Да восстанет Империя.

[Определения неизвестных слов в конце части.]       Признаюсь вам честно: считаю отопление в квартирах – лучшим изобретением человечества. Конечно, у землян довольно много интересных вещей в своем распоряжении, однако отопление – это гениально. Кому нужна печь, если достаточно легкого движения руки и заумное устройство не позволит тебе замерзнуть даже самыми жуткими зимними ночами. Правда, и зимы у них совсем не такие, каковыми их я помню с прежней жизни. Воспоминания о Границе, как ни странно, не покинули меня совсем. По всей видимости, Предназначение будет давать знать о себе еще долгое время, покуда я ему это позволяю. К слову, выбора у меня особого нет. Граница неустанно дает о себе знать практически регулярно на протяжении последних шестнадцати лет, а система отопления – все еще гениальное изобретение человеческого народа Земли.       Несмотря на расширенный спектр возможностей и услуг, которые предлагают компании, я все еще не сумела привыкнуть ко многому, с чем пришлось столкнуться здесь. А вот девчонка живет, словно рыба в воде. Иногда из-за нее к нам заявляются незнакомцы, принося то, что я могла бы изготовить сама, будь у меня должные ингредиенты и хоть какое-то желание. Они называет это «доставкой», я называю это «имперской избалованностью», с счастьем отмечая про себя, что происходящие от слова «Империя» выражения не вызывают у ребенка совершенно никаких ассоциаций. Благо, я все еще плочу свою цену, а она все еще под защитой. Моей. Придется постараться, чтобы не помереть уж слишком быстро в этом мире, дабы не оставлять ее саму сражаться в войне, частью которой она не должны была становиться.       Граница напоминает о себе довольно часто. В особенности, в последнее время. На днях заявилась черноволосая особа, разодетая в тряпье, всем своим видом напоминающая тех шарлатанов, которые зачастую предлагают погадать в переходах. Таким личностям я обычно гадаю сама, после чего не встречаю их более в тех же местах. Хм. Наверное, избранные шаманы с Границы все еще самые могущественные предсказатели в этой вселенной, или как там обожают говорить земные людишки. Эта красавица, как мне показалось, весьма схожа с такими «особенными» из подземных переходом, только перед тем, как закрыть перед ее носом дверь, у меня зачесался лоб, а когда я возвратилась к написанию очередной главы в этом бесполезном дневнике, кольнуло в левом колене. К черту этих ведьм. Будь моя воля, я бы их орден давненько от какой-либо власти отстранила, ибо стороннее влияние на судьбу Границы не должно иметь места, даже если это и оставалось неизменным на протяжении всея истории Империи.       Порой я задаюсь вопросом о том, к чему все эти записи. Говорят, здесь, на Земле, книги пользуются неплохой популярностью. Только вот, кто поверит во все эти сказки? Эйнар зачастую называет меня сумасшедшей, когда мы ведем с Серваем в ее присутствии непонятные диалоги. В психбольницу мне попасть совсем не хотелось бы. Только вот, не знаю, что хуже: возвратиться обратно на Границу, аль провести остаток своих дней в клинике, так заманчиво обещающей избавить тебя от навязчивых дум о, казалось бы, несуществующих явлениях.       Ох, если эти записи когда-нибудь попадут кому-то в руки, надеюсь, они будут хоть немного полезны, посему оставлю здесь рецепт варева из Кадраса, авось и на Земле расти начнем, что весьма маловероятно, ибо любые исследования, касающиеся существования Империи, какими бы они серьезными и затратными ни были, всегда будут заходить в тупик. Граница не позволит иносу́щим ступать по землям своим.       · Цветки Кадраса – семь штук на один сосуд среднего размера. Я беру обычно на два секту́ра.       · Четырнадцать ложек сладкого порошка[1].       · Половину необходимого сосуда отстоявшейся двое суток воды.       · Листья мена́ты, отделенные от хвостиков и розовых прожилок на концах.       Цветки Кадраса следует лишь промыть водой, ибо и лепестки и ягоды станут частью будущего варева. Пересыпать все в один большой сосуд, пригодный для долгого нахождения на огне. Залейте водой и засыпьте порошок. Добавьте два-три листа менаты. Оставьте на огне, да периодически не забывайте помешивать. Пусть варево кипит до тех пор, покуда не приобретет насыщенный ярко-золотой оттенок. Обычно я проверяю готовность, вынося сосуд в полдень наружу, когда оба солнца Границы стоят в зените. В тот час можно заметить солнечные лучи, играющие золотыми звездами в отваре. Говорят, именно такой цвет приобретает Сила Имперской крови, достигая пика своего превосходства.       Переливаем готовый отвар в подготовленный заранее сосуд, заведомо удаляя все листья менаты. Она нужны была нам для аромата и своеобразного привкуса. Теперь убираем в самое темное место в хижине до приходя Праздника Жатвы. Именно из-за этого варево чаще всего готовят в августе, когда урожай кадраса особенно богат.       На Земле я варила множество всего из разных растений и фруктов, но ничего не выходило столь красочным и богатым на золото в оттенках, как варево из кадраса. И то не удивительно. Флора и фауна Земли хоть и похожи на те, что преобладают на Границе, однако, все же отличий больше, в особенности, в свойствах. Кто-то из ученых, аль историков Границы сделал бы вывод о взаимосвязи истории прошлого Земли и прошлого континента на Границе, однако, я – не ученый, да и в выводах, которые больше похожи на констатацию фактов, не особо заинтересована. Есть вещи гораздо более очевидные, чем могут показаться на первый взгляд.       Девчонка пару дней назад спросила меня, почему цветет «этот непонятный редкий цветок», как она его назвала, ибо, по всей видимости, неизведанной мною до конца «Интернет» дал ей информацию, что тот должен распускать свои цветки лишь по ночам, да крайне редко. К счастью, не смотря на то, что ответа у меня не нашлось наиболее подходящего ситуации, пришлось сказать ей, что в нашей квартире настолько темно, что несчастное растение сочло данную преобладающую атмосферу за ночную. Сегодня утром все шторы были настежь открыты, а горшок с цветком выставлен под прямые лучи солнца на подоконник. Не представляю, как она самостоятельно оторвала его от пола на подобную высоту.       Несмотря на то, что отоплением мы пользуемся, как можем, ноги по ночам у меня замерзают ощутимо. Порой до самого утра не покидает чувство, что холод, подобно одушевленному существу обволакивает ступни, из-за чего приходится кутать их в два одеяла, как бы странно это не прозвучало для простых землян. Не припомню, чтобы раньше, еще в Шамании, я так мерзла. Похоже, граница решила, что подобный способ дать о себе вспомнить – отличная задумка. Я так не считаю. Мне все равно. И, по всей видимости, ее это более всего и тревожит. Не имея возможности добраться до Эйнар, решила отыграться на мне. Пускай, я знаю цену совершенного и буду плотить до самого конца, сколько бы она не потребовала.       Сегодняшней ночью я долго не могла уснуть. Не люблю подобные моменты, в особенности, когда время близится к полуночи, а твое желание спать ни в какую не желает удовлетворяться самим снов, кой, видимо, сегодня посещать меня не собирается. По крайней мере, пока что. Не сказать, что я особо расстроена, точнее, я не привыкла определять необходимые границы сна – когда усну, тогда и усну. Ближе к двум часам, полагаю, мне это все-же удалось. Только вот, холодно было так, будто с головой окунули в ледяную воду, да вытащить обратно совершенно позабыли.       Вскоре онемела правая нога. Так, будто окоченела на особо сильном морозе, которые в Империи бывали лишь в самые суровые зимы, а на Земле еще реже. Попытка пошевелить ею в кровати не увенчалось успехом, одеяла я не чувствовала, видимо, упало ночью. Уже будучи готовой выругаться, распахиваю очи, да осознаю, что единственное, что удается мне сделать – это глубокий вдох, после которого, без осознания происходящего, ситуация вынудит вскочить на ноги. Яркий ослепляющий свет двух небесных тел заставит зажмуриться, да попытать счастья удержаться на ногах. Лишь чрез долю мгновений осознаю, что оказалась по щиколотку в речной воде, да, по всей видимости, до этого лежала в ней, ибо промокшая насквозь домашняя рубаха неприятно липла к телу, порождая бегущий по коже табун мурашек. Дрожащими пальцами убираю пряди мокрых волос с лица, оглядываюсь по сторонам. И ущельем не назвать, но и равнин не наблюдаю. Земляные обрывы с обеих сторон, да прозрачная речушка под ногами, омывающая ступни быстрым течением, скользящим меж камней. Единственный признак иных земель – два светила.       - С возвращением в родные земли, - звучит недовольнее, чем я предполагала, но со словами сими срываюсь с места, перебирая шустро все сильнее немеющими ногами. «Отыскать укрытие,» - первая мысль, что приходит ко мне в голову, поскольку ситуация мне знакомо. Сервай был. Сервай видел. Сервай получит от меня, как только мне удастся повстречать его вновь. Однако для начала стоит убедиться, что я не останусь без ног, коих уже практически не чувствую.       Выбраться из ущелья (буду именовать его именно так), удается не так быстро. Ближайший не слишком крутой подъем обнаружился в сотне шагов от того места, где я очнулась. Отряхиваю ступни от скопившейся намокшей грязи, после чего наконец отмечаю небольшой «островок» сухого кустарника. Поздняя осень. Теперь холод, как минимум, обоснован. Вновь оглядываюсь по сторонам. Чудом отыскиваю взором крыши хижин, покрытые плотным слоем земли, на которой давно уже осел мох. Не далеко. Спасибо и на этом. Тот, кто «кинул» меня здесь, к счастью, позаботился о том, чтобы родное поселение оказалось поблизости. Переполненная надеждой на то, чтобы эти овитые старческим маразмом мудрецы не отдали мою обитель новым жильцам, посчитав мою персону давно канувшей в небытие.       Со свистом пролетевший по правую руку объект заставляет остановиться, оглянуться, определяя природу предмета, а после замереть на месте в ожидании приближения кого-то, кто, по всей видимости, не настроен вести диалог с первой встречи. И все-же старые привычки не забываются. Спустя шестнадцать лет я все еще припоминаю, как вести себя, если стража крупных поселений по ошибке принимает тебя за «неопознанный объект». Красные перья, прикрепленные к концу древка копья, почти всем удлиненным наконечником оказавшимся в земле. Сила есть. Захотел бы убить – убил бы. Однако намеренно промахнулся. Красные перья – символ павшего Ордена Экзорцистов. Почти в двух сотнях шагов от меня – Шамания, поселение, не признающее чьей-либо власти над своим регионом. И когда они успели примкнуть к сохранившимся единицам приверженцев личной гвардии Императора? Интересное стечение обстоятельств. Как много я пропустила еще предстояло узнать.       - Оружие, каким бы оно ни было, кидай на землю! – голос не знакомый, однако интонация заставляет призадуматься над тем, где я могла ее услышать. Тяжелыми шагами ступает по земле. Я их не ощущаю, но вижу, как трудно ему переставлять ноги. Конечно, если бы на меня надели столько одеяний, сколько можно наблюдать невооруженным глазом на нем, я бы с земли, возможно, не поднялась.       - А я погляжу, остатки Ордена пытаются восстановиться во власти, немного не рассчитав с нарядом подопечных? – сразу даю понять, что об Ордене я наслышана, хотя и имела к нему прямое отношение всего пару раз в своей жизни.       - Оружие на землю, я сказал! – держит на своем. Видимо, шлем, или что это за предмет, более похожий на казан, покрывающий его голову, совсем преградил область видимости, раз он сразу не заметил, что на мне одна лишь рубаха, а трясущиеся посиневшие пальцы трясутся, сжимая судорожно плечи в попытках согреть сами себя.       - Единственным, что ты будешь поднимать с земли, буду я, поскольку, раз ты еще не успел заметить, я насквозь промокла и в любой момент рискую пасть жертвой суровой имперской погоды, - забавно звучу для самой себя, поскольку совсем позабыла, каково это – говорить на другом языке. Попробуй я произнести хоть слово на одном из земных, явно приняли бы за сторонников нынешнего Императора. Аль наоборот – сочли бы за часть повстанческих сил. Если таковые здесь имеются, конечно. Шестнадцать лет прошло, кто знает, каковые причины могли побудить народ смириться с собственной участью и напрочь позабыть о намерениях вернуть континент к мирным временам.       - Откуда идешь? – останавливается напротив, снимает подобие шлема, придерживая тот одной левой рукой, а второй заправляя растопыренными пальцами копну седых волос назад. Он не так стар, каким бы его определили увидевший лишь седую голову, однако, в чертах лица все-таки читаются проблески немолодых лет их обладателя, морщинок у глаз и уголков губ. В голубых очах помимо доли решительности читается и толика унявшегося теперь страха, кой, по всей видимости, зародился в мужчине при виде меня издалека.       - Здесь так редко бывают гости, что ты успел испугаться? – продолжаю обращаться на «Ты», даже если незнакомец явно старше меня по годам. По крайней мере, так кажется на первый взгляд. Я прошлого своего до последних двадцати лет тоже напрочь не помню. А могла бы оказаться нестареющей долгожительницей. В любой другой момент я посмеялась бы над своими словами, однако, не сейчас. Если он меня не пропустит дальше, придется мне пропустить его копье в обратном направлении. – Похоже, в Шамании ничего так и не изменилось. Старые маразматики все еще у выдуманной ими же самими власти? – молчит. Видимо, все-же начал понимать, что я «потеряла» на своем пути в направлении к Шамании. – За травами ходила я. Видишь? Ни оружия, ничего при себе. В Шамании живу, в реку свалилась, подвернула ногу, вот и хромаю, - терпеть не могу сочинять на ходу лживые истории, только вот, выбор у меня не так богат: ложь или смерть. Очевидно, что последнее мне не особо улыбается.       - Я не видел тебя в селении раньше...       - Не мог. Я живу в разных местах, травы собираю, возвращаюсь сюда лишь в зимний период, - перебиваю, давая понять, что терпение мое кончается, как и способность терпеть до дрожи в ногах доводящий холод. – Хижина тепло лучше держит, сам понимаешь, - выдавливаю кривую улыбку на устах в надежде, что мне наконец поверят и я не придется тратить на бессмысленную беседу еще более времени.       - Ты же знаешь о том, что вокруг Шамании стража Ордена хранит земли от напасти демонической?       - Конечно, - нет, я не могла об этом знать. Как и о том, что Орден сохранил единицы своего состава до нынешних дней. Полагаю, новый Император посчитал бессмысленным выслеживать их. Глупо. Что же, не мне решать. Я лишь наблюдаю. И наблюдать за этим мужиком мне уже изрядно поднадоело. – А теперь позволь мне ступать восвояси, иначе будешь отвечать за труп невинного местного жителя.       - Да хранит вас Владыка, - недоверчивый короткий взор на прощание, после чего шлем возвращается на седую главу, а незнакомец размеренным тяжелым шагом направляется за своим копьем, все еще торчащим из земли позади меня.       - Ах да, - не останавливаюсь, произношу слова уже на ходу, не оглядываясь на оказавшегося уже за спиной моей мужчину. – Наткнетесь на растерянную заплаканную девчонку перед лесом к востоку отсюда, тащите в Шаманию. Мой дом самый крайний, узнаете сразу. Она со мной... В пути мы разминулись. [Определения:] «Иносу́щие». В культуре Империи – наименование населяющих другие миры народов. «Секту́р» – литр на даблорском языке. 1 сектур = 1 литр соответственно. [1]Имеется в виду сахар. Мена́та – схожее свойствами с земной мятой растение, однако, имеющее темно-зеленые тонкие листья, формой напоминающие маленькие ножи, с розоватыми прожилками на концах. Имеют мятный аромат и сладковато-мятный привкус. Не цветет. Листья используются в лекарственных целях и в приготовлении пищи в качестве ароматизатора.