Да восстанет Империя.

[Определения неизвестных слов в конце части.]       Не сразу мы приняли окончательное решение о том, куда следует отправиться в первую очередь, раз уж в пределах Штаба оставаться было не то, чтобы небезопасно, но достаточно рискованно для неопытной девчонки, не сумевшей пока разобраться не только в своих силах, но и в нахлынувшем потоке воспоминаний. Значительную роль в вопросе сыграло неожиданно появившееся обстоятельство. Как оказалось, наложенные мною печати, которые фактически спасли жизнь девчонке после возвращения на континент, «заблокировали» высвобождение ее сил, как посчитали местные старейшины. Как мне кажется, в любом поселении, как и у нас в Хермитс, место старейшин занимают зачастую именно те, кто постиг уже все тонкости старческого маразма, а тот выходит уже за пределы их сознания, распространяясь на всех окружающих. Иными словами, меня они раздражают.       Тем не менее, бывают особенные случаи, когда все-таки их предположения не лишены смысла. И вот тогда уже ничего не остается, кроме как проверять изложенное на словах практикой. Зачастую я сама принимаю решения, однако, в данный момент стоит отдать должное девчонке: она сразу сообразила, что стоит попробовать узнать, высвободится ли ее Сила после снятия печатей. Только вот, наложить печати я смогла без проблем. Снять без вреда излеченному организму – другой разговор. С этой задачей я самостоятельно не справлюсь. И, раз уж, изначально ответственность за это легла на меня, придется уж довести дело до конца.       Как оказалось, шаманов в местном селении практически не бывает. Сейчас многие из них подчиняются Империи, а связываться с повстанческими силами может быть опасно для собственной жизни. Это я понимаю. Единственный возможный вариант – Шамания. Родина всех шаманов. Место, где их обучают ремеслу, а значит, там можно и особо искусных отыскать, которые и печати снимут, и девчонку в живых оставят.       - Я уж полагал, ты никогда не проснешься, - раздается мужской, уже знакомый бас, а через несколько секунд мне удается узреть приближающегося со стороны огней селения молодого человека.       - Первому, вдруг, захотелось разбавить свои будни беседой со старыми знакомыми, - принимаю из рук брюнета бумажный сверток. – Спасибо.       - В местной таверне ничего, кроме хлеба с сыром и яйцом не оказалось. Час поздний, - тут же дает понять, что в свертке, точно такой же протягивая девчонке, а после опускаясь на покрывало подле меня, но по левую руку.       Гольштейн настоял на том, чтобы с нами отправился кто-то из экзорцистов, дабы предотвратить непредвиденные проблемы, что могут возникнуть при возможной встрече с кем-то из подчиненных Императора. Как по мне, так в присутствии представителя повстанческих сил нам грозит куда большее количество проблем в пределах Империи, но пускай. Как минимум, эти двое привыкнут к обществу друг друга до тех пор, когда придется раскрыть им суть Предназначения, о коем они пока что не ведают. Правда, я пока не уверена, насколько мне хватит терпения игнорировать их вопросы о том, откуда мне все известно и «какого черта девчонка подпустила к себе именно его». Эти «дети» сведут меня однозначно с ума, а Гольштейн, как я поняла, умудрился фактически начать воспринимать меня, как своего союзника. Что же, моя цель во всей этой истории – наблюдать и, по возможности, повествовать о происходящем тем, кто далек от жизни Границы. А пока что, стоит признать, что сэндвичи, как их называют на Земле, здесь неплохие: томаты, радикла в маринаде, жаренное яйцо гаи́ны, домашний мягкий сыр, которым и смазывают два ломтика хлеба из пшеничной муки. Иногда в них кладут листья аце́тры.       Для такого же сэндвича, какой можно отыскать в любом заведении в разных уголках Империи, вам понадобится не так много всего. Я часто готовила его в летние дни, когда не хотелось занимать себя готовкой чего-то замудреного.       Два ломтя хлеба.       В нашем селении чаще всего он из крупной пшеничной муки, которую можно купить у местного пекаря, как и сразу готовый хлеб, как я зачастую и делаю. Вы можете взять любой хлеб, какой у вас дома есть. На Земле я пробовала хлеб с оливками и это, пожалуй, единственное, кроме вашей земной пиццы, где мне по душе оливки.       Мягкий сыр.       На территории Империи достаточно трудно отыскать хороший твердый сыр, поэтому мы всегда берем плавленый. Земляне, кажется, кличут его плавленым. Жареное яйцо гаины. Куриные яйца на Земле ничем не уступают. Можно взять даже два. Главное, с мягким желтком.       Томаты, или как их еще называют у вас, помидоры.       На континенте томаты выращивают в основном двух видов: желтые и красные. Первые более сладкие, поэтому зачастую я предпочитаю именно их, но вы можете использовать те, которые нравятся вам больше.       Радикла в маринаде.       Не уверена, есть ли на Земле полноценный прототип данного ингредиента, однако, вы можете приготовить его сами. Достаточно смешать половину чайной ложки уксуса, две растительного масла и по малой щепотке соли и перца, а затем оставить в получившейся смеси на полчаса пару тонких кружков корня редьки. Если вы не любитель редьки, можно этот компонент не использовать.       Листья ацетры.       Опять же, подойдут листья любого салата. Самыми приближенными будут айсберг либо латук.       Мягким сыром смазываются оба ломтика хлеба. Я люблю, когда его много, поэтому кладу довольно толстым слоем. Эйнар часто бесилась во время нашей жизни не Земле из-за того, что я так много сыра ем. На один из кусков кладем кружки томатов, сверху радиклу, а после и жаренные яйца. Последними идут пару листьев ацетры, а в конце все накрывается вторым ломтем хлеба. У нас сэндвичи заворачивают в тонкую бумагу и оставляют на пару минут прижатыми меж двух досок на печи, после чего они выходят теплыми и менее объемными. Но вы можете сразу съесть. [Определения:] Гаи́на – птица, схожая с земной курицей, но немного больших размеров, да синим окрасом на хвосте. Несет яйца практически ничем не отличающиеся от куриных. Гаина в переводе с даблорского, скорее всего, и означает «курица». Аце́тра – разновидность салата, листья которого пригодны к употреблению в пищу. Напоминает видом своим вкусом латук, однако, листья более темного цвета и зачастую обладают несколькими длинными прорезями вдоль.