Кора

По дороге в Рейнбург Где-то в дальнем краю парковки, среди ночной тишины, раздается приглушенный хлопок. Взмахи крыльев растворяются в ночной мгле, и из-за будки охранника появляется высокая девушка с чёрными волосами, забранными в тугой хвост. Она открывает дверь машины, кидает пустой рюкзак на соседнее сидение, заводит машину и на пару мгновений закрывает глаза. Её манит запах крови спящего охранника. Она слышит этот запах: и хоть охранник старый и толстый, и кровь его уже не так сладка, всё равно — это живая кровь, текущая, бурлящая, несущая в себе энергию жизни. Нельзя. Но эта кровь… Эта кровь дает силу. «Дорогой Артур! Я жива. Благодаря тебе и Дэвиду. Не знаю… не знаю, что сказать. Должна ли я просить прощения? Или нет? Скажи, Артур?.. Эту неделю (или уже больше?) я провела в Фортон-Хиллз. Это было необходимо, чтобы научиться быть вампиром, хотя бы чуть-чуть. Не низшим вампиром, ещё более уязвимым, чем любой человек, а настоящим вампиром, который в состоянии распоряжаться своей энергией. Теперь я работаю на Брайса. Он подделал документы о смерти Эмили, продал её квартиру, а ещё сделал новые документы для меня, Корнелии Мур. Рема пропала. Второго компонента не существует…» Кора ехала по автострадам Сан-Мирэль, и в голове сами собой возникали слова, которые складывались в письмо, которое по приезду домой она собиралась написать Артуру. На границе Рейнбурга Кора сбавила скорость. Рейнбург — это город неподалёку от Пустыни, в котором жила Рема. Такие города принято называть наукоградами: два продуктовых, один парк, и местные жители — все те, кто не связан с торговлей, — все до одного работают в Научном Центре. Это значит, что в парке, в какой-нибудь пятничный или субботний вечер, можно видеть, как люди играют в шахматы, а на соседней лавочке, кто-то спит в своей рвоте, и этот кто-то вполне мог оказаться с равной вероятностью как нерадивым разнорабочим, так и научным сотрудником Центра, и разбираться ни у кого желания не было, ведь в случае если это всё же окажется человек из Пустыни, придётся выслушивать его занудные бредни о великих но недооцененных теориях, или о странных материях, которые он увидел в состоянии измененного сознания, которые ведут его на путь решения его задачи, и о которых он, к сожалению (или к счастью) забудет, когда протрезвеет. Кора припарковалась у дома, соседнего с домом Ремы, за поворотом, чтобы не привлекать внимания. У Ремы был небольшой дом с участком, ограждённым невысоким белым кованым забором с орнаментом. Ворота бесшумно отворились, и Кора на мгновение ощутила себя в теле Ремы: она представила, как всегда радостная рыжеволосая женщина в юбке изумрудного цвета и белом пиджаке возвращается вечером после работы домой, где её встречает пышный сад, который она развела у входа. Наверняка все соседи любили Рему. Просто за то, что всё вокруг неё, как и она сама, было таким красивым, нежным и женственным. Кора поднялась на веранду и ключом открыла дверь, а затем заперла её изнутри. В широкой гостиной, объединенной с кухней, было темно. Справа от двери стояла стойка с обувью и одеждой, а слева — тумба с зеркалом, уставленная косметикой и парфюмом. Противоположную от входа стену, почти всю, занимал стеллаж с книгами. Напротив стеллажа стоял небольшой журнальный столик и широкий кожаный диван, на котором Рема, видимо, любила проводить время за чтением книг. За спинкой дивана стоял шахматный стол. Правда, судя по тому, что на нем стояла чашка из-под кофе и блюдце с недоеденным пирогом, стол использовался как обеденный. Кухня располагалась справа от входа и была отделена от основного пространства барной стойкой. Слева от входа были две двери, ведущие в другие комнаты. На стойке с обувью пустовало место красных туфель, которые так любила надевать Рема. Не было и её лёгкого пальто, рабочей сумки и зонтика. Рема ушла и не вернулась. Кора проверила ящики тумбы: ножницы, сигареты, принадлежности для чистки обуви. Странно, Рема вроде не курит. Хотя, теперь Кора уже не могла быть в этом уверенной. Она определенно совершенно абсолютно не знала Рамилию Уилсон.  Кора подошла к шахматному столу: в кружке плавала плесень, на паркете под одним из стульев, со стороны которого стояла посуда, были видны царапины. Она жила здесь одна. Паркет под стулом напротив был как новый. На барной стойке стоял чайник с заплесневевшими остатками кофе. В шкафчиках над столешницами были чаи и крупы. Рема, судя по всему, была настоящим чайным коллекционером. Кора не могла и представить, что кому-то придет в голову покупать столько разных видов чая. В одном из ящиков стояла деревянная хлебница, на которой были вырезаны замысловатые узоры. Резьба была необычно красива, и Кора решила рассмотреть хлебницу. Она взяла её в руки и оказалось, что внутри неё было что-то значительно тяжелее хлеба. Кора решила открыть крышку, но та не поддалась: пальцы Корнелии встретили внезапное сопротивление и металлический холод замка. С этого момента она начала осматривать всё подряд. Казалось, что ключ может быть где угодно: в банке кофе, в коробке с чайными пакетиками или (о нет) в крупе. Потратив некоторое время на перетряхивание банок, в надежде услышать металлический звон, Кора оставила эту затею: у неё было слишком мало времени. Она бегло просмотрела нижние ящики. Посуда, посуда, аптечка: обезболивающие, антигистаминные, противозачаточные, успокоительные, антидепрессанты и баночки без подписи… Ничего. Кора обвела взглядом зал и вновь подошла к шахматной доске, на этот раз внимательно осматривая стол вдоль и поперёк. Стол был разделён на две половины, как и следовало ожидать. Обычно, в одной половине хранятся белые, а в другой — черные фигурки. Обе половины были заперты. Кора тихо недовольно зарычала и продолжила обыскивать дом. Она проверила карманы всех курток Ремы, и в одной из них нашла её пропуск в RCD. Она ушла не на работу. Кора посмотрела на огромный стеллаж и с ужасом подумала о том, что ключи могут быть спрятаны в многочисленных книгах. Она вытащила какую-то книгу по ботанике, в которую было вклеено огромное количество стикеров, а затем просто поставила обратно. А что ещё делать? Кора не знала, что искать, а даже если бы и знала, это заняло бы явно больше времени, чем у неё было. Не зная, куда ещё заглянуть, Кора метнулась к холодильнику, по-прежнему мирно гудевшему в тишине опустевшего дома. Помимо пирога с клубникой, куриного супа с лапшой, фруктов и овощей, там были пакеты с чёрной кровью, на которых стоял штамп BB — эмблема лаборатории Брайса Black Blood. Помимо черной, там была и обычная кровь: бык, олень, медведь и другие животные. Кора поспешно запихала пакеты в рюкзак. Одна из двух дверей слева от входа в дом вела в ванную. В корзине с грязным бельем красовалось кружевное тедди. Кора нахмурилась и непроизвольно дернулась, отгоняя от себя мысли о том, что у Ремы явно был любовник. Но кто? Вряд ли это был пекарь из соседней хлебной лавки или что-то вроде этого. Это явно был человек из Пустыни. Если бы Кора не знала Дэвида, то почти без сомнений назвала бы его имя в числе первых кандидатов. Но это не мог быть Дэвид. И это не мог быть… Не мог. За последней дверью должна быть спальня. Коре нужно было бы поторопиться, потому что начинало светать. Она открыла дверь, вошла в комнату, сделала пару шагов и тут же почувствовала ужасный запах: её лёгкие отказались впускать отравленный воздух, слизистую начало ужасно жечь, горло чесалось изнутри, глаза горели, из них потекли слёзы. Держась за горло, задыхаясь, она выбежала из комнаты и в панике рванулась к двери из дома. Но тело переставало слушаться её. Ноги подкосились, и она налетела на тумбу, стоявшую у двери. Кора упала на пол, тумба пошатнулась и свалилась на неё. Зеркало с грохотом разбилось, помады и духи посыпались на пол. Кора, не обращая внимание на острые осколки, схватила первую попавшуюся помаду и нарисовала на шее две линии, позволившие ей снова начать дышать. Она искренне раскаялась, что пренебрегла советом Эйсона всегда иметь при себе карандаш или маркер для рисования знаков и твёрдо решила, что однажды она сделает себе татуировки, чтобы её тело навсегда носило оккультные вампирские знаки. Сегодня две линии, идущие от ушных мочек до ключиц, по горлу, нарисованные красной помадой, спасли её от смерти от удушья. Да как вообще так получилось, что эта штука свалилась? Неизвестно зачем, Кора решила как-то исправить положение и поставить тумбу обратно. Она наклонилось, чтобы поднять её и тут заметила, что рядом с тумбой лежит небольшой ключик, который до этого, видимо, висел на кривом гвозде, вбитом в заднюю стену тумбы. Позабыв про дурацкий шкаф, Кора бросила искать замок, к которому подойдёт обнаруженный ключ. Шахматная доска не поддалась, но хлебница звонко щелкнула и торжественно открылась. Кора, уже не читая надписи, запихала многочисленные пакетики с какими-то порошками в рюкзак, и вновь вернулась в спальню. Времени оставалось мало. Солнце даже и не думало милосердно переносить рассвет на попозже — оно неуклонно набирало высоту, и небо начинало постепенно светлеть. У Ремы была небольшая спальня: кровать, платяной шкаф, письменный стол. На столе стоял личный ноутбук Рамилии. Кора открыла его и включила, но это было абсолютно бессмысленно: он был заблокирован на стадии загрузки BIOS-а. Кора скорее отыщет Рему, чем разблокирует её компьютер, не потеряв при этом данные. В выдвижном ящичке лежит небольшой блокнот — это её ежедневник, внутри которого, видимо, вместо закладки, небольшая фотография Ремы в компании каких-то других людей. Судя по тому, какая Рема юная на этом фото, это её студенческие друзья. Может и нет — кто теперь разберет… Осматривая комнату на предмет того, что ещё обыскать, Кора вновь вспоминает про мерзкий запах чеснока. Он больше не душит её, но он по-прежнему есть, и он по-прежнему отвратителен. Неужели Рема и правда спала в такой вони?! Или люди не чувствуют этот запах? Кора подходит к окну, чтобы приоткрыть форточку и проветрить комнату от запаха. Она отодвигает занавеску и видит, что прямо напротив окна на дороге стоят двое мужчин в одинаковых чёрных пальто и смотрят в то самое окно, где стоит Кора. Она специально оставляет занавеску приоткрытой, и они видят, что она бежит к выходу. Кора бежит к двери и накладывает заклинание, намертво запирая замок прямо перед тем самым моментом, когда они начинают ломить в дверь. — Рамилия! Рамилия Уилсон! — после недолгого стука они начинают выламывать дверь. Кора выкидывает рюкзак в форточку спальни, а затем, бесшумно, в образе летучей мыши вылетает сама. Пока преследователи соображают, что нужно вернуться к окну, Кора успевает добежать до машины и уехать по пустым улицам куда-то в сторону Сан-Мирэль.   *** «Дорогая Эми! Мне позвонил Дэвид Дэйнмар и сообщил, что ты жива. Он даже передал мне от тебя привет. Я не решился говорить с ним по телефону дольше, чтобы не подвергать нас обоих опасности. Не знаю, что теперь с тобой, и дойдет ли когда-нибудь это сообщение до тебя. Если ты читаешь это, то… Нет, я не хочу писать о боли. Я искренне от всего сердца желаю тебе жить и быть счастливой. Передай мою благодарность Дэйнмару. Если однажды ты решишь продолжить жизнь рядом с этим человеком, я… я пойму тебя. С любовью, Артур.»   «Дорогой Артур! Если ты читаешь моё письмо, значит ты нашёл способ разобраться с новым шифрованием и настроить канал. Я жива. По крайней мере пока что. Дэвид спас меня благодаря тебе. Я не писала тебе так долго, потому что всё это время жила в Фортон-Хиллз. И всё это время я думала, что скажу тебе? Какие слова? Но так и не нашла их… Должна ли я просить прощения? Скажи, Артур? Я… не чувствую себя виноватой, не готова оправдываться. Теперь я работаю на Брайса… Я ввязалась в опасную игру. Рема пропала, за мной охотятся инквизиторы. Артур, я знаю, что прошло уже очень много лет. Огромное количество времени. И я вновь говорю тебе: мы будем вместе. Вот увидишь, Артур, им нас не победить. С любовью, Кора»   Не совсем то, что планировалось.   В спальне Кору ждали простыни с засохшими пятнами крови её и Дэвида, по-прежнему скомканные после той самой ночи. Перед глазами пронеслись кадры сцен, как она прокусила его плечо, и… Она встряхнула головой, отгоняя воспоминания, резким движением стянула белье с кровати и кинула в стиральную машину.   «Привет, скоро буду в ФХ» «Сегодня не приеду. Прости, солнце, дела.» «Че за хрень?» — лицо Коры непроизвольно скривилось от отвращения. Дэвид просто физически не мог так написать. Какое, к черту, солнце?! Кора вновь недовольно фыркнула и отбросила телефон. Лежа на диване в просторной гостиной, она оттягивала момент, когда ей вновь придется выйти на улицу, и думала о том, как же удачно ей удалось смыться из дома Ремы. Здесь, в квартире, было тихо и безопасно. Здесь она чувствовала себя бесконечно далёкой от изнурительных тренировок по стрельбе и рукопашному бою, от оккультных знаков, погонь, преследований и чужих тайн. За окном спешили на работу обычные люди, чьи проблемы никак не были связаны с исчезновениями, старыми проклятьями и, наконец, Пустыней. Пустыня… ей совсем скоро предстоит вернуться туда, чтобы вновь начать работать в лаборатории, пусть и другой, но всё же лаборатории Пустыни. Сливаясь с потоком машин на автострадах Сан-Мирэль, она представляет, что едет в обычный офис в одной из стеклянных вышек, где течет та жизнь, о которой она ничего не знает, и которая от этого кажется ей волшебной. Возможно, эта жизнь скучна и предсказуема, ну и что? Почему бы хотя бы чуть-чуть не пожить скучную и предсказуемую жизнь? Все её рассуждения и мечты развеиваются, когда она вновь оказывается на широком поле перед Фортон-Хиллз. Поле пожелтело и осело, на высокой траве замёрзла влага от мороси и редкого снега, что был здесь ночью. Возможно, это были отголоски холода волшебного тумана Фортон-Хиллз, потому что в глубине леса уже шёл снег. В Перекрёстке было мало людей. За несколько недель, что она прожила в Фортон-Хиллз, она уже успела смириться с интересующимися взглядами горожан. По крайней мере первое время люди смотрели ей вслед, примеряясь к новому часовому, а потом, видимо, свыклись с её молчаливой фигурой, порой сидящей у фонтана и созерцающей дрожащую гладь воды. Кора полюбила Фортон-Хиллз за его особую атмосферу, за красивые готические дома, густой туман и тишину. Но особенным этот город всё же делали люди, которые в нём жили, и даже не потому, что многие взрослые вампиры умели летать в образе мыши, а потому, как медленно они жили, как ухаживали за городом и как приветливо обращались друг с другом, несмотря на свою внешность, которая порой выглядела довольно устрашающе. Дворник, сметавший листву с дороги, поднял руку в знак приветствия. Кора улыбнулась и подняла руку в ответ. — Хорошего дня, Корнелия! Это был тот самый голос, которой она услышала, когда в Ботаническом Саду искала тоннель. Кора замерла от удивления, а потом они оба рассмеялись. Перед домом Эйсона она последний раз спокойно вдохнула сладкий воздух, пропахший опавшей листвой. — Это ты наделала?! Черт подери, Кора! «Вампиры в доме Рамилии Уилсон», — гласил заголовок газеты: «Разбитое зеркало, чёрная кровь и чеснок в спальне. Как женщина-ученый была связана с вампирами?» Он стукнул кулаком по столу. — Всё равно никто не поверит. Люди скажут, что обычное ограбление. — Почему каждый раз, когда вампиры появляются в новостях — это новости об ограблениях и убийствах? — Потому что вообще все новости — это новости об ограблениях и убийствах? А что им ещё писать? Про то, как очередной низший вампир пытается устроиться грузчиком на ночную смену где-то на складе Сан-Мирэль, чтобы не работать в Садах, где его каждую ночь могут убить призраки? Эйсон открыл рот, чтобы возразить, но Кора его опередила. — Эйсон, пожалуйста, давай не сейчас. Мне, вообще-то, повезло, что я уронила тумбу. За ней был ключ. Она стала открывать рюкзак, доставая оттуда трофеи. — Это ещё что? Песок какой-то. — Не знаю, похоже на… не знаю, но уверена, что Дэвид разберётся. Кстати, где он? — Не знаю, я за ним не слежу. — Ладно. Действительно. Он написал, что у него какие-то дела, и он не приедет. Думаю, я разделю содержимое пакетов. Половину оставлю здесь, для Дэвида, а половину отнесу в лабораторию Брайса, чтобы там тоже исследования продвигались. — Так и поступим. И ещё, Кора… Он вздохнул и вновь с грустью посмотрел на газету. — Скоро праздник осени, — Эйсон попытался улыбнуться, — напомни Аише, чтобы она тебе рассказала. Сфотографировав все страницы ежедневника и разделив содержимое лабораторных пакетиков, Кора отправилась к Брайсу. — Ты же уже видел? — Газету? Да. — Значит, это были журналисты? — Кто? — Там были парни в чёрном. Двое. Я улетела в форточку. Они не должны были меня запомнить. — Что значит, не должны были запомнить? Ты же уже видела газету? — Газету? Да. — Кора! — Ну ладно, ладно. Вот что удалось найти. — Что за хлам. — Это не хлам. — Это хлам. — Это, — она потрясла перед Брайсом пакетом с пылью, — чёрт знает что с другой планеты. — Как ты это определила? — Блин да тут же написано. — Хорошо, только не тычь ногтями в целофан, а то порвётся. — Это лабораторный пакет, его не так просто порвать. Эту пыль нужно исследовать. — Хорошо, что ещё. — Ежедневник, и это фото. — Кто это? — Я не знаю. — Почему? — Брайс, я каждую ночь нахожусь на грани, во-первых, нервного срыва, во-вторых, смерти! Эйсон, кажется, хочет не научить меня летать и драться, а просто убить. Но Брайс, кажется, уже не слушал Кору. Он внимательно читал ежедневник Ремы. — Других не было? — Других… кого других? — Тетрадок! — Ежедневников? — Да. — Нет. — Ты плохо искала. Он швырнул ежедневник на стол. — Её уже нет в живых. — Откуда ты знаешь? — Это очевидно. Удивительно то, что её до сих пор никто не нашёл. Никто! Кто-то ведь должен был видеть её тело! — Не похоже, что её вытащили из дома. — Её могли похитить и не дома. Где угодно! Это он виноват. Он не проследил. Он упустил. А что, если она сбежала? Когда узнала, что он вампир?.. — На следующей неделе ты выходишь в лабораторию. — Да. — Что ж. Надеюсь, там ты будешь полезнее. — А что с поисками Ремы? — Ты её нашла? — Нет. — Ещё вопросы?   ***   — Господи какой же он омерзительный. Кора захлопнула за собой дверь и стала ругаться на Брайса. Из-за угла выглянула Аиша. — Эй, ты чего? — Как дерьма поела. — Кора? — Брайс ведёт себя как мудак. — А чего он? — Да не важно. Эйсон сказал спросить тебя что-то там про какой-то праздник, какую-то осень… — Да, я уже начала развешивать украшения. Поможешь мне? Тебе повезло, что ты пропустила вчера тренировку. У меня всё так болит, я еле двигаюсь, — Аиша тяжело вздохнула и съехала вниз на старом деревянном стуле. Кора и Аиша стали разбирать коробки со старыми украшениями, многие из которых Аиша сама вырезала из дерева под руководством Маргарет. В соседних домах часовые тоже начинали постепенно украшать дома. Аиша научила Кору плести красивые венки из веток туйи и рябины. Они плели венки, сидя на лавочке у своего дома, и их заметил Кьянмар — довольно старый вампир, работавший в Садах. Кьян подарил девушкам венок из дерева кровавых личи. Он сплел его из многочисленных тонких прутьев, которые вырезал из толстой ветки дерева. В темноте венок светился тёмно-фиолетовым цветом и сам по себе был невероятно красив, правда совершенно никак не вписывался в серо-коричневый интерьер дома Коры и Аиши. Зато в большом доме Кьянмара, сделанном из чёрного дерева, мрачные венки смотрелись как нельзя к месту. Ближе к вечеру девушки отправились на рынок на Центральной площади, где купили уже полые серые тыквы, в которых они охотничьими ножами вырезали страшные рожицы. Кору бесконечно радовало ходить вместе с подругой по городу, где почти у всех были клыки и глаза необычного цвета. На рынке было обилие специй и сырого мяса, необычных растений, которыми питались вампиры, и различных предметов маскировки: линз, крема от солнца, тональных кремов, скрывающих серость на лице, и маркеров для рисования знаков. Вечер перед выходом в лабораторию был отпразднован кровавым глинтвейном и долгими разговорами с Аишей о том, что было и что будет, и о том, как медленно тянется время в Фортон-Хиллз.   ***   Брайс не проводил Кору до лаборатории, не представил её коллегам. Путь в лабораторию, которым предложил ей пользоваться Брайс, лежал через коридоры подземной парковки. Таким образом, ей не нужно было проходить через главную проходную, где её внешность могла бы бросаться в глаза. Когда Кора оказалась перед массивной дверью лаборатории, та отворилась, и она буквально столкнулась с молодым ученым в халате, который жутко испугался, увидев Кору, чья левая половина лица и шеи была испещрена чёрной сеткой сосудов. — Тихо, спокойно, меня зовут Кора. — Нокки, всё нормально, — послышался голос из зала, и за спиной Джей-Нокка появился ещё один парень, кудрявый, в больших очках с толстыми стёклами, — ой господи! — Ладно, ладно, в следующий раз замажу лицо тональником. Дайте пройти уже. Кора вошла в лабораторию и посмотрела на своё отражение в стекле лабораторного шкафа. — Так вот, меня зовут Корнелия Мур. Я работаю на Брайса. Кто тут Идан? Кудрявый парень, на мгновение замявшись перед уверенным и безразличным взглядом Коры, сделал шаг вперед и с гордо поднятой головой заявил, что Идан — это он. — Ты, значит, главный тут, Идан? — Так и есть. — Отлично. Тогда рассказывай, я тебя слушаю. Лаборатория была совсем небольшой, и в ней работало всего лишь три человека: Идан, Джей-Нокк и Ральф. Вернее, эта была та часть BB, которая занималась ключевыми разработками. Как объяснил Идан, среди их проектов, помимо создания сыворотки солнца, была также разработка обезболивающего препарата для сыворотки солнца, а также сыворотки пробуждения для контролируемого вывода вампиров из летаргического сна. — Это та, которую придумал Дэвид Дэйнмар? — Да, именно. Откуда ты знаешь? — у Ральфа был немного хриповатый голос. В целом, он был не слишком разговорчив, как и все теоретики, много проводил времени в каких-то своих размышлениях и не особо принимал участия в беседе. — Все вампиры знают об этом. В Фортон-Хиллз Дэвид довольно известная личность. — Так значит, Фортон-Хиллз существует?! — Джей-Нокк, экспериментатор, как и Идан, был очень живым и добрым парнем. — Нокки, это так странно, ты же занимаешься вампирами! Ты же наверняка читал про Фортон-Хиллз! — Ну, знаешь. Читать — это одно, а видеть своими глазами — это другое. Вот ты видела? — Что? Фортон-Хиллз? — Ну да. — Конечно, я там живу, — рассмеялась Кора. — Подожди, подожди, — завертел головой Идан, — Брайс сказал, что ты живёшь в Сан-Мирэль. — В целом, да. Это так, но… У меня есть подруга в Фортон-Хиллз, и я часто ночую у неё. — А! А… — Нокки нахмурился, — так. Подожди. — Нет, нет, я не, в смысле. В смысле просто подруга. Она как бы живёт одна, но иногда живёт у своего парня, и я приезжаю в её дом… Да в общем, не важно. — Я ничего не понял. — Тебе оно надо? — Пожалуй, что нет. Подруга так подруга. — Вот и отлично. Нокки сразу понравилась Кора. В конце дня он заявил, что хоть внешне она и выглядит как самая обычная вампирша, на самом деле она «нормальная». Кора не стала уточнять, что есть нормальная. Она просто широко улыбнулась с клыками, от чего Нокки содрогнулся, и они рассмеялись. Вечером, уже в своей квартире в Сан-Мирэль, Кора вновь посмотрела на свое отражение в зеркале. Белая рубашка, брючный костюм, красная помада, стрелки на глазах, яркие фиолетовые радужки и посеревшая кожа. На следующее утро она воспользуется тональным кремом, но до утра было ещё чрезвычайно далеко. Решив не ехать в Фортон-Хиллз, она отправилась в ближайший круглосуточный спортивный зал, чувствуя, что уже в состоянии самостоятельно поддерживать себя в форме. Первым заданием Коры в лаборатории, как это обычно бывает, стало изучение всех существующих отчетов, сделанных группой. Сыворотка чёрной крови изготавливалась в разных вариациях на основании крови различных животных, удачей увенчалась сыворотка на крови волка. Затем создание обезболивающего и первый переживший трансформацию испытуемый. Начало создания сыворотки солнца и параллельно исследование возможностей созданных вампиров. Несколько дней Кора провела, изучая результаты многочисленных экспериментов, в которых погибли не меньше сотни людей, а те, кто остался в живых, пропали без вести. Ни Идан, ни Ральф, ни Нокки, не могли ответить на вопрос о том, что случалось с «удачными» попытками. Часть из них умерли при попытке применения оккультных знаков. Часть из них просто пропадала из клетки в неизвестном направлении. Кора продолжала читать. Первые версии сыворотки солнца вызывали произвольное самовозгорание, следующие оплавляли вампиров изнутри. Периодически Рема ссылалась в качестве источников на легенды магов и показания вампиров, замученных инквизиторами. Чем позднее были её записи, тем больше в них было какого-то оккультного бреда. Она пробовала всё подряд. Но потом она что-то нашла. Ещё за две недели до её исчезновения она стала много пропускать работу, и её имя больше не фигурировало в свежих отчетах. — И никто не нашёл это странным? Нокки и Идан переглянулись. — Странным? А что в ней было не странного? — Она была сумасшедшей. Так ответили они. — Я думал ты будешь такой же, — сказал Нокки. — Какой? — Как Рема и Брайс. — Не понимаю тебя. Он махнул рукой. — Так значит, вы создали сыворотку чёрной крови, почти создали сыворотку солнца. Так? — Ну, почти так, — почесал затылок Идан. — Почти? — Видишь ли… Проблема, понимаешь ли, состоит в том, — Идан нервничал, — что Рема скрыла истинный рецепт сыворотки черной крови. — Как скрыла?! А это что? — Кора ткнула пальцем в отчет. — Почитай повнимательнее, каждый раз состав отличается не только базовой кровью. Разнятся отношения и даже сами компоненты. Кора пригляделась к рецептам. Действительно. В одном рецепте был цитринитас, в другом не было, в третьем был базальтовый порошок, в четвертом на его месте был кобальт. — Но их действия описаны здесь же! — Ни один из экспериментов не удалось воспроизвести. Мы утратили рецепт сыворотки. — Когда Рема пришла в лабораторию, то начала тут наводить свои порядки, которые не всем понравились, — пояснил Нокки, — и мы решили разделиться, чтобы не мешать друг другу. Она создавала сыворотку, а мы обезболивающее. Мы не особо лезли к ней с вопросами по отчетам. — Да, — поддержал его Идан, — получилось и хрен с ней. — И что сказал на это Брайс? — Кора сидела, открыв рот. — Так он пока что не в курсе, — почесал затылок Идан, — я убедил его, что нам жизненно необходимо создать сыворотку пробуждения, если мы хотим дать спящим вампирам возможность умереть. Не знаю как, но мне удалось убедить его, что сыворотка солнца не подействует на спящего вампира. — Идан-Идан, — покачал головой Ральф, — плохо это кончится. — Да, — мрачно кивнул Нокки, — я уверен, что он обо всём догадывается. Кора, найти Рему уже практически невозможно. Найди её рецепты! — Да, Кора. Мы знаем, что Брайс нанял тебя, чтобы найти Рему. Но на самом деле ему нужны рецепты. Нам тоже. Думаю, даже тебе. — Подождите, но зачем вам вообще сыворотка черной крови? В мире ведь и так полно… — За тем, — Идан повысил голос, — что Брайсу нужна от нас эта сыворотка. Значит мы должны её получить. Ясно? Кора подняла брови. — Тут таких вопросов не задают, — с сожалением пояснил Нокки, — если говорят, надо делать. — Хорошо. Я продолжу поиски…   Придя домой, Кора позвонила Дэвиду, но тот не ответил, и она решила вновь ему написать. «Привет, Дэвид, как дела?» «Привет, любимая, всё хорошо» «Мы давно не виделись. Я скучаю.» «Я тоже.» Это не Дэвид. Это не может быть Дэвид. Она отправилась в Фортон-Хиллз, чтобы поговорить с Эйсоном и сходить на тренировку. На занятии Кора была необычайно рассеяна, настолько, что Эйсон сам подошёл к ней и спросил, в чём дело: — Эйсон, я приехала, чтобы поговорить с тобой. — Что случилось? — Где Дэвид? — Я не знаю, он так и не появился. Кора посмотрела на Эйсона и встретила его тревожный взгляд. — Пойдем в дом, — предложил он. — Я звоню ему, и он не берёт трубку. Общается только в сообщениях. — Ты можешь отследить положение его мобильного? — Я пыталась, вышло так себе. Иногда сигнала вообще нет, а иногда показывает район Пустыни. — Значит, наверное, ничего страшного. Видимо, у него и правда дела. — Я тоже так думала. Но… не знаю. Есть странное чувство, что что-то случилось. — Да, у меня тоже. — Вчера в лаборатории Брайса я узнала, что Рема во всех своих отчетах написала поддельный рецепт сыворотки черной крови. А ещё, что Дэвид сам передал данные своих исследований в лабораторию Брайса. — Странно. Дэвид говорил, что никогда не видел Брайса и не контактировал с ним. — Мне всё это не нравится. — Не знаю, не знаю, — покачал головой Эйсон, — мне тоже. Кора продолжила работать в лаборатории, осматривая её углы на наличие зацепок, которые могла оставить после себя Рема. Судя по истории изменения файлов с отчетами, Рема сразу писала поддельные рецепты, а не изменила их специально перед своим исчезновением. Надев линзы и плотно замазав лицо тональным кремом, Кора отправилась в корпус, где работал Дэвид, чтобы найти его. Но на рабочем месте его не было, а сотрудники отвечали, что Дэвид уехал в командировку, но куда — они не знают. Аиша успокаивала Кору, что Дэвид в состоянии сам о себе позаботиться, и что ей не стоит так сильно переживать за него. И это было логично, но Кора не могла смириться с этим. — Не знаю, как тебе объяснить, но Дэвид пишет странные вещи. Это не может быть он! Я уверена, это пишет кто-то другой! Аиша некоторое время молчала, а потом сказала. — Возможно, ты и права. И что будешь делать? — Мне кажется, я зашла в тупик. Рема исчезла, вместе с ней исчезли рецепты, Дэвид тоже пропал. А я, — она всплеснула руками, — хожу на тренировки! Шикарно! — Без тренировок невозможно. Это навсегда часть твоей жизни… но я понимаю, что ты имеешь ввиду. Знаешь… Я бы начала с исследований Ремы. — Ты думаешь, я не читала её отчеты?! Да это первое, что я сделала! — Тогда подумай, к чему они могли её привести? Представь, что ты Рема. Какой она была? — Я не знаю, — развела руками Кора, — когда мы с ней общались, она была доброй, милой, весёлой… она была самым светлым человеком на земле. Но когда я пришла в лабораторию… там о ней все говорят словно о монстре каком-то! О цербере, к которому все боялись подходить. Мне она всё время жаловалась на то, что у неё нет парня, а дома у неё противозачаточные, кружевное белье и чеснок в спальне! Чеснок в спальне… Кора и Аиша посмотрели друг на друга. — Она боялась, что он вампир, — сказали они в один голос. — Кажется, я знаю, что делать, — сказала Кора. — Да, и что же? — Мне нужно ещё раз наведаться в её дом. А ещё мне нужно тренироваться. Ещё больше тренироваться. Вечера, свободные от тренировок, Кора проводила, читая ежедневник Ремы. На столе в спальне Коры теперь стояла в рамке фотография Рамилии в компании людей, которых Кора никогда не видела. Кора выписывала из ежедневника даты и дела, стараясь найти какие-то закономерности в распорядке жизни Ремы. Иногда, в те дни, когда Кора спала, ей снилась молодая Рамилия, радостно улыбающаяся на камеру, стоящая посреди розового сада у какого-то высокого каменного дома. Она знала — разгадка в том, чтобы найти людей на фотографии или то место, куда Рема ходила по четвергам, а возможно, и то и другое сразу. «Спокойной ночи, Дэвид.» «Спокойной ночи, любимая.» Сидя на лавочке в пустом ночном парке Сан-Мирэль, Кора подумала о том, что из всех вещей на свете эти сообщения — единственное, что до сих пор вызывает у неё страх.   ***   Как быстро всё порастает паутиной. Сад увял без Ремы. В этом году осень не приукрасила его. Она погрузила его в долгое и печальное одиночество, лишило его души и сердца. Всё, что радовало его в бесконечной смене времён года была Рема, огненно-рыжая и вечно куда-то спешащая. В этот раз Коре уже не нужен был ключ от её дома. Учись она лучше, он не потребовался бы ей и в прошлый раз. Дверь открылась по воле Коры, затем медленно захлопнулась и закрылась на замок. Всё было, как тогда: поваленный шкаф, разбившаяся пудра, разлетевшийся флакон духов, помада. С тех пор как она была здесь последний раз на теле Коры появилось ещё несколько татуировок, но теперь это были знаки: линии на шее для защиты от чеснока, узоры на голенях, позволявшие ей бегать, как вампир, линии и точки на пальцах рук, открывавшие двери. Кора вошла в спальню и решительно направилась к гниющему чесноку. Она, не церемонясь, перевернула горшок и достала из земли заветный ключ от шахматной доски. Правда, лишь от одной её половины — той, где хранились фигурки. Кора не умеет играть в шахматы. Она села за шахматный стол и стала рассматривать деревянные фигурки, покрытые черной и белой краской. Если бы они с Ремой решили сыграть, Кора выбрала бы чёрные. Рема выбрала бы белые. Потому что белый сочетается с её оранжевыми волосами. И потому что красных фигурок нет. Правда, Кора даже названия их вспомнить может с трудом. Вот это — пешки. Это Аиша, Лука, Анри, Кора… Это ферзи — Дэвид и Эйсон, а это Король и Королева — Брайс и Рема, только Рема должна быть белой… Взяв в руку королеву белых, Кора вдруг почувствовала, что по весу она отличается от королевы чёрных. Включив под столом фонарик на телефоне, она стала разглядывать фигурку. Ей потребовалось время, чтобы понять, что её можно раскрутить: внутри фигурки оказался ключ. Вот он — тот самый дневник, который ожидал увидеть у себя на столе Брайс.   Рема Разгар обеденного перерыва, просторная столовая сектора В заполнена людьми. Свободных мест почти нет: за столами, рассчитанными на четверых, люди собираются в компании по шестеро. И лишь один стол почти свободен: за ним сидит Эмилия Паркер. Она новенькая в этом секторе. Говорят, её отстранили от прошлой работы за то, что во время командировки она переспала с инопланетянином. — Все так уверены в этом, интересно, это правда? — Как думаешь, она мне даст? Я вроде так-то получше, чем синие слизняки, — парни рассмеялись. Рема, подслушивающая разговор в очереди в столовую, вздрогнула от мысли о том, как чья-то синяя скользкая часть тела может проникнуть к ней внутрь. Подождите, а инопланетяне правда синие? — Нет, Берни, тебе не даст. — Это ещё почему? — Потому что ты идиот! — снова смех и недовольное бурчание парня по имени Берни. Расплатившись, Рема взяла поднос и уверенно направилась в сторону столика, за которым сидела Эмили. Девушка с мрачным видом безучастно расковыривала вилкой печоночный пирог. Она совсем не заметила, как к ней подошла Рема, и очень испугалась, когда та её окликнула. — Привет, можно? — с улыбкой наклонилась Рема, чтобы подвинуть стул. Эмили повела рукой, предлагая сесть, и молча кивнула. — Ты здесь новенькая, правильно? — продолжила Рема, — я никогда тебя здесь не видела, — она положила в рот кусочек брюссельской капусты, и вилка испачкалась в ярко-красной помаде. — В этом корпусе — да, в Пустыне — нет, — ответила Эмили, не поднимая на собеседницу глаз. — Меня зовут Рамилия Уилсон, когда-то фармацевт, — усмехнулась она. — Эмилия Паркер. Когда-то экзогеолог, — Эмили с заинтересованной улыбкой взглянула на Рему, — значит, ты тоже недавно сменила лабораторию? — Да, — Рема задумчиво кивала, — не знаю, возможно, кому-то удается уйти на хорошей ноте, но, к сожалению, это не мой случай, скажу честно. Однако, — она наигранно улыбнулась, — всё, что ни делается — всё к лучшему. Признаться, в новой лаборатории мне нравится гораздо больше. — Оу, поздравляю, — Эмили хмыкнула, — расстаться с прошлой командой на хорошей ноте мне тоже не удалось, а новые лаборатории… — она помотала головой, — пока не знаю. — Ещё не распробовала? — Типа того. Столько проектов. И все такие разные. Я еле успеваю со всем справляться, — она натуженно улыбнулась, поджав губы, и Рема явно это заметила, однако не сдалась. — Не хочешь сходить сегодня куда-нибудь после работы, отметить переход на новое место?   — Ну, а почему бы и нет, наверное, пора развеяться…   ***   Несколько недель назад Рему уволили — сразу после того, как она создала препарат, вызывающий быстро прогрессирующий бронхолитиаз. Следующим шагом её исследований должно было быть создание лекарства от этой болезни, но этому, видимо, не суждено было случиться. Без каких-либо объяснений ей закрыли доступ к любым разработкам, связанным с этим проектом. Ей дали две недели на то, чтобы сделать выбор: либо продолжить работать в Пустыне, но на совершенно других проектах, либо уходить совсем. Рема не знала, что делать. С одной стороны, она осознавала, что её просто использовали для создания биологического оружия, следы которого практически невозможно обнаружить: заболевание начинало проявлять себя лишь через несколько лет, и убивало человека буквально за несколько месяцев. С другой стороны, исследования и наука были всей её жизнью, и она не представляла себя вне Пустыни. Однажды вечером она сидела в кафе Южная площадь на окраине Сан-Мирэль. Это было её любимым местом для отдыха. Она пила кофе, пытаясь разобраться со своими мыслями. Внезапно к ней подошёл мужчина лет тридцати, со сверкающим бриллиантом в одном ухе и с не менее сверкающими глазами. Он был одет в дорогой костюм и из-за этого плохо вписывался в атмосферу заведения. — Рамилия Уилсон? — Что? А, да. Это я. Что-то случилось? — Здесь свободно? Рема поморщилась, не понимая, что происходит, не успела ничего ответить, и Брайс сел за стул напротив и заказал себе кофе. — Для меня большая часть познакомиться с вами, — он протянул руку, и Рема неуверенно ответила на рукопожатие. — Простите, — засмущалась Рема, — но… — Брайс Венгер. Мы не знакомы, но я наслышан о ваших потрясающих исследованиях, проведённых в Пустыне. — Я рада это слышать, — Рема разочарованно опустила взгляд обратно в кофе. — Итак, до меня дошли сведения, что вы сейчас в поиске нового проекта. Рема тяжело вздохнула. — Знаете, мне кажется, я не готова пока что это обсуждать… — То, как вас вышвырнули из лаборатории — вопиющий случай. Они попросту воспользовались вами, а потом выкинули, как надоевшую куклу, — он покачал головой, — я и подумать не мог, что люди, в наше-то время, всё ещё на такое способны. Цивилизация, интеллигенция, — он гордо развёл руками, — впрочем, не буду тянуть кота за хвост. Как вы уже поняли, я предлагаю вам работать на меня. Рема не успела открыть рот, как Брайс добавил: — В обмен на сведения. Вы ведь хотите знать, почему всё произошло именно так? — Что?.. — Я рассказываю вам всё, что знаю, а вы… Вы возглавите мою лабораторию. — Скажите сначала, что вы знаете. — Как вы понимаете, никто и ничто уже не сможет предоставить вам доступ к вашему старому проекту. Думаю, вы догадались, что кому-то не выгодно, чтобы лекарство от заболевания кто-либо когда-либо создал. Некоторые люди, ответственные за это, свято верят, что кроме вас, никто не способен это сделать. — Просто скажите, кого они хотят убить этим. Как его зовут? — Её. Её зовут Эмилия Паркер. По неизвестным причинам отстранена от работы в отделе экзогеологии, и теперь работает в отделе чёрных и белых дыр, который, по счастливой случайности, находится в том же корпусе, что и моя лаборатория. Рема зажмурилась, и из-под густых ресниц по раскрасневшимся щекам покатились горькие слёзы.   Дорогой дневник! Не знаю, зачем я делаю это. Зачем я общаюсь с Эмилией Паркер? Из чувства вины? Из интереса? Мне противно думать, что это так. Эмили оказалась очень приятной и умной девушкой, только немного мрачной. Я очень надеюсь, что мой препарат не сработает. Всё-таки так не бывает, чтобы что-то получилось с первого раза. Я почти уверена, что и в этот раз не получилось, и эти грёбаные идиоты как всегда облажались. Интересно, когда она не заболеет и они поймут, что препарат не работает, что они будут делать? Позовут меня обратно и попросят доделать? Идиоты. Как я их ненавижу.   Но сколько бы Рема не убеждала себя, что общается с Эмилией в основном потому, что ей приятно и интересно проводить с ней время, в глубине души она знала, что это не совсем так. Её постоянно преследовало мучительное ощущение, что Эмили что-то подозревает. А ещё её мучали сны, где Эмилия указывала на неё пальцем и кричала: «Убийца! Убийца!» Рема очень переживала, что Эмили вдруг заметит, как часто Рема смотрит на неё не то с любопытством, не то с недоумением. Эмилия стала для неё живым доказательством того, что вся эта кошмарная история с прошлой лабораторией действительно произошла. Нет, это не страшный сон, это реальность — она мечтала создать великое лекарство, а создала смерть. Этот факт не укладывался в голове Рамилии, и сколько бы она не покрывала страницы своего дневника крупными каплями слёз, размывавшими многочисленные знаки вопроса, она не могла это осознать, принять, понять. Со временем попытки осознать факт создания смертельной неизлечимой болезни трансформировался в её сознании в попытку понять Эмили. Словно если она сможет понять её, то сможет перестать бояться смерти. А смерть преследовала Рему повсюду. Словно чтобы заполучить право на жизнь, ей нужно было умереть. На третий год их общения Рема еще пристальнее наблюдала за подругой, но Эмили была в полном порядке. Она чувствовала себя прекрасно и, кажется, стала даже чуточку веселее, чем прежде. Рема была действительно счастлива, когда позволила себе заключить, что она действительно ошиблась, и созданный ею препарат не сработал. Однако спустя ещё один год Эмили начала быстро чахнуть. Рема сначала списала это на обычную осеннюю тоску, но через пару месяцев Эмили потеряла свой прежний вид. Она иссохла, и на её лице появилось выражение непрекращающихся страданий. Рамилия отказывалась верить, что это та самая болезнь. Она до последнего надеялась, что дело в чем-то другом. Но, в конце концов, её опасения подтвердились, и тогда она твёрдо решила искупить свою вину… хоть она и не была ни в чем виновата. — Эмили? Эмили скучающе поднимает голову, когда Рема подсаживается к ней на обеде. — С тобой всё в порядке? Она кивает. — Всё хорошо. Погода меняется. Голова болит. — Не хочешь посидеть в кафе после работы? Пятница. Подруга отрицательно качает головой. — Не хочу. — Эмили, пожалуйста, не делай вид, что ничего не происходит. Неужели я не заслуживаю правды? Она отворачивается и закрывает глаза. — Хорошо. Они сидели на огромном валуне у канала. Вдали шумел пятничный Сан-Мирэль. Если бы не Эмили, если бы не всё на свете… Ах, ну почему всё просто не может быть как раньше? Но сейчас, сидя рядом с человеком, почти мёртвым по её вине, она не может позволить себе даже вспомнить те вечера, которые они с Эмили проводили в шумных коктейльных и барах. Сейчас она чувствует, как умирает вместе с ней. В глубине души она готова на всё, чтобы искупить свою вину. Она бы предпочла умереть вместо Эмили! Лишь бы эти позорные страницы были вычеркнуты из её жизни. Она ни о чем больше не сожалеет так сильно, как об исследованиях, которые вместо того, чтобы лечить, стали убивать людей. Ей проще умереть, чем жить с этой мыслью дальше. Жить… кажется, что у них обеих есть только один выход… — Есть ещё кое-что. Рема замерла. Её сердце колотилось с бешеной скоростью. Ещё одна болезнь. Ещё один вирус без лекарства. По-хорошему нужно подождать изготовления, но времени нет. Она умирает, прямо сейчас! На анализы потребуется время, столько времени, несколько дней! Когда Рема видит тяжесть боли, с которой поднимается грудь Эмили, ей кажется, что счет идёт на минуты. — Правда, это не совсем легально…   ***   О нет, только не это. Те самые парни! Вот этот — Берни. Она его запомнила. — Всем добрый день, коллеги. Хочу вам представить Рамилию Уилсон. Первым протягивает руку парень среднего роста со светлыми кудрявыми волосами и аккуратно выстриженной рыжеватой бородой. Он носит очки и очень добродушно улыбается. — Идан. — Очень приятно. Рема, — она улыбается в ответ, волнуется о том, чтобы на белоснежных зубах случайно не оказалась красна помада. И всё-таки он слишком добродушно улыбается. — Джей-Нокк, Ральф, Бернард, — перечисляет Брайс, — Рад сообщить, что отныне Рамилия будет руководить разработкой сыворотки черной крови, а затем, надеюсь, и сыворотки солнца, — Брайс с улыбкой посмотрел на Рему, и та кивнула, — Идан поможет тебе здесь освоится. Лаборатория твоя. Где меня найти — ты знаешь. — Как часто ты ожидаешь отчеты? — она по инерции задирает нос, когда речь заходит о работе. — Не реже, чем раз в неделю. Они кивают друг другу и расходятся. Рема остаётся в лаборатории наедине с командой и прищуривается, рассматривая свои новые владения. Это никому не нравится. Лаборатория совсем новая, совсем маленькая. Идан всё время что-то говорит: про то, как всё хорошо двигается, как много они уже получили и так далее и тому подобное. Слушая его в пол-уха, Рема листала отчёты. — Подожди, — покачала головой Рема. — Что? — переспросил Идан. Приятное чувство разливалось по её телу. Исследования, которые она считала позорными, буквально осквернившими, перечеркнувшими её карьеру и жизнь, уплывали в туманную даль забвения. Впереди засияла новая звезда –свет панацеи, яркий и соблазнительный затмил её разум, залил собой весь горизонт будущих событий. — Нет, подожди. Разве оно… живое? — Черная кровь? — Ну да. Идан покачал головой. — Абсолютно точно нет. — Тогда что это? Молчание. — Кто-нибудь когда-нибудь видел черную кровь? Молчание. — Я ведь правильно понимаю, что вампиров истребили сотню лет назад? — Правильно, — тихо сказал светловолосый парень. Воздух в комнате замер. Казалось, что даже жужжание приборов притихло и прислушалось к разговору ученых. — Быть может образцы их крови остались в какой-нибудь одноименной лаборатории? Нет? — Нет. Рема подняла бровь. — Мы собираемся создать черную кровь заново? — Да. Это был тот день, когда она вновь, впервые со студенческих лет, купила пачку сигарет. Был вечер, на город уже опустились сумерки. Рема сидела в небольшом парке одна за шахматным столиком и курила длинную тонкую сигарету, рассматривая беспорядочно расставленные фигурки. Внезапно её посетило чувство, что она здесь не одна, за ней кто-то следит. Она резко обернулась, но позади было пусто. Рема поёжилась, прислонившись щекой к меховому воротнику своего пальто, и сделала затяжку. Сигарета затрещала, и к губам прилип сладкий привкус гвоздики. Стоит ли доверять Брайсу? И не поздно ли задаваться этим вопросом? А что, если всё выйдет как в прошлый раз? Мысли о создании панацеи перемешались с мыслями о побеге. Она размышляла о том, как панацея изменит мир и общество, и том, придется ли ей сменить место жительства, если она захочет покинуть проект. Она думала о том, что нужно будет скрыть от общества факт создания черной крови, и о том, как её имя будет записано в ряды создателей панацеи. Ночью Рема не могла уснуть, пытаясь смириться с мыслью о том, что выбор уже был сделан, и что назад пути нет. Какая-то её часть всё ещё боролась, безмолвно, но отчетливо призывая к побегу — да куда угодно, на другой остров, на Гору, да хоть куда, только подальше от вины за создание вампиров, от ужасного чувства стыда за гениальные, но бесчеловечные исследования. Но панацея в итоге победила. Уснув беспокойным, тревожным сном, мучаясь от чувства чьего-то присутствия, Рема встала на путь черной крови, раз и навсегда связав свою жизнь с вампирами. Идан и Рема много спорили о том, что должна делать сыворотка. От формулировки «создавать вампиров» все отказались ещё до того, как она была произнесена. Идан рассуждал о том, чем могли руководствоваться ученые несколько веков назад в своем стремлении изменить состав и свойства костной ткани. Несмотря на то, что Рема поддерживала такое направление размышлений, она критиковала разработки Идана, называя их «лекарством от мраморной болезни и не больше». Но что есть больше — вот в чем был вопрос. Однажды этот вопрос нашел свой ответ — по крайней мере, Рема этот ответ нашла для себя. Однажды в понедельник, Рема пришла на работу с таким видом, будто она сейчас свалится с ног. Зевая, потирая сонные глаза, она заявила, что дело не в костной ткани, не только лишь в ней, дело в тёмной энергии. Темная энергия — ключ к созданию вампиров. Она открыла на экране перечитанную множество раз энциклопедию и сказала, что их самая главная зацепка — это темная энергия и ближайшие к эпидемии открытии в области космологии и астрофизики.   Рема перестала участвовать в экспериментах Идана, и всё свободное время тратила на восполнение знаний по истории развития космологии, а затем и по самой космологии. Открытие экзопланет, обнаружение растительности на спутниках Юпитера и Старуна, исследования этой растительности; измерения плотности Вселенной, открытие локальных неравномерностей тёмной энергии и изучение её скоплений в некоторых видах растений — все дороги вели к Центру на Горе, построенном на развалинах города Грэйсвилл, вокруг огромного кратера, образовавшегося при падении крупного метеорита. Кратер, ныне окруженный высокими стенами, и без всяких сомнений до сих находится в целости и сохранности за стенами исследовательского центра. Статьи ссылались на другие статьи, которые были удалены или закрыты. Размытые изображения графиков и диаграмм в низком разрешении свидетельствовали о том, что некоторые соединения способны взаимодействовать с некоторыми видами живых организмов, повышая концентрацию темной энергии в них… но как?..   Когда я отправилась в Грэйсвил, я не знала, чего ожидать. Я вообще не до конца понимала, зачем я это делаю. Я просто решила, что хочу в лицо посмотреть этим стенам, за которыми хранится то, что мне нужно. Дорогой дневник! Я уже не могу остановиться. Я знаю, я всё понимаю. Это судьба. Ничего не будет иначе и на этот раз. Не потому, что мир такой — а потому, что я такая. Потому что я не могу остановиться. Как обычно в семь утра я вышла из дома и села на автобус, но не до Пустыни — до Сан-Мирэль, оттуда до Рокс-Тауна, а там уже до Центра на Горе. Грэйсвилл — от него осталась лишь ржавая, покосившаяся табличка-указатель, обклеенная стикерами с летающими тарелками, лицами инопланетян, с нарисованным сзади граффити «I don’t speak human». Не могу понять, что произошло с природой в этих краях? На границе Грэйсвилла земля словно заражена чем-то. Тёмная лесная почва становится сухой и ржаво-красной, ели Рокс-Тауна теряют листву и превращаются в черные стволы с ветками, а потом исчезают — дальше только срубленные пни и сухоцветы. Это не город, это аномалия. У меня нет ни малейших предположений о том, что там происходит. В автобусе я была совершенно одна. На улицах никого не было. Огромная территория Центра сливалась с местностью: стены из кирпича и колючая проволока произрастали из раскрасневшейся земли как родные. Воздух разносил по пустующим улицам гудение RCM. На самом деле здесь никто не живёт. Это какой-то призрак разрушенной деревни: покинутые дома на колесах, которые захватили странные лианы, покосившиеся маленькие домики с выбитыми стеклами, из которых развиваются когда-то белые, а теперь грязные и потрепанные шторы. Мне не хватит слов, чтобы описать руины, среди которых расположился Центр на Горе и… бар Селестия.   Рема долго шла по улицам низенького города-призрака, выбирая направление наугад и постоянно записывая в телефон свой путь: где и куда она повернула. Неподходящая для длительных прогулок обувь стала натирать, щиколотки заныли, и тогда, как по волшебству, Рема услышала что-то, похожее на музыку — нет, ей это не послышалось.   Желто-зеленая светящаяся вывеска над входом изображала коктейльный бокал с зонтиком, а на двери был наклеен плакат с летающей тарелкой, который гласил: «Self parking». За деревянной дверью играла музыка — какое-то кантри, которое как нельзя лучше подходило к атмосфере пустынной местности, посреди которой расположился бар. Рема повернула ручку и с опаской, медленно, открыла дверь. За барной стойкой мужчина жонглировал бутылками и шейкером. Увидев посетительницу, он ловко поймал предметы и развел руки, торжественно приглашая Рему за барную стойку. — А вы хорошо замаскировались! — рассмеялся он. Рема сначала не поняла шутки, а потом… — А-а-а, ну да, волосы, ха-ха. Бар пустовал. Она взобралась на барный стул. — Сок со льдом. Апельсиновый. Бармен улыбнулся и поставил перед Ремой сок. — Милое у вас местечко, — Рема кисло улыбнулась, — Селестия — имя вашей жены? Бармен хмыкнул. — Сразу видно не здешнего человека. Здесь каждый знает, что такое Селестия. Рема ничего не ответила, лишь мимолетным движением приподняла бровь. Бармен налил текилу — уже себе. — Итак, что привело вас в мой маленький островок уставших ученых? — Исключительно ноги. Видимо, аура вашего места столь сильна, что притягивает уставших ученых даже из самых дальних краев земли. — Оу, — он окинул Рему оценивающим взглядом, — так значит я имею честь беседовать с ученым. Рема кивнула. — Меня зовут Селина. — Рокки. Меня здесь все знают, так что мне не удастся так просто спрятаться за вымышленным именем. Но не переживайте. Я всё понимаю. Для туриста, как вы, это вполне нормально — испугаться вида местных пейзажей, особенно днём. — Ночью лучше? — О да, безусловно. Особенно здесь. Рокки окинул взглядом свои владения. Рема тоже демонстративно оглянулась. — То есть здесь не всегда так пусто? — Конечно нет. Просто сейчас все на работе. — Тогда почему вы открыты? — Я тоже на работе. К тому же, я люблю болтать с туристами. Ну, правда люблю. Спрашивайте же, Селина! У вас наверняка много вопросов! Быть может, вопросы ученого будут отличаться от вопросов гуляк и журналистов, м? — Хорошо, — кивнула Рема, — скажите, какой ваш фирменный коктейль? — О! — Рокки хлопнул в ладоши, — Это мне нравится! Он вновь стал опасно жонглировать предметами, а затем перед Ремой появился «Туман над кратером». Услышав название, Рема не смогла сдержать улыбку. — М, очень вкусно. Не могу поверить, что туристы не возвращаются потом к вам за этим коктейлем. Рокки пожал плечами и не ответил. — Почему люди оставили свои дома? — Рема выудила оливку из стакана. — Потому что не хотели жить в городе, где нет жизни, есть только Центр на Горе. Общество здесь на любителя: только ученые, да военные. — М-м-м-м, — протянула Рема, — это вы так обычно всем отвечаете, да? — Да. — Понимаю. Но вы… живёте здесь, в Грэйсвилле? — Да. — Ага. — А вы? — В Ренбурге. Это на юге… — Я знаю. Рокки всё более и более нервно протирал бокал. — А что здесь с землёй? Это из-за метеорита? — А что с ней не так? — Она… Сухая и красная. Видимо всё, что может здесь выжить — это кактусы вокруг вашего бара. Только не говорите, что здесь нет ничего необычного. Здесь должен быть лес: черная почва, влажный воздух, ну, знаете… — Да уж, экоактивистам сюда вход воспрещен, — рассмеялся Рокки, — RCM тут пыхтит на славу, уже все соки из земли выпил. — Вы считаете, это никак не связано с метеоритом? — Кто знает, кто знает… Рема не знала, что сказать. Неужели ей придётся просидеть здесь до самого вечера, чтобы пообщаться с учеными? Стоило ей подумать об этом, как Рокки тут же сказал: — Вам лучше уйти, пока местные не пришли. Раз уж вы ученый, а не журналист или просто дурачок, поймёте наверное: никто вам здесь ничего не расскажет. А если вдруг, военные узнают, что вы из Пустыни… — Да-да, конечно. Я не собираюсь доставлять вам неприятности. Спасибо, что предупредили. Рема допила коктейль и уже собралась уходить. — Селина, так что вы хотели узнать на самом деле? — спросил Рокки, — Просто интересно. Я никому не скажу, обещаю. — Я… я не знаю, — улыбнулась Рема, — Правда. Я просто… извините.   В прочем, я ничего не ожидала — вообще. Что мне дала эта поездка? Ну, помимо того, что я побывала в крайне необычном месте и попробовала действительно вкусный коктейль в исполнении жутко странного бармена (такое впечатление, что он читал мои мысли!). Эта поездка дала мне уверенность в том, что черная кровь тесно связана с метеоритом и тем, что произошло в Грэйсвилле. Скажу даже так, создание черной крови стало прямым и закономерным следствием изучения кратера. Из вышесказанного напрашивается следующий вывод. Тайна черной крови похоронена в RCM. Предположим, что чудесным образом я нашла «рецепт» создания сыворотки. Среди компонентов обязательно будет тот (или даже те), который я не смогу достать, потому что он либо хранится за семью замками на Горе, либо — ещё хуже, — уничтожен. Дорогой дневник, уже давно не чувствовала себя такой живой. И всё-таки, я очень благодарна, что Брайс нашёл меня. Я должна ему целую жизнь…   ***   Рема была искренне удивлена, когда её доводы не убедили Идана. — И вообще, пока ты прогуливаешься по библиотекам и научным городкам — мы тут работаем! Делаем сыворотку! — Что?! Ты хочешь сказать, что я не работаю, а прогуливаюсь?! — Да. Рема выдохнула. — Что ж, да, Идан, ты прав. Я мало времени уделяла лаборатории. И мы сейчас все видим, к чему это привело. В этого дня я буду принимать самое активное участие в разработках. — Ну наконец-то! Тебе снова придётся читать отчеты, чтобы наверстать упущенное. — Не придётся, — махнула рукой Рема, — до конца дня вы утилизируете всю свою химию. Мы начинаем всё сначала. — Что-о?! Я не… — Ошибаешься.   ***   В эту пятницу на почту Брайса не пришло письмо с еженедельным отчетом — вместо этого Рема отправилась к нему с личным визитом. Она постучала в высокую дверь его офиса: — Можно? Звук отодвигающегося стула. Рема плавно показывается из-за двери. — А! Рема! Какой сюрприз. Конечно, проходи. Брайс жестом пригласил Рему сесть за стул напротив. — Я ещё не посмотрел сегодняшний отчет, если ты хотела поговорить об этом. — Сегодня отчет будет в устной форме… — Тогда слушаю. Рема скрестила пальцы, пару раз пробовала начать говорить, но ничего не получалось. — Я прошу простить меня. Я правда думала, что знаю с чего начать. Это всё… не так-то просто. Брайс встал, засунул руки в карманы и стал расхаживать по кабинету. — Ничего. Я попробую помочь тебе. Начнем с чего-нибудь вроде «Эту сыворотку создать невозможно»… — Да нет, почему, принципиально это возможно. Другой вопрос, сможем ли это сделать именно мы. — А чем мы плохи? — Мы в Пустыне. Они были на Горе. Рема обернулась и встретила пристальный взгляд Брайса. — Это действительно важно, — добавила она. — Подробнее? — У меня нет сомнений в том, что черная кровь — результат исследований, проведённых в метеоритном кратере. Они нашли там что-то — какое-то вещество, которое способно повысить плотность тёмной энергии. — Так, — Брайс вернулся в кресло, и чуть ли не перегнувшись через стол смотрел на уже немного испуганную Рему. — Если один из компонентов сыворотки находится за стенами RCM, нам его не достать. — Почему? — Как тебе сказать, Брайс… — Так и говори. — Ты был когда-нибудь там? — В RCM? — В Грэйсвилле. Брайс улыбнулся. — Так может говорить только человек, который там был. Рема кивнула. — Да, — Брайс откинулся в кресле, — военные и ученые, две самые непонятные категории для обычного человека, собрались в одном месте… и это место даже не RCM. — Это Селестия. Но… я ушла оттуда до прихода, так сказать, основной аудитории. Бармен сказал, что мне не стоит оставаться. — Да, возможно, оно и к лучшему. Брайс о чем-то задумался, Рема тоже молчала, скучающе разглядывая бардовый галстук Брайса и клетчатый пиджак. Затем Брайс встал и достал из холодильника, встроенного в шкаф, графин с виски и лед. — Не Туман над кратером, но всё же, — он протянул Реме хайболл, и та застенчиво улыбнулась. — Спасибо. — Или ты не пьёшь? Она пожала плечами. — Я обычно не пью, когда разговариваю о работе, так сказать. Но в целом я не против. — Так что заставило тебя думать, что черная кровь связана с кратером? Брайс откинулся в кресле и стал покачивать бокал, пристально глядя на Рему. Рема съежилась. Объективно говоря, у неё не было никаких тому доказательств, лишь странный бармен и тревожные ощущения. — Э-эм-м ну-у… — Я тоже много думал об этом. Неужели на нашей планете нет того, что было на этом метеорите? — Если дело в микроорганизмах… — Ты считаешь, что черная кровь — это нечто живое? — Нет, — покачала головой Рема, — нет. — Рема, нужны доказательства. — Да, я поняла. Повисло молчание. — Что мы будем делать, если… — Мы будем делать панацею. С метеоритом или без. Прежде всего, доказательства, Рема.   ***   Снова. В шесть утра Рема уже ехала в автобусе с другими учеными RCM до конечной. Теперь в кроссовках, джинсах и футболке, с забранными под черную кепку рыжими волосами. Она планировала обойти периметр RCM с датчиком тёмной энергии. Изучив снимки со спутника, она понимала, куда идти, чтобы оказаться рядом с кратером. Конечно, кратер был огражден высоким забором и закрыт стеклянным куполом. Рема предполагала, что ограждения могут быть оснащены чем-то вроде отражателями темной энергии. Она не знала, существуют ли такие материалы, но понимала, если она смогла себе это представить — кто-то смог уже много лет назад, и, вероятно, смог это претворить в жизнь. Выйдя из автобуса, молчаливая вереница сонных ученых потекла к входу в Гору, Рема с ними. По мере приближения к зданиям, вдалеке все более отчетливо вырисовывались люди в военной форме. Патруль стоял по всему периметру Центра. Рема замедлилась и отстала от группы. Она юркнула за какой-то большой, пустой военный автомобиль. Её сердце бешено колотилось. Нужен был план… Рема пошла по обочине главной дороги прочь от Центра, прижимаясь к заборам. Улица пустовала, никто не шёл из города к Горе, и Рема чувствовала себя одиноким деревом в поле во время грозы. Заметив дыру в заборе, она не задумываясь пролезла через неё. Ещё не вполне убедившись, что город заброшен, она боялась, что сейчас объявятся хозяева дома, или, ещё хуже, такие же непрошенные гости как она. Она прижалась к забору и стала прислушиваться к звукам вокруг. Всё было тихо. Дверь небольшого одноэтажного дома с чердаком под высокой крышей была открыта. Рема осторожно вошла внутрь. Если бы не пыль и паутина, она бы уже бежала из этого дома сломя ноги. Но тишина и обездвиженность приглашали её остаться. В небольшой гостиной красовался стенд с многочисленными военными наградами. На стене висели фотографии семейства Пуласки — очень старые. Детская, спальня — в спальне прямо рядом с кроватью стояла какая-то странная, доисторическая аппаратура с антеннами, кое-где замотанными изолентой, и ЭЛТ-монитором, которые раньше Рема видела только на картинках в интернете. На чердаке был кабинет. Рема пододвинула стул к высоко расположенному окну в крыше, из него можно было наблюдать за тем, что происходит вблизи Центра. Рема спустилась со стула и стала осматривать кабинет. В верхнем выдвижном ящике стола лежала написанная от руки записка.   «Меня зовут Виолетта Пуласки. Если вы сейчас нашли эту записку в доме семьи Пуласки в Грейсвилле — положите её обратно и уезжайте отсюда как можно скорее. Да, этот дом отныне пуст. И вы вольны решиться жить здесь, но я вас прошу: не делайте этого, уезжайте как можно скорее. Не пытайтесь расследовать происходящее в Центре. Вас не спасут ни деньги, ни звание. Ничто из этого не вернёт вас к жизни, если вы зайдёте слишком далеко. Как моя мама. Как мой папа. Я вас предупредила.»   Рема положила записку обратно в ящик и взяла лежащий рядом бинокль. Он лежал там не просто так. И окно в крыше было тоже не просто так. Через окно в этот бинокль прекрасно было видно обстановку вокруг Центра. В столе она без труда нашла бумагу и карандаш. Вплоть до вечера Рема стояла у окна, наблюдая в бинокль за патрулем у Центра, записывая каждое их действие. Когда уже стемнело, Рема почувствовала голод и усталость. Она спустилась на кухню в поисках чего-то съестного. Холодильник был пуст, электричества в доме было отключено, вода только холодная. «Ну, хотя бы вода», — подумала Рема, а потом ещё подумала, что не кипяченой эту воду пить точно не стоит… Шкафы были почти пустыми. Виолетта, видимо заботливо выбросила всё, что могло очевидно сгнить, перед тем как покинула дом. В шкафах было превратившееся в камень кофе, какие-то крупы и пара пакетов с быстрой лапшой. Лапша выглядела пригодной к употреблению. В одном из шкафов обнаружился непустой баллончик с газом и маленькая плитка. По оценкам Ремы, этого всего было вполне достаточно, чтобы протянуть здесь несколько дней. На заднем дворе дома стоял небольшой столик и покосившийся мангал. Садовые ограждения намекали о том, что когда-то здесь было красиво, и здесь цвела жизнь. В прочем, здесь и сейчас было красиво, и сейчас здесь цвела жизнь — какая-никакая, но жизнь. Расписные кирпичики клумб теперь опоясывали сухие травы и мелкие растения, похожие на хавортию. Безоблачное небо покрывалось звёздами. В стороне, противоположной Центру, где не было засветки, можно было разглядеть полосу Млечного Пути. Рема чувствовала, как не хватает ей стрёкота кузнечиков, как хочется, чтобы вокруг были хоть какие-то признаки жизни… Желания имеют свойство исполняться. — Эй, ты это слышишь? — Что? — Чем это тут пахнет? Рема бесшумно закрыла лапшу крышкой. — Чем? Вроде, пылью, как обычно. — Мне что-то запах лапши послышался. Голодный, наверное. — Я сам так есть хочу, пошли скорее, навернём лапши. — О да, давай… Сердце Ремы билось так сильно, что она боялась, что военные, проходившие мимо за забором, услышат этот стук. Она ещё пару минут сидела неподвижно, после чего решилась тихо уйти обратно в дом. Свечек в доме не было, телефон почти разрядился. Она хотела написать Брайсу, что её не будет несколько дней, но обнаружила, что связи здесь нет. Рема уселась на подоконнике, поближе к свету, и посмотрела на лапшу. «Я ведь действительно могу умереть от этого», — подумала она. На вкус лапша оказалась нормальной, как обычная дешевая быстрая лапша. Рема с опаской ела лапшу, которую сама с трудом могла назвать едой, но которая по идее должна была усвоиться её организмом и дать ей силы. Но где взять силы не спать? Чем дольше она стояла у окна, тем сильнее чувствовала, как её бдительность стремительно падает, и силы иссякают. Было около двух часов ночи, когда она чуть не свалилась со стула, потеряв равновесие. Не решившись спуститься в спальню, она легла спать на письменном столе в кабинете, и проснулась через пару часов от боли в шее. Немного размяв шею, она вернулась к наблюдениям и записям. Так начался второй день Ремы в Грэйсвилле. Она наблюдала, как к прибытию первых автобусов патруль стягивается к Центру. Она была неправа: всё-таки кто-то живёт в городе, потому что военные шли из жилых застроек. Этих людей было крайне мало. Большую часть военных привозили в автобусах, но не из Рокс-Тауна, а с противоположной стороны, видимо, с побережья за Грэйсвиллом. Ученых, шедших из жилых застроек Рема не заметила, они приезжали исключительно со стороны «цивилизации». Сейчас, на фоне того, что Рема видела несколько часов назад, было ясно, что больше всего патруля во время начала рабочего дня. Ночью людей в форме было значительно меньше. Как и в предыдущий день, к обеду патруля стало больше, затем кто-то ушел покурить, кто-то заснул в будке. Пришел старший, разбудил. К концу рабочего дня отдыхающие вновь заступили на пост, тщательно проверяя сумки работников. Около шести патруль сменялся. Заранее быстро съев лапшу, Рема вышла на задний двор, чтобы наблюдать в щели деревянного забора за прохожими. Как обычно, многие военные сворачивали к бару, были и некоторые ученые. Рема сидела у забора до самой темноты. Когда ночь окончательно опустилась на землю, и вокруг Центра зажглись фонари, она вновь вернулась к окну, наблюдать за жизненным циклом Центра. В этот раз она планировала не спать всю ночь. Первое время всё шло по расписанию. Патруль работал как часы. Это успокаивало Рему, такое четкое расписание позволяло ей вклиниться в работу этого отлаженного механизма и остаться незамеченной. Ведь ей всего-то нужно подойти поближе к стенам Горы. Примерно в три-четыре часа ночи над зданием Центра появилось странное зеленоватое сияние, и где-то из сердца города раздался звук, похожий на сирену. Рема спустилась на первый этаж. Из окна на задний двор было видно, как вдалеке из безоблачного неба на землю опустился столб света. Издалека донеслись звуки стрельбы, крики мужчин. Затем столб растворился. Сияние над Горой тоже исчезло. Очень сильно заболела голова. Очевидно, ночью в городе что-то происходит, поэтому военных стягивают туда. Шатаясь, почти теряя сознание, Рема спустилась в гостиную и уснула там на диване. Рема проснулась от сильной головной боли. Сердце нездорово колотилось. Она приготовила лапшу, выпила горячей воды, и стало чуть получше. Долго здесь оставаться точно нельзя. Нужно было готовиться к такому путешествию заранее… она сняла в тёмной ванной зеркало и вынесла в гостиную, чтобы посмотреть на себя при свете дня. «Ох, ну и ну, лучше бы не видела», — расстроилась Рема. Полдень уже миновал. Рема проверила работу своего датчика — он показывал уровень энергии выше среднего, но всё ещё в пределах нормы. «Надо было включать ночью, во время сияния», — конечно, это не повод оставаться здесь ещё дольше. Рема вновь обыскала в доме шкафы, хотела найти что-то интересное: документы или оружие, но ничего не нашла, только складной охотничий ножик — сойдет. Хочется верить, что это последняя её лапша здесь. Стемнело. Количество охраны у Центра уменьшилось. Немного раньше полуночи — кажется, самое мирное время здесь. Время выпить в баре, провожая завершившийся рабочий день, предвкушая предстоящую тревожную ночь. Идя дворами через дыры в ветхих заборах, она приближалась к Центру на Горе, прячась за машинами и гигантскими хавортиями. Она включила датчик, прижав его к себе — датчик издал сдавленный писк. Патрульный завернул за угол и Рема, прячась за кустами и брошенными грузовичками, стала приближаться к забору. Забор из проволоки преграждал ей путь к стенам. Но пройдя чуть дальше по периметру, она нашла крошечную дыру в заборе. «Ну ничего себе! И как они могли это допустить?!» — возможно, военные думали, что никто не сможет туда пролезть? Или просто не заметили? Рема дождалась, когда мимо пройдёт ещё один патрульный, и подбежала к забору. Издав тихий скрип, проволока отогнулась, пропустив Рему. Она аккуратно вернула её на место и быстро спряталась за большой хавортией. Пока мимо шёл патрульный, Рема смотрела на датчик. После приближения к стене с кратером показания немного возросли. Флуктуация или результат? План был предельно прост: выбрать куст, ближайший к стене, и пока патруля не будет подбежать с стене, сделать измерение, убежать обратно. Испытывая терпение Ремы, патруль циркулировал вокруг стен. Рема спряталась за гигантским трихоцереусом, и решила потратить время, чтобы отрезать одну иголку — будет чем защититься, в случае нештатной ситуации. И вот этот момент настал. Как только патрульный скрылся, Рема подбежала к стене. Показания датчика вновь возросли, и вновь совершенно незначительно. Что ж, теперь, согласно плану, настало время бежать обратно, но прежде, чем убегать, Рема решила дернуть ручку двери «для персонала» — и та открылась. Времени на размышления не было, и Рема шагнула в темноту. Она ещё раз проверила расположение в карманах вещей: нож, игла, фонарик. Он стояла какое-то время неподвижно, прислушиваясь к звукам вокруг и выжидая, пока глаза немного привыкнут к темноте. Помещение было завалено старой мебелью, выброшенной техникой — словом, склад мертвых вещей. Рема осторожно продвигалась дальше. Эта часть здания Центра — самая дальняя от главного входа, казалась заброшенной. Сразу за складом было большое помещение, разделенное на лаборатории. На столах лежали кипы бумаг, папки с какими-то фотографиями. Уровень темной энергии был по-прежнему в пределах нормы. Рема стала разглядывать фотографии, читать заголовки отчетов: «Нитевидная структура Вселенной: увеличение ускорения при движении вдоль силовых линий», «Передача тёмной энергии по эфиру между сосудами». Рема поморщилась — ничего не понятно. В лабораториях а мембранных коробочках стояли кристаллы, которых Рема не знала, и порошки с незнакомыми названиями. Она стала измерять уровень тёмной энергии рядом с этими веществами. — Вы что-то потеряли? — Ах! — Рема вскрикнула и отпрянула от полочек. Замигали лампы, и в лаборатории включился свет. Неподалеку от Ремы стояла невысокая женщина в длинном платье. — Я ждала вас. — Прошу прощения, просто решила задержаться на работе… Рема вдруг решила сделать вид, что всё нормально, но голос срывался от дрожи. — Рамилия Уилсон, это вы? — Откуда… — Я так и думала. Нам нужно выбираться отсюда. Если нас здесь найдут, — девушка покачала головой и протянула Реме руку, — пойдём. Она погасила свет и приложила палец к губам. — Все вопросы потом. Они свернули на служебную лестницу и поднялись на второй этаж. — Надо спустить лестницу как можно тише. — Как тебя зовут? — Потом. Идут. Они спрятались за стеной, выжидая пока пройдет патрульный. — Давай. Девушки опустили пожарную лестницу. — Спасибо, — сказала Рема. — Завтра ночью в баре Медуза-Горгона. Удачи. Патрульный скрылся, Рема начала спускаться по лестнице, и в этот момент вновь завопили сирены. Она стала спускаться быстрее, но, когда спрыгнула на землю, поняла, что механизм патруля дал сбой: тот, кто только что скрылся за углом, решил вернуться. Заметив Рему, он наставил на неё пистолет. — Руки вверх! Он не будет стрелять. Рема пустилась в бегство. Солдат, опустив оружие, побежал за ней — это именно то, чего она добивалась. Когда он нагнал её и схватил, она всадила в его кисть иглу. Он зарычал, хотел её ударить, но с удивлением обнаружил, что не может больше контролировать свои руки. Оцепеневший, он упал на землю, а Рема, всё ещё стоявшая среди поля, мимолетно посмотрела на девушку в длинном платье, по-прежнему стоявшую в дверях на балконе. Когда Рема обернулась посмотреть на неё, та медленно уплыла в тёмную глубину Центра на Горе, а Рема юркнула в щель в заборе и побежала в сторону леса. Когда красная земля кончилась, и началась привычная черная, влажная лесная земля, Рема упала на землю — прямо на сырую листву и ветки, чтобы отдышаться. Хотелось пить, есть, спать. Неожиданно для себя самой она заплакала. В лесу было холодно и сыро, ухали совы, и всё вокруг было полно жизни. Она плелась вдоль трассы, которая еле-еле виднелась за стволами деревьев. Чем дальше она уходила от Грэйсвилла, тем холоднее становилось. Вскоре она услышала чьи-то шаги, целой группы людей. «Это конец», — Рема была уверена, что это военные. Но она больше не могла бежать, а иголка так и осталась в руке патрульного. Она застыла, оперевшись на дерево. — Я, кажется, что-то слышал. — Мне тоже так показалось. — Думаешь, это она? Рема зажмурилась. — Вряд ли, мисс Уилсон не стала бы шастать по лесу ночью, ты её видел? — Да мало ли. Мистер Венгер сказал, что она может вытворить что угодно. Брайс! — Ау! Здесь есть кто-то? — крикнула Рема. — Мисс Уилсон! — Да! Я здесь! Двое мужчин тут же прибежали на крик Ремы. Она стояла, тяжело дыша, оперевшись на высокую лиственницу. — Вы в порядке, мисс Уилсон? — Нет. Я совершенно точно не в порядке. — Мы доставим вас в больницу. Один из мужчин взял Рему на руки. На обочине стоял гелендваген. В машине Рема почти сразу уснула, и не проснулась, когда настало время выходить. Она пришла в себя уже в палате. — Брайс! — Тихо, лежи, не двигайся. Пластырь не дал катетеру выпасть из вены. Рема печально посмотрела на капельницу и вздохнула. — Эм… спасибо, что помог. Долго я здесь уже? — Примерно 10 часов. Сейчас около полудня. — Ну, что ж… мне, наверное, пора идти. Брайс рассмеялся. — Куда ты собралась? Ты себя видела? — Видела-видела. Со мной всё в порядке. — Ещё ночью ты говорила обратное. — Мне уже значительно лучше. — Рема. Брайс серьезно посмотрел на девушку. Та вздохнула и поерзала в кровати. — Медсестра запретила задавать тебе вопросы, так что я даже не знаю, что и сказать. — Передай ей мою благодарность, — улыбнулась Рема. Брайс встал и сложил руки за спиной. — Я зарядил твой телефон, купил компактный power-bank. В следующий раз хотя бы предупреди, где искать твое бездыханное тело. Его пальцы хрустнули, он громко вздохнул и вышел из палаты. Рема взяла с прикроватной тумбы большую корзину с цветами и стала гладить нежные лепестки разноцветных кустарных розочек. — Добрый день, мисс Рамилия Уилсон, Мэдлин, я мед-сестра. Вам что-нибудь нужно? — Выписка с моим диагнозом, назначенное лечение, моя одежда. — Вы же не собираетесь уходить, мисс Уилсон? — О нет, ни в коем случае. Просто принесите всё это. — Я сожалею, но вашу одежду забрал мистер Венгер, чтобы вы не могли покинуть больницу. — Что-о?! А в чем я буду ходить в больнице? — Мистер Венгер принес вам это, — Мэдлин указала на стул, где лежал новенький хлопково-шерстяной комплект из белых брюк и джемпера-поло. — Довольно больнично. — Да, но всё равно мило, — пожала плечами Мэдлин. Рема растянула губы в улыбке.   Не могу перестать думать о том, что было бы, если бы в тот вечер я осталась лежать в больничной палате, если бы не пришла на встречу. Какой бы была тогда моя жизнь? Была бы она прежней? Или это было неизбежно? Да, я знаю, ответ на этот вопрос: что это и была проверка на то, кто я, подхожу ли я. Но я всё равно думаю об этом, я удивляюсь.   *** — Рема, Рема! Тяжелая дверь между корпусами лабораторий неспешно открылась, и в щелочку просочилась Шелли, анестезиолог из медицинского корпуса. — Он просыпается! — Что? Испытуемый? — Да. Пойдём со мной, Рема. Я обновляла препарат по расписанию. Но он всё равно перестал действовать. Общий наркоз не помогает… Вокруг комнаты собрались люди. Находясь в полуосознанном состоянии, мужчина извивался на койке. — Всё под контролем. Он надёжно зафиксирован. Стекло пробить невозможно, — отчитался охранник. — Что происходит? — толпа расступилась, и к стеклу подошёл Брайс. — Как и ожидалось, организм больше не реагирует на препарат. Сейчас мы наблюдаем начало трансформации. Действуем по плану, прерываем трансформацию до завершения. — Стекло затемнить, выключить трансляцию везде, кроме отдела BB01, проверить запись. Проверить готовность газа, — скомандовал Брайс. Экран погас. Рема и Брайс исчезли за тяжёлой автоматической дверью между корпусами, которая заблокировалась за их спинами. В лаборатории BB01 Брайс, Рема, Идан, Джей-Нокк и Ральф наблюдали за превращением человека в вампира. — Его скелет трансформируется… — Джей-Нокк с ужасом наблюдал за тем, как мужчина яростно мотает головой, оскалившись. Видимо, он кричал. Приблизив камеру к его лицу, они сконцентрировали внимание на его клыках. Они действительно увеличивались в размерах. Это происходило невероятно медленно, но это происходило. Глаза наливались кровью, волосы увеличивались в длине. — Распределение тёмной энергии меняется, — сообщил Ральф, — он притягивает к себе тёмную энергию! Но откуда? — Действительно, откуда… — нахмурилась Рема. Внезапно Брайс выбежал из лаборатории. — Брайс! — Рема побежала за ним, но дверь была заблокирована и не реагировала на её пропуск. Ещё через минуту в камеру подали газ, и недовампир-недочеловек начал задыхаться. Газ заполнил всё пространство камеры и скрыл от глаз наблюдателей предсмертные мучения подопытного. Вскоре послышался электронный писк — дверь разблокировалась. Рема вместе с коллегами сразу же направились в другой корпус, где перед ними предстала следующая картина. Помещение было абсолютно пусто. Двое охранников, стоящих у камеры, без сознания лежали на полу. Лаборатории были закрыты, и из них доносились тихие голоса врачей. Дверь в комнату управления была выломана. Внутри, тяжело дыша, сидел Брайс. — Мёртв. Вампир мёртв. Я в норме. Помогите остальным. Один из охранников был жив, второй умер. Врачи, запершиеся в комнатах, описывали, что резко почувствовали слабость и головную боль, удушье и снижение давления, а часть из них просто заснули. — Если бы ты не догадался, все бы были мертвы, — покачала головой Рема, — он вытянул бы тёмную энергию из всей лаборатории. Вскоре в лабораторию прибыла большая бригада врачей из другого отдела. Почти весь медицинский корпус опустел на неделю, пока сотрудники восстанавливались после произошедшего. — Нам есть над чем подумать, — кивнул Брайс, — комнаты должны быть энерго-изолированы. — Не понимаю, как, в таком случае проводились самые первые эксперименты? Как вообще кто-то из ученых выжил? — Думаю, что вампиры при превращении высосали жизнь из других испытуемых во время превращения. Тогда в одном помещении лежали десятки людей, двое из которых становились вампирами. — Получается, что те, кто боль все-таки вынесли, поглотили энергию тех, кто не пережил превращение. Исследования становились всё масштабнее и масштабнее. Новый корпус, испытательный был оснащен изолированными камерами для проведения испытаний, коридорами для транспортировки вампиров во второй медицинский корпус для тестирования. Результаты, полученные в ходе первого эксперимента, позволили ускорить создание обезболивающего для вампиров, над которым работал Идан, а также модифицировать сыворотку черной крови, разрабатываемую Ремой. — Думаю, мы готовы к испытаниям снова. Нужен план проведения испытаний, теперь с использованием обезболивающего. — И новой черной крови. — Чем отличается от старой? — Концентрациями элементов. Превращение будет длиться дольше, что уменьшит скорость притока тёмной энергии к вампиру. Таким образом вампир сможет черпать темную энергию извне с небольшой скоростью на протяжении длительного времени в процессе медленной трансформации. Люди вокруг будут способны поддерживать концентрацию энергии в себе за счет гомеостаза. Снижение будет незначительным. Однако для безопасности необходимо иметь специальные костюмы… — Через месяц будет готово около пяти клеток. Должно хватить для отработки концентрации элементов в сыворотке и обезболивающем. Наша задача отработать обе сыворотки в ближайшие полгода. А затем приступить к созданию лекарства от вампиризма. Я планирую погружать вампиров в летаргический сон по завершению испытаний. — Каким образом? — Рема удивленно подняла бровь. — Не одни мы занимаемся вампирами. Рема подошла к окну и немного отодвинула занавеску. На улице шёл небольшой дождик. Брайс подошёл к Реме и обнял её. — Скажи, Брайс, кем был тот мужчина? Как ты нашёл его и как он согласился на исследования? — Ты задаёшь этот вопрос спустя столько времени. Я думал, тебе всё равно. — Просто не позволяла себе интересоваться его историей, пока рассматривала его кости в микроскоп. — А что изменилось сейчас? — Ты начал разговор о новом испытательном корпусе, и я задумалась, откуда ты берёшь испытуемых, и кем был тот мужчина. — Тот мужчина был человеком, у которого ничего не было. Ни работы, ни дома, ни родственников. Не было имени, прошлого и будущего. Он был уже давно мёртв. Для общества уж точно. Я, как и ты, действую, оглядываясь на первые эксперименты. Совершаю те же ошибки, но всё равно пытаюсь взять лучшее из того, что было сделано. Просто не думай об этом. Оставь эти заботы мне. Боюсь, что если тебе доведётся увидеть наших испытуемых живьём, то у тебя разовьётся отвращение ещё и к людям, — усмехнулся Брайс. Он задернул штору и налил в бокалы вино. По обыкновению, они сели на большой кожаный диван и стали обсуждать работу уже другом тоне. — Ты бы хотел быть вампиром? — спросила Рема. — Ну, почему бы и нет. Было бы здорово иметь силы, чтобы спать всего два-три раза в неделю. — И что бы ты делал, будь у тебя возможность не спать по несколько дней? — Хм. Думаю, я бы гулял по ночным паркам, пустым и тихим, купил бы телескоп, чтобы наблюдать за звёздами… Хотя кого я обманываю. Я бы работал и ночью. — Но это всё равно не ускорило бы продвижение нашего проекта. Ведь остальные-то — люди, — развела она руками, — я бы не хотела быть вампиром. Пить кровь… — Рему передёрнуло, — это мерзко. — Да уж. За всё нужно платить. Дождь за окном усилился. Послышался раскат грома.   Наш первый удачный эксперимент спит в камере номер 9. Угадай, дорогой дневник, что находится в камерах 1-8? Ты ни за что не угадаешь, да и я бы не хотела знать. Брайс дал мне какие-то таблетки. Баночка без ярлычка. Конечно, после таблеток я чувствую себя лучше. И всё равно — таблетки не могут изменить того, что я за человек, и то, что я сделала в этой жизни. Я — это моё прошлое, каждый день и каждая мысль, которую я прожила. Могу ли я что-то изменить? Нет, глупости. Это невозможно. Да и к тому же, что-то менять означает что-то делать, вновь совершать поступки, которые влекут за собой последствия, которые, зачастую, нельзя предугадать. Кто я теперь, когда продолжаю заниматься этими страшными экспериментами, зная, что вампиры существуют? Кто я теперь, когда продолжаю держать за руку Брайса, но до сих пор боюсь попросить его рассказать мне правду? Правда, в том, что я не хочу её знать.   Когда был создан первый живой — целый и здоровый, — вампир, никто не испытал радости, лишь только осознание того, сколько различных экспериментов потянет за собой удачный подопытный. Но тот прожил недолго. Брайс дал указания провести измерения плотности темной энергии и емкости вампира. Показатели были довольно низкими. После этого Брайс сам провёл некоторый секретный эксперимент, суть которого скрыл даже от Ремы, и который подопытный пережить не смог. (Кора быстро догадалась, что Брайс пытался наносить на подопытного сильные оккультные знаки, и того разорвал поток энергии.) Создание сыворотки солнца откладывалось. Брайс заявил о необходимости создания вампиров с более высокой емкостью, и, как следствие, нового обезболивающего. Количество подопытных всё увеличивалось и увеличивалось, и это плохо сказывалось на моральном состоянии Ремы. Она продолжала проводить эксперименты, но прогресс был небольшим. Как бы она не старалась, емкость и концентрация каждый раз получались низкими, и Рема стала подозревать, что дело в «исходном материале», то есть в самом человеке, которого превращают в вампира. — Брайс, мы ничего не можем поделать с тем, что все люди просто разные. Давай остановимся… Я хочу заняться созданием сыворотки солнца. Брайс нехотя согласился, и Рема вернулась к прежнему роду занятий — к книгам и пробиркам, и она стала чувствовать себя лучше, правда, ненадолго. Клетки с вампирами словно манили её. Она оставалась в лаборатории до самой ночи, сидела у камер и просто смотрела за вампирами. Она наблюдала, как они мучаются от бессонницы, как пытаются съесть человеческую пищу, но она выходит наружу, как жадно пьют кровь. Рема пронаблюдала, как со временем к подопытным возвращалась способность переваривать еду, но ничего кроме крови не восполняло их запас темной энергии.    Я думала о том, что бы было, если бы я вдруг стала вампиром. Я бы… приезжала на работу, когда ещё не рассвело, а уезжала, когда солнце уже село. Перестала бы ходить на обед вместе с коллегами — сказала бы, что на диете. Замазала бы синяки тональным кремом. Скупала бы кровь для исследований, питалась бы ей… Слишком много вампиров вокруг… Последнее время мне всё больше тревожно, что рецепт попадёт не в те руки. Черная кровь наших подопытных слаба и не интересует Брайса. Я знаю, ему нужна лишь моя черная кровь, но она останется моей и будет такой, какой создам её я. Брайс во многом был прав, и я многому у него научилась. Первое и, возможно, самое важное, чему он меня научил — это ценить бумагу и хранить секреты. Любую сеть можно взломать, но вернуть к жизни сожженные листы уже нельзя. Я сначала хотела вынести из лаборатории записи, а потом поняла, что там для них есть самое безопасное место. Я… последнее время у меня предчувствие, что конец близко. Это ощущение не бывает обманчивым. Конечно, я не знаю, что произойдет, точнее, как это произойдет. Я хочу быть готова. Поэтому, Брайс, знай, шанса на ошибку нет. Лимит неправильных кодов исчерпан. Не благодари. С любовью.   — Рема? Ты меня слышишь? — А, да, конечно, любимый. — Всё в порядке? О чем ты задумалась? — Эмили Паркер, кажется, больна. — Наверное, простудилась. Осень уже, а вы всё бегаете в тонких платьях, — он обнял её за талию и вдохнул цветочный аромат её парфюма. — Не похоже на простуду. Впрочем, быть может, обычная депрессия. Эти слухи, которые ходят про неё… удивительно, что они настолько прижились. Кажется, что она всегда грустная из-за этого. Ни с кем не общается… но она говорит, что всё это ложь от и до. Столько лет прошло, а эту мерзкую историю всё ещё обсуждают. — Людям такое нравится. Именно поэтому я стараюсь приезжать к тебе домой как можно более незаметно. Если нас раскроют, это будет катастрофа. — Ты держишься инкогнито как никто другой. — Такова моя работа. — Иногда это меня печалит. Я хочу сходить с тобой в кафе, в кино… — И оказаться потом на месте Эмилии. — Неужели это так… — Боюсь, что да. — Я люблю тебя, Брайс. — И я тебя люблю. Иди ко мне.   Начала выращивать чеснок в спальне.   Фотография Код от сейфа, где же этот чертов код? Неужели Рема унесла его с собой в могилу? Это было бы вполне в её духе. Спрятав дневник Ремы в рюкзак, Кора рылась в ящиках стола, но там были лишь счета, ненужные старые договора со стоматологами, пара кулинарных рецептов, выписанных на стикеры. Так Кора в спешке обыскивала каждый угол квартиры Ремы, пока не остановилась возле книжного шкафа. Очевидно, если прятать что-то — то только тут. Количество книг, расставленных в два ряда в глубь шкафа, было слишком большим, чтобы за одну ночь найти в этом стоге сена иголку. Кора взяла пару книг, в которых было больше всего закладок, положила в рюкзак и отправилась в спальню, чтобы, как обычно, выйти через форточку. Там её поджидал мужчина в плотном пальто и перчатках. Кора на мгновение застыла в дверном проеме от неожиданности, затем сделала пару шагов обратно в коридор, ожидая его действий. Мужчина уверенными шагами пошёл ей на встречу, затем вынул длинный серебряный нож и нанёс удар. Но Кора увернулась — дёрнула его за правую руку, в которой был нож, и перехватила его оружие. С силой ударила его локтем в челюсть, затем рукояткой ножа ещё один удар — в висок. Мужчина потерял равновесие. Кора метнула нож в комнату, и тот застрял лезвием в кухонном гарнитуре. В этот момент инквизитор ударил Кору по коленям, и она упала на пол. Он вынул второй нож, прицелился ей прямо в сердце, но она превратилась в мышь и вновь ушла от удара. Нож вонзился в её рюкзак. «Ха!» — воскликнул инквизитор, схватил рюкзак и побежал к выходу. Он дёрнул дверь, но та не поддалась. «Вот и всё», — подумала Кора, подбежала к инквизитору, пытающемуся открыть заговорённую дверь, и вонзила клыки в его шею. Тот закричал от боли — её укус был очень глубоким. Он попытался вынуть нож и рюкзака, но тот прочно застрял в страницах. За это время она успела выпить довольно много крови, окончательно обессилив жертву. Она бросила его на пол, и тот пополз к дальней стене комнаты. Не опасаясь новых фокусов инквизитора, Кора спокойно взяла рюкзак вместе с ножом. — Кто ты такая? Кора ничего не ответила. Хотя ей тоже было интересно — кто он такой? Конечно же, инквизитор. — Что тебе здесь нужно? Убить или нет? Если убить, то куда спрятать тело? Если оставить в живых, то он расскажет о ней всем своим. Кора вытащила из шкафа второй нож. Мужчина попытался что-то незаметно вытащить из-под плаща, и Кора всадила оба ножа в его плечи. — Что ты знаешь о Реме? — спросила она, но мужчина умер, — вот же… Забрав у него ножи и револьвер, она покинула дом, а затем наложила заговор на все окна и форточки. На горизонте снова забрезжил рассвет… Она отправилась прямиком в Фортон-Хиллз, чтобы вновь почувствовать себя в безопасности за стенами города. — Эйсон… — она без стука вошла в его кабинет и бросила на стол рюкзак. Ничего больше не сказав, она просто села на стул и закрыла лицо руками. Эйсон провел рукой по порезу на рюкзаке и стал осторожно вытаскивать оттуда книги. — Ты убила его? — Да… я не хотела, — покачала головой Кора, — иначе он убил бы меня… — Ты всё правильно сделала, — он похлопал её по спине, — Звучит ужасно, но не стоит думать об этом. Сейчас важно лишь то, что ты жива. Во время битвы нет времени, чтобы бояться, сомневаться или жалеть. Иначе не останется времени на то, чтобы жить. — Прости, что без спроса поехала в дом Ремы. Я должна была хотя бы взять оружие. — Теперь у тебя есть трофейное, — усмехнулся Эйсон. — А Дэвид, Дэвид не появлялся? — Нет, — покачал головой Эйсон. — Это очень плохо. — Я знаю. — Ты знаешь, и что ты делаешь?! — Помогаю тебе. Это большее, что я могу сделать.   ***   Снова тупик. Снова странные сообщения от Дэвида, снова ночные тренировки. Когда Кора приходит в лабораторию, то, по большей части, спит там. — Эй, всё нормально? — Нокки толкнул спящую Кору, — Хочешь? У меня есть антидепрессанты. — Отвали, Нокки. Просто делай своё дело. — А ты тоже своё делай. — Я делаю, — рявкнула Кора, — если я не высплюсь, то ничего не выйдет. — Ладно тебе, Кора, что случилось? Ты уже который день полумёртвая ходишь. Словно правда из гроба встала. Она вздохнула и оторвалась от стола. — Всё дерьмо, Нокк. Даже не знаю. Рему не найти. — А ты вообще, была с ней знакома, знала её? — Была знакома и совершенно её не знала. Скажи, откуда она брала эти книги, странные вещества? — Она никогда не говорила. Но они всегда появлялись в пятницу. В четверг она уходила с работы пораньше, а в пятницу приходила с очередным сюрпризом. Меня это всегда так бесило! Пятница — день, когда ты в предвкушении выходных хочешь просто написать отчет и пойти в бар, а она… стресс, так сказать, устраивает. — Да, я заметила, что в её ежедневнике всегда свободен вечер четверга, но куда она ходила? — Ну а что-нибудь ещё, какие ещё зацепки? — Только это фото. — Такое старое. — Нашла на столе. — Мне кажется, что я видел эту женщину, — он ткнул пальцем в светловолосую девушку с лучезарной улыбкой в длинном пышном платье — такие не носят уже лет сто. — Правда? Ты уверен? Мне тоже сначала показалось её лицо знакомым, но оно просто такое стандартное… просто очень правильное, таких просто миллион. — Да нет же, говорю тебе, я видел её, но где? — В Пустыне? — Может быть. — Ну а где ещё? — Ты так говоришь, словно я больше никуда, кроме работы, не хожу. Кора подняла брови. — Ну не хожу! А вот если бы ты меня позвала, то может и ходил! Кора подняла брови ещё выше. — Не, Нокки, прости. — Да я так, в общем, не в этом смысле. Ай, забей. Кажется, я видел её где-то в универе, во время учебы. Давай глянем на сайте выпускников. Они открыли сайт выпускников Университета при Центре на Горе. — Здесь с фотографиями — только отличники. — Ну, она похожа на зубрилу. Как думаешь? — Ну, так-то да, ты прав. Какой год смотрим? Твой? — Нет, я бы помнил её, если бы она была моей сокурсницей. Давай посмотрим младше. Эти курсы я уже не особо знал. Они пролистали выпускников всех факультетов на год младше Нокки, затем ещё на год младше — это заняло около двух часов. — Я больше не могу. Мне надо поспать. Толкни, если что-то найдёшь… и да, я бы всё-таки смотрела старшие курсы. Уж очень у неё платье странное. Удачи. Кора легла обратно на стол, а Джей-Нокк продолжил упорно просматривать фотографии выпускников. Когда он толкнул Кору, чтобы та проснулась, в лаборатории было уже пусто. — Сколько времени? — растерянно поинтересовалась Кора. На Джей-Нокке не было лица. — Кора… Я нашёл её. — Да?! Покажи! — Это она… ты же видишь? Это она! С фотографии в мониторе точно так же улыбалась та же самая девушка, что и на фото, по её плечам можно было узнать тот же самый белый верх старомодного платья с длинными рукавами-фонариками. — Супер, здорово! — Тебя ничего не смущает? — Нет, Онре Палмер, мы нашли её! — Да, но ей восемьдесят девять лет… Улыбка сползла с лица Коры. Она приложила фотографию к монитору, чтобы вновь убедиться в том, что это действительно один и тот же человек. — Возможно, на сайте ошибка? — Нет. Я вспомнил, я видел её на доске почёта. Десять самых выдающихся выпускников. Она там была единственной женщиной, поэтому я её запомнил. — Что же получается… — Она вампир! Других вариантов нет, — развел руками Нокки. — Похоже на то. — А Рема? Как думаешь, тоже была вампиром? — Нет, она была человеком, это точно. — Да, она совсем не была похожа на тебя. — Большинство вампиров больше похожи на людей, чем на вампиров, Нокки. Таких, как я — с разводами на коже, клыками, когтями, — таких меньшинство. — Тогда, получается, Рема могла быть вампиром. — Нет, Рема была человеком. А ещё она очень сильно боялась вампиров. Настолько, чтобы выращивать дома чеснок. — Кора… Это была ты? — Что? — Там, в газете. — Ах, это. Пожалуйста, только не говори никому. — Мы с ребятами и так догадывались. — Отлично, а теперь забудь об этом, ок? — Ты меня типа… заколдуешь? — Блин, нет, Нокки! Я просто по-человечески прошу тебя! — Хорошо, Кора. Я никому не скажу. Кора укоризненно посмотрела на Джей-Нокка. — Иногда с тобой просто невозможно общаться. — Кора, а можно тебя кое о чем попросить? — Ну? — Ты можешь… проводить меня до дома? — Зачем? — Мне страшно. От всех этих вампирских историй просто мурашки по коже. — Так ты разве не участвовал в создании вампиров? — Участвовал! Но, понимаешь, вампир в клетке и вампир на свободе — это две совсем разные истории! А вдруг эта Онре где-то здесь? Ходит по коридорам? Я выйду, а она меня в тёмный угол — и съест? — Но я ведь тоже вампир, Нокки! А-а-а нет, нет, ничего не отвечай. Просто не говори ничего. Я провожу тебя до дома. Пошли. Пошли одеваться. Они выключили оборудование, погасили свет, и в комнате остался лишь один источник света — дверь в «медицинский» корпус, где находились подопытные. — Где ты живёшь? — В Рейнбурге. Тут недалеко. — М, плохо, — поморщилась Кора, — мне бы там лучше не появляться. — Ах да, точно. Что ж, значит, придётся идти одному. — Один живёшь? Нокки кивнул. — Чего так? — А ты одна живёшь? — Да, к сожалению, да. Джей-Нокк прищурился. — Иногда у меня бывает мой… друг, но он уехал по делам, и… — И не вернулся? — И не вернулся. — Теперь мне ещё страшнее. — Нет, всё нормально, мы общаемся по телефону. — Фух. — Если хочешь, можешь сегодня переночевать у меня. У меня очень большая квартира. Есть две гостевые комнаты. — А можно? — Я же предлагаю. — Вау, я увижу, как живёт настоящий вампир! — Нокки, у меня обычная квартира, там нет притона, нет трупов выпитых мною людей… — Кора, какая же ты скучная! — Ох, Нокки, надеюсь, ты никогда не станешь вампиром. — Почему? — Боюсь, что ты окажешься нескучным… Они сели в машину и отправились в Сан-Мирэль, домой к Коре. — Не боишься, что мы приедем, а там твой… друг? — А ты не боишься? Он-то тоже вампир. — Э-эм-м… — Да шучу я. Ну то есть он вампир — это не шутка, а то, что его надо бояться — это шутка. И да, он мне просто друг. И даже если он дома, ты всё ещё можешь переночевать в гостевой комнате. Только заедем за ужином. — А что ты ужинаешь? — Я буду кровь из пакета. Нормальной еды у меня нет. Но, знаешь, рядом с моим с домом есть ларьки с лапшой. Кажется, они пользуются успехом у местных. Что скажешь? — Да, давай зайдём. Выйдя с парковки, они пошли на площадь, где всё ещё было довольно много людей, несмотря на поздний час и прохладную погоду. Пока Нокки покупал себе лапшк, Кора выбрала вино, и они вернулись в квартиру. В квартире как обычно было довольно тихо. Кора разожгла камин, разлила по бокалам вино, приготовила графин с кровью. — Приятного аппетита. — Спасибо, и тебе, Нокк. Она выпила залпом стакан крови, и сразу налила себе второй. — Так что такое — эта жажда? — Это как сильно хотеть сладкого или курить или всё сразу. — Значит, ничего необычного, — пожал плечами он. — Как думаешь, что делать дальше? — Искать Онре, что же ещё? — Где искать? Как? — Да мало ли где. В интернете. В Пустыне, на Горе… куда ей ещё было идти, будучи в топ-десять лучших выпускников? — Ну не знаю, много куда. Могла бы бизнес открыть. Нокки хихикнул. — Не, Кора, так не бывает. — А что мешает топ-десять выпускнику взять и открыть бар? — То же, что и мне, и тебе. Они на некоторое время замолчали. — Ну а как у вас дела с сыворотками? — Хорошо, да, довольно хорошо. Не с черной кровью, правда, с ней всё как раз плохо. — Нокки, объясни мне пожалуйста, я, честно говоря, совершенно не понимаю, зачем вообще создавать черную кровь? — Чтобы превратить человека в вампира. — Ну так, — Кора протянула кисти рук, — готова стать донором. Одной капли хватит на одного человека, одного пакета — мне даже страшно представить, на сколько человек. Нокки нервно захихикал. Он отвлекся от рамена, откинулся на спинку стула и сцепил пальцы в замок. — Честно говоря, мы все ожидали, что ты задашь этот вопрос гораздо раньше. Ведь ты вампир. Когда мы устраивались в лабораторию, мы… действительно не знали, что вампиры существуют и по сей день. То есть, можно верить, что вампиры были когда-то давным-давно, но… я думал их истребили! Потом постепенно вливаешься в эту тему и начинают закрадываться подозрения, что, кажется, вампиры существуют. Что Aqua тоже существует, и туда кто-то заходит, и оттуда кто-то выходит. Кора с замиранием слушала Нокки. — Потом понимаешь, блин, вампиры существуют. Едят, спят, ходят на работу, живут по соседству. Так зачем создавать черную кровь? Он ловко захватил палочками лапшу и кусочек мяса. — Рема быстро бросила попытки создания сыворотки на стыке биологии и космологии. Она была абсолютно уверена, что ученые не могли уничтожить все старые записи о создании сыворотки. Черт знает как, она достала эти записи, — Нокки поднял брови и покачал головой, — Она хотела создать сыворотку черной крови, чтобы разобраться, как она работает. И… — он сделал глоток вина, — это меня не удивляет. Сколько бы она ни делала вид, что ей жалко людей в клетках, никого ей не было жалко, ей было плевать, её волновали сами исследования как таковые. Удивляет меня другое. Зачем Брайсу тратить столько времени и денег на разработку черной крови? Вот в чем вопрос. Я этого не понимаю. — Кто-нибудь задавал ему этот вопрос? — Да, Берни как-то спросил, заодно рассказал про то, что Рема ударилась в доисторическую алхимию. И после этого Берни исчез. — Но почему вы продолжаете работать на Брайса? Если это такие странные, я бы сказала, подозрительные, исследования? — А ты почему? — А-а… Э-э-м… Ну… У меня… должок перед Брайсом. — Мы все должны ему целую жизнь. Кора прикусила губу. Всё это выглядело так скверно, что ей было страшно подумать, во что на самом деле она ввязалась. — Да и Идану нравится, например. Мне кажется, Ральфу тоже плевать. Платят-то хорошо, очень хорошо. Работа, можно сказать, интересная. Мне, правда, не нравится это всё, но вот как-то так, — добавил Нокки. — Ох. Ладно. Ну а что там с сывороткой пробуждения? — А вот с сывороткой пробуждения всё хорошо. Когда есть какой-то живой экспериментальный материал, разработка идёт быстро. — Экспериментальный материал? — Да, недавно Брайс нашёл какого-то спящего вампира. Правда, это секретная информация, и я не должен был тебе об этом говорить, но мне кажется, что ты понимаешь, что без этого никак. Верно? К тому же, он ведь спит. Какая ему разница, какие анализы у него берут и какие тесты с ним проводят. — А ты видел этого вампира? — Нет, — замотал головой Нокки, — Брайс лично проводит все измерения и никого не пускает к нему. — И где Брайс его взял? — Я не знаю. Никто не знает, откуда Брайс берет экспериментальный материал и куда девает наши неудачные эксперименты. Я предпочитаю не задумываться об этом. Кора достала из кармана телефон и начала что-то печатать. — Пишешь своему другу, да? Я бы тоже забеспокоился. Ну, знаешь, типа, он слишком долго не появляется, а тут в лаборатории появляется вампир… Хе-хе. Ну так что, Кора, он ответил? «– Привет, Дэвид. Убралась у тебя в доме. Ты скоро вернёшься? — Спасибо, любимая. Скоро.» Кора растянула губы в улыбке. — Да, ответил. Всё хорошо. — Ну вот видишь! — Облегченно пожал плечами Нокки и продолжил есть лапшу. Ночью Кора тихо вышла из своей спальни и заглянула в комнату к Нокки. Убедившись, что он спит, она наложила на его дверь заговор, и отправилась в Фортон-Хиллз. Она сняла с машины знаки, и летела по пустым ночным автострадам до самого Рокс-Тауна. Бросив машину на парковке, растворившись в ночной мгле, она летела над елями и соснами леса, скрывавшими мраморные проходы в подземный мир. Эйсон стоял на балконе, собирался идти на тренировку. Завидев летучую мышь, он отошел от проема, давая Коре залететь в дом. — Эйсон! — она вцепилась в его плечи, — Дэвид у Брайса! — С чего ты взяла? — Джей-Нокк рассказал мне, что недавно к ним в лабораторию Брайс доставил спящего вампира. Этот момент примерно совпадает с исчезновением Дэвида и тем, что Дэвид якобы передал лаборатории Black Blood все свои разработки. И ещё. Эти сообщения, которые писал мне Дэвид. Я знала, что это писал не он! Это писал Брайс! Сейчас я написала, мол Дэвид, я у тебя дома, а он отвечает, мол, хорошо. Понимаешь?! — Да уж, Дэвид бы очень не обрадовался. Но… зачем Брайсу Дэвид? — Я не знаю! Я знаю только, что Брайс ставит над ним эксперименты для создания сыворотки пробуждения. В дверь постучали. — Кто? — Эйсон, это Аиша. Тренировка будет? — Будет. — Сегодня без меня. Я должна что-то придумать. Мне нужно подумать, приготовить план… — Остынь, Кора. В таком состоянии ты ничего нормального не придумаешь. Ситуация сложная, и нам нужен хорошо проработанный план действий. Кора, я могу сейчас сказать с уверенностью только одно. Вытаскивать Дэвида придётся тебе. А ты сейчас, — Эйсон покачал головой, — ни к чему серьезному не готова. Кора выдохнула и действительно немного остыла. — Да, ты прав, я должна тренироваться. — Всему свое время. Сейчас время идти на тренировку. После занятия мы подумаем, что нам теперь делать, — он вновь покачал головой, — вряд ли ты сможешь вынести его оттуда спящим. — Ты реально предлагаешь ждать, пока они создадут сыворотку пробуждения? Не смотри на меня так, Эйсон! — А что предлагаешь ты? Взять лабораторию «штурмом»?! — вырвался смешок, — Нет, Кора. После того, как вампиры, среди которых, без сомнений, будешь и ты, ворвутся в лабораторию, чтобы спасти Дэвида, доступ к исследованиям будет закрыт. И как ты тогда будешь выводить Дэвида из сна? Кора прикусила губу. — Об этом ты не подумала? Более того, если ты в одного сейчас вытащишь Дэвида, пусть даже так незаметно, что вот… вот никто этого не увидит, ты его прямо-таки выкрадешь… подозрение будет всё равно на тебе. Кому ещё Дэвид спас жизнь? Кто ещё звонит ему, пишет, отслеживает местоположение? — Я не верю, что Идан сможет создать сыворотку пробуждения… Это безнадежно. — А кто сможет? — Дэвид, Рема… смогли бы. — Ну, с Дэвидом всё ясно, — вздохнул Эйсон, — надежда на то, что ты найдешь Рему. Или, может, ты сама создашь сыворотку пробуждения? — Я? Что? — Дэвид сказал мне, что в прошлом ты была ученым. — Я бы хакером, я совершенно ничего не понимаю во всех этих сыворотках и как их делать! — Тогда выход только один. Ты должна найти Рему.   ***   Когда на рассвете Кора вернулась домой, Нокки уже ломился в дверь. Она махнула рукой и дверь открылась, а Джей-Нокк вылетел из комнаты и упал на пол. — Прости! Забыла тебе сказать, что там иногда замок заедает. — Фух! Я уж думал, ты меня заперла. — Как? Там же нет внешнего замка? — хмыкнула Кора. — А, и правда. — Слушай, Нокки, меня какое-то время не будет на работе. — Это из-за того парня? — А? А, нет. Это из-за Ремы. Просто вдруг пришла в голову идея, где её искать. Могу тебя попросить кое о чем? — Да, конечно. — Я наверняка пропущу многое в ваших исследованиях за эти дни. Если не трудно систематизируй всё по поводу сыворотки сна, чтобы я могла потом посмотреть отчеты. Нокки улыбнулся. — Знаешь, Кора, я на твоей стороне, — он прикусил губу, — Но с остальными лучше быть поосторожнее. Он положил руку Коре на плечо, и посмотрел своим сонным взглядом в её испуганное изможденное лицо. — Могла не запирать меня. — Прости, Джей-Нокк, я просто боялась за тебя. — Или за себя? — Нет, конечно. Что со мной будет… — А я, между-прочим, тоже могу за себя постоять! — гордо задрав нос выдал Нокки, удаляясь в сторону ванной. «Я просто не могу потерять ещё и тебя, Джей-Нокк, я не позволю этому случиться.»   ***   Удар. Удар. Удар. Кора отлетает в стену зала, и вампиры разлетаются, чтобы не препятствовать встрече её позвоночника с мягким деревом стены. Дерево проламывается от удара, но упирается в бетонные опоры. Кора издает стон, скорее от удивления, потому что никогда прежде не испытывала такой боли. Она пытается отогнать от себя мысли о том, что она ни на что не способна, а если и способна на что-то — то по крайней мере не может справиться с возложенными на её плечи обязанностями. Но… Нет времени. Глен закручивается перед ударом, исчезает в тумане. Выход только один — переместиться и ударить со спины. Именно этим он и воспользуется. Кора из последних сил превращается в летучую мышь, прячется за потолком. Глен бьет в воздух и на мгновение оказывается дезориентированным. Кора пользуется этим моментом. Отталкивается от потолка, наносит удар сверху и хочет сломать ему руку… Но Глен оказывается сильнее, и перебрасывает Кору на пол. — Ха, — Глен отлетает в другой конец зала, — другие вампиры тоже улыбаются, — тебе не по зубам. Но! В битве с человеком такой прием был бы довольно хорош. Предлагаю на этом закончить. Один из вампиров подлетает к Коре и протягивает руку. Она отрицательно мотает головой и показывает жестом, чтобы тот уходил — ей нужно ещё полежать. Вскоре зал остается пустым. Кора медленно встает, сплевывает кровь и начинает медитировать, чтобы пополнить запас энергии. Внизу, на выходе из зала её ждал Эйсон. Заметив его взгляд на себе, Кора сказала ему «привет», и, более не задерживаясь, пошла дальше. Эйсон молча схватил Кору, превратился вместе с ней в туман, и отнёс её в свой дом, в ту самую гостевую комнату, где она впервые очнулась в Фортон-Хиллз. — Раздевайся. — Что? — Раздевайся, я осмотрю твои раны! — Нет, Эйсон, я в порядке. Мне нужно просто поспать. И сходить в душ. Мокрая от крови одежда неприятно липла к спине, а подбородок и шея уже начинали немного зудеть от подсохшей и потрескавшейся крови. Эйсон помог Коре стянуть одежду. — И чего ты хотела этим добиться? — Хотела узнать свой уровень, посмотреть, на что я способна. — И как? — Я не знаю. Эйсон с интересом посмотрел Коре в глаза. — А что ты предлагаешь мне делать? Я просто хочу быть готова к тому, что мне предстоит! Я просто делаю всё, что могу! Я должна это делать! Из черных глаз Коры покатились слёзы, она вздрогнула. — Ты что-то скрываешь от меня, Кора? — Это странный вопрос, Эйсон. Он тяжело вздохнул и стал отмывать Кору от крови. — Не двигайся, будет больно. Кора завыла от боли. – Всю ночь терпела и сейчас потерпи. Эйсон обмотал Кору бинтами, пропитанными какими-то смесями, уложил её на кровать, и стал что-то говорить, но Кора потеряла сознание. Она проснулась, когда солнце было на закате. Вытерев полотенцем зеленоватую смесь трав, Кора осмотрела свое тело. Теперь уже нельзя было разобрать, было ли оно зелёным от синяков или от мази. Она надела вещи прямо на грязное тело и, осторожно двигаясь, поднялась в кабинет Эйсона. – Доброе утро, — сказала Кора. – Как ноги? – Я жива, — улыбнулась она. – Ты выбрала не лучшую ночь, чтобы быть разбитой до мяса. – Почему же? Мне кажется, это была отличная ночь. Я могу попросить у тебя крови? – Возьми на кухне. Если хочешь, прими в ванную. – Это всё похоже сон. Эйсон хмыкнул. – Я сделаю ужин. – Это точно сон. На кухне Эйсона не было плиты, зато была стена с красным вином и ещё одна довольно занимательная стена с сушеными травами. Кора взяла в холодильнике первый попавшийся пакет с кровью и выпила его залпом, после чего приняла непозволительно горячий по меркам Фортон-Хиллз душ. Кора с досадой и обещаниями себе обязательно вскоре вернуться в Сан-Мирэль натянула грязную одежду на чистое тело и отправилась обратно в кабинет. Эйсон действительно сделал ужин: почистил личи, связан пучки волчьей травы, и поставил тарелку морозных ягод. – Ничего себе, — она покрутила за горлышко кругловатую бутылку красного вина. – Это не сон. – Тогда что это? – Просто еда. – Да ладно, Эйсон, выкладывай. – Я решил, что глупо ссориться с последним пока ещё живым и не спящим человеком, который мне хоть как-то близок. – Близок? — Кора с удивлением посмотрела на Эйсона. – Если ты думаешь, что я так ношусь с тобой только из-за лаборатории, то, возможно, в этом действительно есть доля правды. Но я немного привязался к тебе. И в этом тоже нет лжи. Кора разлила вино по бокалам, а кровь по стаканам. – Прости Эйсон, крови хочется просто невыносимо. Она выпила залпом стакан крови и почувствовала, как она разливается по её венам. – Что ж, да, ты тоже стал мне… ну, не другом, может быть. А может быть и другом. Я не знаю. Может, просто скажешь, что тебе от меня нужно? Эйсон пожал плечами. – Я не хочу выбивать из тебя силой информацию. Я хочу быть твоим другом. – Ох, Эйсон я… я не сказала тебе, просто потому что не хотела надоедать тебе со своими проблемами. У тебя ведь и так полно забот, я просто не хотела досаждать тебе! Вот и всё. – Досаждать?! Это сейчас шутка или ты серьезно? Черт, Кора, это не твои личные проблемы, это наши проблемы, это проблемы всего Фортон-Хиллз, и это только по меньшей мере! Кора серьезно смотрела на Эйсона. – Я собираюсь отправиться в Уэльс. Не знаю, что меня там ждёт. Я должна найти там Онре Палмер — девушку с фотографии. Мне кажется, это именно её встретила Рема в Центре на Горе. – Онре? Ты про неё не говорила. – Когда Рема проникла в Центр на Горе, выбраться оттуда ей помогла некая девушка со светлыми волосами в длинном платье — именно так выглядит одна из женщин на фотографии, которую я нашла в доме Ремы. Затем они вновь встретились в баре Медуза Горгона, который находится на причале в Уэльсе. После этого записи в дневники становятся значительно реже, и возобновляются уже только тогда, когда начинают проходить испытания черной крови на людях. Думаю, Онре напрямую связана с событиями в Пустыне и может много рассказать о Реме. Но есть проблема. Онре почти сто лет, одевается она по моде прошлого века, но выглядит даже моложе меня. Вряд ли она человек. Эйсон налил в бокалы ещё вина. – Ты хотела отправиться одна, да? – Я знала, что ты меня не отпустишь, если узнаешь. Для этого не нужно быть экстрасенсом. – Конечно, тут и простой логики хватит. Но что-то мне подсказывает, что тебя это не остановит. – Не остановит. – Что ж, Кора. Выпьем за твоё здоровье, — он поднял бокал, — Я не стану останавливать тебя. Уходи, как только к тебе вернутся силы. Кора подняла бокал, и они выпили. – Я буду осторожна, я обещаю, Эйсон.   Проклятый дом   «Дорогая Кора! Мне трудно заставить себя отказаться от имени моей возлюбленной Эми. Я долго думал, о том, не будет ли самообманом считать, что, превратившись в вампира, изменив полностью свою жизнь, ты останешься тем самым человеком, которого я полюбил. Не буду скрывать, я воспринял твоё превращение, как смерть Эми. Я не знал, чью жизнь прошу спасти и продолжить. И я прошу тебя понять меня. Но потом я осознал, что та Эми, которая приехала на Глизе, умерла уже очень давно, и я был первым, кто вонзил сомнение в твоё сердце и разум, и чем пристальнее был твой взгляд в будущее, чем решительнее ты бросала вызов этому миру, и тем сильнее я гордился, что наши жизни пересеклись. Я полюбил девушку, которая смогла выжить. И я не осуждаю тебя за то, что ты выбрала свободу. Я рад, что наш канал связи снова налажен. Пиши почаще. Мы с Мо очень за тебя переживаем. Я люблю тебя под любым именем. Артур.   Кора! Ты нас здорово напугала! Очень хочу увидеть тебя вживую! А ещё напишу про тебя пьесу в местный театр, ты же не против?! Мо»   Молли… Кора смеялась и плакала от счастья, впервые видя сообщение, очевидно написанное самой Молли, а не её слова, сдержанно переданные Артуром.   «Дорогой Артур! Буду писать каждый раз, как буду в Сан-Мирэль. Молли, привет! Ты лучшая!!!»   Уэльс был небольшим городом. Он скорее напоминал элитный поселок: большие частные дома были похожи на замки. Все они были ограждены высокими каменными заборами, из-за которых лишь выглядывали острые пики крыш. Кора рассматривала изображение города со спутника. Она отметила для себя несколько самых больших участков, на одном из которых, по её предположению, могла быть сделана та самая фотография. Путешествие по улицам Уэльса на картах было бесполезным. За высокими заборами не было видно участки, а Коре нужно было разглядывать эти участки чуть ли не с лупой, чтобы распознать тот, что изображен на фото. Наконец, Кора стала просматривать список жителей Уэльса, в котором она без труда нашла её — Онре Палмер, Северная Набережная, дом 11. По этому адресу располагался огромный двухэтажный дом, бассейн и маленькая обсерватория. Онре Палмер — именно так звали женщину, чье фото Джей-Нокк видел в Университете на доске почета. Информацию об Онре было достать совершенно не сложно. Её место работы — Научно-Исследовательский Центр на Горе. Уэльс… Кора зарядила пистолет и закрепила за спиной под курткой кинжал. Сан-Мирэль зимой на закате по-особенному красив: солнце на горизонте, такое яростно-красное, заставляет сиять мириады снежинок, витающих в морозном воздухе; стёкла домов озаряет алый свет, и город — оледенелый, острый, — горит в холодном огне. Почувствовав радость азарта, Кора разбежалась и проехала по длинному льду, который после школы накатали дети. Она разбежалась еще раз и еще, пока не потеряла равновесие и не свалилась на спину, смеясь от радости. Вместе с ней рассмеялись и дети, наблюдавшие за тем, как Кора катается по их ледяной тропинке. – Эй, да у неё клыки, смотрите! – Она вампир! — пискнула девчонка. – Вампиры плавятся на солнце, ты чего, — толкнул её другой пацан. Кора спрятала клыки и поспешила к автобусной остановке. Было забавно вновь оказаться в общественном транспорте, когда все вокруг тебя — люди. Они и прежде были людьми, они и прежде были странными и чужими, но теперь для этого не требовалось объяснений. Автобус ехал медленно, не торопясь, осторожно тормозя перед пустыми остановками. Кора не была в Северо-Западном районе уже очень давно, несмотря на то что проезжала мимо него каждый раз по дороге в Рокс-Таун. Даже в Юго-Востоный район она порой выезжала, поскольку там располагался городской парк. Но Северо-Западный был обычным жилым районом, и самым необычным в нём было, пожалуй, катастрофическое количество граффити на стенах домов, и асфальте. Все эти рисунки подсвечивались разноцветными фонарями и лазерными проекторами. Темнело. Она села на последний паром до Уэльса. На пароме было удивительно много людей. Судя по всему, в Уэльсе особо не было работы. В прочем, это не удивительно. Там не было ни заводов, ни бизнес-центров, поэтому многие работали в Сан-Мирэль, а жили в Уэльсе. «Возможно, это довольно неплохо», — подумала Кора, потому как Уэльс оказался невероятно красивым. Первое, на что упал взгляд Коры в порту — это шумный бар Медуза Горгона. В Уэльсе не было и следов снега. Кажется, эта земля была абсолютно блаженна, и никогда не знала ни мороза, ни палящего солнца — ничего, что могло бы ей навредить. На каком-то моменте Кора уже почти решила никуда не идти, ни за какой такой Онре, а просто для начала провести ночь в баре, а уж потом, завтра, послезавтра, отправиться на поиски. Но, в конце концов, чувство долга взяло верх. Она твердо пообещала себе, что обязательно вернётся сюда позже, и отправилась в путь. Минув библиотеку, картинную галерею и парк, Кора углубилась в спальные районы города. Перед тем как нанести визит Онре, Кора планировала осмотреть ещё несколько участков, которые она отметила себе на карте. Она осматривала участки один за одним, пока не услышала вдалеке крики людей и странный звук, похожий на радиопомехи. Кора побежала в ту сторону, откуда доносились звуки. В Уэльсе было тихо, и в морозном воздухе можно было четко различить, где находится источник голосов. Спальный район словно вымер. В домах не горел свет, не было признаков жизни. Кора превратилась в летучую мышь, чтобы осмотреть местность. Участки были пусты. Лишь в одном доме горел приглушенный свет. Кора приблизилась к участку и стала наблюдать за происходящим. Низкий звук, свидетельствовавший о наличии призрака, периодически усиливался, переходя на столь же неестественные высокие частоты. Будучи человеком, Кора никогда прежде не слышала такой звук вне акустических лабораторий. Не решаясь приблизиться к дому, она кружила неподалеку от высокого каменного забора, ограждавшего участок от улицы. Внезапно звук прекратился, и свет в доме погас. Тишина мгновенно сменилась криком — но уже человеческим. Из дома выбежали мужчина и женщина. Они спрятались в кустах в углу каменной ограды. Через ещё пару мгновений из дома выбежала ещё одна женщина, очень маленькая и хрупкая на вид. На её руках было повязано множество лент, точно таких же, как у Кьянмара, только не хватало его мечей. Что ж, вряд ли ей удалось бы справиться с такими мечами, которые были чуть ли не выше самой девушки, а может, даже тяжелее её. На ней была самая обычная узкая юбка по колено и белая блузка, которая, видимо, когда-то была заправлена в юбку, но теперь растрепалась и почти вся вылезла. Она споткнулась на крыльце и упала, но не растерялась, а мгновенно поднялась, встала лицом к дому и подняла руки вверх. Надписи на лентах загорелись, свет начал исходить из знаков на ладонях девушки, и та закричала. Она почти плакала от боли, но, не сдаваясь, держала дрожащие руки. Казалось, что неведомая сила давит на неё. Из дома медленно выплывало продолговатое облако оранжевого мутного зеленоватого сияния, сквозь которое, как через простыню, пробивался человеческий силуэт. Мужчина и женщина прижались в углу забора, держа друг друга за руки. Кора появилась в противоположном углу, и тем самым отвлекла мага и призрака от противостояния. Мутное облако стало четче, и в приближающемся сиянии Кора увидела протянутые к ней руки. Призрак направился к ней, издавая жутки низкий, нечеловеческий звук. — Беги! — крикнула девушка, и сама побежала, чтобы встать на защиту Коры. Кора исчезла в дыме и появилась на другом конце участка. Волшебница взмахнула рукой, задев лентами призрака, и тот издал ещё более громкий звук, теперь уже на высоких частотах. Кора скорчилась, закрывая уши, а волшебница пошатнулась и из знаков на шее под ушами потекла кровь. Кора испугалась, что она сейчас потеряет сознание, но та, встряхнув головой, вновь подняла ленты. Призрак снова направился к Коре, и та, уже сообразив, что надо делать, появилась за спиной волшебницы. Та стала шептать слова на неизвестном Коре языке, а затем закричала, почти также, как призрак, но её речь всё ещё поддавалась распознаванию. — Уходи! Уходи прочь, я приказываю тебе вернуться в проклятую каландринию! Призрак издал звук, похожий на плачь, и растворился. Девушка упала на землю и, повернувшись к Коре, сказала: — Похоже, она ждала тебя. Затем повернулась к мужчине и женщине, прижавшимся к забору: — Она проклята, её не изгнать. А что до вампиров, — она искоса глянула на Кору, — про это уговора не было. — Вампиров?.. — пропищала женщина, с ужасом поглядывая на Кору. — Эй, как тебя зовут? — Кора стала приближаться к девушке, — мне нужно поговорить с тобой! Ты должна помочь мне… помочь. Но та словно не слышала слов Коры. Она впопыхах достала из-под блузки цепочку с каким-то камнем, зажала его в ладони и в одно мгновение исчезла. Кора сделала пару шагов к дому и вновь оглядела участок. – Меня зовут Корнелия Мур. Да, я вампир, но я не причиню вам зла. Мне нужна ваша помощь. Я ищу свою пропавшую подругу, Рамилию Уилсон. Вы знаете, где она? – Подругу?! – Она здесь, — из тени зарослей кустарника вышел мужчина, — она здесь. – Рема здесь?! – Меня зовут Роза, — женщина стряхнула со свитера листочки и веточки, — и мой муж, Роберт. Рема здесь. – Мы можем поговорить в доме? Или там всё ещё небезопасно? — спросила Кора. Двое переглянулись. – Мы не знаем. Кора осторожно приоткрыла дверь в доме. – Где включается свет? Здесь вроде тихо. – А ты не можешь зажечь огонь в камине? — усмехнулась Роза. – А ты? — ответила вопросом на вопрос вампирша, — я вампир, а не фокусник. – Очень жаль, — улыбнулась Роза. Пока Роберт занимался камином, Кора помогла Розе немного убрать беспорядок, который устроили призрак и маг. Когда камин разгорелся, все трое собрались у огня. – Итак, где Рема? – Здесь. – Это я уже слышала. Почему бы вам не позвать её сюда? – Призрак — это Рема. – Ах вот как, — Кора закрыла лицо руками, — простите, я должна была догадаться. Но как это произошло? – Для начала скажи, как ты нашла нас? — спросил Роберт. – Случайно. Я приехала в Уэльс, чтобы встретиться с одним человеком. Но потом услышала крик призрака, и решила посмотреть, что тут происходит. – Крик призрака? — переспросила Роза. – Да, этот ужасный звук. – Люди не слышат его, — шепнул Роберт супруге. – Повезло. Звук просто ужасающий. – Мы уже не знаем, что делать. Когда Рема умерла, мы были в таком ужасе, в отчаянии! Когда я увидела её безжизненное тело, я почувствовала, словно сама умираю. Я подбежала к ней, начала трясти её за плечи, но её тело было горячим, как раскалённые угли! А потом мы поняли, что её тело буквально стало раскаленными углями… из-под блузки стали пробиваться искры, а потом она почернела, и тлела вот так, прямо на земле, целый день, пока её тело не превратилось в прах. Утром следующего дня на земле лежал пепел и кости, а из-под пепла, за грудиной, выглядывали розовые лепестки этого проклятого цветка. – Я выбросил его, — пожал плечами Роберт, — мы отнесли кости в подвал, сложили их в мешок. Я вынес заранее все вещи из подвала, чтобы больше никогда не спускаться туда. – Было очень страшно. – Но потом больше ничего не произошло. Прошёл месяц, даже больше. – Сорок дней. – И вот тогда… Тогда начался этот кошмар. – Какой кошмар? Такой же, как сегодня? — нахмурилась Кора. – Сны, — протянула Роза, — ужасные сны. – Да, нам снились одинаковые сны. Это было слишком реалистично. Мы с Розой научились действовать сообща во снах, чтобы выбираться из лабиринтов кошмаров. – Снились лаборатории, засыпанные песком, из стен которых росли странные растения, и эти лаборатории были населены вампирами. Мы должны были найти кого-то в этих лабораториях. – Кого же? – Мы не знаем, — покачала головой Роза, — Вампиры вели себя словно какие-то зомби из кинофильмов. Кидались на нас, но до ужаса боялись песка. Песок разъедал их кожу. Так что большой опасности они не представляли. – Мы сразу поняли, что в снах замешана магия. И я стал искать в дарк-нете магов. Первый же маг, который пришёл к нам в дом, сказал, что здесь поселился призрак, и что через сны он говорит с нами. – Да, но, если бы эти сны были хоть чуточку яснее! – Ну а когда всё стало так плохо, как сейчас? – Когда один маг вызвался воскресить её. Мы спустились в подвал, мешок с костями лежал нетронутым. Но когда мы его открыли я понял, что ничего не выйдет. – Да, мы стали отговаривать мага, но он был уверен в своих силах. – Подожди, Роберт, как ты понял, что ничего не выйдет? – Цветок. Он был в мешке. Проклятая каландриния лежала в ребрах Ремы как ни в чем не бывало. – Этот идиот маг вызволил Рему из цветка, дал ей свободу действий. Воскресить её, естественно не удалось. Он еле выбрался из подвала живым. А потом только наложил заклятье на дверь подвала и исчез. И вот тогда жить здесь стало невозможно. Дом стал дрожать, а сон и реальность перемешались так, что стало уже невозможно выяснить, сон это или кто-то просто разбросал по дому раскаленный песок. – Я стал вновь искать магов, описывая проблему, никто не соглашался, и когда Кэтрин откликнулась, у меня уже не было надежды на то, что у неё вообще хоть что-нибудь получится, но не попробовать было нельзя. – Кэтрин? – Это та самая девушка, сегодня. – И что думаешь, у неё получилось? – Смотря что. Но сейчас я чувствую, что что-то изменилось в доме. Здесь всё ещё плохо, но… – Как-то отпустило, — кивнула Роза, — стало немного легче. Не так давит горло. – Значит Рема стала призраком, — задумчиво протянула Кора, — вы только не рассказали, как она умерла. – Скорее, интересно, кто её проклял, — подняла брови Роза. – Её ударила молния, — сказал Роберт, — у нас было очередное собрание клуба, Рема куда-то отошла. Мы были в доме, когда из окон показалось синее электрическое сияние, а затем — громовой раскат. – Это был такой тихий, безоблачный вечер, — Роза со слезами на глазах смотрела на Кору. – Где сейчас её кости? – В подвале. – А цветок? – Он всегда будет там же, где и кости. Я пробовал выбрасывать его, закапывать, сжигать — он всё время возвращается к костям. – Ясно. Покажите мне кости. – Исключено, — отрезал Роберт, — мы больше не откроем подвал. – Я заберу кости с собой. – Нет. – Я не прошу. Я говорю, что сделаю это. Кэтрин заключила дух Ремы обратно в проклятый цветок. Я заберу и кости, и цветок с собой. – Откуда ты знаешь? – Я слышала, как Кэтрин говорила с призраком. Она приказала вернуться Реме в цветок, и призрак исчез. Роза и Роберт переглянулись. Кора открыла дверь в подвал, держа наготове серебряный кинжал. Она схватила мешок и в тумане поспешно вышла из подвала. В мешке действительно лежали кости и небольшой цветок. – Как связаться с Кэтрин? – Я звонил ей по этому номеру. Но сейчас его уже не существует. Не думаю, что тебе удастся её найти. – Кора, — сказала Роза, — получается, всё это время во сне среди вампиров мы искали тебя? – Думаю, да, — кивнула она. – Если тебе понадобится помощь, мы сделаем всё возможное. – Спасибо. Кора уже собиралась уходить, но потом обернулась. – Роза… Я просто хотела сказать, что у тебя очень интересное имя. Роза улыбнулась. – Думаю, мы ещё встретимся, Кора. – Похоже на то. До встречи. Кора отправилась обратно на причал. Прежде безжизненный район возвращался к своим домам. Свет в окнах загорался на пару минут и сразу гас. По парку тянулись вереницы компаний, возвращающиеся из бара домой. Вдалеке забрезжили первые признаки рассвета. Кора зашла за бар и обернулась в туман. Мешок с костями упал на землю. – Эй, Рема, ты что, не любишь летать? Кора попробовала обернуться в туман снова, но мешок явно не поддавался. Недовольно прошипев, Кора села в небольшую моторную лодку, и отправилась на другой берег.   К полудню Кора прибыла в Фортон-Хиллз. – Эйсон! Ты здесь? Вампир через пару мгновений появился из тумана. – Эйсон, я нашла Рему! — она торжественно указала руками на мешок, лежащий на обеденном столе. – Что это? — нахмурился вампир. – Это всё, что от неё осталось. Эйсон осторожно открыл мешок, рассматривая кости. – А это что? — Эйсон потянулся к цветку, но Кора его остановила. – Не стоит, пожалуй. Она вкратце пересказала ему события прошедшей ночи. – Я отнесу её кости в дом Альмы. Там Рема будет в безопасности. И все вокруг тоже. – Ну а потом? Кэтрин исчезла… – И что? – Да, да. Ты прав. Я найду Кэтрин. Если у неё получилось заключить Рему в цветок, значит, у неё получится и вызволить её оттуда.