Shards of Past Glory

      Пыльные покоцанные мониторы выводили смазанное изображение, которое часто прерывалось на несколько часов. Здесь в Пустоши электроника фурычит на последнем издыхании, отремонтированные вышки поселения далеко, а глушилки Единого Государства работали исправно, но и они имели свои слабости, которые члены Сопротивления раскусили ещё будучи совсем шпаной, вон, например, Кенни только так вскрывает их защиту во время вылазок за Стену, чтобы потом настроить, как устройство связи с внутренним Сопротивлением. Только что от связных из Подполья внутри Стены с двухчасовой задержкой пришёл голосовой сигнал бедствия, их раскрыли, на помощь они уже не надеются, но дают указания по местоположению тайников с артефактами.       – Че там, Кенни? – Спросил подошедший к мониторам Клайд негласного лидера младшего подразделения Сопротивления, который внезапно гневно стукнул кулаком по поверхности еле живого стола.       – Наших связных взяли за яйца, – напряженно отозвался парень, взлохматив свои светлые волосы. – Два часа назад. Блять, и мы никак не сможем им помочь!       Вверху со скрипом открылся тяжёлый люк – главный вход в штаб-квартиру, поочереди вошли трое – одна девушка и двое парней – с огнестрелом в руках, все в грязи и в кровищи.       – Эти т-твари вас п-подрали? – Спросил Джимми, тяжело привстав со своего места.       – Токена слегка задели, – отозвалась невысокая девушка с ярко‐красными волосами – Рэд, они у неё с рождения такие – влияние накопленной радиации. – На нас с Крэйгом кровяка потерянных.       – Да уж, сегодня они дохрена активные были, – отозвался темнокожий молодой человек – Токен Блэк, он и его семья – единственные выжившие представители древних Афроамериканцев, ну, по крайней мере в пределах этого сектора.       – Опа, нихуя! – Удивленно воскликнул сидящий за одним из мониторов Клайд. Всё присутствующие кинулись к нему. – Я взломал сервер Департамента Мира и Порядка. Вот это зашибись... А, твою мать! Они сразу все блокируют... А это ещё что?       – Похоже, это список тех, кого планируют допросить, как связанных с арестованными заговорщиками, – щурясь в монитор проговорил Кенни, просматривая строки с кодовыми номерами. – Для них это тоже скорее всего билет в один конец. Сраное Единое Государство.       – Стой! Наведи на этот, – Крэйг недосчитался удара пульса, когда заметил в списке номер ТТ1505, который он заучил наизусть, который он видел, закрывая глаза, как будто это был пароль от самой жизни.       Когда Клайд навёл курсор на указанные символы, на экране появилось изображение молодого человека с огромными, слегка испуганными, васильковыми глазами на бледном лице с впавшими щеками, и с растрепанными, слегка влажными, светлыми, как будто выжженными волосами.       Страшно ругнувшись, Крэйг резко сорвался с места, со всех ног направляясь к люку.       – Эй, Такер! Ты куда? – Крикнул ему вслед Маккормик.       – За Стену. Мне надо его вытащить оттуда, – парень с мрачной решимостью глянул на товарища. – Время пришло, Кенни.       – Сейчас лезть за Стену – это самоубийство. Там в это время весь Департамент Мира и Порядка наверняка лютует, – заметил Токен, стараясь вразумить друга.       – Мне похуй, – отозвался Такер и, откинув люк, выбрался на наружную поверхность.       – Чокнутый смертник, – пробормотал Кенни, хватая из ящиков припасы для пулемёта. – Но я обещал ему помочь. Клайд, ты идёшь со мной, остальные – не высовывайтесь.       – Бегу-бегу, – отозвался Донован, потягиваясь всем телом.       – А кто это? – Задумчиво спросила Рэд, рассматривая зависшее на экране изображение.       – А, это тайная зазноба нашего Крэйга, – ухмыльнулся Клайд, беря в руки свой дробовик и комплект антирадина.       – Хм, – девушка нахмурилась, ревнивым взглядом впившись в бледное лицо парня на мониторе.       – Если мы все не вернёмся в течение суток, действуйте по плану, – отдал последние распоряжения Кенни, поднимаясь за Клайдом по лестнице, ведущей к выходу. – Джимми, ты за старшего.       – П-понял тебя, д-друг.       Крышка люка шумно захлопнулась. ***       В это же время Твик преспокойно сидел за монитором, пытаясь настроить нужную частоту звука, как в офис шумно ворвался Кайл, он выглядел бледным и усталым. Не отрывая беспокойного взгляда от друга, Брофловски походя кинул на стол руководителя Отдела разрешение на перерыв для сотрудника, подошёл к Твику, молча выдернул его из-за стола и потащил в сторону выхода.       Кайл приволок друга в закрытый угол снаружи здания, где обычно не было людей, так же это место было слепой зоной для камер наружного наблюдения. Брофловски впился серьезным внимательным взглядом в Твика, который совершенно не понимал, что происходит, и ждал объяснений от приятеля. Вдруг Кайл, сгорбившись, шумно прерывисто выдохнул и отвёл взгляд. Затем снова резко зацепившись за глаза Твика сипло произнес:       – Барбару арестовали.       Сначала пустота. Непонимание. Неверие. Да, что-то из этого было первой реакцией. Затем наступило осознание, на смену которому пришли испуг и ужас. А вот на плечи упала тяжёлая безысходность, заставляя Твика без сил сползти спиной вниз по стене и уткнуться лицом в колени, в безуспешной попытке спрятаться от реальности. Молодой человек вопросительно поднял покрасневшие глаза на Кайла.       – Её подозревают в измене, выяснилось, что она состояла в подпольной организации, – тихо ответил Брофловски на немой вопрос друга.       – Не может быть, – обреченно прошептал Твик, медленно качая головой, уперевшись неподвижным взглядом в стену. – Это неправда. Бебе, почему?...       – Мне жаль, Твик, – печально выдохнул Кайл, стиснув пальцами плечо друга. – Мне больно это говорить, но Барбару, как и других заговорщиков, скорее всего приговорят к Расщеплению. У этой подпольной организации слишком много всего запрещенного нашли, даже планы переворота.       – Нет, нет, нет ..., – словно в беспамятстве бормотал Твик. Что-то здесь не так. Это же самый обычный день, сегодня после работы они с Кайлом и Стэном снова зависнут в баре, обсудят текущие новости под безвкусное разбавленное пиво. А завтра у него очередная встреча с Барбарой, она снова разбежится ему навстречу, но в итоге резко затормозит и ярко улыбнётся. Ведь так? Это же не может измениться?...       – Слушай, я выбил тебе отгул до конца дня, – решительно заговорил Кайл. – А ещё я договорился на встречу с ней для тебя. Твик, тебя все равно пригласят на допрос, а так у тебя будет возможность с ней увидеться.       Отгул. Допрос. Арест Барбары. Непривычно взволнованный Кайл. Так это все правда? Какой стресс! На самом деле, Твик не очень-то и хотел видеть Бебе, он не хотел её видеть такой.... преступной, не той "хорошей", какой он привык её считать. Он сейчас хотел бы проснуться и осознать, что все это сон, но искусанная в кровь изнутри щека однозначно говорила о реальности происходящего.       Вот его и настигла эта необратимость, которая ходила за ним по пятам последние дни, это напряжение от грядущей неизвестности въелось в кожу, залезло под ногти, чем-то кислым сидело под языком. Склизкие щупальца этой необратимости заберут не только Бебе, но и его, Твика, он чувствовал это спинным мозгом, но в голову ударила какая-то сумасшедшая надежда, что ещё что-то можно исправить, или хотя бы попытаться. Только вот как? Что сделать? Что и кому сказать? Внезапно затемненным уголком сознания парень подумал, что Крэйг смог бы найти выход.       – Кайл, отведи меня к ней, – севшим голосом попросил Твик.       Брофловски кивнул, и, поддерживая друга за плечи, повёл его к своей машине.       В Департаменте Мира и Порядка не было хаоса, как полагал Твик, деятельность шла своим привычным чередом. Сотрудники были готовы к любым поворотам событий. Накрыли группу подпольных заговорщиков против режима, ещё и увлекающихся анархичной культурой бестолковых людей прошлого? Ни суда, ни следствия – в изолятор, ожидать своего часа.       Твик, пребывая в удушающей прострации, не слышал, как Кайл переговаривался о чем-то с другими сотрудниками, не чувствовал, как друг, взяв за руку, ведёт его куда-то. Осознанное восприятие более-менее восстановилось, когда Твик обнаружил себя в одиночестве за столом в маленьком тёмном помещении с неоновым освещением в потолке – единственным источником света. Что это за место? Как он тут очутился? Зачем? Парень не знал, поэтому в растерянности просто разглядывал голые стены противного оттенка, цвета тухлой рыбы.       Звякнул электронный замок двери, она открылась. Конвой из двух человек привёл одетую в бесформенный чёрный комбинезон заключенных Барбару. Твик очень боялся увидеть её в слезах и истерике, но девушка была абсолютно спокойна, более того, на ее бледном лице застыл след ликования, и это напугало парня ещё сильнее.       – Привет, Твик, – девушка привычно, как будто ничего не случилось, улыбнулась ему, сев за стол напротив, а молодой человек почувствовал, как глаза противно защипало. – Ты и сегодня хорошо поработал.       – Бебе ..., – одними губами прошептал он. – Почему? ...       – Наверное, это было неизбежно, – невесело усмехнувшись, проговорила Барбара с отрешенным лицом. – Я надеялась, что у меня будет больше времени.       – Так ... это все правда? – Твику было неловко смотреть, взгляд сам по себе возвращался к рукам девушки, закованным в наручники, внешние стороны которых были под электрическим напряжением.       – Правда ... у всех своя правда, Твик, – безразлично сказала Бебе. – Сейчас я расскажу тебе свою. Четыре года назад при прохождении универсального теста я была уверена в том, что нет и ничего быть не может более значимого и идеального, чем Единое Государство. Я фанатично выполняла свою работу, я, как и все, презирала неразумных людей прошлого, которые из-за своей наивности и вседозволенности едва не уничтожили планету. Но ещё на первом году моей работы в Архиве мне передали на обзор одну книгу, это была сказка для детей, так определил Сканер, но, знаешь, я не могла оторваться от неё. Я перечитывала её снова и снова, сначала я подумала, что в этой книге заложена какая-то страшная сила, которая будто гипнотизирует читающего. Я отдавала книгу на различные экспертизы, но они не выявили ничего опасного, ну, кроме того, что эта сказка совершенно не соответствует идеологии. И все же, меня почему-то словно мощным магнитом тянуло к этой чёртовой штуковине, а мне ещё нужно было составить отчёт по результатам её проверки, который я никак не могла начать из-за того, что не знала, что писать. Однажды я узнала по слухам, что в поселении Лоуверов живёт мужчина, который держит там антикварный магазинчик со старинными вещицами. И я отправилась туда в надежде узнать хоть какую-то информацию о странной книге. Тот человек так добродушно, и в то же время снисходительно посмотрел на меня, как будто это не он, а я была выброшена на обочину жизни, оставшись без благ Единого Государства. Взяв книгу из моих рук, он так ласково огладил обложку, сказал, что это уникальная книга, что в ней простыми словами заложен глубокий смысл, светлые истины жизни людей прошлого¹. Он на клочке бумаги написал мне адрес и кодовую фразу, сказал, что там я могу узнать больше. Когда шла туда, я знала, что поступаю неправильно, со стороны Единого Государства неправильно, а лично от себя я чувствовала, что ... что мне это нужно. Вот видишь, как я стала рассуждать, я даже сказала слово "лично", – Барбара обреченно улыбнулась.       – Что это было за место? – Тихо спросил Твик, рассматривая, как из разодранного заусенца сочится кровь. Чёрт, надо бы успокоиться. Гребаный стресс!       – На самом деле довольно странное место. На окраине города есть полуразрушенный склад, а под ним – подвал, старое бомбоубежище. Там были люди, такие же жители сектора, как и мы с тобой, они сидели в кругу и читали книги, а потом пересказывали их друг другу. Это было в первый вечер, во второй – кто-то принёс картину. На ней была изображена будущая вода такого нереального цвета, я и подумать не могла, что существуют такие краски. Кто-то из присутствующих подсказал, что это океан, море, и в его бескрайних просторах тонут люди на обломках корабля, не надеясь на помощь. Понимаешь, я чувствовала отчаяние и безысходность нарисованных моряков, как свое собственное², – в глазах девушки блеснули слезы. – А в третий раз – установили старый ноутбук, принадлежавший людям прошлого. На видео танцевала девушка, тоненькая и хрупкая, такая хорошенькая, – Бебе мечтательно улыбнулась. – Твик, она стояла на пальчиках ног, она прыгала и крутилась, я никогда не видела ничего подобного. Девушка танцевала под удивительную музыку, как будто маленькие шарики легонько стукают по звонкой поверхности, как будто падают маленькие конфетки³, – Барбара тихо напела кусочек мелодии, но тут же со стоном вздрогнула – наручники испустили электрический разряд по рукам девушки. – Суки! ... Твик, это было прекрасно! Я каждый раз спешила туда после работы со всех ног, и каждый раз на этих собраниях было что-то невероятное. Люди прошлого не были бездумными легкомысленными варварами, они умели видеть прекрасное в самых простых вещах, они создавали то, что вызывало желание жить и чувствовать. Да, они ошибались и сами себе зачастую создавали беды и неприятности, но они были свободны, и они не были идеальны и осознавали это, в этом и была их самая прекрасная особенность.       Твик молча слушал монолог Барбары, уперевшись взглядом в ровную поверхность серого стола. В голове стоял назойливый гул, который мешал воспринимать слова девушки, которые казались бредом душевнобольного, но то, что он сидит здесь на жестком стуле, что Бебе в тюремном одеянии сидит тут же напротив, что ей достаются электрические разряды в наказание за порочащие Государство и Кормильца речи, не оставляло сомнений в правдивости её слов.       – Твик, я знаю, ты мне поверишь, – в поле зрения парня появились её бледные руки, они аккуратно обхватила его дрожащие пальцы. Молодой человек напрягся, ожидая удара током, но его не последовало. – За Стеной живут люди, такие же как и мы, – Твик поднял напуганный взгляд на девушку. – Да, они живут почти как люди прошлого. И они размножаются, естественным путем. Почему же тогда это запрещено в Едином Государстве? Видишь ли, встречи нашего тайного клуба со временем обрели революционный характер, – девушка задорно усмехнулась. – Перед открытым восстанием мы хотели провести несколько экспериментов, один из них – естественная беременность. Я вызвалась быть в центре опыта, я эгоистично хотела втянуть в это и тебя, хотела показать тебе все это, эту другую жизнь, – Бебе тяжело вздохнула. – Но знаешь, я ни о чем не жалею, правда. Разве что только о том, что не успела познакомить с этим тебя. Твик, – девушка подняла ледяные ладони парня к лицу, орошая их теплыми слезинками, – я люблю тебя. Я научилась тебя любить только благодаря всему тому, что увидела в Подполье, и это величайший дар – любовь. Я знаю, что ты не понимаешь, о чем я говорю, ведь такими мы воспитаны здесь, за Стеной, всё наше общество таково, но и мне понадобилось четыре года, чтобы научиться чувствам, и я была счастлива. Я желаю тебе узнать, что такое любовь, потому что нет ничего сильнее неё, никакое Единое Государство, никакой Кормилец, ничто не имеет большей власти, чем это всепоглощающее чувство.       В помещение вошли конвойные и, бесцеремонно подняв продолжающую говорить девушку на ноги, повели её к выходу.       – Твик, пообещай мне, пообещай, что будешь вспоминать обо мне, – Барбара ярко улыбнулась на прощание своей привычной улыбкой и с бесконечным достоинством позволила сотрудникам вывести себя.       – Обещаю, – рвано прошептал парень, опустив голову на стол.       Твику было невыносимо холодно, казалось, вместо скелета в нем теперь каркас из маленьких холодильных установок, которые леденят внутренности, мышцы, сухожилия и кожу. О чем говорила Бебе? Про какие-то чувства? Про любовь? Но вроде бы её понятие "любви" отличалось от допустимого – любви к Единому Государству. Девушка сказала, что любит его, Твика. Но... как это? Что это значит? И что с этим делать?       Вдруг снова раздался звук электронного замка, и дверь распахнулась. Чьи-то тёплые руки опустились на плечи Твика, который так и продолжал неподвижно лежать головой на столе.       – Эй, пойдём, помещение надо освободить, – Мягко, но настойчиво проговорил голос Кайла.       Парень поднял безвольное тело Твика на ноги и под руки вывел его в коридор.       – Расщепление проведут в Главном Зале через час, я думаю, ты не захочешь это видеть, – осторожно сообщил Брофловски.       Вздрогнув, Твик, не в силах выдавить из себя ни слова, отрицательно покачал головой – этого зрелища он точно не выдержит.       Одним из самых страшных методов казни для преступников в Едином Государстве считалось Расщепление. Это буквально низведение физического тела человека до атомов, уничтожение всех признаков существования. Оно не являлось болезненным, страшным оно считалось по другой причине: человек исчезал не только телесно, стирались все упоминания, все личные вещи, которые могли напоминать о нем. Преступника не просто лишали жизни в наказание, Единое Государство полностью стирало его из своей истории, человека нет и не было никогда. Вот и весь итог.       Остановившись с Кайлом возле закрытых дверей в Главный Зал, Твик, снова похолодев, вдруг вспомнил слова Бебе: кто контролирует прошлое — контролирует будущее, кто контролирует настоящее — контролирует прошлое. Неужели так и работает система Единого Государства?       – Твик Твик, номер ТТ1505, пройдемте со мной, – раздался властный голос из-за спин парней. Это был мужчина лет тридцати, высокий и жёсткий, холодные серые глаза, русые волосы прилизаны воском для укладки, упакован в идеальный костюм-тройку. Весь его облик выражал угрозу – настоящий хладнокровный Копатель.       – Роб, послушай, я же говорил..., – начал Кайл, становясь перед Твиком.       – Это уже неважно, – уверенный тон мужчины прервал звенящий от тревоги голос парня. – Когда затронута честь Государства, личные договорённости уже не имеют значения, Патрульный Брофловски, – Копатель показал коллеге какую-то бумагу. – Это разрешение на допрос. Не мешай мне работать, Кайл.       – Твик, я что-нибудь придумаю, – парень вцепился испуганными глазами в друга, обхватив руками его плечи. – Просто продержись немного.       Брофловски почти бегом умчался в конец коридора, а Твику, теряясь в догадках о том, что его ожидает, пришлось проследовать за мужчиной. Копатель привёл его на один из самых нижних этажей, в подвальные помещения, по рассказам Кайла Твик знал, что здесь находились допросные, пыточные и камеры заключённых. Под рёбрами внезапно похолодело, руки затряслись с небывалой амплитудой, сердце в испуге гулко заколотилось, в сознании проскочила яркая, как вспышка молнии, мысль – он, Твик, уже не выйдет отсюда...       Внезапно мужчина грубо схватил парня за шиворот и буквально вкинул в одну из комнат, затем сразу нанёс точный удар прямо в челюсть. В глазах определённо полыхнули болезненные искры, а тело от неожиданности потеряло равновесие, и Твик рухнул на пол, со стоном корчась от пинка в живот носком тяжёлого лакированного ботинка. С каждым новым поставленным ударом во рту все отчетливее проступал специфический привкус крови.       – А теперь ты расскажешь, чем тебя не устраивает жизнь в нашем великом Едином Государстве, – яростно прошипел Копатель, схватив сидящего на полу Твика, пытавшегося откашляться, за горло. Мужчина вёл допрос профессионально, он знал все о том, как сломать обвиняемого и заставить его признать любую повешанную на него вину. – И даже не отнекивайся, я знаю, что ты, сволочь, заодно с ними, с грязными предателями, с этой шлюхой. Их уже растворили, и тебе недолго дышать осталось.       Вряд ли есть что-то хуже физической боли, думал Твик, совершенно не слышащий обвинений от Копателя, потому что её невозможно контролировать, хочется только одного, чтобы боль поскорее закончилась.       Мужчина уже замахнулся для очередного удара, как вдруг он вздрогнул, лицо его неестественно вытянулось и побелело, глаза полезли из орбит, а изо рта хлынула кровь густым потоком, заливая его идеальный костюм. Копатель как будто собирался что-то сказать, но послышалось лишь булькание крови в горле, и мужчина грузно упал на пол мёртвым телом, на пиджаке между лопаток проступило мокрое пятно крови.       Оказалось, за спиной убитого мужчины был его палач, совершенно бесшумно проникший в допросную, высокий безмолвный силуэт в тёмном капюшоне правой рукой сжимал окровавленный кинжал. Как этот некто оказался в комнате допросов, как пробрался незамеченным никем? Фигура в плаще двинулась к перепуганному Твику, который просто сжался в комок, ожидая своей участи, потому что после всех потрясений у него уже не было сил бороться.       Шуршание ткани и колыхание потоков воздуха оповестили о том, что неизвестный присел рядом со съежившимся Твиком.       – Эй, прекращай уже трястись, – тихо проговорил хрипловатый голос, в котором отдалённо угадывались знакомые нотки. – Да, а ты все такой же, дерганный и странный, – смешливо хмыкнул некто, рваным жестом вытирая какой-то холодной тканью кровь с лица парня.       Твик наконец решился открыть глаза и взглянуть на незнакомца, который, стянув капюшон, взъерошил пятерней в чёрной перчатке свои тёмные волосы. Парень исподлобья стрельнул в Твика своими глазами, в которых плескался приторный ореховый сироп.       – К-крэйг?       – Узнал, значит. А то я уж подумал, что придётся с тобой в шарады играть, – съязвил Такер, вытирая кинжал от крови пиджаком убитого Копателя.       – Как ты ... Что здесь ... Пиздец ..., – Твик никак не мог от потрясения собраться с мыслями, жадно наблюдая за каждым действием старого знакомого, ожидая, пока утихнут отголоски боли по всему телу.       – Все вопросы – потом. Сейчас надо выбраться отсюда, – разбив кулаком камеру наблюдения, Крэйг подошёл к светловолосому парню и серьёзно взглянул на него. – Ты готов валить?       – Что?! Куда?! Как?! – Твика всего трясло, натяжение кожи головы явно указывало на то, что руки уже мёртвой хваткой вцепились в волосы. Парень был на верном пути к бесконтрольной панике.       – Твик, ты же понимаешь, что ты уже не сможешь существовать как "ТТ1505" после всего этого, – Крэйг схватил молодого человека за худые плечи, вкрадчиво втолковывая ему реальность. – Тебя казнят, даже если ты фактически ни в чем не виноват. Единственный выход – бежать, бежать за Стену.       – Но ... но как же ..., – Твик растерянно облизал разбитые губы.       – Послушай, сейчас тебе нужно принять решение, либо ты расстаешься с этой херовиной, – Такер кивнул на жетон с номером на шее Твика, – и начинаешь новую, другую жизнь, либо твоя жизнь закончится в ближайшие мгновения.       По всему телу нервно вскрикнувшего Твика пробежала ледяная дрожь от таких перспектив. Как быть? Вся привычная жизнь рушится безвозвратно, и никто не поинтересовался, никто не спросил, а хочет ли Твик этого. Крэйг прав, парень и сам понимал, что после произошедшего на него повесят все мыслимые и не мыслимые обвинения, и никто, даже его друг Кайл, не сможет этого изменить. Неужели это конец? Но если довериться Такеру и бежать за Стену? А что будет потом? Что ж, если в любом случае смерти не избежать, напоследок лучше увидеть внешний мир и пропасть без вести, чем быть казненным за сфабрикованную измену на глазах знакомых и родителей.       Решительно глянув на Крэйга, Твик обхватил дрожащими пальцами металлический жетон и резко дёрнул его вниз – жгут на шее порвался.       – Отлично, бунтарь, – Такер с довольной улыбкой взлохматил и без того торчащие в разные стороны светлые патлы. – А теперь выбрось эту поебень.       Твик разжал пальцы, и жетон упал на пол, вызывая, как показалось парню, оглушительный грохот. Избавиться от номера – избавиться от своей "личности", к прежней жизни уже невозможно вернуться, потому что "тебя" нет...       – Нужно уходить. "Слепая зона" скоро закончится, – в результате каких-то манипуляций Крэйга одна из панелей в стене коридора отъехала в сторону, открывая затемненный скрытый проход. – Прошу вас, – Такер отвесил шутливый поклон, приглашая новоиспеченного сообщника пройти, на что тот недоверчиво зыркнул на Крэйга, в сомнениях поджав губы в тонкую линию. – Если бы я хотел тебя убить, я бы уже это сделал. Верно? Так ты говорил? – В ореховых глазах появились смешинки, которые ну уж совсем не вписывались в весь кошмар происходящего.       Вдруг Твика охватила какая-то умиротворяющая апатия. А, будь что будет. Отказавшись от "себя", полностью откинув прежнюю жизнь, все ее ценности и правила, безоговорочно доверившись Крэйгу, как и он ему когда-то, Твик, сглотнув кислый привкус необратимости и сделав глубокий вдох, зажмурившись, шагнул в кромешную темноту, в грядущую неизвестность.