В плену

Дни начали сливаться друг с другом. Каждый был похож на остальные из-за их монотонности. Кацуки проглатывал одну книгу за другой, ведь другими развлечениями не располагал. По вечерам он разговаривал с Шото. Бывало так, что он не появлялся, ссылаясь на государственные дела и не запланированные советы. Несмотря на то, что он не горел желанием находиться в обществе короля, беседы с ним хоть как-то разбавляли его скуку, и в те вечера, когда он был предоставлен самому себе, хотелось выть от тоски. Тренировки были ему недоступны, ведь Бакуго ходить толком не мог. Он пытался выполнять упражнения хотя бы лёжа на кровати, но любая нагрузка на ногу приносила сильную боль. Ему уже осточертела эта комната и то, что вокруг ничего не менялось. Он хотел выйти на улицу и вдохнуть свежий воздух не только из окна. Спустя две недели своего заточения во время очередного ужина он обратился к королю: — Я хочу выйти на улицу. Тодороки задумался после этого заявления, прокручивая ложку в руке. С того самого дня, в первый день пребывания пленника в замке, он больше не пытался сбежать, но это не значило, что он не попытается снова. Сообразив, о чём тот задумался, вождь продолжил: — Ты же не думаешь, что со сломанной ногой я смогу далеко уйти? Мне осточертела эта комната. Не знаю, какие у вас тут обычаи, но я не могу проводить всё время в кровати. Я сдохну, если никуда не выйду. Поразмыслив ещё немного, Шото согласился: — Я распоряжусь, чтобы тебе принесли посох. Тебе будет легче ходить, опираясь на него. Прогуляемся завтра днём? Кацуки не стоило обнадёживать себя мыслью, что ему позволят ходить одному. Да он бы и не смог идти без поддержки. *** На следующий день Тодороки привычно взял его за талию, поддерживая крепкой рукой. Бакуго опирался на палку. Как и ожидалось, она заметно облегчала передвижение. Слуги смотрели на них с неподдельным удивлением. Каждый знал о том, кто такой Кацуки, но никто не понимал, почему их король возится с ним, как со старым другом. Лестница стала самым сложным препятствием, и, когда спустя пару ступенек вождь едва не свалился, Шото подхватил его на руки и, не слушая возражений, быстро спустил вниз. С красными щеками он хотел скорее отстраниться от Тодороки, но тот не дал это сделать. Когда поставил Бакуго на землю, он вновь подхватил его, чтобы помочь идти. Как бы ему ни было неприятно, он терпел, ведь сам напросился выйти на улицу. Вождь ненавидел чувствовать себя слабым. Ему было стыдно позволять другим видеть его в таком уязвимом положении. Будь его воля, он прямо сейчас задушил бы короля, но ещё было рано. Вокруг них была стража, да и Шото сейчас явно выигрывал его по силе, учитывая сломанную ногу. Двор замка был красивым и сильно отличался от земель варваров. Здесь каждый куст был идеально подстрижен, а на земле не было лишней соринки. Всё было эстетично до скрежета зубов. Кацуки не привык к такому, но мог понять, почему это нравилось здешним. Земли варваров пусть и не выглядели дикими, но никто там не задумывался о том, чтобы придавать растительности особую форму, используя ножницы. Прогуливаясь, вождь старался запечатлеть в своей памяти каждый поворот, чтобы в дальнейшем безошибочно и быстро покинуть это место. Они остановились возле беседки, окружённой зарослями деревьев. Совсем рядом виднелся ключ, было слышно журчание воды. Место поистине казалось волшебным. Тодороки предложил присесть, чтобы излишне не нагружать ногу Бакуго, и тот согласился. Длительные передвижения давались ему тяжело. — Я очень рад, что мы можем позволить себе такое общение, несмотря на нашу вражду. Мне нравится проводить время с тобой, - вдруг признался Шото, глядя на собеседника. Проглотив едкость, Кацуки окинул короля изучающим взглядом. Порой ему казалось, что тот тоже мастерски отыгрывал роль доброжелательного друга, чтобы вождь согласился пойти навстречу и навсегда прекратил их противостояние. — Мне тяжело держать тебя в неволе, и я хотел бы, чтобы мы сблизились при других обстоятельствах, — поделился Шото. В один миг его рука накрыла пальцы Бакуго. Не уследив за движением, тот спохватился, когда губы Тодороки коснулись тыльной стороны его ладони. Пазл вдруг сложился. Поймав смущённый взгляд соперника, Кацуки заликовал. В один миг его задача стала до смешного простой. Король был влюблён в него и только что подставил врагу своё самое уязвимое место — сердце. Ему следовало заметить раньше. Кто бы стал возиться с вождём вражеского племени, устраивать его в отдельных покоях, беседовать с ним по вечерам, предлагать изысканные блюда с королевской кухни и посылать людей в услужение? — Так вот чего ты хотел, — усмехнулся Бакуго. И наклонился к Шото, чтобы в тот же миг сорвать с его губ поцелуй, мокрый, требовательный. Едва не накинувшись на соперника, Кацуки вцепился в его талию, вымещая всю свою злость в этом поцелуе. Внешность Тодороки не могла не притягивать, и для вождя не составит никакой проблемы их физическая близость. Он сможет втереться в доверие гораздо быстрее, если король окажется в его постели. Тот отвечал на поцелуй как-то неуверенно, словно и не знал, что делать, и Бакуго пришёл в восторг. Он вернёт себе власть в два счёта.