моментально побелел, словно мел. Гном, объявивший о начале поединка, вышел на поле и объявил Сервуса победителем. И только после этого последовали аплодисменты. Трэйтор вскочил с места и побежал к Сервусу, который уже сидел в небольшом закутке. — Ты меня удивляешь с каждым разом все сильнее и сильнее. Ты просто молодец, — восклицал довольный Трэйтор. — И как ты только это делаешь? — Видимо без вашей помощи тут не обошлось, — заметил Сервус, снимая с себя доспехи. — Без моей помощи? О чем ты говоришь? Я же сидел на трибуне. — Ну, по всей видимости, вы мне помогли перед поединком. — Те слова, что я тебе говорил, вряд ли как-то тебе помогли. — Я не это имею в виду. — А что же тогда? — недоумевал Трэйтор. Сервус посмотрел на него, пытаясь понять, шутит тот или нет. — Чего ты на меня так уставился? — Вы и вправду не понимаете, о чем я говорю? — Нет, конечно. Прекрати задавать эти глупые вопросы и объясни уже, в чем дело. — Берна кто-то отравил. — Отравил? — изумился Трэйтор. — С чего ты это решил? — У него пошла пена изо рта, сбилось дыхание, и нарушилась координация. Все признаки налицо. — Может быть, это все из-за твоего удара кулаком. — Нет, это было самое настоящее отравление. Уж я, как никто другой, разбираюсь в подобных вещах. И готов поклясться чем угодно, если бы я не нанес удар Берну в шею, через несколько секунд он бы сам упал замертво. — Я не причастен к его отравлению. Я, конечно, очень желал твоей победы, но до этого я не додумался. — В таком случае, непонятно, кому еще была выгодна моя победа и проигрыш Берна, равно как и Валмера.