Хроники Фильнии. Пробуждение тьмы.

Рагнер проснулся, когда первые багровые лучи упали на землю. Лестер, как всегда, уже давно был на ногах и готовил завтрак. Костер за ночь нисколько не погас, наоборот, огонь будто и не тронул поленья, несмотря на то, что от пламени шел сильный жар. Рагнер встал и ощутил всю «прелесть» сна на природе: спина и ребра болели так, будто он несколько суток лежал на булыжниках. Шея затекла и никак не хотела поворачиваться влево без неприятной, стягивающей словно ошейник, боли. Рагнер размялся, прошелся и заметил, что на сей раз вокруг их небольшого лагеря расцвели чудесные фиалки, наполнявшие воздух слабым сладковатым ароматом. Вдохнув глубже, Рагнер вдруг вспомнил детство — те времена, когда он совсем мальчишкой босой бегал по двору, гоняясь за бабочками и домашним котом. Возле их дома тоже росли фиалки, такие же нежные и беззащитные. «Жаль, что они быстро завянут»,— пронеслось в голове Рагнера, когда он подошел к Лестеру. Между тем, маг разложил на дорожное покрывало несколько огурцов, крупный ломоть сыра, вареные яиц, краюху ржаного хлеба и пару больших красных яблок. Рагнер уселся возле друга и принялся завтракать. Пока он ел, Лестер сидел и с серьезным видом о чем-то размышлял — его лоб сморщился как у столетнего старика и напоминал измятое покрывало. Рагнер не стал вдаваться в расспросы, уж не хотелось ему портить приятное впечатление от сегодняшнего утра дурными мыслями, которые наверняка сейчас обитали в голове Лестера. Хватит с него и того, что пришлось пережить позапрошлой ночью у этой отвратительной ведьмы, которая явно знается с нечистью. Хоть Лестер и заверил его в обратном, но все же у Рагнера остались сомнения на этот счет. Покончив с едой, Рагнер сложил вещи в дорожную сумку и стал седлать коня. Лестер дунул на горевший костер, тот погас, оставив после себя небольшую горку углей. Уже через минуту друзья были в пути. Через два дня путники вновь выехали на Марионскую дорогу. Этот тракт всегда очень оживлен, даже несмотря на погоду, поэтому друзьям часто попадались крестьяне на скрипучих, забитыми мешками телегах, торговцы, везущие товар в город и даже животные, разъезжавшие порой целыми семьями. За эти два дня Лестер не обменялся с Рагнером ни словом насчет слов старой ведьмы. В последнее время Лестер стал не очень разговорчив. Рагнер относился к этому с пониманием и потому не приставал с вопросами. Однако время шло, а момент разъяснений все не наступал. — Лестер, я не хочу донимать тебя расспросами, — наконец сам заговорил Рагнер, — но очень хотелось бы узнать, куда мы едем. Мне не по себе оттого, что мы движемся в неизвестность. Ответ последовал не сразу, словно маг пытался собрать мысли в кучу, прежде чем что-то сказать. — Ты прав, Рагнер. Надо было сразу тебе все объяснить, но я никак не мог подобрать нужных слов. —Это все из-за того, что тебе наговорила ведьма? — Не совсем. Дело не в том, что она сказала, а в том, что я понял. — И что же? — Хм, начну с самого начала. Ведьма, а точнее дух, которого она вызывала, говорил, что фильнийский трон шатается под своим королем. Это значит, что над Милатом нависла беда. Кажется, что-то должно произойти. Нечто страшное. — Думаешь, к этому причастны братнийцы? — Я не знаю, Рагнер. Не знаю. Вполне возможно, братнийцы тут замешаны. А может быть, дух имел в виду войну, которая надвигается на Фильнию. Мы можем лишь гадать. Но мне страшно за нашего короля. Интуиция подсказывает, что ему грозит опасность. — Думаю, ты слишком буквально воспринял слова духа,— предположил Рагнер, хотя сам в голосе не смог скрыть тревогу. — Ладно, оставим это, — подвёл черту Лестер. — Дух сказал, что надвигаются великие перемены, и в скором времени кто-то сдвинет чашу весов. Эти слова меня еще больше напугали. — Почему? — Ты никогда не слышал легенду об Аррадоне? Рагнер нахмурил лоб, пытаясь отыскать в закоулках памяти подобную легенду, но все попытки оказались тщетны. — Никогда ничего такого не слышал. — Давно, тысячу лет назад, когда не было ни Фильнии, ни Братнии, да и вообще не существовало каких-либо границ, все жили в одной великолепной стране Дамгария. Ее населяли не только люди, но и кентавры, нимфы, гномы, тролли, а по небу летали драконы. Несмотря на такое разнообразие, не было никаких войн — все жили в мире и согласии. И был в то время колдун по имени Ваакль. Он и его собратья по магическому ордену «Белая роза» жили в городе садов — Гадендоурфе. На них была возложена обязанность ухаживать за растениями, которых там росло великое множество. Что Ваакль и делал, до тех пор, пока не наткнулся в библиотеке на книгу в черном переплете. Полистав ее, он понял, что в ней скрыты древние заклятия, очень темные и очень злые. Ваакль был слаб духом, а потому легко поддался искушению и воспользовался книгой. Он обрел небывалое могущество, такое, что сжег все сады и перебил своих собратьев по ордену. С каждым убийством его душа все больше и больше погружалась во тьму. Неизвестно, чем все кончилось, если бы в тот момент в замке не появился глава ордена — Аксиос, который одолел Ваакля и сжег книгу. Но убить своего врага он не успел. Ваакль сбежал. Казалось, что зло было побеждено, но то было заблуждением. Ваакль оказался в пещере, в глубине которой надеялся найти свою гибель. Но вместо смерти к нему явился демон Варкель — пожиратель человеческих душ. Ваакль заключил сделку, и демон вернул ему книгу, а колдуна нарек Аррадоном. Правда, книга немного отличалась от своего первоначального вида: на ее переплете появился треугольник, выложенный из трех драгоценных камней. Аррадон вернулся с книгой, чтобы убить Аксиоса, а затем поработить все живое, но ему это не удалось. Оказалось, что книга дает силу владельцу только тогда, когда камни находятся в переплете. Если их вынуть, то исчезали все надписи и заклинания. Аксиос в ходе битвы случайно выбил камни , и Аррадон потерял силу. И Аксиос убил своего противника, не дав злу укрепиться в этом мире, — тут Лестер замолчал на короткое мгновение, и облизнул губы. — Как ты знаешь, эти камни назвали ярмскими, что с древне-дамгарского переводится как «несущие зло». Всю оставшуюся жизнь Аксиос посвятил попыткам уничтожить их, но тщетно. Мудрый колдун не нашел лучшего решения, чем спрятать их. После смерти великого мага страну захлестнули кровавые войны: вдруг у каждого народа появились свои правители, многие из которых хотели завладеть книгой и камнями. Произошел Великий раскол. Народы разделились. Прошлые друзья стали врагами. От былой Дамгарии не осталось и следа. В ходе бесчисленных кровопролитий книга оказалась у правителей людей. Однако, камни будто канули в небытие: их никому так и не удалось найти. Люди образовали две страны: Братнию и Фильнию. Между ними шли бесконечные войны, пока однажды фильнийский король не одержал решительную победу. Книга оказалась в его власти. Король был мудр и приказал поместить книгу в Вестермский замок под надежную охрану, а ярмские камни запретил кому-либо искать, даже за обсуждение этого грозило тюремное заключение. Все это было сделано с той лишь целью, чтобы не допустить возрождение зла. Есть легенда, которая гласит, что появится темный маг — новый Аррадон. Он будет самым настоящим порождением зла, пропитанный ненавистью ко всему живому. Именно он найдет камни и откроет Вестермскую книгу. И падут тогда все царства, и погаснет свет. Зло вновь обретет силу и негде будет от него скрыться, и падет все живое. Рагнер выслушал рассказ Лестера и поначалу ехал молча, не зная, что ответить. Он не был особым любителем легенд. Россказни про Аррадона как-то прошли мимо него, хотя, пожалуй, каждому ребенку рассказывают в детстве про темного мага, который должен поработить все живое. Рагнер знал, что есть Вестермская книга, которая дает небывалое могущество и ярмские камни, которые невозможно найти, и без которых от книги нет никакого толка, но полная версия событий была чем-то новым. Именно поэтому после рассказа Рагнер испытывал непонятное чувство. С одной стороны он верил другу, так как Лестер никогда его не обманывал. Но если посмотреть с другой стороны, выходила какая-то нелепая страшилка, чтобы пугать маленьких детей. Поэтому Рагнер отнесся к словам Лестера с долей недоверия. — Звучит очень зловеще, — заговорил Рагнер с легкой иронией в голосе. — Ты думаешь, что братнийский король и есть тот самый Аррадон? — Я так не думаю, хотя король Бренер явно ступил на темную сторону. А тебе, я вижу, не очень-то верится во все это? — Я этого не говорил. Но мне кажется, что это всего лишь легенда. И не нужно придавать ей такое значение. — Хм, порой легенды превращаются в быль. Мне бы очень хотелось, чтобы все оказалось так, как ты говоришь. Чтобы легенда оставалась легендой. Но внутренний голос твердит обратное. — Интересно, кто придумал эту легенду об Аррадоне? — Этого я не знаю, поэтому сказать не могу. — Так куда мы все-таки едем? — спросил Рагнер после небольшой паузы. — В земли кентавров. — Кентавров? — удивился Рагнер. — Да. — А почему именно туда? — Нам так сказал дух. — Что-то я не помню, чтобы он говорил о кентаврах. — Ну, не прямым текстом. Помнишь, он говорил «Направляйся туда, где живут южные отшельники». — Он говорил много всяких непонятных вещей. Я не очень хорошо все запомнил. Почему ты все-таки решил, что кентавры? — не унимался Рагнер. — Все очень просто, Рагнер. Кентавры ведут уединенный образ жизни. А с людьми предпочитают вообще не знаться. Поэтому маги и прозвали их южными отшельниками. — Что ж, кентавры так кентавры. — Только не понятно, что имел в виду дух, когда говорил, что Великий маг когда-то отметил их своей любовью. — Да, я тоже что-то припоминаю, — согласился Рагнер. — Кем может быть этот Великий маг? — Хм, пока не могу ничего сказать. День клонился к закату. Друзья съехали с Марионской дороги и направились на юг. День за днем они проезжали десятки километров мимо деревень и поселений, останавливаясь на ночлег в различных придорожных заведениях — к великому счастью Рагнера, который так и не полюбил сон на природе. И это несмотря на то, что он довольно длительное время пробыл у короля на службе и полжизни спал лишь на жестких деревянных казарменных кроватях. Лестер же, если не размышлял о чем-нибудь, засыпал как младенец. Но такое теперь редко случалось, после встречи с ведьмой он стал подолгу лежать, погруженный в мысли. Поначалу погода была ясной и даже на какое-то время наступила небывалая для глубокой осени оттепель. Дорога подсохла, серое небо окрасилось в нежно-голубые тона. Настроение у Рагнера значительно улучшилось, и он стал периодически что-то насвистывать себе под нос. Прошло четыре дня с того момента, как путники повернули на юг, направляясь в земли кентавров. День медленно угасал, законно уступая место ночи. На небе появился полумесяц с пригоршней разбросанных звезд. Рагнер подумывал, что пора бы остановиться на ночлег, но как нарочно на пути уже давно не попадалось ни одной деревни и ни единой души. Он стал полагать, что в эту ночь снова придется спать на земле, когда услышал впереди какой-то шум. Лестер ехал так, словно ничего не слышит, поэтому Рагнер передумал браться за меч. Прошло еще несколько минут, и стали различимы музыка и громкое пение. Вскоре за поворотом прямо у подножия холма появилась небольшая деревушка, усыпанная разноцветными огнями. — Так и думал, — промолвил Лестер, правя коня в деревню. Рагнер последовал его примеру. В деревне был какой-то праздник. Напротив каждого дома стояло по три больших фонаря, которые превратили поселение в огромный светящийся остров в ночном океане. Столы, покрытые белыми скатертями, расположились прямо посреди улицы один возле другого, напоминая длинную змею. Они ломились от множества еды. Тут красовались запечённая курица и маленькие поросята, зажаренные на вертеле. Грибочки маринованные, копченая рыба и моченые яблоки. Жареные колбаски, свежие овощи и фрукты. А сколько тут было выпивки! Пожалуй, хватило бы на две такие деревушки с лихвой. Эль и вино не переставали выливать из бочек в кружки. Помимо них пили еще какую-то настойку, аромат которой, сладковатый с нотками корицы и меда, разносился по ветру. Повсюду пели и танцевали. Музыка оказалась до того заводной, что ноги сами шли в пляс. Тут были все: и стар, и млад. Все кружились, смеялись, падали, затем поднимались и вновь пускались в пляс. Лестер и Рагнер въехали в это царство веселья. Поначалу их как-будто не замечали, но по мере их продвижения вглубь музыка становилась все тише, а смех с танцами вовсе прекратился. Наконец, наступила полная тишина. Все, кто недавно веселился от всей души, устремили окосевшие и любопытные взгляды на путников. — Приветствую вас, добрые люди,— прозвучал теплый и дружелюбный голос Лестера. — Прошу нас простить за то, что мы так внезапно нарушили ваше веселье. — Кто вы такие? — послышался откуда-то женский голос. — Мы два путника, утомленные долгой дорогой, ищущие ночлег. Наступила тишина. Десятки глаз были устремлены на друзей. Рагнеру стало так неловко от этой сцены, что ему показалось, будто он стоит голый среди толпы. — Найдется ли у вас место для ночлега двум уставшим друзьям? — нарушил молчание Лестер. — Конечно, найдется,— из толпы вышла молодая черноволосая девушка. На вид ей было лет двадцать пять, не больше. — Если вы мирные путники, мы обязательно предоставим вам ночлег и хороший завтрак, но только при одном условии. — Какое это условие, юная леди? — Вы должны разделить с нами наш праздник. Тут толпа гаркнула, и в воздух взмылись десятки кружек. — Ну что? — лукаво спросила девушка. — С большой охотой, —кивнул Лестер. Музыка вновь заиграла. Люди, осушив до дна свои кружки, вновь принялись плясать. Лестер и Рагнер слезли с коней, и красавица, которая с ними говорила, проводила их к столу. — Ешьте и пейте, ничего не стесняйтесь. Будьте как дома. За лошадей можете не волноваться, — добавила она, уловив тревожный взгляд Рагнера в сторону уводившего их коней юноши. — С ними все будет хорошо. Их накормят и напоят. После этих слов черноволосая красавица упорхнула словно бабочка. Лестер, недолго думая, принялся за еду. Он ел и пил так, будто был своим человеком на празднике, словно давно уже знал всех этих людей. Чего нельзя было сказать о Рагнере. Тот, хоть и взялся за еду, поскольку в желудке уже полдня ничего не было, но все равно чувствовал себя неловко. Спустя какое-то время, девушка вновь подошла к друзьям. — Как вам угощение? — спросила она, тяжело дыша после очередного танца. — Очень вкусно. Давно я не ел такого нежного мяса и не пил такого крепкого эля, — улыбаясь, ответил Лестер. — Я так и знала, что вам все понравится. Как вас зовут? — голос у девушки такой звонкий и в тоже время мягкий, что только в него можно было уже влюбиться. — Меня зовут Лестер, а это мой друг Рагнер, — ответил маг мягким тоном, словно говорил с ребенком. — Меня зовут Сильвия. А почему твой друг все время молчит? Он что, немой? — Нет. Просто немного стеснительный. Рагнер, и так чувствовавший себя не в своей тарелке, после слов мага еще больше сконфузился. — Вот глупости, — засмеялась Сильвия и наивно спросила: – Чего же тут стесняться? — Что вы празднуете? — выдавил из себя Рагнер. Сильвия засмеялась еще громче, да так, что бедный Рагнер покраснел в два раза сильнее. — Он и вправду не немой, — произнесла она сквозь звонкий смех. — Мы отмечаем свадьбу моей сестры. Вон она, с белыми лентами в волосах, танцует с мужем. Сильвия рукой указала на двух молодых людей: девушка, очень похожая на Сильвию, задрав подол юбки, отбивала ногами ритм, который наигрывали музыканты, рядом с ней стоял кучерявый юноша, хлопая в ладоши. — Она просто красавица, — восхитился Лестер. — Это точно. За ней полдеревни бегало, но она отдала свое сердце сыну кузнеца. А куда вы путь держите? Лестер не успел ответить. Вдруг все смолкло. Толпа, прекратив пляски, расступилась, давая кому-то пройти. Некоторое время ничего не происходило, затем послышались слабые звуки флейты. Они были такими нежными и прекрасными, что в один миг заворожили всю публику. С каждой секундой звуки становились громче и слаще. Они будто невидимое волшебство разлились повсюду, наполнив пространство небывалой радостью и чистой, непорочной красотой, которую присутствующие стали ощущать не только телом, но и душой. Вдруг появились трое: все как на подбор одинакового роста, тощие, словно спички, с черными волосами и с большими — больше чем у обычного человека — фиолетовыми глазами. В этих глазах искрилось столько добра и наивности, сколько можно увидеть, наверное, лишь у ребенка. Двигалась троица медленно, немного приседая с каждым шагом. Тот, что шёл посередине, держал флейту у губ, очевидно, ту самую, что источала прекрасные завораживающие звуки, пленившие всех без исключения. Шедший справа нес скрипку, но не играл, хоть смычок готов был тронуть струны. Слева от флейты юноша нес небольшой барабан. Толпа перед музыкантами расступилась, наконец, они остановились. Резко смычок стал скользить по струнам, и в дело вступила скрипка. Вместе с флейтой они стали прекрасным дуэтом, источающим превосходную музыку. Невеста и жених вышли вперед, держась за руки, и начали свой танец. Жених обхватил талию девушки, и они поплыли, словно два лебедя. Все внимание было устремлено на них. Невеста, выставив вперед правую ножку, скрестила левую ладонь с ладонью супруга, и оба медленно повернулись, страстно смотря друг на друга. Хлопок, и девушка лежит в объятиях возлюбленного. Музыканты стали наращивать темп. Жених поднял невесту, и оба сделали два прыжка, выставив правые ноги вперед. Следующий хлопок, и невеста вновь выставила в сторону теперь уже левую ножку, а правой ладонью обвила ладонь жениха и снова поворот. Хлопок, два прыжка и вот возлюбленные весело кружатся. Музыка приняла совсем бешеный темп. Пара, сделав три скачка вперед, остановилась, невеста упала в объятия жениха, и оба замерли. Музыка смолкла. Послышались аплодисменты и свист. Кто-то что-то крикнул, и молодожены срослись в страстном поцелуе. Люди стали галдеть, заливая в себя эль и вино. Рагнер и Лестер, наблюдавшие за танцем молодоженов вместе с остальными, развернулись и уже хотели вернуться на свои места, но этого им сделать не дали. Зазвучал барабан, а затем подключились и флейта со скрипкой. Стала играть веселая ритмичная музыка. Ноги друзей, словно их заколдовали, стали сами по себе, вопреки воле хозяев, двигаться в такт мелодии. Лестер, смеясь, легко поддался этому колдовству и пустился в пляс, как и все остальные жители. Рагнер, зная, что сопротивляться бесполезно, тоже начал танцевать. Неожиданно, словно порхающая пташка, к нему подлетела Сильвия, схватила за руки, и оба понеслись в самую гущу толпы. Повсюду слышались смех и радостные вопли. Все двигались так, словно всю жизнь только и делали, что танцевали — настолько их движения были четкими. Даже старики плясали, точно им было лет по десять, будто седина и ревматизм никогда их не беспокоили. Всем было весело и задорно, музыка и танцы опьяняли сильнее любого крепкого напитка. Так продолжалось долго. Музыка смолкала лишь на несколько минут, чтобы все могли смочить пересохшее горло и передохнуть, а затем, музыканты вновь начинали играть, и снова все плясали, раскрасневшиеся, вспотевшие, и очень довольные. Рагнер веселился от всей души и не выпускал из рук Сильвию, которая охотно танцевала с ним и, по всей видимости, никуда уходить не собиралась. Праздник закончился далеко за полночь. Все стали расходиться по домам, музыканты исчезли так же неожиданно, как и появились. Лестера и Рагнера пригласили на ночлег в небольшой трактирчик, причем абсолютно бесплатно. Сильвия взялась их провожать. Когда они дошли до небольшого двухэтажного здания, Лестер, незаметно подмигнув Рагнеру, распрощался с девушкой и вошел внутрь. Наступила небольшая пауза, Рагнер и Сильвия стояли друг напротив друга. Рагнер хотел обнять девушку, но та чмокнула его в щеку и, смеясь, убежала, оставив его в некотором недоумении. Длилось оно не долго — уже через минуту Рагнер вошел в комнату, в которой остановился Лестер. Маг, видимо, не ожидавший такого скорого возвращения друга, недоуменно посмотрел на Рагнера. — Что-то ты быстро вернулся. Я думал, что вы еще немного погуляете. — Я тоже так думал, — с досадой ответил Рагнер. — Но, видимо, не судьба. Она убежала, поцеловав меня напоследок в щеку. — Прекрасная девушка. Быть может, если бы мы тут остались, в скором времени играли бы вашу с ней свадьбу, — улыбнулся маг. — Я так не думаю. Вряд ли бы мы с ней сошлись. Она слишком юна для меня, к тому же немного глупа. — Не думаю, что она глупая. Она невинна и чиста как весеннее утро. Таких девушек трудно порой найти. А если нашел, то надо ценить и беречь больше любой драгоценности в мире. — Давай оставим этот разговор, — Рагнер зевнул. — Я за сегодня так устал, что буквально валюсь с ног. — О, да. Сегодняшний вечер был особенно насыщен. Это все благодаря берментам. Это их заслуга, что все так танцевали. — Я знаю. Бывал я на нескольких праздниках, где они играли. — Мне тоже помнится один случай. По-моему тоже была свадьба. Хотя я уже точно не помню, давно это было. Так вот, на том празднике их было целых пятнадцать. — Представляю, что там творилось. — Это было прекрасно и невыносимо одновременно. Они нас не жалели. Когда праздник закончился, никто не мог идти — настолько все были измотаны. Женщины в самом прямом смысле валились с ног и засыпали на земле. Тут Лестер так рассмеялся, что у него даже слезы из глаз покатились. — Давай спать, — оборвал мага Рагнер, поворачиваясь на правый бок. В скором времени свечи были погашены, а из двуместной комнаты второго этажа, слышалось тихое и мирное похрапывание.