Редкое счастье

*** Поход к местному ворожею принёс неплохо оплачиваемый заказ. Старику нужны были сердце, печень и зубы кикиморы, а таковая как раз имелась неподалеку. Более того, она была там одна, уже подраненная местными ребятами, которые решили прирезать монстра, да, перетрухав, так и не добили. Одним словом, работка обещала быть непыльной. В Лесу на болотах Геральт рассчитывал запастись кое-какими травами для эликсиров, и план потихоньку сошёлся, как хорошая комбинация в гвинте. От Темноводья до болота, в котором зализывала раны кикимора, путь был неблизкий. Лютика пришлось брать с собой, хотя Геральт предпочёл бы, чтоб тот оставался в трактире. Но нет, паршивец в лепёшку готов был расшибиться, только не оставаться в деревне в одиночку. Предприняв несколько попыток уговорить по-хорошему да по-плохому, Геральт вынужден был махнуть рукой. Мрачны были леса вокруг озера Вызима. Даже яркое солнце не разгоняло мрак меж переплетающихся корней, с ветвей свисали клочья мха, валежник под ногами не ломался с треском, а хрустел как старые кости, царапая слух. Даже неиссякаемых запасов жизнелюбия Лютика перестало хватать в этом месте. Он плёлся позади Геральта, вёл лошадь под уздцы и тревожно озирался по сторонам. - А эта кикимора… Она опасна? – будто невзначай поинтересовался он. Ведьмак остановился, покрутил головой, принюхался. Нужно было сворачивать с наезженной дороги на узкую тропку, отходившую к северу. Оттуда тянуло тиной, болотной гнилью. Словом, место, в которое не сунулся бы здравомыслящий человек, и было тем самым, куда требовалось ему. Ну, то есть, им. - Даже крыса опасна, когда загонишь её в угол, - ответил он. – А я именно это собираюсь сделать с кикиморой. - Но ты уже убивал их раньше? - Конечно. Да не трясись так. Мы сейчас найдём полянку, я оставлю тебя там, а сам пойду в болото. Ты будешь в безопасности, - сжалился Геральт. - А ты? Ведьмак замешкался с ответом. То есть? Как будет он? Да нормально, как и всегда. - Я справлюсь, - только и сказал вслух. В общем, всё шло по плану. Солнце готовилось утонуть в бескрайнем древесном море, птицы затихали. Приближалась ночь, а кикимора именно тогда и показывалась из родного омута. Поблизости от тропы, идущей в топь, Геральт присмотрел достаточно приветливую с виду прогалину. Здесь было сухо, пара поваленных деревьев отделяла её от чащи леса. Для Плотвы нашлось в достатке свежей травки, а для Лютика – родничок, дающий немного чистой воды. Геральт бросил сумку на землю, достал из нее всё, что нужно было, проверил, легко ли из ножен выходит меч. - Теперь слушай. Разожги костёр, да поярче. Никто не сунется к огню, никто тебя не тронет, обещаю, - немного покривил душой Геральт. - Ладно. - Возьми, - он протянул Лютику полную флягу, захваченную из трактира. – Тут вино. Первое дело, чтобы взбодрить дух. Мне оставь немного. - Оставлю. - Жди до утра. Не вернусь – бери Плотву и уходи. Ясно? - Да хрен тебе, - огрызнулся Лютик. Схватил Геральта за ворот рубахи и тряхнул изо всех сил. - Если не придёшь, я сам тебя найду и пришибу. Ведьмак в недоумении уставился на него. Понял, что Лютик не шутит, да и не боится, к тому же. Совершенно серьёзно угрожает ему, блядь, верной смертью. - Всё хорошо будет, - только и сказал он. Наклонил голову, касаясь лбом Лютикова лба. И ушёл, не оглядываясь, зная, что в таких случаях назад смотреть нельзя. Тревоги оказались напрасными. С кикиморой Геральт управился в два счёта, она даже не особо и сопротивлялась - видимо, местные охотники сильно потрепали. Отбив первые атаки, чудовище пропустило скользящий удар, забулькало возмущённо. Наотмашь ударило лапой, и ведьмак поднырнул под нее, вонзил клинок под панцирь и откатился в сторону. На этом его работа заканчивалась. Кикимора издохла, захлебнувшись собственной злобой, а на нём самом не осталось ни единой… А, нет, одна царапина всё же имелась. Уходя от замаха, он рассадил висок о торчащий корень, но это, конечно, было сущей ерундой. Распотрошив чудовище, Геральт отсёк нужные для сделки части, как следует обтёр меч пучком травы. Можно было возвращаться, вознаградить себя едой и постелью. Костёр Лютик и впрямь распалил знатный, на таком и целого дракона можно было изжарить. Ведьмак издалека заметил свет, и теперь шёл не торопясь, выбирая дорожку поровнее. Не доходя до поляны, спрятал мешок с требухой в кустах, чтобы не вдыхать во сне смрад уже разлагающихся внутренностей кикиморы. Наученный горьким опытом в истории с эндриагой, Лютик ждал его во всеоружии – вышагивал вокруг костра, напряжённо вглядываясь в густую поросль. Разумеется, он издалека увидел ведьмака, помчался навстречу, проламываясь сквозь молодой кустарник. - Холера! Геральт! - Чего? Лютик нахмурил брови, поволок за собой, рывком развернул к свету, и Геральт, уставший как собака, даже не стал сопротивляться. - У тебя всё лицо в крови. Больно? - Больно – это когда брукса руку оторвёт. Чепуха. Полей. Ведьмак уселся на ствол поваленного дерева и потёр ладонью о ладонь, желая избавиться уже, наконец, от грязи и липкой слизи, натёкшей с чудовища. Лютик без возражений взялся за котелок и терпеливо поливал тёплой водой, пока последние темные мазки не оттёрлись. Отошёл к сумке, нарвал лоскутков из своей же чистой рубашки и решительно встал между Геральтом и расстеленным на земле одеялом. - Лютик, мать твою. Я спать хочу. - Промою – и хоть до завтрашнего вечера дрыхни. Дай-ка. - Странный ты, - пробормотал Геральт, позволяя смывать с себя кровь, жмурясь от света костра и прикосновения рук. - Да ты что? Лютик язвительно хмыкнул, бросил в огонь побуревшую тряпицу и намочил следующую. Геральт перехватил его ладонь, сжал в своей и неловко погладил большим пальцем. - Я тебя купить пытался, а ты – вот так. - Как? - Как с человеком, - невесело фыркнул Геральт. Стащил доспех, отбросил подальше, не ожидая, что на его слова что-то ответят. Но Лютик сел рядом, пододвинулся близко-близко. - Ты и есть человек. И ты спас меня. Разве я могу иначе? Он и дальше бы распинался на этот счёт, но Геральт предостерегающе покачал головой. Положил руку ему на плечо, чуть потянул к себе, раздумывая, что будет, если сейчас… Но скорый на слово и дело парнишка опередил его. Вздохнул прерывисто, сверкнул глазами – и поцеловал. Губы у Лютика оказались мягкими, терпко-сладкими от выпитого вина. И был он не такой уж и трепетной фиалкой, как думалось при первом знакомстве. Прижался к ведьмаку всем телом, обхватил за шею, доверчиво выгнул спину, возмущённо застонал, когда Геральт отстранился. - Не надо этого делать из благодарности. - Я сам хочу! Так давно хочу, Геральт, ты бы знал… Благодарность идёт нахер. Запыхавшийся Лютик решительно потащил с ведьмака мокрую рубаху, спасибо, хоть не в костёр зашвырнул. Огладил бока, коварно дёрнул за волосы на груди. Геральт оскалился и перехватил инициативу – с паршивца сталось бы ещё за что-нибудь подёргать. Вытряхнуть трясущегося от нетерпения мальчишку из одежды оказалось задачей не из лёгких, но оно стоило того. Геральту захотелось гладить бледную тонкую кожу – и он гладил, покусывал, ласкал. Вдыхал знакомый запах, зарывался пальцами в перепутанные пряди на Лютиковом затылке. Потянул на одеяло, предусмотрительно оттащив подальше от огня, оставил яркий след от поцелуя на груди, под соском. Лютик постанывал от каждого прикосновения, лез Геральту в штаны и почему-то ругался самыми последними словами. - Хм? - Да сними ты их уже, отца твоего и матерь твою! – заныл Лютик, вскинулся, почувствовав горяченную ладонь на собственном члене. - Не дерзи. Ведьмак сбросил мешающие штаны, позволил Лютику себя рассмотреть, дотронуться до всех тех мест, которые столь явственно интересовали. Воздух меж ними сгустился и словно затрещал. Кровь бросилась Геральту в голову, зашумело в ушах, и всё, что было дальше, он запомнил плохо. Наверное, вздумай Лютик возражать, было бы, о чём жалеть наутро. Но ни о каком сопротивлении и речи не шло, куда там! Весь его вид выражал только страсть, обожанием горели в ночи голубые глаза, в предвкушении раскраснелись щеки. Вот сейчас Лютик был красивый. И как Геральт настолько в нём ошибся при первой встрече? Очень, очень ведь красивый и желанный парнишка. Почему они раньше не сподобились, это же столько времени ушло впустую… Лютик был отзывчивым, нежным, когда надо, он так явственно восторгался тем, что с ним вытворял Геральт, что хотелось сделать ещё лучше, ещё приятнее. Ведьмак приник к его губам, призывно приоткрытым и соблазнительно-влажным, да так и не смог оторваться. Медленно, вдумчиво целовал, наблюдая за реакцией, запоминал, что нравится, а что - нет. Наконец, когда больше ждать не осталось никакой возможности, Геральт потянулся за подсумком с эликсирами и прочей алхимической дребеденью. Вслепую нашарил в нём самую большую склянку. Масло из косточек туссентского винограда, на котором можно было настаивать травы да корешки. Ничего более подходящего не нашлось, а лезть на Лютика, имея при себе только слюну, было определённо свиновато. Сам виновник торжества мутным взглядом проследил за ним, ободряюще кивнул, сообразив, что налито во флаконе. Геральт ловким движением вытащил пробку, разогрел пузырёк в ладони. - Надеюсь, оно не жжётся, - заметил Лютик, но весь вид его говорил о том, что было ему уже абсолютно всё равно. - Не должно, - утешил Геральт. Парнишка, не показывая ни тени смущения, развёл колени, поёрзал на одеяле, устраиваясь поудобнее и явно рассчитывая на долгую ночку. Пообещать ему этого Геральт не мог: жар в самом низу живота полыхал такой, что впору было в холодный ручей макать, только бы не спустить позорно вот прямо сейчас. Интуиция подсказывала: просто так плеснуть масла недостаточно, это не раскалённая сковородка, это, блядь, Лютик. Ему тоже должно быть приятно; не только сейчас, до начала основного действа, но и потом. Произведя в голове нехитрые подсчёты, Геральт окунул в масло два пальца, дразнящее медленно провел ребром ладони по ягодицам и мягко толкнулся внутрь. Лютик от неожиданности щёлкнул зубами, но тут же расслабился, охотно подставился под свободную руку Геральта, отправившуюся в путешествие по его подрагивающему телу. Масло оказалось преотличное, а Лютик так сладко постанывал на его размеренно двигающихся пальцах, что Геральт невольно поймал себя на мысли: он мог бы всю ночь так провести. Растягивая, целуя, покусывая соски и мочки очаровательно краснеющих ушей. Его член, впрочем, был другого мнения. Понимая, что грань близка, Геральт жадно лизнул нежную кожу за мальчишкиным ухом, огладил бёдра, колени, скользнул выше, намекая на продолжение. Лютик послушно закинул ноги Геральту на бока, обнял бугрящиеся мышцами плечи, когда ведьмак навис над ним на вытянутых руках. - Как ты хочешь? – с издёвкой шепнул Геральт, припоминая ночь, в которую пересеклись их пути. - Прямо сейчас. Я хочу прямо сейчас, не тяни уже, - прохныкал Лютик, потёрся членом об член. Это заставило ведьмака зарычать от шарахнувшего по нервам возбуждения. Он мотнул головой, откидывая за спину распустившиеся под пальцами Лютика волосы. Добавил масла, подвёл ладонь мальчишке под поясницу, удерживая на весу, и вставил одним медленным, уверенным движением. Сцеловал с дрогнувших губ короткий болезненный стон, зашикал успокаивающе. - Ебать, - ахнул Лютик, впился, паразит, ногтями точнёхонько Геральту в задницу. - Уже. Помолчи хоть сейчас, прошу тебя. Геральт осторожно подался назад и обратно, убедился, что Лютик под ним не планирует помирать и биться в истерике. Говоря откровенно, в такого рода утехах ведьмак не очень-то поднаторел, специфический опыт за плечами был невелик. Но инстинкты, необыкновенно острое желание, да и сам Лютик подсказывали ему, что делать, как двигаться, где приласкать. А именно приласкать, чёрт его дери, Геральту и хотелось. Он был мужчиной, собственное удовольствие значило много. Но Лютик отличался от других, ото всех, с кем у него раньше было. С ним всё казалось не так. Казалось ярче, острее, нежнее. Лютик тянулся навстречу, дышал заполошно, пылко целовал везде, куда мог дотянуться. Он любовался Геральтом, это было очень заметно, и это льстило. Уже открыл было рот, чтобы сказать что-то, но Геральт поспешил заткнуть его глубоким поцелуем, вошёл под другим углом, и тут Лютика аж подкинуло на одеяле. - Ого! - Помолчи немножко, и я сделаю «ого» ещё раз, - пообещал Геральт, языком собрал капельки пота, выступившие у Лютика над ключицами. - Конечно, сдел… Ааа! Подвывая от удовольствия, Лютик крепче сжал ноги у Геральта на боках, скрестил их на его пояснице. Ещё несколько плавных движений – и он совсем потерялся в ощущениях. Когда же Геральт дотронулся до его пульсирующего члена, Лютик невидящим взглядом уставился в небо, вскрикнул слишком низким, не своим каким-то голосом, и обмяк, пачкая семенем их обоих. Положил трясущуюся ладонь Геральту на скулу, с благоговением погладил колючий подбородок, провёл по напряжённой взмокшей шее. Растеряв всякое терпение, Геральт задвигался рвано и резко, и совсем немного потребовалось ему для того, чтобы догнать Лютика и кончить под его томный протяжный стон. В голове сразу стало пусто и гулко, только кровь стучала в виски. Еле переводя дух, ведьмак согнул уставшие руки, благодарно поцеловал Лютика в уголок губ и улёгся у него на груди. Почти заснул даже, вслушиваясь в биение чужого сердца, чувствуя, как пот градом течёт по натруженной спине. - Колется, - рассеянно пожаловался Лютик, огладил кончиками пальцев так приглянувшуюся ему задницу. Геральт немного приподнялся и только присвистнул: на коже у Лютика расцвёл алым контур скалящейся волчьей морды. Ведьмачий медальон под его весом так глубоко отпечатался на груди, что по краям даже выступили крапинки крови, запутались в золотистых волосках. Геральт слизнул их, легонько подул на больное место. - Извини. - Плевать. Дай водички лучше, - прохрипел, откашлявшись, бард. Отрываться от теплого разморённого Лютика очень не хотелось, но всякий ведьмак был хорош в преодолении трудностей. Геральт, потягиваясь, встал, прошёлся за флягой, протянул ее Лютику, надел штаны под аккомпанемент разочарованного возгласа. Вернулся на своё место, подгрёб мальчишку поближе, милостиво позволил лечь так, как ему будет удобно, хотя это и грозило отдавленной в скором времени рукой. - Знаешь, ради этого стоило ждать Лютик сыто выдохнул, поцеловал Геральта в висок, устроил голову на его плече. - Определённо. Костёр рассыпался углями, с болот пахнуло затхлостью и гнилью. До рассвета оставалось ещё много времени, становилось прохладно, и Геральт, сделав над собой очередное усилие, дотянулся до скатки со вторым одеялом. - Ты, вроде, говорил, что не будешь меня трахать, - задумчиво произнес Лютик. - Я говорил, что детей не насилую. - Пустобрех ты, ведьмак. И слова твои – водица; так ни разу не годится. - Один наглый парень мне божился, что притворяться не умеет, что с кем попало не хочет, - отбрил Геральт. - Ты не «кто попало». И я не притворялся. Лютик перекатился на бок, подпёр голову ладонью и с вызовом заглянул в глаза. - Хммм. - Я твои эти «хм» во сне скоро слышать буду. Даже когда вернусь домой, - выпалил Лютик беспечно, но тут же изменился в лице. Холера. Домой. Геральт набросил на него одеяло и отвернулся. Долго еще таращился в тёмный лес, много думал, и мысли эти трудно было назвать весёлыми. *** Когда Геральт проснулся от запаха дыма и потрескивания костра, солнце стояло в зените. В такой погожий день даже мрачный лес показался чуть более приветливым. Вон, в кустах заметалась белая бабочка, вон, золотой луч подсветил нежный липкий лист ольхи. Что-то мелодично звучало поодаль, и Геральт сонно стал перебирать в памяти птичьи голоса, но это оказались вовсе не они. Застёгнутый на все пуговицы Лютик, напевая что-то себе под нос, кружился по полянке. Сунул нос в сумку, чертыхнулся, развернул свёрток из плотной ткани. - Вот блядёныши, - тоскливо протянул он, выбросил куда-то в сторону чуть надломленную краюшку хлеба. Геральт заворочался, сбросил с себя одеяло, приподнялся на локте. Стоило признать, что он проспал. Всегда подрывался рано, привычка такая у него сложилась за годы одиноких странствий. Это как раз Лютика было трудно растолкать на заре, а сегодня, гляди-ка, вскочил первым, развёл костёр, приглядел за Плотвой… А ночью он и за самим Геральтом приглядел. Кажется. Иногда после отваров и эликсиров Геральта посещали странные сны, больше похожие на видения, вызванные магией. Порой они были необыкновенно красочными, ярче самой реальности. Обнажённый Лютик со сверкающими глазами и припухшими от поцелуев губами, стонущий под ним, сжимающий его всем собой. Это тоже было одним из таких… наваждений? В голове у ведьмака стало пусто-пусто, но то оказалась приятная пустота: томная, правильная какая-то. Он потянулся, и тело сладко заломило, мышцы на спине и руках чуть ныли, чесался заживший за ночь порез на виске. Охота было жрать и пить, хотелось, чтобы Лютик подошёл к нему, а ещё очень хотелось все уяснить, наконец. Вот зараза. Сон или явь? - Ммм? – вложил Геральт все свои сомнения в один короткий звук. Услышав его, Лютик вздрогнул, повернулся медленно, одарил загадочной улыбкой, облизал сухие губы. К лешему эти метания. Всё было, всё правда. Он уверен. Зажав в кулаке мешочек с остатками полбы, Лютик шагнул к костру, заглянул в котелок, бурливший над огнём, и высыпал всю крупу в кипяток. Помешал закопчённой ложкой и, неуверенно кашлянув, примостился рядом с Геральтом на одеяле. - Вижу, ты проснулся. Уж прости, я пустил в ход последние запасы. Там муравьи в хлеб набились, пришлось выкинуть. А есть хочется – ты себе не представляешь, как! - Почему? Представляю. Я тоже устал ночью, - ведьмак, дав себе лишь секунду на раздумья, кинул жирный намёк. Ну? Что он ответит? Сделает вид, что ничего не произошло? Это, надо понимать, случилось по ошибке? Ладно. Подумаешь. Раз так, он тоже будет делать вид. - Ох, и укатал ты меня, твоё ты ведьмачество, - в голос расхохотался Лютик, разлёгся рядом, запустил пальцы в белые волосы совершенно хозяйским жестом, по-ребячески поболтал ногами в воздухе. У Геральта с души свалился не камень, а целая скала. Разлетелась каменными брызгами, окатила ворохом острых осколков. Не сдерживая радости, Лютик таращился на него, пожирал глазами, вспоминал, зараза, минувшую ночь, судя по хитрой улыбочке. Короче говоря, был явно доволен. - Ты тоже был хорош, - то ли в шутку, то ли всерьёз парировал Геральт. - Это точно. Я такой, - ничтоже сумняшеся заявил бард, боднул его в плечо горячим лбом. – Но ты лучше, не спорь. - С первого раза понял, что ли? – подначил Геральт и легонько, на пробу, так сказать, погладил самым кончиком пальца его ухо. Лютик замолчал, выгнулся, подставляясь под ласку, хотя руку Геральт тут же убрал. Задумался на целую долгую минуту. - А будет и второй? – отмер он, наконец. Ведьмак не ответил ничего, уклончиво качнул головой, и мальчишка стушевался. Вскочил на ноги, отошёл к костру, громко бряцая об стенки котелка ложкой, перемешал густую кашу. - Варево, конечно, не самое изысканное, но сытно, - извиняющимся тоном протянул он. – А что, если так получше будет? С этими словами он снял котелок с огня, вытряхнул в него целую плошку с ягодами, которые, судя по всему, исхитрился нарвать спозаранку. Запахло малиной, черникой, запахло уютом. Геральт встал, потянулся, шагнул к хлопочущему Лютику и положил руку ему на поясницу. Погладил, потрепал, сминая ткань рубахи. Хмыкнул, встретившись с удивлённым, но снова обрадованным взглядом. - Раскладывай пока. Схожу к ручью, умоюсь, - насмешливо сказал Геральт, повёл рукой выше, через бок к груди и шее. Подцепил крохотную пуговку и расстегнул, а потом - ещё две, следующие за ней. Еле касаясь, дотронулся до ключицы, пощекотал чувствительную ярёмную ямку. - Геральт… - Давай поторопимся. Жарко; того и гляди, развоняется наша кикимора. Пропадёт. - Тьфу ты, - обозлился Лютик, явно недовольный тем, как грубо ведьмак разрушил всю романтику момента. Но когда они вернулись в Темноводье, в душную комнатку над кухней, Геральт, ни слова не говоря, сдвинул кровати, набросив поверх оба походных одеяла, чтобы было удобнее. Лютику не нужно было особого приглашения: он разделся, скользнул в жаркие объятия и потребовал свой законный второй раз. И на этот раз Геральт не стал ему возражать. ***