Понять друг друга

Тренировки проходили дальше. Микаса просыпалась в светлой комнате, где спала вместе с Сашей и двумя новенькими девочками. Каждый день шла по всё тому же алгоритму – проснуться, застелить кровать, одеться, умыться, позавтракать, взять экипировку для тренировки, пойти на тренировку, поужинать и вернуться в комнату. Только иногда ещё принимала душ от назойливых мыслей. Минимум неделю она ни на шаг с этого маршрута не сошла. Даже на градус голову не повернула в какую-то сторону, лишь смотрела себе под ноги. Кое-кто несколько раз поинтересовался её самочувствием, но она просто отвечала, что "всё хорошо" и продолжала что-то делать. Да и смысл был отвечать? Слишком много придётся рассказывать, к тому же её дальше не поймут. Не поймут, что к воспоминаниям о том акте у неё нет сильно противных эмоций. Она, хоть и пытается избежать коридора, где находится комната Леви, не боится. Ей не страшно, она не плакала по ночам от случившегося. Это даже не сказалось на её боевых успехах. Она всё ещё была холодной, рассудительной и чёткой. И ничто не могло этому помешать. Какой смысл был отвечать... Ведь она с каждым днём, наблюдая, всё лучше видела, что даже в пьяных словах может быть правда. Все, кто сидели возле неё в столовой в первое утро (на ужин она не пошла) – все они... Были чужими ей. Коллегами, не больше. И то – она обладала такими качествами, что работать с ней в команде как "коллеги" было практически невозможно. Не только из-за её боевого мастерства, благодаря которому она заменяла весь отряд, но и ещё из-за неумения положиться на других, холода, низкого чувства эмпатии и рискованности, которая не любила никакие рамки. В столовой было шумно. Не так, как когда подают мясо, потому что тогда бы одной Саши на всю столовую хватило, а просто шумно, как всегда. В большой каменной комнате не было окон, лишь факелы как источник света. Микаса сидела за одним столом с Жаном, Конни, Сашей, Эреном и Армином – по старой привычке, но с краю, не говоря ни с кем. Даже Саша к ней не цеплялась. Были времена. За столом слева по диагонали сидели вышки разведкорпуса, все остальные были заняты новобранцами. Микаса вилкой превращала тарелку макарон в кашу. Есть не хотелось. Живот болел так, что она почти не спала ночью, и даже сейчас не хотелось. Ничего не хотелось. Почему это не вызывало у неё сейчас слёз?.. Делать было нечего. Встать из-за стола раньше всех она не могла, ведь тогда точно кто-то заметит, что она не ела, и придётся оправдываться. Поэтому Микаса утомлённым безразличным взглядом осматривала то тарелку с кашей из теста, то всех и всё вокруг. Когда она обернула голову влево, на неё тоже, оказалось, смотрели. Все головы и лица тех, кто не обращал внимания, будто поплыли перед глазами. На неё смотрел капитан Леви. Реакции не было. Микаса не думала притвориться, будто не заметила, а выдерживала зрительный контакт. Леви точно смотрел на неё. Взгляд был холоден и безразличен, как и её. Смотрел он на черноволосую уже гораздо дольше, чем та заметила. Леви спрятал низ лица за чашкой, из которой как раз делал глоток чая. Поняв, что Микаса на него смотрит, он сначала сфокусировался на её глазах, потом перевёл взгляд куда-то вниз по её телу, а после, медленно моргнув, снова взглянул в серые глаза. Сердце Микасы один раз громко стукнуло, но на лице это никак не отразилось. Не желая больше смотреть на него, девушка отвела взгляд. Взгляды. Леви и Микаса не говорили между собой больше недели. Леви выжидал. Понимал внутри, что сделал плохо, напившись, ведь сказать эти слова он должен был не так... Понимал и в который раз винил себя в чём-то. Ему было гадко смотреть в зеркало и понимать, что он сделал. Ведь всё должно было быть иначе... Микаса не могла понять даже саму себя, не то чтобы с кем-то говорить об этом. Ведь в тот раз не сказать что ей было приятно, нет, ей действительно было больно, обидно, и боль, как душевная так и физическая, не отпускала ещё очень долго. Но почему она не ненавидит? Почему? Сама себе не могла ответить. Постоянно думала над словами капитана, какими бы пьяными они ни были. Решила посмотреть на окружающих другими глазами, и к своему удивлению обнаружила, что во всём вокруг действительно слишком много совпадений. Но... Понимала ли она Аккермана? Мог ли Аккерман понять её? На тренировках Леви просил Ханджи присматривать за Микасой, чтобы самому даже близко к ней не быть. Ханджи хотела объяснений, но не получала их. И почему командир разведкорпуса должна была слушаться его?.. Странная. На тренировках Леви и Микаса лишь изредка обменивались взглядами. Взгляды. Снова взгляды. Где-то за холодной ледяной оболочкой, чувствовали только они двое, что-то было. Не подозревали, что это есть у них самих, но подозревали у другого. Что-то, что скоро должно было превратиться в разговор. Или даже не разговор. Больше недели ни слова. Ни по какому бытовому делу. Вообще. Только встречи взглядов – в коридоре, в столовой, на тренировках. В конце концов, Микасе перехотелось их разрывать. И это вызвало у неё ещё больше вопросов.