В плену

Кацуки не мог проводить всё время с королём. У того были обязанности, и он не мог весь день прохлаждаться в саду или в своих покоях, поэтому Бакуго приходилось оставаться одному. Однако, Тойя больше не пытался напасть на него. Они практически не виделись, лишь пару раз за неделю пересеклись в коридорах замка. В первый раз советник схватил его за руку и пригрозил: — Если ты хоть что-нибудь выкинешь, я тут же убью тебя. Я не верю тебе. Как бы ты ни закрутил голову Шото, со мной это не сработает. — Губы твоего брата столь нежны, что я решил отказаться от победы, — ехидно ответил вождь и вырвал руку из крепкой хватки. Тойя смерил его тяжёлым взглядом, но больше ничего не сказал. Ни сегодня, ни в последующие дни. Наверняка Шото поговорил с ним и присмирил брата. Кацуки ликовал, потому что король подпускал его всё ближе к своему сердцу, пренебрегая мнением своего близкого родственника и советника. Тойя был умён, видел в Бакуго серьёзную угрозу и был прав, но король не желал его слушать. *** После ужина Кацуки повалил Шото на пышную кровать и, одарив поцелуем, лёг рядом. — Ты упоминал, что ваш отец не допустил твоего брата к трону из-за болезни. По нему не скажешь, что он чем-то хворает, — Бакуго благоразумно не стал упоминать ожоги, потому что не знал, насколько болезненной эта тема может быть для Тодороки. — На самом деле, он не болен. Отец не хотел, чтобы лицом Королевства был изуродованный шрамами король, — признался тот. Резко перевернувшись, он сел на бёдра вождя и наклонился, чтобы поцеловать его шею. — Мой шрам гораздо меньше, поэтому я стал наследником, — объяснил Шото и продолжил целовать шею партнёра. Бакуго представлял, в каком бешенстве пребывал старший сын семьи Тодороки. Он не стал королём из-за того, что в детстве попал в пожар. Пусть он и был назначен советником, сейчас Шото не желал слушать его. Тойя видел опасность для своего государства, но ничего не мог предпринять. — Идите ко мне, Ваше Величество, — Кацуки расплылся в улыбке и запустил руки под свободную рубашку короля. — Не зови меня так, — Тодороки улыбнулся и обнял партнёра, чтобы притянуть его ближе и поцеловать. Отстранившись от его губ, Бакуго игриво ответил: — Разве мне не стоит выразить должное почтение королю? Он тут же втянул любовника в новый поцелуй, не прекращая блуждать руками по его крепкому телу. Задрав его рубашку, Кацуки продолжил гладить бока, грудь, плечи, слабо царапал и щипал в особенно чувствительных местах. Шото, вцепившись в его спину ладонями, тихо стонал. Погрузившись в пучину наслаждения, они постепенно избавлялись от одежды, прерываясь на поцелуи и непрерывно касаясь друг друга. Оставив своего любовника обнажённым, Бакуго скользнул пальцами по его промежности, а затем меж ягодиц, но тот неожиданно отстранился и сомкнул ноги. — Давай не будем делать это так сегодня, — попросил Тодороки и вновь потянулся вперёд, чтобы вернуться в объятия вождя. — Сегодня не успел омыться внизу? — догадался Кацуки и с усмешкой поцеловал любовника. Выудив из-под подушки масло, он поймал настороженный взгляд Шото и поспешил успокоить его: — Не бойся, я не сделаю того, чего ты не хочешь. Дай мне кое-что попробовать. Откупорив крышку, Бакуго вылил масло на ладонь и обильно растёр его по внутренней части бёдер партнёра. Тот заметно расслабился, хоть и выглядел смущённым. Однако, Тодороки позволял любовнику творить со своим телом, что тому захочется. — Сожми ноги, — попросил Кацуки, поглаживая колени короля лёгкими круговыми движениями. Шото откинул голову на подушки и согласно выполнил просьбу. Вождь тут же приставил член к сжатым бёдрам и протолкнул его между ними. — Не разжимай, — толкнувшись на пробу, он прошёлся членом по мошонке любовника и удовлетворённо простонал. Придерживая Тодороки за лодыжки, он помогал ему держать ноги навесу и непрерывно двигал бёдрами. Это было ничуть не хуже полноценного проникновения. Бакуго вело от податливости короля, от того, как он открывался перед ним, как подставлялся и отдавал всего себя без остатка. Шото и сам получал удовольствие от действий партнёра и был возбуждён. Он двигал рукой по твёрдому истекающему члену, прикрыв лицо свободной рукой от стыда. Тодороки кончил первым. Его ноги заметно задрожали, и держать их вместе стало для него гораздо сложнее. Закинув их себе на плечо, Бакуго сам сжал его бёдра и продолжил резко вбиваться между ними, пока сам не достиг верха удовольствия. Забрызгав короля своим семенем, он аккуратно опустил его ноги на кровать и лёг рядом. Его любовник выглядел несравненно хорошо — с блестящими от масла бёдрами и залитым животом. Напоследок прикусив его за мочку, Кацуки прижал разомлевшее тело к себе и расслабился.