Да восстанет Империя.

      В наше время Империя была уже не тем, чем являлась когда-то, когда еще гномы и эльфы не были вынуждены сбиваться в ограниченные территорией маленькие поселения в надежде выжить и сохранить жизнь своих детей. Долголетие уже давно не играло им на руку, наоборот, сбивая с толку и заставляя возненавидеть каждый проживаемый последующий год вновь и вновь.       Мне довольно часто встречаются представители эльфийского народа. Похоже, в Те́мбусе осталось определенная доля их родичей. Наше поселение отделяет от них река Коронам, поэтому на рынке Тембуса я бываю крайне редко. А вот тамошние местные жители частенько заглядывают к нам, в Хе́рмитс. Похоже, одним из того, что осталось неизменным до сих дней, все еще было доверие к знаниям отшельником из нашей деревни. В травах здесь знают толк. А еще в целебных отварах, повидле из цветков кадраса и в ворчании. О, как я хочу порой выкопать яму для того, кто в очередной раз приговаривает о том, что «этот отвар из листьев ваны вышел крайне скверно, погляди, какой он мутный!» Старейшины до невозможности нудные, когда берутся что-то разъяснять или давать очередные советы. Не имей я знаний о травах, не стала бы варить отваров. По всей видимости, их родительские инстинкты берут порой верх, заставляя поучать всех окружающих без разбора.       Нет, отшельником, по их словам, я была никудышным. Точнее, не похожим на тех, какими население привыкло представлять традиционных отступников, да коему образу все отчего-то стремились соответствовать. Особенно не любили местные, когда ко мне в очередной раз заявлялся кто-то, кому срочно понадобилась мазь от краснухи, аль отвар от горячки. Зачастую все, что создавалось в пределах нашей деревни, продавалось уже за ее пределами, поскольку гостей на самом южном краю континента терпеть не могли. А мне они нравились. Порой доводится услышать так много всего интересного, когда в очередной раз под всеобщие причитания к тебе в избу заваливается кто-то, да с восторгом рассказывает все последние новости и сплетни о том, что творится в столице, да и вообще в Империи. Не то, чтобы меня особо интересовала судьба Государства, Хермитс к нему не имел совершенно никакого отношения, существуя, как отдельная от всего континента община, однако, порой было весьма интересно наблюдать за сменой поколений и переменами в образе жизни, которые ощущались с каждой сотней лет все сильнее. А еще мне нравилось бывать в разных частях континента, наблюдать за событиями, писать картины. Картины у меня тоже, по словам ворчащих, выходили никчемные. Тем не менее, их мне удавалось продавать не реже, чем очередное мутное зелье от диареи кому-то, кто в очередной раз не отличил ягоды сморы от воранки.              Альмо́н предупредил меня о своем визите еще за пару дней до него. Похоже, молодой эльф был до невозможности пунктуален, как и большинство представителей своего народа. Люблю воспитание эльфов, с ними всегда можно отыскать компромисс. Вот орки… Другая история.       - Ты не поверишь! – входная деревянная дверь, на удивление без привычного скрипа, казалось, чуть не вылетела с петель, когда тонкая бледная кисть гостя толкнула ту, заставив по инерции врезаться в одну из стен.       - Альмон, будь так добр, мой дом не из новых, заставлю отстраивать, - пригрозила я, отрываясь от деревянной ступки, в коей гость мог заметить краем глаза измельченные листья теперь уже непонятно какой травы.       Мой дом и вправду был не из тех, кои построили совсем недавно. Кто-то из соседей рассказывал, что до меня здесь жил шаман селения, а до него какой-то из талантливейших отшельников, посему было ясно сразу, что дому годов раза в три больше, чем мне, а то и еще поболее того. Однако мне было все равно на внешний вид строения. Думала, надолго здесь не задержусь, а вышло так, что компания ворчливых отшельников показалась мне более терпимой, нежели та, в коей пришлось бы оказаться, поселись я в одном из более шумных и крупных городов. Когда я заселялась сюда, скудная обветшалая деревянная мебель уже была, а помимо нее еще стопки бумажных руководств на даблорском, похоже, оставшихся от одного из прежних владельцев, по использованию трав, половину из которых я сожгла в попытках согреть эту чертову старую печь посреди холодной зимы.       - Кажется, ты становишься все более похожей на этих ворчливых диких стариков. С кем поведешься?.. – звучит усмешка со стороны молодого эльфа, присевшего на ближайшем к выходу краю лавки, застланной длинных ковром, да прислоненной к восточной стене. Окно здесь было совсем одно, да и то из-за поросли мха и растительности на обвалившейся с крыши земли совсем не пропускало в хижину свет, по причине чего черты лица и образа гостя я могла разглядеть лишь в свете нескольких свечей, расставленных по всему помещению.       Не сказать было, что Альмон выглядел уж совсем молодо, однако, я привыкла считать, что не более сорока годов ему можно было бы насчитать при желании. А, может быть, и все сто сорок. Внешность эльфов уж слишком обманчива, даже на фоне долгожительства людей, которые здесь и до двух ста лет порой доживали. Путь от Тембуса сюда не так близок, не удивительно, что тому пришлось собрать свои черные, как смоль, волосы в пучок на затылке, а непослушную прядь приколоть заколкой из неизвестного мне серебристого металла в виде веточки с мелкими листочками, дабы локоны не трепались и не мешали в пути. Да, уж любят эти остроухие всякие блестящие безделушки.       - Ближе к делу, Альмон, - замечаю я, попутно, обратив внимание на потухшую на столе свечу. Блюдце наполнилось стекавшим со свечи воском, нужно заменить, а потом из него же собрать новую. Кажется, шерстяные нити закончились…       - Не витай в облаках, - слова молодого эльфа отрывают меня от раздумий, и я вновь обращаю на него взор. Черные волосы у эльфов – не редкость. Однако благородными его народ их не считает отчего-то. Белый все-же в приоритете. Что же, оставлю эти размышления для самих же эльфов. – Погляди только на это! Похоже, у Императора родился второй ребенок! Представляешь? – ох уж эта молодежь, так яро стремящаяся быть в курсе всех последних новостей. Второй ребенок? Не сказать, что я особо удивлена. У него есть деньги, власть, множество возможностей, которые Император может себе позволить. – А я все думал, куда же могло подеваться Ее Величество! Ее редко видели в последнее время в столице, похоже, дело было все-таки в беременности. Да погляди же ты! – принимаю в руки протянутый свиток из бумаги, цветом напоминающий мокрый песок. Кажется, на Земле она… совершенно белая? Ладно, уточню это у Дара́я в следующий раз, когда он заявится ко мне за букетом трав для своей жены. Альмон поправляет короткую курточку, сшитую из кож, по всей видимости, дикого замура, да весьма воодушевленным взором уставляется на меня.       - «…Все желающие приглашаются на церемонию посвящения наследника императорской крови…». Кажется, в столице намечается людное мероприятие, - отмечаю я, пробегаюсь взором по оставшейся части текста, а после сворачиваю бумагу вновь и отдаю пареньку. – Пожалуй, ничего интересного.       - Да ладно тебе! – как-то даже разочарованно звучит молодой человек, прячет сверток за пазуху. Под курточкой виднеется льняная белая рубаха, похоже, не совсем его размера, которая широким низом торчит из-под верхней одежды, прикрывая пояс прямых штанов, заправленных в кожаные сапоги. Интересно, чем они ткани красят… Возможно, карулеусом, раз такой стойкий голубой цвет. А может ткань уже готовую у перекупщиком из Шама́нии взяли… - Вот всегда ты так! – кажется, паренек не намерен так просто оставлять меня в покое. Какая же морока… - Поехали в Белый! Посмотрим на дитя, на празднества… О, там наверняка будет сладкая картошка с бульоном из радиклы!       - И булочки с изюмом… - машинально отмечаю я, пока роюсь в одной из заваленных полок старого еле стоящего у стены шкафа в поисках другой свечи, которая, которых, как я помню, должно было оставаться еще штуки четыре.       - Фу, изюм, - даже не обращая на Альмона взор, ощущаю, как тот скривил свои гладкие черты бледного лица, демонстрируя неприязнь к сушеному сладкому винограду без косточек.       - Вы же сами его и выращиваете, - невольно вспоминаю о том, что основными поставщиками изюма в пекарни и лавки на континенте являются именно остроухие.       - И что? Мне он не нравится. Пусть остальные выращивают. Я уж лучше буду картофель сладкий сажать! - молодой эльф вновь поправляет курточку, а после поднимается на ноги, по всей видимости, подметив, что пауза в разговоре уж слишком затянулась. – Ну так… Мы собираемся завтра отправиться в столицу. Через неделю прибудем как раз к началу ярмарки. Если хочешь, могу оставить место в телеге свободным.       - Неделю в телеге… Когда это замуры стали такими быстрыми? – даже представлять не хочу, как будет себя чувствовать мое тело после такого путешествия в телеге в целую неделю. Если погода не будет к нам благосклонна, то дороги будут просто отвратительны. В особенности близ подножья Кредо.       - Мы держим и стада лошадей, - это было мне известно, однако, зачастую именно замуров использовали для перевозки более тяжелых грузов, а на лошадях ездили в основном верхом. Однажды мне довелось сидеть на коне. Это был не самый лучший мой опыт, хотя к концу третьего дня я все-таки научилась управляться с этим животным.       - Слишком далеко. Ты знаешь, я бываю в столице всего раз в год, и то по инициативе брата Императора, - несколько лет назад его жена родила ребенка благодаря травам, которыми я ее поила на протяжении пары месяцев. С тех пор я периодически бывала у них в гостях. Думаю, ничего иного, кроме как природы, в тогдашнем случае не было, ибо девице я пихала все травы без разбора. Осталось выяснить, какая именно дала нужный эффект.       - Если все-же передумаешь, отправь птицу с письмом, - привычка паренька понимать с первого раза мне тоже нравилась. Ему не нужно было повторять снова и снова и это сохраняло мои нервы. – Я бы не стал пропускать такое событие, все-же, вся империя узнает имя и пол еще одного наследника!       - Ага, и возникнет еще одна причина для начала войны за престол в будущем, - протягиваю молодому эльфу пузатую стеклянную склянку, почти доверху наполненную серой мутной жидкостью, да закрытую прочной деревянной пробкой. Эти старики выводят свои кристально чистые прозрачные зелья, а толку от них совсем нет. Чем же хуже мои тогда, даже если они и мутные настолько, что сквозь банку и очертаний предметов не видно? – Вернуть потом не забудь пустую.       - Да, спасибо, - его пальцы рук холодные. Не удивительно, середина февраля, а он в курточке из тонких кож. – Моему брату уже лучше, - неожиданно замечает паренек, старается сохранять внешнее спокойствие, принимая из моих рук сосуд, однако, чувствую, как его голос на секунду сменяется на более тихий, отрешенный. – У меня появилась надежда. Спасибо тебе, - снова улыбка белоснежных зубов, а после уже машущая на прощание рука мелькают перед моими глазами. Не стану говорить, что последнее видение о его брате не показало мне черт смерти, но и не было особо утешительным. Пусть все идет своим чередом. Я не имею права вмешиваться в дела судьбы. – До встречи! Надеюсь тебя увидеть в Белом! Так уж и быть, куплю тебе булку с изюмом… - последние слова гостя звучат уже в шагах двадцати от моей хижины, а следом за ним от самих дверей тянется полоса глубоких следов на снегу. Зима в этом году выдалась уж слишком холодной. Похоже, вскоре придется вновь идти за дровами.       Поежившись от холодного дуновения сквозняка, принесшего горсть снега на порог, кое-как затворяю вновь дверь. Расправляю плечи, возвращаюсь к столу у печи. Комната здесь всего одна, совсем не развернуться. Печь у северной стороны, дверь напротив, у южной, лавка у восточной стены, перед ней стол до самой печи, не особо большой, а напротив кровать, тоже деревянная. Везде банки, сушенные связанные кустики трав, чеснок на веревках, остатки занавески с окна, свечи в разных местах, несколько горшков по углам с высокими цветами. Последние погода совсем не нравится, листья опустились, надо бы полить. И отвар закончить. Кажется, завтра Дара́й должен прийти. Говорю ему, что дарованная кровью сила у сына проявится с годами, а он все продолжает ходить ко мне, ссылаясь на чудотворность моих зелий и питая надежды ускорить процесс. Похоже, совсем терпения нет, а мужчина то не молодых лет. [Определения.] 1. Те́мбус. Поселение на юге континента, расположенное на берегу моря Террибилис (ударение на второй слог), между рекой Коронам и заливом Колет (ударение на второй слог). См. карту. 2. Хе́рмитс. Поселение отшельников на самом южном краю континента. См. карту. 3. Кадра́с. Растение с ярко-оранжевыми крупными цветками цветками, похожими на маленькие помидорки и тремя-четырьмя лепестками. Варенье из них считается частью местных традиций. 4. Ва́на. Одно из лекарственных трав, произрастающее на континенте, с игольчатыми листьями и мелкими персиковыми цветками. Используют для снятия жара и для профилактического употребления от простуды. 5. Смо́ра. Кустарниковое растение с длинными, тонкими, темными листьями и бордовыми ягодами, по форме и размерам напоминающими вишню, пригодными для употребления в пищу. 6. Вора́нка. Кустарниковое растение с длинными светлыми листьями и мелкими ягодами, очень схожими по цвету и форме с ягодами сморы, однако, при употреблении в пищу способны вызвать неоднозначную реакцию организма. 7. Да́блорский язык. Один из древнейших языков, на котором общались на протяжении истории местные жители континента. В настоящее время используется в многократно упрощенном виде. 8. Заму́р. Дикое животное, внешне напоминающее буйвола, однако, немного крупнее по размерам и с прямыми, растущими вдоль спины рогами. В редких случаях используются местными жителями в качестве скота, аль способа более быстрого передвижения. 9. Кару́леус. Растение с мелкими листочками и такими же мелкими голубыми цветками, напоминающими своим видом чашечки. В данном случае имеется в виду краска, которую изготавливают из этих цветков. 10. Белый город (Album Urbem). Столица Империи. Лежит на левом берегу моря Ирасмо, близ пролива Флос Фили́й. См. карту. 11. Ради́кла. Сладкий корень особо крупных сортов, почти ничем не отличается от редиса, если не считать голубоватую сердцевину. Используется для приготовления пищи, а также и в сыром виде в лекарственных целях. 12. Кре́до. Сеть холмов к востоку от столицы Империи, между рек Ро́га и О́де. См. карту.