Полукровка

Несмотря на желание ничем больше сегодня не заниматься, Грегори все же пришлось отлучиться в кабинет, чтобы разобраться с каким-то срочным запросом. — Мария, что насчёт ужина? — поинтересовалась Гриса, стоило ему только выйти за дверь. — Приготовим сегодня? — Да, конечно, — сразу согласилась я, потому что и идея была моя, и посторонних в доме больше нет, и отвлечься мне не помешает. Боюсь, как только останусь одна — снова начну думать обо всем, что было за последние годы и сегодня тоже. И о том, как мне неловко теперь перед ними всеми, понимающими и заботливыми. Меня проводили на кухню, и я некоторое время даже не знала, куда себя деть. Такое большое и стерильное на вид помещение, все вокруг белое или металлическое, блестит и поскрипывает. Нас встретили двое поваров в настоящей униформе и колпаках, прямо как в ресторане каком-то, показали, где лежат все ингредиенты, которые мы просили, предложили свою помощь. И самым удивительным было то, что эти двое огромных орков ловко и уверенно передвигались среди всей мебели и техники, ничего не цепляя, хотя даже мне казалось, что я постоянно что-то сейчас уроню. Девушки приступили к готовке, один повар куда-то ушел, а второй остался. Наверное, чтобы помочь или подсказать, но мне казалось, что он точно за нами наблюдает. А я ведь любитель, просто любитель! Готовила только в школе на уроках домоводства, как и большая часть современных девушек. Хотя в этом пироге я вполне уверена, он мне нравится и... И папе. Иногда я готовила его на праздники специально для папы. Что ж, теперь буду готовить для Грегори, вот и все. Потом, может быть, попрошу разрешения сходить на какой-нибудь мастер-класс и научусь готовить другой пирог или даже целый торт, вот. Чтобы не было никаких дурацких воспоминаний и ассоциаций. С сегодняшнего дня меня окончательно с той четой ничего не связывает, даже фамилия. Знать их не хочу! Я немного нервничала под взглядом профессионала, но нет ничего сложного в том, чтобы порезать вишню и перемешать ее с сахаром, растереть с мукой холодное масло и добавить немного молока, чтобы тесто было как будто из крошек. На этом подготовка закончилась, осталось только запечь, это всего полчасика. Но коблер вкуснее горячим, с шариком мороженого, так что я пока отставила готовые части пирога. Если сейчас положить тесто на вишню, оно размокнет от сока, так что все потом. Чтобы было, чем себя занять, я подошла к остальным и предложила помощь. Гриса, как и обещала, занималась мясом — готовила сложный маринад из десятка специй и приправ. Неудивительно, что все их блюда такие пряные и многогранные. Грация уже обжаривала в глубокой сковороде овощи, рядом в кастрюльке кипела какая-то крупа, видимо, это будет гарнир. Зато Грета шинковала салат, я смогла пристроиться рядом и помочь немного. Не знаю, традиция ли это кухни орков или просто хозяину дома так нравится, но в большинстве блюд они все так мелко режут. В салате овощи очень мелкими кубиками, в гарнире ещё мельче, чуть ли не как крупа. Только вот мясо было потолще порезано, как на рагу, и Гриса поставила его тушиться в обилии соуса. Потом я помогала нарезать овощи, их тоже замариновали в разных соусах — и это блюдо я узнала, их каждый раз подавали к основной еде на маленьких тарелочках. Мне ещё столько всего предстоит узнать и попробовать, чтобы начать хоть немного ориентироваться, иногда кажется, что я никогда не привыкну. Ужин получился довольно ранним, но наложницы сказали, что все в порядке. Я поставила пирог в духовку, повар сам установил таймер, потому что я не сообразила сразу, куда на этом космическом аппарате надо нажимать. Как я поняла по разговорам, дальше уже прислуга все сделает в плане сервировки, от нас требовалось только приготовить. Наверное, это ещё их способ поддержать его после отъезда источника стресса в лице родителей, да и я тоже доставила немало хлопот. А ещё, к счастью, сегодня мы ужинали в обычной столовой. В той, где нормальный стол, стулья, в общем, без пыток для моих бедных коленок. Наверное, более традиционные обеды и ужины были из-за присутствия сенатора Градирса. — Боги мои, ну и за что мне сегодня такая радость? — поинтересовался явно очень довольный Грегори, присоединяясь к нам за столом. — Вы меня балуете, милые. — Только не привыкай, — усмехнулась Грация, погрозила ему пальцем. Да уж, вот и патриархат. С ума меня сводят их отношения, в которых все всех любят и уважают, непривычно и странно, но наблюдать за ними очень приятно. Надеюсь, скоро и я смогу ответить Грегори взаимностью так, чтобы ему понравилось. Думается, что я должна быть благодарной, но ведь я уже решила, что не буду себя заставлять, верно? И он сам сказал, что его все устраивает. Наверное, пусть пока всё идёт так, как идёт, вот. Все получилось очень вкусно, мне понравился ужин. В их традиционной кухне всегда все такое пряное, островатое и свежее, а еще – мягкое. За исключением хрустящих маринованных овощей в закусках, даже жареные блюда практически без корочки, мягкие и нежные, не говоря уже о супах и всяких тушеных вариантах рагу. Не сказала бы, что слышала стереотипы о проблемах с зубами у орков, может быть, мне просто кажется, это ведь дом с уже сложившимся бытом и пищевыми привычками, наверное, им просто так нравится. И в этом нет ничего плохого, пожалуй. Я немного переживала из-за пирога, хорошо ли пропечется и вообще понравится ли им, но подали его очень красиво, с мороженым, сахарной пудрой и даже несколькими листочками мяты. Сама бы я о ней даже не вспомнила, хорошо, что профессиональный повар сервировал. – Такая красота, есть жалко, – улыбнулся мой муж, для которого, собственно говоря, я это и готовила, хотя красоту уже наводил другой чело… Орк. Наложницы тоже похвалили и внешний вид, и умеренную сладость. Да, получилось вкусно, вишня немного с кислинкой, но сахар и мороженое все поправили. Теплый десерт с мороженым всегда очень приятно есть. Наверное, они бы мне не сказали, что им что-то не нравится, да? Такие тактичные, добрые и приветливые со мной. Может, это потому, что, как Грегори говорил, у него есть определенный типаж? Да и кто бы отказался от такого типажа, если девушки его так любят и стараются радовать, пусть даже и разыгрывают в кости, кому супружеский долг отрабатывать. Я уже даже перестала подозревать, что это просто, так сказать, пробный период, похоже, никаких неприятных сюрпризов уже и не будет. Осталось только мне узнать все необходимое и начать вести себя как прилежная наложница. Возможно, стоит попробовать воспринимать это чем-то вроде рабочих обязанностей, но мне и без этого хочется их всех радовать и достойно отплатить за добро и помощь, дополнительная ответственность не нужна. После ужина, как обычно, орчанки устроились с рукоделием в общей комнате, включили что-то на телепанели. Уточнили у меня, не против ли я посмотреть ромком, а я что, я ничего, мне, в целом, все равно. Я больше была поглощена подсчетом петель, потому что Грета показала мне, как вязать резинку, все время сбивалась, получалось неровно, от этого я даже немного разозлилась поначалу на свои кривые руки, но потом смирилась и напомнила себе, что надо просто больше практиковаться, ведь с обычными петлями же у меня уже стало меньше проблем. И подумала, что было бы интересно посмотреть, как вяжет Грегори, у него ведь огромные руки, довольно толстые пальцы, сложно представить в них спицы. Или пряжа будет объемная, чтобы ему было удобнее? Попозже, почти в восемь часов к нам пришел и муж. Как в прошлый раз, разлегся на полу, подпирая голову рукой, вполне заинтересованно присоединился к просмотру, хотя мне почему-то казалось, что это совсем не его жанр. Правда, вскоре у них с Грисой завязалась шутливая возня, она оказалась на полу и устроилась сидя, прислоняясь спиной к его животу. Остальные тоже потихоньку сползли туда, облепили его, используя в качестве подушки. – Иди к нам, Мария, – с улыбкой позвал Грегори, Грация поманила меня. А точно ли стоит? Все-таки, не уверена, что мы уже так близки. С другой стороны, сближаться ведь тоже надо. Поэтому я отложила вязание и присела рядом с его головой, где было свободно, и орк с явным удовольствием пристроился у меня на бедре. В принципе, довольно удобно, я могу прислониться к дивану и расслабиться. По крайней мере, надеюсь, у меня не затекут ноги, еще и с дополнительной нагрузкой. – Тебе не тяжело? – пробормотала я, не зная, стоит ли погладить его по волосам или что-то вроде того. – Если мне когда-нибудь будет тяжело обнимать вас, – вздохнув, мужчина с усмешкой прикрыл глаза, – знайте, милые, я при смерти. Он выглядел удовлетворенным и спокойным, окруженный своим гаремом. Наверное, ради таких моментов он его и заводил. Но, в самом деле, мне надо его немного приласкать? Ведь за этим я тут, обстановка располагает. И, наверное, мне хотелось бы его отблагодарить или что-то вроде того. Поэтому я осторожно, на пробу коснулась его волос на затылке – все равно все увлечены фильмом. Он не шевельнулся, не повернулся ко мне, я сначала подумала, что он вообще не заметил – а потом увидела, что он улыбается. Ну, выходит, не возражает, да? Волосы у него довольно жесткие, густые и темные, наверное, как у орков и должно быть. Просто в контрасте с орчанками и их оливковой кожей он выглядит куда более белым. А сейчас, когда моя рука касается его шеи, я бы сказала, что он очень даже смуглый. Или это я бледная? С ночной работой практически без выходных я совсем солнца не видела последние годы. А теперь опять становится не по себе – только уже не от бесполезной траты времени на прогулки, а от того, что я могу встретить… Кого-нибудь. Того человека, родителей или даже журналистов. Наверное, пока не появится новость поинтереснее, смешанный брак заметного полукровки будет неплохим инфоповодом для папарацци. Или уже все утихло? Я не особенно заглядывала в новости. Интересно, какие из новостей прочитали мама с папой? Те, что поприличнее, или те, в которых рассуждалось, как в человека влезет орочий член? Но стыда я почему-то совсем не испытала, только невольно хмыкнула. Мне все равно, что они подумали. Теперь, когда они без каких-либо извинений за отсутствие помощи влезли в мою жизнь, явились с полицией в дом мужчины, который буквально из сточной канавы меня вытащил совершенно безвозмездно, я не могу перед ними стыдиться. Столько лет они игнорировали мое существование и то, что мне пришлось работать в борделе, а теперь вдруг вспоминать о приличиях просто смешно. Даже если мы еще раз встретимся, я ни слова не скажу, не хочу. Ведь никакого сочувствия не проявили! Просто пришли забрать меня, как будто я какая-то вещь, а если уж оставить тут, то посмотреть на условия жизни захотели. Просто отвратительно, знать их не собираюсь, нет у меня больше семьи. Даже наложницы подумали, что я сирота, раз оказалась в такой гнетущей ситуации, даже они меня пожалели, зная меня всего пару дней. А родные мама с папой побоялись замарать свой социальный статус общением с дочерью-воровкой, ну конечно. Разве не мерзко? Я ведь права, что решила разорвать с ними связи? Они ведь отказались от меня, значит, и я могу, да? Сейчас, на трезвую голову, от таких мыслей мне немного страшновато. Как будто я останусь совсем одна. Но разве я не была до этого одна? Я ведь не могла на них рассчитывать, меня выбросили, отвернулись, как будто я и не была их семьей – так почему мне не по себе сделать так же? Ведь имею право, мне через столькое пришлось пройти в одиночку, даже пожаловаться некому было, потому что и среди коллег не нашлось более-менее близкого человека. Да и какой был бы смысл жаловаться? У многих там была жизнь не легче, а своими утверждениями о невиновности я бы их только разозлила. Вот и ревела по утрам в подушку после работы – ну, пока не привыкла и не смирилась. Отвратительно думать, что я смирилась, перестала искать другие варианты и просто приспособилась жить в той грязи, в которую пришлось окунуться. У меня проскальзывали мысли о самоубийстве поначалу, было дело, а потом… Ну, потом стало проще, когда я начала считать каждый месяц, каждый день до окончания срока, каждый час до окончания рабочей смены, каждую минуту до конца оплаченного клиентом времени. Знать, что все рано или поздно кончится, очень помогало. А теперь, похоже, все плохое правда кончилось. Может, это моя награда за страдания? Этакий принц из сказки, при деньгах, со связями, который щелчком пальцев забрал меня, запустил процесс обжалования приговора лучшим адвокатом и благодаря гарему может вообще не требовать от меня ничего. Заслуживаю ли я это? Правда ли это? Состоялась бы эта судьбоносная встреча, если бы не ошибка мисс Лайвли, если бы не именно это место работы, если бы не обвинительный приговор? И нужно ли бы мне это было, если бы не катастрофическая ситуация в жизни? Даже представить сейчас не могу, приняла бы я такое предложение и даже просто ухаживания от полукровки, если бы жила обычной жизнью. Наверное, нет. Тогда я была весьма гордой и считала, что могу выбирать мужчин. Иронично, что после этого именно мужчины годами выбирали меня, как товар на витрине. — Может быть, мы устроим чаепитие? — предложила вдруг Грация, перебивая мои мрачные мысли. — Пирог такой вкусный, хочется ещё кусочек. Возражать никто не стал, наложницы потихоньку поднимались, ну и с моего бедра исчезла тяжёлая голова, Грегори сел и мучительно потянулся. — Ох, я отлежал все, что у меня есть, — простонал он, разминая плечи. — Кстати, Грег, дорогой, я завтра в двенадцать пойду к стилисту, — сообщила Гриса, все ещё сидя рядом с ним и поглаживая его по локтю. — Да, хорошо, — хрустнув шеей, орк широко зевнул, прикрываясь кулаком, — я как раз должен освободиться, но, возможно, придется пару минут подождать. Они пойдут вместе? Или... Ах, да, точно, нужно ведь получить разрешение на процедуры, связанные с внешностью. Не знаю, это немного унизительно — чтобы супруг давал документальное разрешение на стрижку. Но придется привыкнуть и мне, что уж тут сказать. Я уже не раз видела, как он обменивается с наложницами ласковыми поцелуйчиками в щеку, в лоб, куда угодно ещё, но сейчас Грегори наклонил голову и медленно, очень чувственно поцеловал Грису прямо в губы, придерживая ее за подбородок. Остальные с долей поспешности отвернулись, ну и я следом, неловко же было бы наблюдать за ними. И я ведь уже видела похожую ситуацию, но все равно очень смущает. Правда, пока мы добрались до выхода из комнаты, все уже явно прекратилось. — Не будем заставлять их ждать, ладно? — с улыбкой в голосе попросила Гриса. — М-м-м, ладно, — с долей обреченного разочарования вздохнул орк. С одной стороны, это кажется странным, ведь он глава семьи, хозяин дома, у них патриархат. С другой — фактическая покупка здесь была только со мной. Они любят друг друга, относительно равны в этом, получается, поэтому Грегори и принимает отказы безропотно. Ведь любит и не хочет заставлять. Мне это кажется странным, наверное, из-за моего своеобразного жизненного опыта, не иначе. Я ужасно устала, хотя ничего толком и не делала за день, а после горячего чая и сладкого десерта совсем разморило. Было ещё рано, но я пожелала всем спокойной ночи и ушла к себе в комнату. Никто не пытался меня остановить, никто не возражал. Хотя почему-то кажется, что нужно следовать их ритму жизни и распорядку. Я долго принимала душ, но все больше стояла под тёплыми струями. Сегодня это было особенно приятно — просто наслаждаться немного щекотным скольжением воды по коже, теплом, влажным воздухом, приятным ароматом шампуня. Я всегда любила плескаться, но не особо могла себе это позволить. Может быть, попросить разрешения сходить в бассейн? На заднем дворе я видела бассейн, но погода уже немного не та, чтобы купаться под открытым небом, как мне кажется. А можно ли мне вообще теперь надевать купальник? Или, наверное, он должен быть закрытый? Может быть, с шортами? Прощай, бикини, да? Хотя ладно, нашла уж, о чем переживать, если выбирать между возможностью свободно одеваться в любую открытую одежду и возможностью жить по-человечески, конечно, я выберу жизнь. Уж находилась полностью голой на работе, спасибо, на всю жизнь. А кожа дурацкая, нежная, даже от попытки присесть появлялись ненадолго красные пятна, сколько уж я за это нагоняев получала... Я умылась прохладной водой, высушила волосы. И вот так, в теплой пижаме, вся чистенькая и душистая, плюхнулась в мягкую постель, под приятно тяжёлое одеяло. Завтра никуда не надо с утра бежать. Я ложусь спать в десять вечера, а не под утро. Все тело не болит от беготни и попыток скрутить меня в позу, какой ещё свет не видывал. Да, у меня уже давненько не болит в промежности, к слову. И челюсть не ноет, и кожа головы, потому что никто не таскал за волосы. Я просто ложусь спать после вкусного перекуса, и все. Разве это не чудесно? Но заснуть у меня не выходило. Сам собой прокручивался в голове разговор с родителями, и я непроизвольно придумывала, что надо было ответить, а то и что ничего не надо было говорить, просто молчать, чтобы не позориться и перед собой, и перед Грегори. Про бордель и извращенцев, наверное, было лишнее, не стоило повышать голос. Не стоило так сильно бояться, ведь они не смогли бы забрать меня отсюда. Пусть у меня понижен социальный статус, я всё ещё могу сама распоряжаться остатками своей жизни. Я крутилась, ворочалась, пыталась лечь поудобнее, так и этак обнимала несчастную ламу. То подушка была теплой, то одеяло душным и жарким, а без него было холодно. То волосы щекотали шею, то пижама сбивалась в складки. Но все это просто сопутствовало тому, что мне в голову лезли непрошенные мысли, сожаления, воспоминания. Воспоминания о тех людях, которые меня вырастили, от которых я совершенно не ожидала такого предательства. Я помню, что мне было нечем дышать, когда я на последнем заседании суда вдруг оказалась одна — они просто не пришли, потому что было очевидно, что приговор вынесут обвинительный. Был только дурацкий ленивый адвокат, от которого поддержки совсем не ощущалось. Я была одна против всех сговорившихся взрослых и чувствовала себя такой маленькой и беспомощной. Глупо надеялась, что все же повезет, что мне поверят, ведь не могут же меня так наказать за то, чего я не делала — и не могла поверить, когда все же услышала, какой будет срок. Унизительно плакала прямо там, при нем, а он ведь наслаждался, он этого и хотел, уничтожить меня за тот отказ. Подумать только, в то время я так много плакала, у меня постоянно болели глаза, от стресса болела голова и тошнило. И меня бросили вот так одну. А ведь я считала себя любимой дочерью своих родителей, да-да. Отбросив одеяло, я села и проверила время. Уже почти час. Я три часа сама себя грызла, ну сколько можно, сна ни в одном глазу! Интересно, у кого здесь можно попросить снотворное? Будить девушек ради такого не хочется, похоже на наглость, а они хорошо ко мне относятся. Прислуга, наверное, тоже спит, уже так поздно. Пойти к Грегори? Он ведь говорил, что я могу к нему всегда обратиться, но завтра, вернее, уже сегодня ему надо будет по делам. Но ведь сама я не засну! Только до истерики себя доведу всеми этими размышлениями. Ладно, я быстренько спрошу у него, где аптечка, и все, он даже проснуться не успеет. Все двери в комнаты были закрыты, поэтому я только понадеялась, что правильно запомнила, где спальня хозяина дома, и не попытаюсь вломиться посреди ночи к одному из работников. Вроде бы, вот эта дверь, тоже на втором этаже. Замок предательски громко щелкнул в тишине, я даже вздрогнула. — Что? — недовольно рыкнули с широкой постели. В просторной спальне не было темно, через огромное окно ярко светил месяц, и это был очень приятный, мягкий и холодный свет. И в этом свете хорошо было видно, как на кровати будто гора выросла — а это просто полукровка приподнялся на локте. — Мария? — совсем другим тоном позвал он, видимо, тоже рассмотрел меня. — Что случилось, малышка? — Я... Я не могу уснуть, — призналась я, цепляясь за дверную ручку и не решаясь зайти. Так глупо, как ребенок, в самом деле, заснуть я не могу. Но это правда, ладно бы просто бессонница, но ведь все эти мысли... Ни секунды не тратя на раздумья, Грегори откинул одеяло, предлагая мне половину своей постели. Но я хотела... Ладно, может быть, это поможет? Я не сомневаюсь, что он не будет приставать ко мне, просто... Ну, просто его присутствие вполне может помочь, да? Я ведь уже ему доверяю, в принципе. Пристроившись на свободной подушке, я пробормотала извинение. Но мужчина только усмехнулся, укрыл меня хорошенько и чмокнул в лоб, а потом лег на приличном таком расстоянии. — Ни о чем не беспокойся, — посоветовал он, зевая, — кстати, я много ворочаюсь, сразу разбуди меня, если придавлю, хорошо? Я кивнула, хотя совсем не заметила, чтобы он ворочался, когда мы спали вместе. Подумать только, я с такой лёгкостью и спокойствием подумала, что мы с ним спали вместе. Но и сейчас мне спокойно. К тому же, кажется, он уже и заснул снова, заложил руку за голову и притих. Тут так же тихо, как в моей комнате, только слышно, как он глубоко и медленно дышит, наверное, все дурацкие мысли скоро вернутся. Я спала, как убитая, всю ночь. Слышала сквозь сон, что рядом действительно часто крутились и тянули одеяло, но ни разу толком не проснулась. Разбудил меня только довольно резкий сигнал будильника, но он сразу же оборвался. — Ещё очень рано, — хрипло прошептали мне в ухо, и я только покрепче зажмурилась, — спи ещё, милая. Грегори коснулся губами моего виска и отстранился. Приоткрыв один глаз, я с трудом рассмотрела его против солнца — один лишь силуэт. Огромный, мускулистый и мощный мужчина... В одних трусах, черт, а я и не заметила ночью. Ну и ладно, как говорится, что уж я там не видела. Был бы он пропорционально поменьше, чтобы не на метр почти выше меня — наверное, я бы сказала, что его спортивная фигура весьма привлекательна, несмотря на широкий костяк и некоторую коренастость. А в таком виде он, разве что, заставляет меня опасаться всего этого великолепия. Я сама не заметила, как заснула. И чуть ли не проклинала эту мягкую подушку, уютную теплую постель и сладкие сны, из-за которых проснулась только к обеду. Все на свете проспала! У нас не было никаких договоренностей и планов на утро, но все же. Заскочив к себе в комнату через коридор, я поспешно умылась, переоделась, собрала волосы в хвост. Грета и Грация вышивали в общей комнате, как и обычно. И заулыбались, стоило только мне появиться. — Ну и как тебе спать с господином? — усмехнулась Грация. Я не сразу поняла, о чем она. На ревность было не похоже, тон у нее был игривый и добрый, но не думают же они, что мы... — Ох, не завидую, — вздохнула Грета, переворачивая пяльцы изнанкой вверх, — я с этим волчком под боком просто не могу заснуть, постоянно крутится! А, вот они о чем. Напугали... — Ну, мне не очень мешало, — пробормотала я, не зная, стоит ли объясняться, что не могла уснуть и пошла, вообще-то, за снотворным. Для меня принесли перекус, чтобы дожила до обеда, меня развлекли историей, как однажды в отеле привыкший к своей гигантской кровати господин Градирс трижды за ночь свалился на пол. Меня тут словно правда просто приняли, как есть. Я должна, просто обязана оправдать их доверие и ожидания.