Редкое счастье

*** Следующий переход оказался коротким, и Геральт сам себя за это грыз: ведь сам проспал добрую часть дня, никто к земле не тянул. Ранним золотым вечером он свернул с тропы, в которую превратилась прежде широкая дорога, провёл Плотву через молодой ивняк, двигаясь на запах тины. Вскоре заросли расступились, показалось озеро, обрамлённое густой изумрудной травой. Узловатые ракиты полоскали свои космы в мелкой воде у берега, вдалеке распевался соловей. Лютик ахнул, притиснул к груди руки, забывая разом и об удушающей жаре, и об усталости. - Какая же красота! Я бы здесь жить остался! - Валяй. А я завтра иду дальше, - сказал Геральт, принялся снимать поклажу с седла. Костёр жечь надобности не было, после такой жары земля не выстывала за ночь. Готовить также было нечего, и этот факт, конечно, печалил, но оставались ещё кое-какие припасы, сберегаемые для вот таких случаев. Расстелив на мягких клеверных кочках одеяло, Геральт сел поудобнее, поставил на колени сумку, зарылся в неё, собираясь отыскать льняной мешочек с вяленым мясом. Лютик почему-то топтался рядом, боялся, поди, садиться рядом с неприветливым спутником. Не отвлекаясь от своих поисков, ведьмак хлопнул по пустующему месту подле себя, и мальчишка приземлился, наконец. - Тебе есть, на чём спать? Трава покроется росой, вымокнешь как выдра, - предрёк Геральт, нашарив, наконец, нужный свёрток. Лютик стыдливо улыбнулся, без лишних слов вывернул на землю свой мешок. Помимо лютни, там обнаружились лишь запасная рубаха, конечно, такая же тонкая, как и первая, совсем не подходящая для долгого пути, толстая книжица в кожаном переплёте, карандаш, чернильница, пустой кошелёк да пара каких-то жестяных коробочек. И всё. Ну, а чего ещё можно было ожидать от этого мальчонки? - Понял. На самом деле, не пойди его последний заказ по известному срамному месту, было бы легче. Но Геральта угораздило утопить в реке одну из своих сумок, и как раз в ней-то были и второе одеяло, и холстина, что удобно было стелить на привале, и запасная одежда. А ещё – бутыль неплохой браги, точильный камень и отличный кинжал, за который была отвалена куча денег. Но тогда Геральт успевал что-то одно: либо спасти Плотву, которую рвали когтями, либо вытаскивать торбу, и выбор был очевиден. На заработанные деньги можно было обрасти новым барахлом, но эти самые полторы тысячи сейчас посиживали рядышком и нуждались в подмоге. Опять. - Значит, спать будешь на нём, - ведьмак со вздохом протянул Лютику свой плащ. – И попробуй только испортить, я тебя самого на заплаты пущу. Лютик благодарно закивал, пробормотал что-то приличествующее случаю, прижал к себе свёрнутую ткань. Геральт высыпал на круглый лист мать-и-мачехи горсть тонких ломтиков мяса, пододвинул к мальчишке. - Можешь взять лепёшку. С едой пока туго, придётся умерить аппетиты. - Хорошо, я потерплю. Это не беда, - пообещал Лютик, встретил в ответ скептический взгляд и стушевался. - Думаю, скоро получится подзаработать, - задумчиво сказал Геральт, посмотрел на широкую гладь озера, отблескивающую в последнем лучике заходящего солнца. - Много дают за чудищ? – спросил его спутник невнятно, набив рот нехитрой снедью. - Сколько дают, столько и моё. Всё, ешь давай. Спать пора. Лютик торопливо доел, вылакал остатки воды из фляги и отправился стелиться. Геральт, изогнув бровь, впился в него взглядом, ожидая увлекательного представления под названием «тепличный цветок ложится в муравейник или в заросли колючек». Но цветок проявил здравомыслие, выбрал себе местечко с подветренной стороны, даже стебель крапивы вырвал, обернув ладонь рукавом, отшвырнул, чтобы ночью не ужалило. Геральт хмыкнул под нос, размял руки, покрутив запястьями, и тоже улёгся. Уже засыпая, почувствовал доносимый ветерком запах роз и брезгливо поморщился. Не должен мужик так пахнуть. Глупость это. Утро встретило ведьмака гомоном птиц, шелестом ивовых ветвей и тихим ржанием Плотвы. Потянувшись, он встал, отвязал стреноженную лошадь, отвёл к озеру напиться и подкормил овсом. Подумав, отдал ей предпоследний сухарь, а последний съел сам. Решил, что следует поохотиться в ближайшее время, прогулялся до ближайших кустов по безотлагательному делу. На краю поляны обнаружилось растение, которое он высматривал ещё вчера по дороге, но так и не нашёл. Надёргав толстых сочных корней, Геральт отполоскал их в озёрной воде, вытер руки о подол рубахи и отправился будить Лютика, который дрых без задних ног, будто под спиной была не травка под тонким плащом, а пуховая перина. Преодолев первую подлую мысль пнуть того ногой, ведьмак затряс за плечо, потормошил хорошенько. - М? – простонал мальчишка, закрываясь от солнца. - Подъём. - Уже? - Уже. Сгребай жопу в кулак, пора вставать, - велел Геральт и отлучился к Плотве, которая норовила дотянуться до колючего репейника. – Нельзя это есть. Что же ты, глупая… Мальчишка душераздирающе зевнул, почмокал губами, ругнулся вполголоса. Развёл тут сонное царство, неженка… - Так, теперь ты, - Геральт повернулся к Лютику, который всё никак не мог толком продрать глаза со сна. – Денёк будет тёплый, высохнешь быстро. Вот и давай-ка, лезь в озеро, смывай с себя эту душистую херотень. На тебя, того гляди, вся нечисть сбежится. Мальчишка покраснел густо, вякнул что-то в защиту, но таки поплёлся к воде. Долго плескался там на мелкоте, потом поплыл, зафыркал, пожаловался на холод. Геральт, занятый делом, не обращал на него особого внимания, только короткий взгляд бросил, когда парень затих. С него сталось бы утонуть даже в таком крохотном озерце, наверное. Но Лютик тонуть был не намерен, наоборот, уже вылез на берег, стоял себе в одних мокрых подштанниках и выжимал волосы. Приминая высокую траву и оставляя за собой след из мелких капель, Лютик подошёл к ведьмаку, с любопытством посмотрел, как тот чистит и режет терпко пахнущие корешки. Вопросы так и рвались с его губ, сбивая дыхание, и Геральт смилостивился, объяснил: - Это мыльнянка, мыльный корень. - Для всяких волшебных дел, что ли? - Да нет же, - ведьмак раздражённо дёрнул плечом. – Чтобы вымыться и постираться. Щёлока нет, костра мы не жгли, помнишь? Лютик, занятый надеванием штанов, замер на миг, неуверенно хихикнул. Полез в карман за чем-то и, пряча за спиной, сел напротив Геральта. - Слушай, ты очень разозлишься, если… Словом, возьми. Не трать время, - мальчишка протянул брусочек мыла, завёрнутый в тряпицу, вжал голову в плечи. Геральт застыл, отложил нож и протёр пальцы о влажную траву. Взял мыло, машинально поднёс к лицу, вдохнул приятный аромат полыни и розмарина. - Можешь хоть всё пользовать, - поспешил задобрить Лютик. – Оно очень хорошее, правда. - Раньше не мог сказать? – спросил ведьмак, поскрёб разводы грязи, застывшие на штанине. - Но ты не спрашивал. - Твоя взяла. Лютик с облегчением выдохнул, отмахнулся и вскочил, помчался к своей любимой Плотве, а Геральт, ворча, направился к пологому бережку. Он долго натирал кожу, отмывал волосы от пыли, пользуясь наличием нормального мыла, перестирал обе уцелевшие рубахи, еле оттёр штаны, помогая себе песком и такой-то матерью. Закончив со всеми мокрыми делами, вернулся на полянку, сел на край одеяла, подставляя всклокоченную голову солнечным лучам. - Нужно? Лютик, разумеется, тут же замаячил на горизонте, что-то протянул под самый нос. Сощурившись, Геральт уставился на маленький деревянный гребешок, в котором отсутствовала пара зубьев. Мальчишка уже привёл себя в порядок, оделся, расчесался, затискал Плотву до невозможности, и теперь весь источал готовность помочь… Или подлизаться. Закатив глаза, ведьмак рванул из его руки гребень, махнул пару раз по жёстким волосам. Лютик обошёл его сзади, присвистнув, окинул взглядом исчерченную старыми шрамами кожу. - Кто же тебе так рану-то дурно обработал? – с сочувствием произнёс Лютик. Геральт уловил боковым зрением какое-то движение, будто бы мальчишка потянулся к его спине. Отпрянул, рыкнул предостерегающе. Ну ничему не учит жизнь! - Сам всё делал. Можешь лучше, когда рана на таком месте? – ядовито поинтересовался он. Лютик сел перед ним на корточки, скорбно свёл брови. Геральт смотрел на него с яростью, стиснул челюсти, уловив нотки знакомого и блядски раздражающего сладкого запаха: уже не розы, но всё ещё цветы. Мальчишка помолчал, вздохнул и ляпнул: - Но почему ты ни у кого помощи не просил? Разве отказали бы? - Просил сдуру. Давно, когда впервые прилетело. Послали нахер. Больше не стану. - Как же так? – зачем-то огорчился Лютик. – Каждому человеку ведь нужны бывают помощь, общение, да просто кто-то рядом. Злобно швырнув наземь гребень, Геральт встал, натянул мокрую рубаху, закрываясь от пристального взгляда. - Может, и так, но есть одна деталь. Я – не человек. Ты идёшь дальше? Или остаёшься здесь? - Конечно, конечно, иду. Ты только не сердись. Я не хотел… - Заткнись, Лютик. *** Паренёк, по счастью, оказался и впрямь не безнадёжен. Он мог развести костёр, умел оседлать лошадь, да и вообще, отменно поладил с осторожной к чужакам Плотвой. Лопал что дают, безропотно выполнял какие-то мелкие поручения, и Геральт даже немного расслабился, полагая, что путь до Элландера пройдет без особых трудностей. Но вскоре вскрылся первый изрядный недостаток, о котором вскользь упоминал еще хозяин злополучного борделя: Лютик был разговорчив, и даже более, чем. Началось всё, вроде бы, мирно: с коротких замечаний о погоде и природе. Поскольку и то, и другое оставалось неизменным на протяжении долгого времени, Геральт понадеялся: мальчишка выговорится и затухнет. Но куда там, напротив, исчерпав столь малоинтересные темы, Лютик приступил к рассказам о детстве, о родных краях, о музыке и поэзии. Геральт, не привыкший к подобной неумолчной трескотне, терпел день, еле как вынес второй, а потом не выдержал. Замер посреди дороги, развернулся к Лютику и крепко, больно схватил за руки. Мальчишка ахнул, поморщился и заткнулся, а ведьмак приподнял его над землёй, зная, что это унизительно и неприятно. Хорошенько тряхнув несколько раз, ослабил хватку, и Лютик чуть не полетел носом в дорожную пыль, поджал губы, поглядел обиженно исподлобья. - Закрой пасть, я своих мыслей из-за тебя не слышу, - грозно приказал Геральт, отвернулся раздосадовано, заметив, как мальчишка, кривясь, растирает запястья. - Мог бы просто попросить, - сухо заметил Лютик и пошёл впереди, со всем возможным вниманием изучая однообразный лес по обочинам. Геральт хотел было догнать и добавить, но внезапно почувствовал что-то такое, навроде стыда. Он точно знал: разозли его брехливая собачонка, обошёлся бы словами, притопнул бы, в крайнем случае. Разве Лютик хуже собаки? Вроде бы, нет. - Зараза. - Да, да. Зараза, обуза, дурак. Я понял тебя, - перебил Лютик, и Геральт заметил, что у него дрогнули плечи. - Да я не про... Постой! В два шага нагнав парнишку, Геральт развернул его к себе. Что там он говорил в борделе? «Будешь бить, лицо не трогай»? Выходит, не зря опасался. - Слушаю тебя, - апатично отозвался Лютик, уставился куда-то под ноги. Не смотрит в глаза. Как зверю, которого боится разозлить. - Просто веди себя смирно, договорились? – пробормотал Геральт, ругая себя, на чём свет стоит, да не за то, что сорвался, а за то, что почти извиняется тут перед этим засранцем. - Как скажешь. - Лютик, - уже более мягким голосом позвал ведьмак, и мальчишка встрепенулся, глянул пристально, наконец. - На надутых воду возят. Угомонись уже и будь тише. Тогда мы поладим. Идёт? – спросил Геральт и получил короткий кивок в ответ. На привале Геральт, нисколько не жалея шатающегося от усталости попутчика, отправил его за хворостом. Притащив три огромные охапки, Лютик плюхнулся на ствол поваленной ветром берёзы, вытер лицо рукавом, измазанным сажей, сделавшись куда грязнее, чем был до этого. Схватился за лютню, но тут же опасливо отдёрнул руку, покосился на ведьмака так, будто тот мог сожрать его живьём. Закинув в горячую золу несколько картофелин, Геральт повернулся к мальчишке, посверлил изучающим взглядом. - Что ж ты остановился? Показывай давай, что умеешь. Хоть какая-то польза от тебя будет. - Ладненько. Мальчишка повозился с инструментом, покрутил колки, побряцал немного на пробу, а потом, прокашлявшись, затянул что-то слезливое. Геральт было скривился поначалу, но, с другой-то стороны, что еще можно было слушать после долгого трудного дня, проведённого на ногах? Не плясовую же заводить. Музыка убаюкивала, исцарапанные пальцы легко бегали по струнам, да и голос у Лютика, чересчур громкий в обычной речи, оказался приятным и вкрадчивым, когда он пел. После первой песни о приходе долгожданной весны мальчишка выжидающе поглядел на ведьмака, получил безразличный кивок в ответ и продолжил. Эти слова оказались поинтересней, и Геральт даже начал вслушиваться. И с собой не справиться никак, Я люблю в пожизненные сроки. От любви до ненависти — шаг, Но мои не слушаются ноги. То стоят, а то спешат назад, Новых по дороге подбирая; Я — дурак, Но сказочно богат Чувствами, Не знающими Края. Песня закончилась. Лютик отпустил струны, провёл кончиками пальцев по грифу. От жара близкого костра щёки у него зарделись, одухотворённое выражение лица не портили даже разводы копоти, оставленные рукавом на скуле. Ведьмак отметил про себя, что настороженность, спутница первых дней пути, пропала из Лютикова взгляда, и это даже было как-то странно. Он днюет и ночует с самым настоящим мутантом под бочком, злится, взбрыкивает, но не боится. Геральт недурно разбирался в людях, но Лютик иногда казался то ли странным, то ли попросту ебанутым. - Про себя поёшь? – с деланным равнодушием поинтересовался Геральт. - Да. Про первую любовь, - парнишка улыбнулся, но глаза оставались грустными, и пришлось снова спрашивать, чтобы узнать продолжение истории. - И что с этой любовью не так пошло? Кто она была? Где она? Лютик прокашлялся, убрал от лица волосы и уточнил: - Он. О. Вот как. - Ну, он, - спокойно поправил себя Геральт, не особо даже и удивившись тому, что услышал. По сердцу парнишке мужики – так и пусть его, ведьмаку до этого никакого дела нет. Глядишь, хоть в борделе полегче пришлось: не пришлось так уж ломать себя поначалу. - Да, верно, всё там же. В Элландере. Где ещё ему быть, - рассеянно предположил Лютик, пожевал нижнюю губу и убрал инструмент в мешок. - Там, кхм, картошка, наверное, вся уже сгорела. - В самый раз будет. Достань-ка соль из сумки, - велел Геральт, потянулся за суковатой палкой и принялся выкатывать из пепла сегодняшний скромный ужин. - А лет тебе сколько? – вспомнив, что так и не уточнил этот момент раньше, полюбопытствовал ведьмак. - Двадцать. Лютик сел рядом, выложил на одеяло нож, флягу и жестянку с солью. Задумчиво потрепал нитку, торчащую из маленькой дырочки на штанине, и брякнул: - Не думал, что тебе интересно слушать про мою прежнюю жизнь. Геральт пожал плечами, напился вкусной колодезной воды и сказал: - Твоя правда. Мне и в самом деле неинтересно. Ешь, пока дают. ***