В плену

Невыразимая боль в области правой лодыжки отдавала во всю ногу и напоминала Бакуго о том, в каком хреновом положении он оказался. Враги взяли его количеством, напав со спины, пока он охотился на своей территории. Всех его людей перебили, а самого взяли в плен. И вот теперь он, вождь Варваров, лежал на полу за решеткой в замке Королевства — жалко. Его стреножили, связав по рукам и ногам. Веревки больно впивались в икры, бёдра, запястья, предплечья и грудь, словно он мог сбежать из тюрьмы с повреждённой ногой. Его пленители просто издевались, упиваясь властью над поверженным вождём. В рот Кацуки всунули какую-то тряпку, обвязав вокруг головы ещё одной, чтобы просто поглумиться. Кто мог услышать его крики, если все его люди были мертвы? Он был ужасно зол на людей Королевства из-за их подлости, на самого себя из-за того, что не был достаточно силён для отпора и на предателя среди своих людей, который выдал врагам место и время охоты Бакуго. Его застали врасплох, точно знали, где он будет находиться, — не было сомнений, что кто-то нашептал врагу о том, где и когда будет охотиться вождь варваров. Он ничего не мог сделать. Его бросили в тюрьму, словно он какой-то вор, не позаботившись сказать, что будет с ним дальше. Он не знал, сколько времени пролежал в таком положении, но руки и ноги уже основательно занемели, а вкупе с повреждённой лодыжкой боль была ужасной. Во рту было сухо, его мучила жажда. Кацуки не мог высвободиться. Его тщательно обыскали, лишив всех запрятанных ножей. Он был бессилен, как никогда. Шото мог праздновать победу, ведь в их долгом противостоянии он наконец одержал победу. И, видимо, ощущал невообразимое превосходство, раз даже не соизволил посмотреть на пленника. Их народы воевали далеко не первый год, нападая друг на друга, отбивая территорию, но ни одна из сторон никогда не приближалась к победе. Однако, теперь ситуация резко изменилась. Видимо, королю надоела плачевная ситуация с воинственными варварами, и он решил действовать хитро. Прошёл не один час, пока мёртвая тишина в тюрьме не нарушилась скрипом железной двери. — Как это понимать? Что вы натворили? — раздался возмущенный голос правителя Королевства. Бакуго узнал его, ведь не раз сталкивался с Тодороки. Они сражались, даже разговаривали, пытаясь обсудить мирные условия, хотя не пришли к единому решению. Тот всё-таки соизволил явиться. Не оборачиваясь, Кацуки смотрел в стену своей клетки, не собираясь тешить самомнение короля. Он даже сказать ничего не мог — к чему распинаться и вырываться из верёвок на потеху врагам? — Немедленно развяжите его. Вы меня слышите? — строго приказал Шото. Какую бы ненависть Бакуго ни испытывал к этому человеку, он почувствовал облегчение. Верёвки были стянуты настолько туго, что он едва чувствовал конечности. Замок на решётке щёлкнул, и в тюремную комнату вождя вошли двое стражников. Разрезав верёвки, они стащили с него кляп. Сморщив лицо, Кацуки выплюнул тряпку изо рта и пошевелил затекшей челюстью. Руки и ноги едва ли отзывались на желание сдвинуться с места. Теперь он понял, что физически не может повернуться. — Сколько времени он так пролежал? — продолжал возмущаться Тодороки. — Вызовите ко мне Тойю. Дальше Бакуго не слышал никого. Его сознание неожиданно провалилось в темноту. Огромная усталость разом накатила, отключая от реальности. Никогда ещё он не был настолько беспомощен.