Спирт по вене

Венти бледный, даже слишком бледный. До такой степени, что на руках чётко видны дорожки голубоватых вен. А лицо потемнее, хоть и чуть-чуть. От того яркие волосы кажутся куда заметнее и насыщеннее, обрамляя мягкие щёки. Удивительно. Чжун Ли уверен, что он буквально видит полосу, за которой заканчивается типичный мондштадский загар и начинается та самая аристократическая белизна. Вот тут, на шее, чуть ниже ярёмной ямки, прямо где обычно застёгнута пуговица рубашки. Пробегается взглядом по виднеющимся ключицам. Родинки. Пять штук: три под косточкой и две над. Похожи на удивительное созвездие, и Моракс не удерживается, кончиком пальца касаясь их. Лишь чтобы натянуть обратно съехавший ворот больничной кофты, не больше. Повторяет себе это как мантру, а сам ладонью убирает с лица прилипшие прядки синих волос, нежно оглаживая шероховатую кожу. Он знает, что нужно звонить в больницу, сообщить, что их пациент у него и что он потерял сознание. Но побороть сиюминутное желание любоваться не может. Так и сидит прямо под дверью собственной квартиры, придерживая заснувшего Венти под спину. Даже такой: уставший, растрёпанный, с фиолетовыми синяками под прикрытыми глазами и обветренной кожей, он всё равно кажется невероятно, даже уж запредельно красивым. Барбатос вяло кашляет, едва сморщив нос. Это отрезвляет. Коря себя за бездействие, Чжун Ли отдёргивает руку, поднимая брошенные на пол ключи. Замок сегодня какой-то особенно тугой, и Моракс даже пару раз негромко ругается, пытаясь открыть дверь. Венти, поднятый с пола и удерживаемый свободной рукой, негромко, но ощутимо дышит в шею мужчине, вызывая мурашки и какую-то дрожь по всему телу. Неосознанно, практически машинально перехватывает Барбатоса двумя руками, ощущая, как его голова опускается на плечо мужчины, чуть ёрзая по нему. Приятно. Проводит большим пальцем по коленке, чувствуя даже через ткань больничных штанов горячесть бледной кожи. Судя по лёгкой возне и слабой дрожи Венти не в отключке, а просто спит, зацепившись пальцами за полы пиджака. Он на удивление лёгкий, Чжун Ли даже как таковой тяжести не чувствует, только смотрит неотрывно на синие волосы, прикрывающие сомкнутые веки, и борется с очень уж навязчивым желанием их поправить. Даже сам и не понимает, почему не поддаётся своей крохотной прихоти. Неловко как-то, словно наблюдает кто-то. Чувствуешь себя вором или вроде того. Прикрывает входную дверь, на удивление тихо и осторожно, несмотря на занятые руки, и проходит вглубь квартиры, зачем-то задержав дыхание. Вдруг проснётся? Слишком стыдно будет, у него даже сейчас кровь к лицу немного приливает, когда он в очередной раз вздрагивает от тёплого выдоха, задевающего кожу. Венти морщится, ворчит что-то совсем невнятное, кажется, даже и нечленораздельное, и головой двигает немного выше по плечу, лбом упираясь в основание шеи. Его волосы слегка щекочут, и Чжун Ли замирает, зачем-то детально запоминая эту секунду. Это тоже странно. Когда Венти рядом он вообще много всего странного делает, но это почему-то приятно, хоть и непривычно. Может, у этого парня такое влияние или вроде того? Сложно сказать, если честно, но Моракс наслаждается незнакомыми ощущениями. Чувствами, вернее. Ему раньше казалось, что для него они недоступны, какой-то дефект или вроде того. Но нет, сейчас пальцы немного подрагивают, а кончики ушей приятно горят. И это определённо не что-то от разума. Наклоняется, опуская Венти на кровать, предварительно откинув тяжёлое одеяло. Аккуратно, стараясь никак не побеспокоить, вытаскивает из-под его спины и колен руки, зачем-то поправляя чуть съехавшую одежду. И замирает. Смотрит, словно загипнотизированный, разглядывает каждую черту лица, каждый мягкий изгиб, каждый волос. Венти идёт вот так мирно спать на этой кровати, безумно идёт. Он возится немного, по-детски морщится и переверчивается на бок, перехватывая пальцами ладонь Чжун Ли, так и оставшуюся на вороте его кофты. Волна чего-то тёплого и смущающего прокатывается по телу, и Моракс даже оседает от неё прямо на пол, коленями упираясь в деревянный каркас кровати. Пальцы у Венти длинные, тонкие и на удивление горячие, они крепко сжимают ладонь, тянут её ближе, прямо к груди, и жмут к бледной коже чуть ниже ключиц. Парень сопит, бубнит что-то несвязное, морщится даже немного, но руку не отпускает, лишь только изредка перебирая крепкие пальцы своими и двигая её поудобнее. Чжун Ли в растерянности, если честно. Отчаянно краснеет, смотрит на спящего и только и может, что глубоко дышать, замерев на месте. Всё это кажется таким волнительным и вместе с тем очаровательно-естественным, что пошевелиться или, того хуже, убрать руку будет настоящим преступлением, за которое сам Моракс себя уж точно никогда в жизни не простит. Присаживается на край кровати, стараясь не задеть Венти и не потревожить его. Но ведь нужно позвонить, а иначе никак. Всё же, Венти просит о помощи, и она явно не подразумевает под собой игнорирование медицинских потребностей. Свободной рукой набирает номер и прикладывает телефон к уху, зажав его плечом. ― Добрый вечер, регистратура городской больницы, ― голос у девушки усталый и вялый, и Чжун Ли даже неловко отвлекать её, но он всё же заговаривает практически шёпотом, смотря, не проснулся ли от такого Венти. ― Здравствуйте, я друг вашего пациента, мистера Барбатоса, он приехал ко мне сегодня, ― Венти едва заметно хмурится, натягивает одеяло выше и крепче сжимает ладонь.― И, как я понимаю, не вы его выписали. ― Да, сейчас позову его врача, ― голос у девушки облегчённый, видимо, пропажа пациента заставила понервничать весь отдел. Ну, нашёлся же, верно? Наверное, слишком больших проблем быть не должно. На том конце слышен оживлённый разговор, и Чжун Ли практически уверен, что улавливает, как врач негромко ругается словно сапожник. Секунда тишины и в трубке раздаётся голос. ― Слушаю, что с молодым человеком? ― напряжённо и зло. Очевидно, что никто не любит сбегающих пациентов, особенно тех, что не особо в хорошем состоянии. ― Он, в целом, нормально себя чувствует, спит сейчас, ― Чжун Ли говорит тихо, максимально отодвинувшись от Венти и отвернувшись в другую сторону. Тому, кажется, и дела нет до шума, спокойно себе сопит, зарывшись головой в подушку и мягко водя пальцами по внутренней стороне чужой ладони. ― Я просто без понятия, что делать в такой ситуации. ― Да мы тоже, ― ворчит врач, раздражённо цокнув языком. Его понять можно, и так работа нервная, а тут ещё, на тебе, вот такой прецедент прямо посреди бела дня. Чжун Ли сам так же разговаривал, когда наваливалось слишком много дел разом. ― Слушайте, мы или сейчас задним числом оформим вам выписку, мол, что отказ от госпитализации и всё такое, или уж везите его обратно. ― Оформляйте выписку, ― быстрее, чем ожидалось. Чжун Ли не готов вытащить его из своей кровати и из этой квартиры. Просто сил моральных не хватит, это точно. Ему легче, когда тот спит рядом, когда теребит пальцы, когда сопит и ровно дышит. Он понял это за день на работе, наверное, самый непродуктивный за всю его карьеру. Хотелось только хлопнуть крышкой ноутбука и поехать обратно в больницу, снова вдохнуть тот запах, что он ощутил, уткнувшись носом в тонкую шею. Но не мог, отталкивал это желание, избегал его, упорно и упрямо печатал отчёты начальству, стараясь не глядеть на часы и не думать ни о чём, кроме букв на мониторе. Не выходило. Венти, бледный и словно вымотанный, стоял перед глазами, откинув голову на серые простыни больничной койки. Это выбивало из колеи и подкашивало. Непривычно, болезненно непривычно. Особенно для него, погрязшего в своей обыденной рутине и спокойной размеренности. ― Я… я вызову ему врача на дом. ― Как знаете, только обеспечьте покой, а то он очень уж нервозный, ― врач кладёт трубку, А Чжун Ли только кивает зачем-то, глядя на спящего Венти. И улыбается сам себе. Ему… нравится. Нравится, что именно этот парень сейчас так спокойно спит в его кровати, нравится, как он сжимает его ладонь, нравится, что тот пришёл к нему. Ему всё нравится. И Венти тоже. Это совершенно незнакомое, непонятное, чужеродное чувство, что теплится в груди. Его сложно как-то назвать, с чем-то сравнить, оно просто есть и Моракс не пытается от него отказаться или осознать. Наверное, он бредит, но почему-то, кажется, что оно так и должно пока быть бессознательным и неясным, но очень горячим и важным. Неотъемлемым от него самого и от очаровательного образа парня с косичками. Перехватывает его ладонь, большим пальцем оглаживая торчащие костяшки, ведёт по нежной коже наверх и на секунду замирает, прежде чем переплести свои пальцы с его. Венти не сопротивляется, только крепче сжимает руку и, кажется, немного улыбается сквозь сон. Такой красивый, что слов нужных не подобрать, у Моракса даже сердце немного дрожит от такой картины. Так непривычно, так волнующе, чувства ему всегда были незнакомы и далеки, а тут они просто рвутся наружу, накрывая с головой. Их много и они все такие разные, что даже при всём желании, разобрать их было бы просто невозможно. А желания и нет. Это всё кажется таким неважным, когда он ощущает слабую пульсацию сосудов в его ладони. Уже слишком. Аккуратно, почти невесомо и ласково, разгибает его цепкие пальцы и высвобождает собственную ладонь, наблюдая, как лицо Барбатоса немного меняется: брови сводятся к переносице, а губы чуть надуваются. Недоволен. Шарит рукой по кровати в поисках потерянной руки, но натыкается на краешек одеяла и тянет его к себе. Сжимает толстую ткань, мямлит что-то невнятное, но очень недовольное, и подтягивает колено к животу, укрываясь по самый нос. ― Спи, — откидывает с лица синие пряди, на мгновение задерживая пальцы на мягкой щеке, и поднимается с кровати, уходя в гостиную. Нужно позвонить своему знакомому врачу в Ли Юэ, возможно, эксцентричный господин Бай Чжу знает кого-то из мондштадских специалистов. Почему-то это кажется логичным: что он занимается чужим здоровьем. Венти ведь взрослый, верно, да и сложно назвать его близким Мораксу человеком, по крайней мере следуя логике и здравому смыслу. Сколько времени они провели вместе? От силы несколько часов, недостаточно, чтобы считаться даже друзьями. Это немного настораживает и заставляет удивлённо замереть на месте. Странные вещи творятся в последнее время. Чжун Ли меняется с поразительной скоростью, раскрывает такие не знакомые до этого момента вещи, что дух захватывает. Это лучше всяких кроссвордов и головоломок и точно в тысячу раз сложнее. И это интересно, вот что самое главное. Интересно переставать размышлять, отдаваясь собственным порывам, что приходят всё чаще и чаще; интересно наблюдать за откликом своего тела на все эти действия; интересно пытаться чувствовать, как все вокруг. Наверное, сейчас бы ему стали понятны все сотни прочитанных художественных романов. Он мог оценить их слог, их структуру и мастерство пера автора, но что-то всегда оставляло осадок скучности и однообразности. Может, стоит попробовать понять и переосмыслить вновь? Но Бай Чжу берёт трубку, и рой мыслей затихает, выстраиваясь в логическую цепочку вопросов, адресованных одному из лучших врачей Ли Юэ.

***

Мягко и тепло. Венти практически мурчит от удовольствия, втягивая носом нежный запах порошка и ополаскивателя, что остался на ткани одеяла лёгким шлейфом. Хорошо. Елозит головой по подушке, ворочается слегка, переворачиваясь на спину, и укрывается с головой, лишь бы свет не раздражал. ― Венти, ― голос знакомый, но слишком далёкий, чтобы Барбатос разбирался, кому тот принадлежит. Лучше уж игнорировать. Зарывается глубже, соскальзывая вниз по гладкой простыне, уже нагретой его телом. ― Венти, прости, что бужу, но тебе нужно проснуться. ― Да, мне там ко второй, ― бубнит себе под нос, отворачиваясь от источника шума и двигаясь чуть дальше. Места подозрительно много, но он слишком уж сонный, чтобы обращать на такие мелочи внимание. Хочется только подольше побыть в этом мягком раю, утонув в облаках чистого постельного белья и упругих подушек с запахом лаванды или какого-то другого освежителя. Стоп. Резко распахивает глаза, утыкаясь взглядом в чьи-то колени, упирающиеся в край кровати. Непомерно огромной кровати, явно не похожей на общажную. Осознание приходит быстрее, чем Венти успевает удивиться, а вместе с ним и неприятные воспоминания о треплющем штаны ветре и отдающим болью в кулаке стуке в дверь. Стыд пробирает до костей, а вместе с ним и смятение от собственного положения. Приподнимается на локтях, оглядывая всё вокруг: небольшая комната с журнальным столиком и креслом в одном углу и длинным шкафом-купе в другом. Посередине, соответственно, кровать и аккуратная тумбочка со стаканом воды на ней. И Чжун Ли. Стоит, скрестив на груди руки, и внимательно смотрит на проснувшегося парня, уперевшись ногами в матрас. ― Доброе утро, как себя чувствуешь? ― Венти хочет сказать, что нормально, но не может. Шок похлеще того, когда ему поставили автомат за предмет, на котором он ни разу не появился. Хлопает глазами, бесцельно размахивая руками, в попытке объяснить что-то. Выглядит комично, и Чжун Ли даже улыбается, наблюдая за такой глубокой растерянностью. ― Венти, всё нормально? ― Прости, всё нормально, ― выпаливает быстро и на одном дыхании, уткнувшись взглядом в свои укрытые одеялом ноги. Ему неловко. До красноты щёк неловко вот так проснуться в чужой кровати. Не просто в чужой, в кровати Чжун Ли, чёрт бы его побрал. ― Хорошо себя чувствую, ничего не болит. ― Замечательно, но тебе всё равно придётся встать, ― Чжун Ли облегчённо выдыхает. Парень проспал почти четырнадцать часов. Да, Бай Чжу сказал, что это нормально после такого стресса с истерикой и феноменального истощения организма, но Моракс всё равно как-то волновался, каждый час проверяя спящего парня. Ну, мало ли. ― Сейчас почти десять, прости, что прямо ставлю перед фактом, но ты ведь не против через час съездить к врачу? Мой знакомый доктор из Ли Юэ очень рекомендовал его. ― К врачу? ― Венти приподнимает брови, уставившись на Чжун Ли. Он что-то ничего не понимает, и это даже не от сонливости. ― Прости, что за врач? ― Некий мистер Альбедо, психотерапевт-нарколог, очень профессиональный и крайне приятный, ― Венти только глазами хлопает. Ему то ли стыдно, то ли совестно, то ли неловко. По шее и щекам ползёт жар, и парень поспешно отворачивается, скидывая одеяло окончательно. Он всё ещё в больничной одежде, что не очень-то приятно, учитывая, что она слегка замялась и теперь оставляла следы на коже. — Он работает в клинике. Ты ведь не сдал анализ крови, верно? Прямо там и сможешь сдать. ― А сколько стоит, я просто не уверен? ― опускает взгляд, разглаживая пальцами каждую складочку на штанине, словно они из-за этого пропадут в мгновение ока. ― Не думай об этом, я уже оплатил, ― улыбается даже шире обычного, пока Венти шокировано приоткрывает рот, всё же взглянув на своего собеседника. ― Я предложил тебе помощь, которую ты принял, так что, считай, что это она и есть. Если понадобится, я могу весь курс оплатить, не переживай. Барбатос и не в курсе, что возразить. Ему неловко, уже настолько, что задыхаться начинает, а лицо просто полыхает, а вместе с ним и кончики ушей. По ощущениям, его сейчас от спелого томата будет сложновато отличить. Хочется упасть лицом в подушку и закричать, но он держится, ограничиваясь перебиранием края собственной кофты. Слишком уж нервно, от этого чувства жуть как некомфортно. ― У меня одежды нет, ― глуповатое оправдание, но сонный мозг Барбатоса находит его весьма логичным и достаточно резонным, чтобы избежать неловкости. Да, действительно, не в больничных же штанах и старой домашней кофте ехать, верно? Так что никак не выйдет, точно не сегодня. ― Да, заехать в общежитие твоё мы явно не успеем, ― Чжун Ли чуть хмурится. Руки его вновь оказываются скрещены на груди, и Венти уже готов предложить чудесный выход из ситуации, когда он возвращается домой и они забывают этот день, но мужчина продолжает. ― Я сейчас посмотрю, что ты сможешь надеть. С верхом проблемы быть не должно, но вот штаны… Тебе будут слишком велики любые. Точно, Сяо, мне кажется, забыл тут пакет вещей, когда привозил мне документы. Надеюсь, он не будет обижен, если я одолжу что-то оттуда тебе. ― Я не… ― ситуация выходит из-под контроля, и Венти совершенно теряется, только беззвучно открывая рот в немом протесте. Ему стыдно, неловко и как-то тревожно от сложившейся ситуации, так что он сжимается в комок, согнув ноги в коленях и уткнувшись в них подбородком. Зачем? Зачем, зачем, зачем он ломанулся сюда? Зачем просил о помощи, что за глупость? Хочется лбом о железную стену как следует приложиться. Идиот. ― Ты уверен, что это обязательно? ― Да, ничего страшного, ты просто наденешь что-то из моих кофт, всё равно я ношу на работу рубашки, ― бодро отвечает Чжун Ли, роясь среди вешалок в шкафу. Их не то что бы очень много, но выбирает он тщательно и скрупулёзно, словно Венти на свидание собрался, как минимум. И это злило немного. Да, виноват он сам, нечего было психовать и бросаться сюда, но почему Чжун Ли так легко повёлся и сейчас выглядит так, будто это всё в порядке вещей? ― Может, не стоит меня к врачу везти, это дорого, я как-нибудь сам, ― уже хочет подняться с кровати, чтобы поспешно выйти из этой квартиры и, наверное, не появляться тут уже никогда, сгорая от жгучего стыда и неловкости всю оставшуюся жизнь, но Чжун Ли поворачивается, и Венти словно приколачивает к месту от этого взгляда. Он смотрит строго и даже немного зло, нахмурив ровные брови и склонив голову набок. Моракс делает шаг вперёд и Барбатос, завороженный такой непонятной, но без всякого сомнения, действенной силой просто глядит в ответ, не смея отвести взгяд. ― Венти, ― говорит вкрадчиво и тихо, но всё равно повелительно и убеждающее. Верно, он же начальник, крупная шишка в крупной фирме, а там без такого таланта никуда. Просто прежде парень не замечал за Чжун Ли использование такого его дара, ― ты должен поехать к врачу или вернуться в больницу, а так как я предложил тебе помощь, на которую ты согласился, то я несу ответственность за тебя в данной ситуации. Да, ответственность перед самим собой и, можно сказать, мнимая, но мне этого достаточно. Прошу, не заставляй меня нарушать данное слово: переоденься и позволь отвезти тебя к мистеру Альбедо. ― Я понял, ― кивает, принимая протянутые ему вещи, и пристыжено опускает голову. Ему всё ещё ужасно неловко и совестно, но достойных аргументов в голове нет, и он просто сдаётся, соглашаясь на всё. Это неправильно, знает, Венти привык справляться сам, ему так спокойнее. Не нужно беспокоиться о результате слишком сильно, ведь, в конце концов, коснётся это только тебя лично. Разочарование или восторг ― какая разница, если ощущаешь это в одиночку. Нет, оно не становится менее ярким или неважным, просто ты не волнуешься о других. Твоя боль, она только твоя, и никто не обожжётся, попытавшись её разделить. И чувства вины за этот ожог тоже испытывать не нужно будет. Но Чжун Ли смотрит слишком пронзительно, и Венти сдаётся через голову стягивая кофту вместе с больничной футболкой голубовато-серого цвета. Ему всегда нравилась большая одежда: в ней было уютнее и комфортнее. Но в этом зелёном джемпере, рукава которого свисали ниже ладоней, а край доходил практически до середины бедра, Венти было особенно спокойно. Может, потому что он пах как его хозяин: неедким одеколоном и ополаскивателем с нежным сладковатым шлейфом. Ассоциировалось со спокойствием. Из-за того что вчера он заснул с этим ароматом на кончике языка? Не знает, но вдыхает поглубже и прикрывает глаза. Штаны пришлись в пору, разве что в талии были широковаты, так что пришлось затянуть ремень потуже и придерживать их, чтобы они совсем уж не съезжали. Но Венти чувствовал себя спокойно в таком наряде, даже очень, хоть всё ещё нервничал и заламывал от стресса пальцы. Чжун Ли не сказал ему ни слова, только улыбнулся, когда тот вышел из комнаты и открыл входную дверь, пропуская вперёд. В лифте тоже ехали в пугающем молчании, которое Барбатос всё не мог прервать: мозг был занят осмыслением происходящего. Стыдно. Единственное, что он сейчас понимал. Стыдно, когда он садится в машину, стыдно, когда Чжун Ли вводит в навигатор нужный адрес, стыдно, когда они трогаются с места. Бессмысленно возится на месте, ёрзая и смотря в окно, всё никак не оставляя длинный рукав кофты. Слова вертятся на языке, и он, фактически, силой заставляет себя их произнести: — Прости, что тебе приходится со мной… возиться, — Венти смотрит вперёд, стесняясь перевести взгляд на ведущего машину Чжун Ли. Жгучий стыд разъедает что-то внутри, и он опускает глаза, сжимая кулаки. — Я… не нужно, хорошо? Просто отвези меня в общагу и я как-нибудь… — Венти! — опять так же строго. Барбатос вздрагивает, расслабляя ладони и поворачиваясь к мужчине. Профиль его напряжён: глаза, практически не мигая, смотрят на дорогу, губы плотно сжаты, а костяшки пальцев, лежащих на руле, слегка побелели. — Не нужно так говорить. Я сам предложил тебе помощь и не намерен отказаться от этого предложения. — Но, — Венти медлит, бегая глазами по салону машины и теребя пальцами ремень на плече, — это дорого, даже очень. Один курс у психолога… я столько в год не зарабатываю. — Я не хочу звучать как сноб, но деньги не большая проблема для меня, — барабанит длинными пальцами по рулю, бросая косые взгляды на парня рядом с собой. Чжун Ли явно неприятен этот разговор, но Венти не понимает почему. Потому что считают его заработок? Потому что донимают глупыми вопросами? — Мне не на что их тратить, и я не против потратить их на тебя. — Но я же, ну, я ведь, — мямлит, вскидывая руки. Не понимает. Решительно и бесповоротно не понимает, что вообще происходит. Зачем? Что он сделал такого, чтобы о нём так пеклись? Чем заслужил? Что просят взамен? Вопросы жужжат в голове, ломают изнутри и вырываются в бессвязную речь. — Я же просто пою в баре, Чжун. Что я сделал тебе такого, чтобы ты… так поступал? — Венти, ответь на один вопрос, пожалуйста, — останавливается у здания клиники, паркуя машину. Его ладони соскальзывают с руля под внимательным наблюдением Барбатоса и, немного помедлив, опускаются на чужие плечи. Парень вздрагивает, чуть съёжившись под весом рук, и нервно дёргается, крепче сжимая ремень. — Почему ты считаешь, что должен как-то заслужить мою помощь? Я ведь говорил, что хочу это сделать. Разве у «хочу» есть какие-то рациональные обоснования? Венти молчит. Смотрит прямо, уткнувшись взглядом в пустоту, и только чуть разжимает губы без единого звука. Он не знает ответа. Более того, он даже вопрос понять не может. Почему он так считает? Потому что… а как ещё? Мозг взрывается от такой глупости, это ведь основа мироздания, его столп, как может быть иначе? Венти должен давать, а иначе не имеет право брать, какой смысл в односторонней сделке? Разве экономист это не понимает? Разве мир не так работает? Хлопает глазами в слишком громкой тишине и всё смотрит и смотрит. А стыд в груди утихает. И почему рядом с ним? Рядом с Чжун Ли всегда как-то лучше, спокойнее, проще, словно он вытягивает всю боль. Забирает её по-настоящему. Как Венти и мечтал, как он и просил когда-то. Но Моракс другой, он не похож на Барда, не похож на Люмин, да вообще ни на кого не похож. И Венти понимает это, видит, как никто другой, а оттого теряется в догадках о собственных чувствах. Ему неспокойно, очень нервозно от всей этой ситуации, но Чжун Ли смотрит так строго и вместе с тем заботливо, касается ладонями плеч, едва заметно улыбается ― и дурные ощущения слабеют. — Можно? — протягивает руку, касаясь ей плаща мужчины где-то на талии, и чуть наклоняется вперёд. Ему страшно. Правда страшно быть таким беззащитным и обнажённым перед кем-то. Венти боится. Он до смерти напуган вот уже два года и всё никак не может признаться. Дрожит в одиночестве, просыпается в кошмарах и только и может что улыбаться малознакомым людям в попытке быть счастливым. Фальшивит, врёт, лицемерит. Ему стыдно, правда стыдно, что он вот такой, но Чжун Ли кивает головой, соскальзывая руками с плеч на спину. Венти утыкается лбом в чужую грудь, слышит едва ощутимый запах, сжимает ладонями ткань плаща под лопатками и глубоко вдыхает, ощущая тепло, что разливается по телу. Ему хорошо. Действительно тепло и хорошо, и он расслабляется под давлением крепких рук на собственной спине и затылке. Пальцы зарываются ему в волосы, проводят по коже и неловко замирают, испугавшись, что вспугнут и заставят отскочить. Напротив, Венти жмётся ближе, поворачивая голову и чуть потираясь щекой о ткань. — Спасибо, — говорит тихо, практически неслышно, и жмурит отчего-то намокшие глаза. Ему неловко, стыдно, страшно, но хорошо. Счастье. Его сложно описать словами, но оно похоже на те чувства на крыше. Похоже, но все равно немного другое. — Идём, приём через пять минут, опаздывать грубо, — Чжун Ли едва отодвигается, отстёгивая ремень. Ему понравилось, жуть как понравилось касаться такого Венти: бодрствующего, в трезвом уме — настоящего. Он правда поразительный: умный, сильный до ужаса, но такой одновременно с этим маленький, сжавшийся от чего-то неизвестного. И держать его в своих руках, чувствовать, как он подрагивает, как успокаивается, как вновь начинает улыбаться, это настолько непередаваемо и сложно, что Моракс даже не стремится понять или проанализировать. Да уж, такая беспечность начинает быть привычной. — Хорошо, — Барбатос первый окончательно отстраняется, немного краснеет своему порыву, отводя взгляд, и стремительно распахивает дверь, вылетая на улицу. Ему неловко. Вот так полез без всякого повода, да ещё и чуть не заревел. Выть хочется, но Венти держится, только чуть притопнув ногой. Чжун Ли закрывает машину и медленно начинает шагать к дверям клиники, кивнув парню идти следом. А что ещё делать? Сидеть вот так у кабинета немного волнительно, и Моракс места себе не находит, стараясь отвлечься на письма по работе, что пришли на электронную почту. За дверью слышатся обрывки слов, но подслушивать это слишком уж невежливо, и Чжун Ли всячески себя одёргивает, когда невольно напрягает слух. Да, он взял на себя ответственность, считай, заключил контракт, но лезть во что-то настолько личное и интимное, это не в его правилах, так что лучше уж он займётся делами. Разговор смолкает. Вскоре, всего через пару минут, дверь открывается и за ней показываются двое молодых людей. Венти улыбается, благодарит и мило прощается, пожимая Альбедо руку. Тот, кстати, в этом своём халате и с убранными в неаккуратный пучок на затылке волосами больше похож на безумного учёного, нежели на статного психолога, однако, судя по рекомендации господина Бай Чжу и вполне довольному лицу Барбатоса, образ обманчив и стереотипен. В конце концов, не всем же психологам ходить в строгих рубашках и штанах прямого кроя. ― Буду рад видеть тебя снова, Венти, ― Альбедо чуть улыбается, кивая на прощание вставшему со своего места Чжун Ли, и вновь скрывается в кабинете. Кровь у Венти уже взяли, так что тот сейчас только придерживает ватку на сгибе локтя, иногда проверяя, всё ли под ней нормально, словно от крохотной дырочки может случиться что-то страшное. ― Как прошло? ― Венти стоит перед ним в неловкой растерянности и переминается с ноги на ногу. ― Всё ведь нормально, да? ― Да, мне понравилось, хоть это весьма, эм, интимно и лично, ― качает головой, всё же выбрасывая ватку в мусорное ведро. ― И мистер Альбедо сказал, что ближайшие пару дней мне нужен покой, прежде чем я вернусь к своей обычной университетской жизни, так что я немного в растерянности. ― Отчего же? ― Чжун Ли приподнимает брови, шагая по левую руку от Барбатоса и разглядывая его тонкую фигуру, скрытую под огромной кофтой. Вообще, ему идёт, даже очень, и вовсе не потому что это одежда Чжун Ли. ― Ну, я живу в общаге и не то чтобы имею возможность уехать куда-то, ― хихикает, почёсывая затылок. Ему неловко немного, что он совсем уж клишированный бедный студент, но ведь это чистая правда. Из недвижимости Венти имел разве что крохотную квартирку на окраине города, доставшуюся ему после смерти отца, однако, за неё он не платил уже где-то год, да и возвращаться в это место особо не желал. Там всё напоминало о неприятном и саднящем осколками прошлом. ― Можешь, если хочешь, остаться у меня, ― Чжун Ли сам не понимает, зачем говорит это. Глупость же верно? Хотя, такая желанная глупость. С того самого дня, как Венти первый раз появился в его квартире он хотел снова его там увидеть. Что поделать, если Барбатос так подходил ей? Да и, правильное это предложение, врачебные указания нарушать нельзя, а в сожительстве на пару дней ничего такого. Но Венти всё равно краснеет, отводя глаза. ― Только если хочешь, конечно. ― Хорошо, только вещи мои нужно взять, ― Чжун Ли бы поспорил. Ну зачем эта морока, если ему так идёт эта слишком большая кофта? Но он чувствует, что это, как минимум, слишком странно, так что кивает с полным согласием, ключами открывая машину. ― Сейчас можем поехать за ними, ― всё ещё неловко, Чжун Ли не знает почему, но он буквально купается в этом пылающем и ярком чувстве. ― Да, давай, ― Венти пристёгивается, зачем-то несколько раз дёргает и ремень и всё же поворачивается к мужчине. ― У Люмин послезавтра выставка. ― Да, господин Тарталья что-то такое говорил нам, ― Чжун Ли только жмёт плечами, заводя машину. ― Он, вроде, помогал ей финансами, Сяо был не в восторге, когда мне это рассказывал. ― Да, меня просто Люмин звала, ― отворачивается к окну, сверля пейзаж за ним взглядом. ― Может, ты сходишь со мной? Должно быть интересно. ― Схожу. ― Здорово. ― Да, здорово. Неловкости столько, что в ней запросто можно захлебнуться.