Lethe

Ким Дахён никогда не верила в любовь, даже когда она текла по её венам и искрилась на кончиках пальцев.

      Дахён шесть лет.       Она учится в первом классе всего две недели, каждый день получает стикер со счастливым лицом за своё хорошее поведение. Утром идёт одна до автобусной остановки, а днём возвращается с подругой. Они расходятся на третьем знаке остановки от дома Дахён.       Для маленькой девочки важен распорядок дня.       Рутина важна. Приятно знать, чего ожидать: сюрпризы совсем не годятся. В школе есть набор правил и строгий график. Дахён наслаждается этим.       Однако есть и другие распорядки, которые ей не нравятся, например, те, с которыми приходится сталкиваться, когда она возвращается домой.       Дахён заходит в квартиру матери и сразу же ощущает запах спиртного и травки в сопровождении толпы людей и ревущего стерео. Её мамы нигде не видно.       Плечи Дахён опускаются, и она вздыхает.       Девочка снимает туфли у двери и ставит их у напольной вешалки вместе со своим рюкзаком, затем идёт по коридору.       В каждом углу горит яркий свет. Цветные лампочки, огни, зажигалки включаются и выключаются, освещая лица, которые Дахён не может узнать сквозь густой дым.       Теперь на кухне крошечные ручки хватаются за дверцу шкафчика, открывая её только для того, чтобы снова разочароваться. Они пустые, если не считать паутины. Девочка оборачивается, на полу разбросаны таблетки и разлиты лужи спирта.       Жажда одолевает Дахён, поэтому она решает пойти в ванную, надеясь, что кран снова не сломан. По пути она проходит через гостиную и замечает на кофейном столике трубки и шприцы. Трое незнакомцев лежат на полу, двое стоят на коленях и целуются, а один лежит под ними и стонет.       Дахён решает, что ей не хочется узнавать, что они делают.       Любопытство обычно приводит к пощёчине или к тому, что Дахён дёргают за волосы, когда её выталкивают в другую комнату или в чулан и просят замолчать.       Она задаётся вопросом, дома ли её мама сегодня или она в баре, задаётся вопросом, принесёт ли она еду или вернётся домой с одними сигаретами.       Дахён знает, что у неё новая сумка, поскольку несколько дней назад пропали её плюшевый мишка и пара DVD-дисков с человеком-пауком, а на следующее утро мама вернулась с красной сумкой, сказав, что не знает, что с ними случилось.       Но Дахён знает.       Мама заложила их на деньги, как и другие игрушки, которые подарила ей бабушка, когда она приехала на Рождество.       Дахён доходит до ванной и поворачивает ручку, с трудом протискиваясь внутрь.       Первое, что она видит, — это столик, поэтому девочка встаёт на цыпочки и протягивает руку так далеко, как только может. Высунув язык, ей наконец удаётся ухватиться за вентиль, а затем она смотрит, как льётся вода. Дахён складывает ладони вместе и ловит холодную жидкость, быстро подносит её ко рту, стараясь не пролить ни капли на пол.       Она слышит смех и сразу понимает.       Она знает, что ей не стоило поворачивать голову, не стоило смотреть.       Её мама лежит в ванне полностью обнажённая, смотрит прямо на неё. Дахён замечает, что в ванне нет воды, и она жалеет, что вообще зашла сюда.       Она слышит цоканье, её мама лукаво улыбается, полузакрытые глаза почти прикрыты грязной чёлкой.       — Ой, ты дома? Вот, сделай мне одолжение, — женщина наклоняется и хватает пустую чашку, которая стояла у неё на коленях, — иди, наполни это для мамочки, ты знаешь, как это делается.       Дахён нерешительно протягивает руку, затем хватает чашку.       — Да, мэм. Она поворачивается и быстро выходит в коридор.       Девочка идёт на кухню и тянет за ручку холодильника, ища любимую бутылку своей мамы. Она находит её и ставит на пол, откручивая крышку.       Наливая напиток в чашку, Дахён думает о том, как бы ей хотелось быть в школе. Она хочет, чтобы занятия никогда не заканчивались, чтобы она могла остаться там навсегда.       Не взирая на то, что она не любит учителей, каждый день узнавать что-то новое это весело, и это уводит её от маминой квартиры. К тому же есть лучшая подруга. Сана.       Их учитель шутит о том, что эти двое не разлей вода, или, чаще всего, сравнивает их с магнитами.       Они ни на минуту не расставались с того дня, как встретились, и это не изменится ни на йоту, когда девочки вырастут.       Каждый год их помещали в одни и те же классы, а после школы они шли к дому Саны и вместе выполняли домашнее задание. Когда работа была сделана, они шли играть на улице до наступления темноты, а в случае плохой погоды строили крепость из одеял в спальне старшей девочки и часами играли в видеоигры.       Они были чрезвычайно гиперактивны, и большая часть их веселья приводила к неприятностям.       Как в тот раз, когда Дахён пнула футбольный мяч в окно кухни Саны. Или когда Сана обнаружила, что духи и зажигалка плохо сочетаются, и выжгла огромное чёрное пятно на белой стене ванной комнаты отца Дахён. Это действительно плохо закончилось.       Им было любопытно. Им нравилось открывать новое, проверять пределы и смотреть, как далеко они могут зайти, прежде чем что-то сломается.       Но они были лучшими подругами, и если одна из них попадёт в беду, обе понесут наказание.       Например, когда Сана провалила математику, и учителя были убеждены, что её нужно оставить, поэтому Дахён намеренно не сдала тесты, чтобы её тоже оставляли, чтобы её подруга была не одна.       К счастью, Сане предложили репетитора, и ни одна из девочек не осталась на второй год, но всё же Дахён была готова отказаться от своих отличных оценок, если это означало остаться рядом с лучшей подругой.       Было время, когда Сана завела новых друзей, и они не считали, что Дахён достаточно крутая, чтобы тусоваться с их группой (ученики средних классов иногда бывают действительно очень злыми), поэтому они сказали ей сделать выбор.       А затем Сана велела им хорошо рассмотреть её задницу, когда она уходила, потому что это был последний раз, когда они видели её снова!       Они были рядом друг с другом, несмотря на все трудности.       Когда крики в доме Саны были слишком громкими, и она не могла выдержать ещё одну ночь, поднимая битое стекло с пола; или когда бок Дахён болел от всех ударов, которые она получила, когда её отец вернулся домой после очередной ночи сверхурочной работы. Они всегда находили убежище в присутствии друг друга.       Даже если это означало пройти час до дома другого человека! Они не совсем близко жили, Дахён должна была пойти в школу поближе к дому её отца, но она начала ходить в детский сад в школе рядом со старой квартирой её мамы. И когда девочка переехала к отцу, он не стал её заставлять менять школу.       Сана и Дахён каждую минуту проводили в школе вместе, и каждую секунду между ними старались не расставаться. Несмотря на расстояние, у них это получалось, и оно всегда того стоило.       Сана ходила на все бейсбольные матчи Дахён, а Дахён присутствовала на всех волейбольных матчах Саны.       Они вместе ходили на уроки музыки, даже если Сана не могла играть на бас-кларнете, и они также ходили на уроки рисования, даже если Дахён клялась, что она не умеет рисовать ни хрена.       Они встретились посередине, они делали что-то, чтобы сделать друг друга счастливыми. И они были лучшими подругами даже когда это не так.       Когда они дрались, это было похоже на отсутствие части их мира. Было пусто и темно, и длилось это недолго, потому что они быстро мирились.       Они были друзьями в течение многих лет, и у них было слишком много воспоминаний.       Ночи, когда они чувствовали себя на вершине мира, полные надежды, полные счастья; а потом были ночи, когда они чувствовали себя хуже всего.       Ночи, когда Дахён приходила к Сане без предупреждения, потому что после восьми лет дружбы нет необходимости стучать в дверь, потому что вы всё равно живёте в домах друг друга только для того, чтобы найти подругу, похороненную под горой одеял.       Её глаза будут опухшими, а щёки красными от слёз в течение нескольких часов, в доме не будет ни источника света, ни жизни. Затем Дахён узнает, что родители Саны снова ушли, оставив её после серии оскорблений и обвинений только для того, чтобы отправиться на очередную вечеринку.       Она ненавидела их; она действительно ненавидела, потому что, хотя Сана и не была идеальной, она не заслуживала того, чтобы с ней обращались как с дерьмом. Она не заслуживала того, чтобы чувствовать себя проблемой в жизни своих родителей из-за того, что родилась, о чём она даже не просила с самого начала.       Они проводили ночь за рисованием, что очень нравилось старшей из двоих, но со временем теряли страсть к этому, и, когда они не делали этого, играли в видеоигры. Дахён позволяла Сане победить только до тех пор, пока она не замечала, как оживает дух соперничества подруги, а затем начиналась борьба за то, кто сможет собрать больше кубков.       Большинство ночей можно было исправить просто находясь вместе, даже если они не разговаривали или находились в одной комнате. Зная, что они находятся в одном доме или квартире, было намного легче дышать.       Иногда было не так просто пережить тяжёлые дни. Дни, когда видеоигры или рисование нельзя было использовать как эмоциональный пластырь.       Иногда девочки не могут позволить себе роскоши избежать травмы, иногда они слишком заняты тем, что тонут в ней.       В то время как родители Саны были более снисходительными в том смысле, что им было всё равно, куда она бежит, отец Дахён был строг. Он возлагал большие надежды на свою дочь, поэтому школа всегда была его главным приоритетом.       В те дни, когда Дахён не приходила на занятия, Сана знала, что это означает проблемы, и хотя подруга посоветовала ей не беспокоиться об этом, она ничего не могла с собой поделать. Во всяком случае, она не из тех, кто слишком долго избегает неприятностей.       Однажды Сана вошла в дом Дахён и обнаружила, что отец девочки кричит, стуча в дверь спальни своей подруги. Она была закрыта, и, судя по слабому голосу, который она услышала, Дахён находилась по другую сторону от неё.       Сане было неловко стоять у входной двери, поэтому она сделала шаг вперёд. Она намеревалась подойти к месту происшествия, но немедленно остановилась, когда кулак мужчины столкнулся с деревом, пробиваясь в комнату.       Раздался крик. На этот раз не отца Дахён, а девочки, ставшей жертвой его вспышки насилия.       Отец Дахён и Сана встретились взглядами.       Только после того, как он признал её внезапное вмешательство в ситуацию, он удалился с места происшествия и пошёл в гараж, по-видимому, не заинтересованный в том, чтобы продолжать ссору, которая у него была ранее.       Сана поспешила к двери, требуя, чтобы подруга впустила её.       Дахён схватила свою куртку и спортивную сумку, которую всегда держала в шкафу на случай чрезвычайных ситуаций, подобных этим, или, точнее, дням, подобным этим, и они отправились в путь.       Они шли по городу, не собираясь говорить о том, что произошло.       Это были её оценки, всегда её чертовы оценки, которые не соответствовали его ожиданиям. Это было то, из-за чего была драка, из-за чего было большинство их драк.       Кто знал, что оценки могут быть так важны в жизни тринадцатилетнего ребёнка?       Дахён не приходит в школу ни на следующий день, ни на следующий день после этого.       Когда она наконец заходит в класс, Сана просто даёт Дахён половину своего томатного бутерброда и рассказывает ей об арт-проекте, который они должны сделать в следующую пятницу. Потому что, хотя Дахён не была в школе, Сана сохранила ей место.       Сана каждый день экономила ей место, и когда их учитель попросил их найти партнёра, Сана отказалась быть с кем-либо, кроме Дахён.       Она написала имя своей подруги на бланке и сказала учителю, что Дахён скоро вернётся, это всего лишь вопрос нескольких дней.       Учителя даже не спросили Дахён, почему она не пошла в школу, она считает, что так даже лучше.       Сана тоже не спросила, но это только потому, что она знает, почему Дахён не была в школе.       Точно так же Дахён знает, что когда Сана не в школе, это потому, что она дома собирает осколки бокалов и оттирает вино со стен.       Она берёт таблетки матери и кладёт их обратно в маленькие жёлтые бутылочки. У её матери нет времени считать их: они уже в животе, прежде чем мозг может вспомнить, сколько их было в руке.       Начальная школа была трудной, средняя школа казалась невозможной, но после этого всё стало ещё сложнее, как будто было недостаточно плохо.       Жизнь дома была невыносимой для обеих девочек, и когда началась старшая школа, они встретили других друзей. Новые люди с новыми интересами, ни один из которых не был хорош.       Сана и Дахён были лучшими подругами, они клялись в этом, но иногда они вели себя не так, и это создавало проблемы в их дружбе.       Например, когда Сана начала бросать Дахён ради этой группы придурков, почти каждую ночь убегая на вечеринки и напиваясь, или находясь под кайфом, или и то и другое вместе.       Затем она расскажет об этом своей подруге на следующее утро во время первого урока, если соизволит появиться в школе, что, как она решила, больше её не интересовало.       Не говоря уже о том, что Дахён поменяла все уроки, которые ей нравились, на уроки, которые были у Саны, просто для того, чтобы они могли тусоваться во время школы, то, что её попросила сделать старшая.       Но это было нормально, потому что у Дахён были и другие друзья. Она больше не обедала одна, и это было здорово.       Её новым друзьям нравились почти те же видеоигры и музыка, что и ей, так что им было о чём поговорить во время обеденного часа.       В конце концов, она видела Сану только по выходным, что было большой переменой. Затем это стало происходить каждые два выходных, и так далее, пока Дахён вообще не перестала видеть Сану.       Конечно, они переписывались почти каждый день, но это было не то же самое. Они не следили за тем, что происходило в жизни друг друга, и однажды это стало слишком для Дахён.       Она никогда не была хороша в словах, никогда не знала, что чувствует — или почему, — и она держала это в себе, пока это не взорвалось.       И вот что произошло.       Много… много дерьмовых слов вылетело из уст Дахён в ту минуту, когда Сана вошла в её дом после нескольких недель отсутствия друг друга, и это застало старшую девушку врасплох. Потому что, в свою защиту, она думала, что с ними всё в порядке, она думала, что Дахён наслаждается общением со своими новыми друзьями и что для них нормально иметь разные хобби, проводить время с разными людьми.       По её мнению, они всё ещё были лучшими подругами, просто редко общались и не следили за драмами друг друга.       На самом деле, просто она пережила много вещей, в которые не хотела впутывать свою младшую подругу. Вещи, с которыми, как она знала, Дахён не согласится, не будет поощрять её продолжать делать, и Сана нуждалась в этих вещах. Потому что, если бы у неё их не было, она бы почувствовала все те эмоции, которые подавляла. Ей пришлось бы столкнуться с проблемами, с которыми она не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы справиться в одиночку. И тогда были бы её родители, и классы, которые она проваливала, и люди, которым она задолжала деньги, и всё остальное…       Сана просто не могла взвалить всё это на свою лучшую подругу.       Дахён знала, что она была на вечеринке, знала, что она тусовалась с сомнительной компанией, но она не знала всей глубины этого. В этом не было необходимости.       Ей не нужно было знать, что Сана не могла заснуть ночью, не смешав бензодиазепин с ромом и колой, которые она держала у постели.       Не нужно было знать, сколько дряни нужно, чтобы не дать ей заснуть в течение дня, или количество таблеток, которые ей нужно было проглотить, чтобы заглушить мысли, которые умоляли её прекратить всё это, которые кричали ей каждую секунду то, что она провела без сна, прокручивая в уме и разъедая своё здравомыслие.       Сана была чертовски измотана всем: своими родителями, новыми «друзьями», которые, казалось, приносили ей только новые проблемы, вечным желанием просто засунуть дуло пистолета себе под подбородок и нажать на ёбаный курок.       Нет, Сана не могла сказать подруге, до какой степени она теряет самообладание. Ей нужно, чтобы Дахён просто заткнула свой рот и доверилась ей. Если она не сможет этого сделать, ей придётся оттолкнуть её, ради них обеих.       Потому что Дахён не откажется от попытки спасти Сану, а Сана не перестанет пытаться разрушить себя.       Их дружбе нужно было положить конец, и это произошло. В тот же день.       В тот день, когда Дахён наконец сказала о том, что она чувствует, о том, что хочет вернуть свою лучшую подругу, и о том, что знает, что Сане больше не нравится, когда она рядом, и она видит в ней только неудобство.       И Сана, зная, что ей нужно сделать, чтобы Дахён не стала свидетелем того, как далеко она, вероятно, зайдёт, чтобы уничтожить себя, ничего не отрицала.       Они кричали, они плакали, и, в конце концов, Сана ушла, захлопнув за собой дверь.       Они не видели друг друга полтора года, достаточно долго, чтобы их жизнь стала ещё хуже.       Полтора года было достаточно для Дахён, чтобы завязать отношения с девушкой, которая показала ей всё, от чего Сана пыталась уберечь её.       Прошло совсем немного времени, прежде чем Дахён пристрастилась к наркотикам, вплоть до передозировки по рецептам, чтобы получить кайф, когда её дилер, её девушка, была недоступна. Это почти всегда приводило к тому, что Дахён промывали желудок.       Её девушке, Тэхе, было всё равно, так что Дахён подумала, почему она должна это делать?       Им становилось всё хуже, если это вообще было возможно.       Воровство, взлом и проникновение. Однажды Тэха подожгла детскую площадку, и им пришлось позвонить в пожарную службу с телефона-автомата, чтобы убедиться, что весь район не сгорел дотла.       Иногда Дахён ввязывалась в драки, потому что Тэха просила её выбить всё живое из какого-нибудь малого, который был с ней груб (это всегда была ловушка, и Дахён попадалась на неё каждый раз). Иногда это было просто для забавы, просто чтобы выместить свой гнев из-за того, что она могла.       Это была рутина…       пока Сана не вернулась.       Всё началось с сообщения в социальных сетях, потому что Дахён никогда не блокировала бывшую подругу, а Сана забыла её номер телефона.       Дахён не помнит большую часть сообщения; она честно просмотрела его, потому что её взгляд зацепился за последнюю фразу: «Я скучаю по своей лучшей подруге».       Эти шесть слов, такие простые, но имеющие такое большое значение, вызвали у младшей девушки приступ рыданий. И, очевидно, они снова начали тусоваться.       Сначала всё было хорошо, это было весело. Сана узнала, что Дахён стала ещё более дикой, чем раньше, и сама она не стала менее несчастной.       Так что они напивались, или накуривались, или и то и другое вместе, и ничего хорошего не добивались. Они бегали по улицам посреди ночи, выкрикивая слова любой песни, которая казалась им правильной, и смеялись до тех пор, пока в их лёгких не кончался воздух.       Они осквернили вход в свою старую среднюю школу с помощью граффити и забросали окна яйцами. Ну, знаете, типичные вещи шестнадцатилетней давности.       Они купались в фонтане мэрии в четыре часа утра, пока не вышел охранник и не погнался за ними по улице.       Сана была той, кто обернулась, чтобы насмехаться над ним, крича, что: «Если две пьяные девочки смогут обогнать твою типа натренированную задницу, тебе, вероятно, следует подумать о другой карьере!».       Это было классно. Обе снова почувствовали себя живыми, даже если это не решило их проблем.       Они были вместе, они были друг у друга, и они чувствовали себя полноценными.       Но Тэха не одобряла.       Ей не нравилось, что кто-то другой заставлял Дахён что-то чувствовать, потому что это означало, что она больше не могла её контролировать.       Поэтому она обвинила Сану в какой-то глупости, и Дахён поверила этому.       Очевидно, не поначалу. Она сразу же встала на сторону своей лучшей подруги, от чего им всем стало только хуже.       После нескольких месяцев манипуляций и наркотических запоев это, наконец, сработало, потому что Дахён едва ли могла прожить несколько часов, не попав в нелепую передрягу. А что вы можете сделать, когда ваша девушка также является вашим дилером?       Не помогло и то, что Сана была такой же, а зависимость делает с умами людей то, с чем они действительно не могут помочь.       Например, когда Сана подумала, что Дахён хочет убить её, потому что она добавила слишком много таблеток кислоты. Она поверила, что все хотят убить её.       Или когда Дахён подумала, что Сана пыталась трахнуть её девушку, что было неправдой.       Они свели всё к тому, что сейчас просто неподходящее время для того, чтобы попытаться воссоединиться, и, возможно, им не суждено остаться друзьями навсегда. Они снова разошлись.       Судьба, должно быть, присматривала за ними, потому что они снова встретились после ещё одного года разлуки.       Тогда Дахён была одна, недавно брошенная и самая испорченная из всех, что она когда-либо была в душе.       Сана была на пике своего безрассудства и, по иронии судьбы, казалась самой счастливой из них когда-либо.       У неё была работа, и, пусть жила теперь только с отцом, она проводила большую часть своего времени в этом месте, которое могла описать Дахён только как «самую хреновую, но самую весёлую вечеринку, на которую ты когда-либо могла пойти, и она никогда не заканчивается».       Это было место, которое Дахён узнала как Лета.       Это было именно то, что сказала Сана. Лета была хреновой, но в ней так весело, что Дахён не хотела уходить оттуда никогда.       Так что она этого не сделала, или, точнее, они этого не сделали.       Девушки проводили там много ночей, пили и курили, вдыхали дорожки кокаина в ванной, танцевали до тех пор, пока не переставали ничего видеть, а потом опирались друг на друга, чтобы не упасть из-за подкосившихся ног.       Вечеринка никогда не прекращалась, конца не было видно, и они продолжали заходить всё дальше и дальше.       Затем произошло нечто иное.       Они были в доме отца Саны, проводили вечер, слушая лучшие хиты Funkadelic, развалившись в креслах-мешках и смотря мультфильмы по телевизору с приглушенным звуком.       День был прекрасный, они курили до тех пор, пока туман не заполнил комнату, и Сана жаловалась, что её кошка собирается получить вторичный кайф и умереть (какого чёрта?).       Они приоткрыли окно и достали несколько таблеток кодеина.       Прошли часы, и этим двоим стало скучно. Поэтому младшая встала с кресла и направилась искать, чем бы им заняться.       Но что-то пошло не так. Дахён не могла найти свой рюкзак.       Она клялась, что оставила его на кухне Саны, но теперь его нигде не было видно. Прошло около шести часов с тех пор, как она приняла какие-либо таблетки, и у неё начался зуд по всему телу, который, казалось, обжигал кожу при каждом движении.       Сана не смогла найти свой клоназепам, а в баночке с Hello Kitty не осталось никакой травки.       Оба их дилера были за пределами города, а автобус не ходил, так как было уже за полночь. Они не могли позволить себе такси, а идти пешком до Леты было бы слишком долго.       Поэтому они сделали то, что сделал бы любой разумный наркоман. Они импровизировали.       Они использовали рисперидон Дахён и золофт, которыми первая привыкла злоупотреблять (абсолютно не то, что вы должны делать с лекарствами, прописанными вам психиатром, не судитесь со мной, если вы настолько глупы, чтобы попробовать это дома), а вторая — нет.       Дахён приняла в восемь раз больше рекомендованной дозы, что уже превышало максимальную дозу лекарства, а Сана приняла всего в шесть раз больше. Немного ниже, чем у Дахён, но намного больше, чем она когда-либо принимала, учитывая, что это не было лекарством, которое она когда-либо пробовала.       Никого из них не волновало, что это не приведёт их к такому эффекту, как они ожидали. Это было что-то, и это лучше, чем ничего.       Ни одна из них не умела быть трезвой. Они забыли, что это такое, и просто не хотели вспоминать.       Они отключились, потому что, конечно же, они, блять, сделали это, чего бы вы ожидали, приняв такое смешное, блять, количество —       Дахён проснулась утром лишь по одной причине. Сана кричала.       Сана кричала, она плакала, и её глаза закатывались так сильно, что Дахён поклялась, что она могла видеть только белки.       И она была бледна, намного бледнее, чем когда-либо казалась раньше.       Между криком, плачем и дрожью Сана перекатилась на другую сторону кровати, прежде чем её вырвало на пол.       Дахён запаниковала. Её охватили чувства страха и вины.       Она должна была обдумать это, должна была не дать Сане принять такую большую дозу, должна была предложить им найти другой способ поднять кайф. Сана могла умереть, и это была вина Дахён и —       Нет, сейчас речь шла не о ней. Это было о Сане.       О Сане, чьи руки и ноги в настоящее время бесконтрольно дёргались. Её дыхание вырывалось короткими хрипами, а губы приобретали более глубокие оттенки синего.       Дахён нужно было это исправить, нужно было спасти свою лучшую подругу.       Она затащила Сану в машину её отца, которую та так щедро одолжила, Дахён заплатит за это, она понимает, и помчалась в больницу.       Вождение в нетрезвом виде было незаконным, в котором она всё ещё была из-за количества наркотиков, но Дахён не думала, что именно это и приведёт их в затруднительное положение в первую очередь, и Сана может умереть, а Дахён отправится в тюрьму за это —       Нет. Сосредоточься.       Дахён пришлось заставить свой мозг сосредоточиться на текущей задаче.       Она вытащила Сану из машины и повела в больницу. Они обратились к врачу почти сразу из-за состояния старшей девушки.       Дахён оставалась с ней всё время, готовая взять на себя вину, потому что это действительно была её вина. Она предложила Сане свои лекарства, зная, что девушка была наркоманкой.       Дахён была виновата, и она была готова к последствиям, даже если это означало тюремное заключение.       Но она так и не призналась, потому что Сана солгала.       Сана сказала врачам, что нашла таблетки в сумке Дахён, пока она была в душе и приняла большую дозу.       Она сказала им проверить её досье на предмет передозировок в прошлом, если они ей не поверили. Сказала им, что у неё были попытки самоубийства — и последняя часть на самом деле не была ложью, но от этого Дахён почувствовала себя ещё хуже.       Она знала, что Сана не раз пыталась покончить с собой, и всё же прошлой ночью она чуть не повела её по тому же пути.       Врачи купились на это и отпустили её после строгого выговора из-за неправильного использования и злоупотребления отпускаемыми по рецепту лекарствами. Затем они ушли.       Они больше никогда этого не делали. Они больше никогда не злоупотребляли лекарствами, выписанными по рецепту. Однако то же самое нельзя было сказать о других наркотиках…       Две девушки придерживались спидов, травки и выпивки. Иногда, если они могли себе это позволить, они покупали кокаин, но приберегали его для тех редких дней, когда действительно появлялись в школе.       Сана бросила учебу в четырнадцать лет. Поэтому, когда она решила вернуться в семнадцать, совет по образованию отправил её в местный общественный колледж, чтобы получить следующую вещь: диплом.       Она провалила слишком много занятий, так как никогда не появлялась в школе из-за неспособности к обучению и из-за её растущей социальной фобии. Дахён также была отправлена в тот же колледж, чтобы получить диплом.       На самом деле это было иронично, потому что изменения произошли, когда две девушки не были подругами.       В то время они не сталкивались друг с другом в колледже, но теперь, когда они возродили свою дружбу, они поняли, что в одно и то же время учатся в разных классах.       Теперь стало легче ходить на учёбу, потому что у них была для этого причина (получение образования явно не было достаточно важным, верно?).       Прогуливать занятия, чтобы потусоваться в кафетерии, стоило одного часа в общественном транспорте, который потребовался обеим девушкам, чтобы пересечь свои части города только для того, чтобы встретиться в колледже, где они не делали абсолютно ничего из требуемой работы.       По крайней мере, они будут притворяться, что работают над своими заданиями.       Дахён швыряла свои бумаги через стол и разбрасывала тут и там маркеры. Сана открывала ноутбук, который одолжили ей для занятий, и время от времени нажимала какие-то кнопки.       Если бы кто-нибудь прошёл мимо, они бы подумали, что две девушки усердно работают, но это далеко от истины.       Сана доставала наушники из рюкзака и передавала один Дахён, а затем они слушали фолк-панк песни и говорили о чём угодно, кроме домашней работы.       Тем не менее, они справились.       И этого было достаточно для них.       Когда студенты выбегали из своих аудиторий и заполняли кафетерий, две девушки выходили на парковку.       Затем они шли в торговый центр, пересчитывали мелочь и заказывали зелёный чай с черникой. Они выкуривали косяк на улице у мусорных баков со своими друзьями, у которых был перерыв, и садились в автобус к обеду.       Сана могла либо вернуться домой к отцу, либо отправиться в Лету. То же самое относилось и к Дахён.       Но ни одна из них не выбрала бы первый вариант.       Так что они добрались до Леты, и их встретила компания друзей, как только они переступили порог.       Один человек протягивал им пиво, а другой предлагал затянуться косяком.       Лета была домом для панков в городе и единственным местом, которое, казалось, привносило чувство принятия в жизнь обеих девушек.       Это был обычный двухэтажный дом. Несколько человек жили на первом этаже, а по ночам в подвале устраивали концерты. Местные группы исполняли оригинальные песни или каверы, и люди отовсюду могли прийти посмотреть.       Дахён до сих пор клянется, что её любимым шоу было, когда уходящая панк-группа исполнила кавер на Lydia группы Highly Suspect в качестве своей последней песни.       Вход был бесплатный, они назвали это «Заплати, сколько сможешь», и вечеринки обычно проводились в подвале. Впрочем, люди нередко ходили вокруг и поднимались наверх или выходили улицу. В этом доме можно было найти практически всё, что нужно.       В холодильнике всегда была еда, никто никогда не голодал, ни гость, ни жилец. Алкоголь можно было найти в каждом углу каждой комнаты, принесённый вежливыми гостями, у которых не было проблем с тем, чтобы поделиться. Телевизор был включён, там обычно показывали старые фильмы, которые никто даже не смотрел. Были диваны и кресла для отдыха, заполненные людьми, а столешницы на кухне в основном использовались в качестве сидения, а не места для еды или посуды.       Ничего особенного, диваны вытащили из чьей-то лужайки, в потолке была дыра, с которой вечно капало, когда шёл дождь. Крыс находили в доме и держали в качестве домашних животных в клетках, стены были покрыты краской. Украденные рождественские гирлянды свисали с потолка, а лужи спирта на полу никогда не высыхали. Но никого это не волновало.       Жили они не щедро, но были живы, и этого им было достаточно.       Лета была единственной вещью, которую Сана и Дахён ожидали с нетерпением каждый день.       Это было место, куда можно пойти, где есть Wi-Fi, место, где можно полежать и потусоваться с друзьями, место, где можно обо всём забыть. Для них это был повод не оставаться дома.       Всё, что угодно, лишь бы уйти из дома. Всё, что угодно.       Поскольку дом Саны всегда был пуст с тех пор, как уехала её мама, отец работал сверхурочно, поэтому ему не приходилось находиться в том холодном и тёмном доме.       Дом Дахён был слишком шумным. Подружка её отца всегда была дома и вечно ворчала, а отец приходил домой с работы только для того, чтобы накричать и побить их обеих.       Так что быть дома было невозможно, да и в любом случае они не чувствовали себя как дома.       Для Саны и Дахён нигде не было дома.       Нигде не было ничего знакомого или безопасного, но Лета была ближе всего из того, что они могли найти.       Они делали всё, чтобы почувствовать хоть малейшее облегчение от своей испорченной жизни.       У Дахён и Саны есть всё, пока они есть друг у друга.       Жизнь уже довольно сильно испортила их обеих, так что не могло быть ничего хуже, чем это, верно?       …       Верно?