Спирт по вене

Люмин была склонна к чрезмерной эмоциональности. И она это приняла в себе, честно. Но пылающие от любой ситуации щёки всегда раздражали. Вот и сейчас, прощаясь с гостем родителей, она неловко опускала глаза, стуча носком о порог. ― Пиши мне в любое время, хоть глубокой ночью, я с удовольствием поддержу твою выставку финансами или как-то ещё, ― парень улыбается и лукаво подмигивает, с трудом поймав взгляд девушки. ― Мы с тобой за ужин практически породнились, словно всю жизнь друг друга знаем! Так что сейчас так тяжело уезжать. ― Господин Тарталья… ― Аякс, просто Аякс, ― он улыбается ещё шире, протягивая ладонь для прощального рукопожатия. ― Хорошо Аякс, ― Люмин немного конфузится, но всё же обхватывает широкую мужскую ладонь. И попадает в ловушку, где чужие пальцы мягко проскальзывают по коже, сжимают лишь фаланги и тянут к губам, оставляя невесомый поцелуй на костяшках. ― М-можно так не делать, это меня немного… ― Смущает? Прошу прощения, больше не буду, ― он вмиг отпускает ладонь, но вполне себе довольная улыбка с губ не исчезает, а весёлые искорки в глазах так и пляшут. ― До встречи на твоей выставке, я обязательно отложу все дела и приду. И Тарталья вновь подмигивает, направляя от ворот дома семьи Люмин к своей припаркованной недалеко машине, что-то насвистывая себе под нос. Кошмар какой. Когда родители сказали, что на ужине будет некий гость, она точно поставляла себе не весёлого парня с грубым акцентом, что весь вечер подливал ей вино и болтал об искусстве. И флиртовал. Настолько неприкрыто и смело, что даже отец смотрел на него немного косо и с подозрением. Но всё смущение уходит на второй план, уступая место пьянящему счастью, когда Люмин смотрит на лежащий на столе договор о сотрудничестве. С ювелирной фирмой. Что-то такое простое и обыденное, не пахнущее насилием и человеческими жертвами. Широко улыбается и вытаскивает из кармана телефон, открывая такую важную переписку. Так и не ответил на предложение встретиться, просто прочитал. Что ж, может, у него были свои причины, ей нельзя на него злиться.

Итэр, родители собираются прекратить сотрудничество с оружейными и военными компаниями и заняться чем-то более обычным. Вчера вот обсуждали договор с ювелирной компанией. Круто ведь, да?

Несколько раз перечитывает напечатанные слегка дрожащими руками строчки и нажимает отправить, пристально глядя в экран. Хоть брат и не всегда отвечал, но читал почти сразу. Может, такая новость обрадует его? Печатает. Почти вскрикивает Люмин, крепче сжимая телефон и вглядываясь в экран, словно, если отвернётся, то Итэр передумает ей писать. Они и их юристы выгораживали убийц в судах, помогали обойти военные преступления. Ты правда так наивна, что считаешь, что просто отказ от такой работы что-то изменит? Люмин поджимает губы, чувствуя, как те трескаются, наполняя рот металлическим привкусом крови. Прав ли Итэр? С одной стороны, вещи, которые он говорит, вполне логичны и последовательны: нельзя просто отмахнуться от своего прошлого, тем более тёмного и грязного. Но ведь и держаться за него нельзя. Нужно как-то смириться, как-то жить дальше. Но Люмин не держит обиды, она понимает. Она всё прекрасно понимает.

Ну, они уже на пути! Надеюсь, скоро мы все вместе поужинаем.

Нет ответа. Просто две голубые галочки и статус прочитано. «Итэр был в сети только что». Нет, Люмин вовсе не обидно, ничуть. Она умная и взрослая, она знает, что чувствует брат, и не имеет право злиться на него, лишь поддерживать связь и продолжать общение. Ему ведь так тяжело жить вдалеке от семьи, точно в сто раз хуже, чем ей. Поэтому и жаловаться она не будет и не заплачет тоже. Люмин сильная девочка, она со всем справится. Но для начала проглотит этот ком в горле. Тупо пялится в список контактов, сверля глазами имена. Чёрт, Венти! Как он там? Он обещал позвонить, если почувствует себя плохо, но за ночь ни смс, ни звонка от него не было. Может, ему уже легче? Хотя бы чуть-чуть. Наверное, выступил в «Гильдии», поболтал там с кем-то да отрубился у себя в комнате без задних ног. Ну и хорошо. Главное, чтобы чувствовал себя нормально. Но волнение всё равно пробирает немного, липкой паутинкой приставая к коже, и Люмин не может удержаться, чтобы не нажать вызов. Три гудка идут как вечность, но вот трубку поднимают. ― Венти, привет, ты не поверишь, с кем я ужинала, ― сразу начинает громко болтать, силясь скрыть нотку грусти в голосе. Но отвечает не Венти. ― Люмин, верно? ― девушка хмурится, тут же замолкая и прислушиваясь к смутно знакомому голосу. ― Я Чжун Ли, мы виделись с вами на выставке. ― Что с Венти? ― Люмин уже знает, что ничего хорошего. Барбатос предпочитал свой телефон никому кроме близких друзей не отдавать, да и, если честно, низкий голос в трубке звучал слишком уж натянуто и нервно. ― Сейчас он отсыпается в центральной больнице, он выпил вчера лишнего, ― сердце камнем падает вниз. В больнице. Идиотка! Почему оставила его одного в этот день? Перепил… С «перепил» не оказываются на больничной койке, Люмин точно знает. Значит, Венти специально. Она ведь просила его. ― Очень рад, что Вы позвонили, а то я не мог ни с кем связаться. Сможете приехать? ― Буду через час, ― это всё, на что Люмин хватает сил, прежде чем она сбрасывает трубку и с силой бьёт кулаком по стене. До слёз что-то в груди режет. Венти, чтоб его! Убить готова. Ну почему? Почему он так с ней поступает? Чем она, блять, заслужила такое отношение к себе? Просила ведь, чтоб звонил если что! В больнице… Это ж насколько всё плохо? Ну почему он не принимает ничью помощь, чёртов алкаш? Только нервы ей треплет день за днём своими выходками, сил никаких нет. ― Мам, пап, люблю! Я поехала, у меня дела! Такой сладкий голос, так разнящийся с бурей внутри. Хочется закричать, послать всех, сорваться к брату и жить с ним чёрт пойми где, игнорируя сообщения близких. Хочется хлопать дверьми, огрызаться, перестать переживать за всех и каждого. Хочется просто эгоистично остаться в одиночестве и попробовать решить свои проблемы. Но она так не может. Не может и всё тут. Поэтому сейчас она вызывает такси прямо до больницы, по дороге стирая всё же выступишие на глазах слёзы, проглатывает злость и мило здоровается с шофёром. Люмин была склонная к чрезмерной эмоциональности, но проявляла лишь светлую половину.

***

Знакомое чувство. Тошнит ужасно, живот аж скручивает, в горле першит и немного режет, голова раскалывается на сотни кусочков. И совершенная пустота в воспоминаниях. Венти с огромным трудом открывает глаза, глядя в потолок и пытаясь осознать хотя бы реальность. Туго. Всё в голове очень расплывчато и размазано. Вроде как выступал, только не помнит где, вроде был у Дилюка, а как давно, вроде что-то громко выло, не приснилось ли. Снова прикрывает глаза, погружаясь в свои нечёткие воспоминания, потому что свет ламп глаза режет. Венти, что же случилось? И почему кровать такая мягкая? Одеяло в общаге тяжелющее, им и убить можно, а это как пёрышко. Да и нет в его комнате таких ярких ламп. Значит, проснулся он не у себя. Что ж, к такому привычны, ничего страшного. Сейчас он только хоть что-то вспомнит и начнёт осматриваться. ― Чудесное выступление, как и всегда. Точно-точно, он же выступал на мероприятии господина Чжун Ли. Но ведь не там напился, верно? Там попросту не успел бы, да и стыдно это как-то. Значит, после? Какая-то тусовка? Куда он поехал? Может, чей-то день рождения? ― Прости, слышишь?! Собственный голос болезненно режет уши, заставив широко распахнуть глаза. Вспомнил. Эти чёртовы мысли, проевшие ему дыру вчера в мозгу. Поэтому и пьян, в общаге решил накатить, чтоб как-то полегчало. Но тогда где он? Снова поднимает веки, щурясь от яркого света, и осматривается, пытаясь фокусировать нудящие от головной боли глаза. Серовато-коричневые стены, чистое белое постельное бельё, окна без занавесок, капельница. Стоп, что? Резко переводит взгляд обратно, присматриваясь к белой палке, на крючке которой весит пакетик с прозрачной жидкостью, медленно и как-то гипнотизирующе стекающей по трубочке. Прослеживает глазами путь капли раствора и упирается в собственные предплечье, с торчащим жёлтым катетером. Что за чёрт? Зачем-то крутит запястьем, ощущая, как игла в вене чуть шевелится, вызывая зудящую боль. А вот это настораживает. Он уже достаточно пришёл в себя после сна, так что вновь осматривается, наконец, осознавая, где находится. Но как? И почему? Ничерта в голове нет, сплошная чёрная дыра, давящая изнутри на череп. Может, упал откуда-то? Критично осматривает своё тело, но вроде все конечности на месте, да и гипса он не наблюдает. Так что же случилось? Снова откашливается, чувствую неприятный привкус рвоты во рту. Да, тяжко. В любом случае, надо бы понять где тут туалет, потому что тошнота уже поднимается по горлу, становясь немного невыносимой. ― Венти! ― это облегчит задачу. В палату пулей влетает девушка, как Барбатосу кажется, слишком громко хлопнув дверью, и, буквально, падает на кровать, притягивая парня за плечи к себе. А вот это уже плохо. От резких движений голова взрывается, посылая боль в каждый уголочек тела, а тошнота предупредительно поднимается выше, заставив зажать рот рукой. ― Господи, я так волновалась, мне Чжун Ли всё рассказал. ― Чжун Ли? ― Венти приподнимает брови, чуть отстраняясь и рассматривая девушку перед собой: немного лохматая, ненакрашенная, глаза красноватые. Явно сорвалась к нему прямо из дома. ― Ты не помнишь? ― Люмин замолкает, отводя глаза и немного конфузясь. Видимо, решает, стоит ли посвещать парня в подробности его перемещения в больницу. ― Он вчера поехал к тебе, чтобы забрать тот пиджак и в итоге нашёл тебя ну… в ужасном состоянии. Это он скорую вызвал. ― Ого, ― Венти ничерта не помнит. Но немного стыдно. Он, наверное, вёл себя ужасно, а если его вырвало? Короче, не видать ему работы. ― Врач сказал, что тебя сегодня откапают, и можно ехать домой, если ты только… ― Люмин замолкает, отводя глаза и слегка поджимая губы. Венти уже порывается спросить её, о чём она, но девушка сама продолжает, ― если ты только не встанешь на лечение в наркодиспансер. Ну, от алкогольной зависимости. Тишина. Венти даже вздрагивает после этих слов, на секунду забыв про тошноту и боль. На учёт. Это когда тебе запрещают пить, пичкают таблетками и отводят к психологу? Звучит привлекательно, что уж. Снова язвит, кажется, это ещё не прошло. Хотя, в этой ситуации уместно. Зачем Венти диспансер? У него нет зависимости, это осознанный выбор, он точно знает. Ему просто было тяжело и плохо, и вот он, в силу своей слабохарактерности, выпил лишнего. Тут ничего криминального, у любого такой момент может случиться. Так зачем ему какие-то лечения и психологи? Венти не болеет, с ним всё в норме. А эти мысли… это просто его карма за сделанное. Избавиться от них ― всё равно что из тюрьмы сбежать. И раз они всё ещё в голове, значит, срок не отсижен и нужно ждать ещё. А как иначе? ― Люмин, ну что за бред? ― широко улыбается, похлопывая подругу по плечу и ловя её какой-то странно-злобный взгляд. ― Я просто молодой парень без чувства меры. Я ж не алкаш какой-то, мне это не нужно. ― Твой желудок сильно ухудшился, врач сказал, ― тянет Люмин, глядя на складки одеяла и до боли сжимая кулаки. Бесит. Почему ты не понимаешь, Венти? Или не хочешь понять? Тебе так нужна, блять, помощь, а ты лыбишься и валишь всё на возраст. ― Тебе стоит соблюдать диету, в выписке всё укажут. ― Ну, я постараюсь, ― знает ведь, что нет. Сам, кстати, не понимает из-за чего. Просто будет игнорировать предписания, а потом валяться с ужасной изжогой, глотая таблетки и запивая их молоком. Да и не нужно в этом разбираться, глупость какая. Характер у него такой, вот и всё, нечего даже раздумывать лишний раз. ― А сейчас лучше покажи мне, где здесь туалет, а то испорченный желудок из меня просто вывалится. ― Эй, я Чжун Ли, помнишь? Перед глазами всплывает расплывчатый силуэт. И два горящих золотом глаза, смотрящих прямо в душу. Венти не уверен, что эти два воспоминания одновременны, но он хотя бы что-то вспомнил. Фантомное ощущение чужих рук на своих предплечьях заставляет содрогнуться и крепче сжать капельницу, вяло катящуюся за ним по коридору больницы. Всё так размыто, он даже не помнит, почему Чжун Ли спросил его об этом. Но этот взгляд, он так ярко впечатался в мозг, хоть и был прикрыт дымкой опьянения, что даже немного пугал. Сложно дать ему характеристику, но Венти бы описал его как восхищённый. Короче, вопросов была целая куча, но разгребать её прямо сейчас не хотелось. Хотелось снова провалиться в темноту и лежать в ней, не чувствуя боли и тошноты.

***

― Венти, идёшь на тусовку? А то ты на пары что-то в последние пару недель зачастил, ― посмеивается Кэйа, ловя своего друга в коридоре на пути к столовой и накидывая капюшон ему на голову. Венти и правда был на всех парах после выписки, даже удивительно. И не посетил ни одной тусовки. Всегда какие-то оправдания находил: то реферат писать, то на консультацию, то просто поспать. Это выбивало из колеи весь универ, даже преподаватели косо и с подозрением поглядывали на улыбающегося парня на последних рядах и торопливо шагали к коллегам, в попытке узнать, что это случилось с их злостным прогульщиком и нарушителем. Но никто не знал. Вот тебе и новая загадка университета. ― Не, дела, ― Барбатос мотает головой, отворачиваясь от Кэйи. Не говорить же ему, что при одной мысли об алкоголе перед глазами всплывают два золотых глаза. И почему-то неловко пить. Да и кое-что Венти рассказали врачи: рвота с кровью, приступ эпилепсии, интоксикация ― он собрал просто полный набор осложнений после алкогольного отравления. И будь он в тот день один, не факт, что ходил бы сейчас. Захлебнуться собственной слюной или блевотой не звучит как славная смерть, если честно. Ну да, Венти испугался, что тут такого? Да и зачем ему пить вот так посреди недели? Тогда просто мысли были роящиеся, была причина. А сейчас такой нет. Сам ведь сказал, что здоров и не имеет зависимости. Нужно же показать, что не соврал. ― Какой ты у нас занятой, ― фыркает Кэйа, толкая парня локтём в бок и удаляясь к своим одногруппникам, что сейчас что-то оживлённо обсуждают. А Венти как-то и не интересно особо. Ему всё в последние недели побоку: топает на пары, пишет там как робот, перекусывает что-то и валится спать в своей комнате. Так себе жизнь, если честно, но его пока устраивает. Пусть пока так. А вообще он не соврал, дела у него и правда были. С того самого… инцидента прошло уже почти две недели, а съездить поблагодарить господина Чжун Ли он так и не собрался. Не то чтобы времени или желания не было, просто стыд пробирал до самых костей. Не выставят ли его за порог за его поведение и состояние? Не каждый будет рад ночью наблюдать перебравшего с выпивкой студента и носиться с ним по больницам. Но съездить надо. А то уже непозволительно много времени прошло, совсем некрасиво выходит. Узнать крутой адрес крутой шишки из крутой фирмы оказалось как-то слишком просто. Что же, дружба Люмин и Сяо приносит свои плоды. Главное, чтоб его сталкером не посчитали или что-то вроде того. А то ещё полицию вызовут и запретят приближаться. Венти посмеивается своим мыслям, представляя, как его вяжут и вешают на ногу браслетик, как в «Гравити Фолз». Автобус забит полностью, так что и вдохнуть невозможно, но Барбатос стойко терпит, прижимая к груди купленную книгу с легендами Мондштадта и упаковку чая. Сначала хотел вино взять, но потом подумал, что будет как издёвка выглядеть, так что лучше не надо. Да и чай, наверное, больше такому серьёзному человеку понравится. Двери с шумом распахиваются и Венти вылетает на улицу, глубоко вдыхая. Кислород прекрасен, почему он раньше этого не замечал? Оглядывается, сверяясь с навигатором в телефоне, и спешно направляется к высокому многоквартирному дому. Красивый и выглядит дорого. Ну, тут, наверное, нечему удивляться. Не будет же глава местного филиала жить на окраине в стрёмной однушке. Но всё равно прикольно. Барбатосу в таких домах редко доводилось побывать. Проскальзывает за какой-то женщиной в подъезд… язык это подъездом не поворачивается назвать, скорее, фойе или холл. Но чем ближе он подходит к лифту, тем волнительной становится. А если его вообще видеть не хотят? Сяо, конечно, сказал, что у Чжун Ли сегодня выходной и тот отдыхает дома, но вдруг отдыхает не один. Или вообще медитирует там, а Венти его сейчас собьёт. Плакала его подработка в «Рекс Ляпис» тогда. ― Так, а ну не отступать! Да, было бы глупо свалить в последний момент. Тем более, он уже потратился на подарок, надо хотя бы его отдать и уйти. Вот именно, так что бегом в лифт. Просто поднимись на восьмой этаж, постучи в нужную дверь, поблагодари, отдай свой подарок и топай в общагу. Да и ничего такого в этом нет, не изобьют же за такое. Но всё равно стрёмно. Поэтому Венти, как идиот, уже минуту стоит под дверью, иногда занося руку над звонком, но отдергивая её. А что сказать-то? «Господин Чжун Ли, простите, что вам пришлось вытаскивать меня с того света, вот вам пакетик чая, пока». Господи, даже звучит глупо. Но нельзя же тут всю жизнь стоять? Трель звонка оглашает коридор, от чего Венти сам вздрагивает, прислушиваясь к звукам из квартиры. Шаги. — Добрый вечер, — дверь открывается без всяких вопросов, и Венти взглядом упирается в чужие ключицы, виднеющиеся из ворота футболки. — О, Венти, не ожидал тебя увидеть. — Здравствуйте, — и когда на «ты» перейти успели? Видимо, всё же он многое позабыл. Немного встряхивает головой, отгоняя наплывшую неловкость, и поднимает глаза, разглядывая собеседника. Очень непривычно видеть Чжун Ли не в костюме, а в домашней однотонной футболке и шортах по колено. Типичный такой отец, Венти даже хихикает немного. — Я хотел поблагодарить вас и… — Тогда проходи, что в дверях стоять, — мужчина чуть отходит, жестом приглашая Барбатоса. Венти прямо чувствует, как кровь приливает к щекам. Смущает ужасно. Мнётся с ноги на ногу, но всё же делает широкий шаг вперёд. Чжун Ли наклоняется, вытянутой рукой задевая плечо парня, и закрывает за ним дверь. — Я обращаюсь к тебе на «ты», так что и тебе стоит так же. Мы всё же в неформальной обстановке. — Понял, — кивает Венти. Стрёмно. Как обращаться к статному высокому мужчине на ты, да ещё и после всей этой истории? Ну, придётся пересилить себя, наверное. — Я хотел сказать вам спасибо за вашу, ну, помощь мне тогда. И извините, что заставил заниматься мной глубокой ночью. — Не стоит, Венти, правда, — Чжун Ли только отмахивается, проходя по коридору в просторную гостевую. Венти разувается, ставя свои потёртые кеды рядом с дорогими классическими туфлями. И как тут на «ты»?! — Ты ничего плохого не сделал, я сам решил помочь. — Ну, как бы там ни было, я тут купил вам… тебе, вот, — проходит за Чжун Ли, оглядывая комнату. Ну, золота на стенах нет, но всё равно квартира выглядит крайне дорого и опрятно. На столе открытый ноутбук, перед ним несколько папок и листов, в раковине пара тарелок и кружка, на спинке кресла висит пиджак, а в остальном тут идеальная чистота. И когда только убираться успевает, хотя, наверное, заказывает клининг. — Это мне? — Чжун Ли берёт в руки протянутый пакет, поспешно открывая тот и вытаскивая содержимое. Венти закусывает губу, внимательно следя за реакцией. Сейчас его подарок кажется каким-то слишком глупым и детским. И зачем вообще подарок, если едешь извиняться? Идиот. Мужчина тем временем вытащил книгу, оглядел яркую обложку, даже открыл, пробежавшись взглядом по паре страниц. А потом его глаза расширяются в немом восторге. — Ты купил чай? Это же мондштадский, верно? Вы в него ещё всегда мяту и имбирь добавляете. — Он самый, — Венти кивает. Не только же алкоголем городу славиться, верно? Хотя, мало кто приезжал сюда за чаем. — Подумал, что понравится. — Шутишь? Я обожаю хороший чай, — и Чжун Ли улыбается, широко и искренне. Сердце пропускает удар. Венти первый раз видит такую его счастливую улыбку. Красиво, очень даже красиво. — Не выпьешь его со мной? Заодно научишь правильно заваривать. ― Там совершенно ничего сложного, ― Барбатос медленно проходит на кухню за хозяином квартиры, наблюдая, как тот кипятит воду в чайнике. ― Нужно просто сначала мяту и имбирь залить на пару минут, а потом уже добавлять чай. ― Понял, присаживайся, не стой посреди комнаты, ― Венти покорно кивает и отодвигает стул около стеклянного стола без единого пятнышка. Удивительная чистота, даже неловко тут есть. ― Прости, у меня к чаю ничего нет. ― А, у меня тут вопрос, ― Венти чувствует себя просто ужасным глупцом, но не спросить не может. Мужчина поворачивается к нему, копчиком опираясь о кухонную поверхность, дожидаясь, пока чайник закипит. ― Раз уж мы на «ты», то как мне тебя звать? Ну, то есть, Чжун, верно? Это же имя? Или нет? Секунда молчания, давящая на Венти и заставляющая его щёки вмиг вспыхнуть и покрыться румянцем. Опять он задал глупый и оскорбительный вопрос. Но Чжун Ли смеётся. Громко, прикрыв лицо ладонями. И что это? Барбатос краснеет сильнее, отводя глаза. Видимо, ему правда стоит думать, прежде чем открывать рот лишний раз. ― Это всё моё имя, оно просто из двух иероглифов, ― Чжун Ли всё ещё посмеивается, заливая листочки мяты крутым кипятком. Но потом, словно одёрнув себя, оглядывается на собеседника. ― Не подумай, я смеялся не над твоим вопросом, просто ты настолько забавно сконфузился. ― Прости, я просто не знал, ― Венти опускает глаза в пол. Наверное, этот вопрос оскорбительным был, если так подумать. Ну просто Барбатос совершенно не знаком с восточной культурой, он дальше Мондштадта-то никуда не ездил. И надо было так позориться? ― Просто звучит, как два слова, вот я и подумал. ― Ничего страшного, правда, ― закидывает листья чая в заварник, наблюдая, как те закручиваются в воронку, медленно окрашивая горячую воду. ― У меня второе имя есть, оно тебе понятнее, наверное, будет ― Моракс, но я его не очень, если честно, люблю. ― Понимаю, мне моя фамилия не нравится, ― жмёт Венти плечами, наблюдая, как длинные пальцы аккуратно обхватывают ручку чайничка, чуть встряхивая, видимо, чтоб поднять осевшие на дно листочки. ― «Барбатос» ― околесица буквенная, а не фамилия. ― Хотя бы не в честь валюты, ― Чжун Ли садится напротив, ставя перед Венти небольшую чашку с голубым узором. Поднимает чайник, оценивая степень крепости и, видимо решив, что уже хватит, наливает чай обоим. ― Так что лучше не зови меня моим вторым именем. ― А можно «Чжун»? ― всяко больше чем есть не опозорится. Так что выпаливает вопрос, пряча лицо за чашкой, даже не обращая внимание на чрезмерную горячесть напитка. ― Ну, меня никто так не называет, но если тебе очень хочется, ― Чжун Ли жмёт плечами и вновь улыбается покрасневшему парню. ― Думаю, можно считать, что это сокращение на западный лад. А болтать с ним в такой атмосфере даже приятнее. Венти почти даже не смущается разницы статусов и положений, смело рассказывая истории о том, как их группа выкинула весь мел из аудитории перед тестом, чтобы профессор ушёл за ним и дал возможность списать. Чжун Ли на такое посмеивался, осуждающе качая головой, но улыбался тепло и даже в некоторой степени умилительно, попивая уже, кажется, третью кружку чая. С Венти было комфортно. Невысокий парнишка, с ногами забравшийся на стул, ужасно хорошо вписывался в эту квартиру, наполняя её чем-то домашним. От него веяло этим мондштадским свободным духом, лёгкостью и теплотой. А ещё он был забавным, правда забавным. Чжун Ли и не помнил уже, когда смеялся так много в последний раз. Вроде ничего сверхъестественного Венти не рассказывал, так, просто университетские истории, но всё это передавалось с таким огнём в глазах, с такой яркостью мимики и жестикуляций, что остаться равнодушным было просто невозможно. Действительно непостижимый молодой человек: до жути простой, но логически необъяснимый. На все его действия есть одна мотивация: так чувствую. Вот только, что это значит, Моракс никак не мог взять в толк. Казалось, он, человек с тончайшим пониманием экономики, окончивший университет с красным дипломом, был каким-то дурачком рядом с этим весёлым парнишкой с изумрудными глазами. Венти понимал что-то такое, что было непостижимо для Чжун Ли. Но он обязательно постарается понять. А Венти тут нравилось. Давненько, если честно, его не слушали так внимательно. Столько уточняющих вопросов, столько комментариев, Чжун Ли, буквально, и слова не упускал, интересуясь всем, про что говорил парень. И это подкупало. Забыв про смущение, Барбатос болтал обо всём и, кажется, совершенно ни о чём. Но ему было комфортно. А ещё чай был вкусный, даже очень. ― Уже полночь? ― Венти с ужасом смотрит на экран телефона, подскакивая с места. Опять с комендантом общаги придётся ругаться из-за позднего возвращения, да и завтра к первой паре. ― Прости, я побегу, очень рад был так поболтать. ― Постой, ― уже натягивающего свои кеды Венти крепко ухватили за плечо, от чего тот удивлённо ойкнул и выпрямился, так и оставив обувь незашнурованной. ― Да? ― тепло чужой руки обдало кожу через ткань одежды. А ещё стало снова неловко. Чжун Ли смотрел на него с высоты своего роста чуть нахмурив брови и, кажется, обдумывая свои дальнейшие слова и действия. ― Венти, это немного личный вопрос, но я всё же спрошу, ― он чуть наклоняется вперёд, задумчиво щурясь и, будто, пытаясь высмотреть ответ в глазах собеседника. ― Может, тебе нужна помощь? Я правда смогу помочь, мне не составит труда. ― Помочь? ― переспрашивает парень, удивлённо хлопая ресницами и немного отклоняясь назад. Такое положение смущает. ― То, что я увидел той ночью… Тебе нужна помощь, ― и сердце камнем падает, заставляя Венти до боли сжать кулаки. Ну почему? Почему всем так нужно спросить об этом? ― Ты замечательный музыкант и человек. Я понимаю, психологи стоят дорого, но я правда мог бы помочь финансами, раз уж мы теперь… ― Не нужно, ― резко. Чжун Ли почти холод пробивает от такого тона этого милого парня, ещё секунду назад очаровательно болтающего о всякой ерунде. Барбатос поднимает взгляд немного потемневших глаз, едва качая головой. Моракс не понимает почему, но убирает руку с чужого плеча. ― Спасибо, но я в порядке. Моё состояние абсолютно нормально, тебе не стоит беспокоиться. Спасибо за чай, мне нужно в общагу. Венти нужно бежать. Зажать голову руками и нестись по улице, игнорируя красные сигналы светофора и автомобильные гудки. Венти не болен, не болен, не болен! Он просто платит за свои грехи, не больше. Так почему все считают своим долгом спросить его об этом? Разве он просит помощи? Разве желает излечения? Какое вообще он право на это имеет, что за глупости? Да, ему больно и мысли голову разрывают, но это только его дело. И никто в это лезть не должен. Не потому что Венти не хочет, просто он знает, что случается, если взвалить на другого свой личный груз. ― Ты просил, чтобы кто-то забрал твою боль, ― грубоватый шёпот обдаёт ухо, от чего Венти вздрагивает, всё ещё смакуя на губах поцелуй минутной давности. А потом наступает резкий холод. ― Не бойся, я заберу её с собой.