Рахат-лукум

      Гера никогда не ходил в чём-то обтягивающем. Может, так было, потому что вести уроки физкультуры в такой одежде не очень удобно, а носить с собой дополнительный комплект — слишком напряжно для рюкзака. А может, потому что ему так было некомфортно. Причины разные, настоящей никто не знает, и всё-таки факт остаётся фактом — в одежде «в размер» Стёпа его не разу не видел. Но дело было не в том, что он так уж хотел поглазеть на фигуру Германа. Если о том речь, то Василевский уже увидел всё и не раз, но обстоятельства, в которых он видел Геру без всего, совершенно не предполагали долгого рассматривания обнажённого тела. Стёпа хотел увидеть его именно в одежде, и именно в обтягивающей. И не просто в какой-то водолазке, в которой сам тоскался в школу, а в платье. По-хорошему, надо бы переспать с этим, подумать об этом, понять, надо ли оно вообще ему. Но историк обладал этой функцией чуть-чуть до уроков, на самих уроках и чуть-чуть после.       А сейчас время было уже шесть вечера, занятия кончились около получаса назад. Степан вместе с физруком, — естественно на его, Геры, машине, — приехали домой. Времени у них было всего-ничего, пока жена Ковалёва не начала беспокоиться. Вроде бы надо что-то делать, чтобы устроить себе разрядку после очередного рабочего дня с выматывающими детьми, но вместо этого они просто лежали на кровати, даже не сняв одежду, в которой ходили по школе. Обнимались, иногда целовали друг друга.       — Слушай, — обратил на себя внимание Степан после двадцати минут, проведённых почти без движения. Герман на это лишь приподнял голову с его груди и внимательно посмотрел на него. — а давай тебе платье купим?       Гера слез со Стёпы. Сначала надавил в уголки глаз, потёр их пару секунд. А потом, словно обдумав что-то, поднял на него взгляд, нахмурил светлые брови. Но в итоге Ковалёв произнёс только:       — Что?       А у Стёпы ответа на этот вопрос не было. Точнее был, и много, но убедительно они звучали только первично. Как только он начинал обдумывать их и выбирать, какой из них не то, чтобы лучше, а просто адекватнее, понимал, что это всё какая-то глупость. Тридцатилетний учитель истории предлагал двадцатипятилетнему учителю физкультуры купить платье. Всё хорошо. Это просто старые многоэтажки в провинциях — здесь возможно всё.       — Платье. Тебе, — всё-таки Василевский решил, что самым правильным вариантом будет просто повторить вопрос ещё раз, чтобы Ковалёв точно удостоверился, что ему не показалось.       — Зачем? — теперь он выглядел не хмуро, а непонимающе. Непонимающе, когда это Стёпа успел начать придумывать какую-то херню без его ведома.       — Мне хочется посмотреть на тебя в платье.       — Правда, что ли? — язвительно спросил Гера, потеряв настрой на какой-либо романтический лад. — А может тебе купим? Розовое, какое-нибудь, с бантиками, рюшами.       — Нет, ну ты меня видел? Куда мн…       Стёпа хотел договорить, что не в одно платье с его любовью к занятиям в зале он не влезет, но то ли он сам замолчал, когда увидел возмущение на лице Геры, то ли он его перебил.       — То есть, а мне — нормально?       Казалось, что ещё чуть-чуть и Гера сбежит от таких предложений домой. К жене, которая уже была не очень любима (не подтверждено), но хотя бы не донимала такими вопросами.       Но дойти до конца-то всё равно тут хочется. А если ничего не выйдет, то Степан просто поцелует его, и Герман успокоится. Это всегда работало.       — Я не про это. Я просто думаю, что тебе пойдёт… — медленно произнёс Стёпа и, поднявшись с подушки, обнял уже немного злого Геру, а после коснулся губами его шеи, услышав от него еле слышный вдох сквозь зубы.       — И всё равно я никакое платье надевать не буду.

***

      Третий урок истории из шести сегодня. Сейчас это был девятый класс. Стёпа дал им задание написать ответы на парочку вопросов после параграфа, а сам открыл телефон и читал все те сообщения, пришедшие в телеграм, которые он не успел посмотреть перед работой.       Чаты с друзьями, новостные каналы и так пока возле папке «Все» не осталось ничего. Но тут же, как только он захотел отложить телефон и спросить, сделал ли кто-то задание, пришло ещё одно. И не от кого-то, а от Геры. Ему сегодня везло, уроков не было совсем. И это именно тогда, когда у Стёпы самый загруженный день на неделе.       Ждал пару секунд, пока с фотографии исчезнет мыло и стрелочка, а потом чуть не подавился водой. На фотографии было тело без головы в золотом платье. И ладно, если бы это было просто чьё-то тело. Но родинка на ключице, которую он постоянно целовал, сразу давала понять, что это Ковалёв. В платье, как он и хотел.       Гера       Такое сойдёт?       Стёпа поднял взгляд в класс. Многие дети действительно что-то писали в тетрадях, а те, кому до этого не было дела, занимались своими делами.

      Вы

      Откуда оно у тебя?

      Пока Герман что-то писал, он снова включил фотографию, чтобы ещё раз удостовериться, что это действительно он.       Гера       У жены взял. Она его всё равно не носит.       «Хорошо, что не носит», — подумал Стёпа и отложил телефон, перед этим оставив на сообщении с фотографией сердечко.

***

      Когда Стёпа приехал домой, — в этот раз один, — зашёл в квартиру, закрыл дверь, он услышал какие-то шорохи в ванной. Он бы испугался, если бы не знал всех, кому он давал ключи. А таких было не очень много. Только один, если быть точнее. И у этого «одного» сегодня был выходной.       — Гера, это ты? — всё-таки удостовериться, что это именно он, было нужно.       — Да, я. Подожди, я сейчас выйду. Разденься пока.       Послушно снял обувь, повесил на один из крючков у двери куртку, зашёл в гостиную и сел на диван. Слушал, как за двумя стенами чем-то шуршал и гремел Ковалёв. Потом откинул голову назад и глубоко вдохнул, почувствовав, что наконец-то успокоился после нескончаемого гула.       — Кхм… — донеслось метрах в трёх от него, но из-за тишины казалось, что это было прямо у него над ухом.       Стёпа посмотрел в дверной проём и снова а х у е л. Это был его Гера, всё хорошо, но он был в платье. В том же самом блестящем, которое он видел на фотографии сегодня днём. Он поправил тонкую лямку, отводя глаза в пол.       Герман смущался, а Степан не мог перестать на него глазеть. Он был таким прекрасным, с изящными изгибами талии и бёдер. И лёгкое покраснение на щеках его ещё больше красило.       Спустя только несколько минут Гера смог поднять взгляд с пола. Всё это время он стоял, не зная, что вообще об этом его образе думал тот, кто его на это сподвигнул, но посмотрев на Стёпу увидел у него только нескрываемый восторг. Он улыбался, но не глупо, а нежно, с благодарностью. Тогда страх отошёл от него, и он смог шагнуть в сторону не шевелящегося Степан. Встал прямо перед ним, глянул сверху вниз, и улыбнулся уже сам.       — Нравится? — спросил Гера, слегка зарывшись руками в русые волосы Стёпы.       Степан посадил его на себя, скользнул по мягкой ткани платья на талии и положил руки на бёдра, ещё недолго поразглядывав его в платье, а после приблизился к его лицу.       — Очень нравится, — шепнул ему в губы Василевский, перед тем как коснулся их.       С этого дня у Стёпы на обоях стояла та самая фотография Геры в платье.