Полукровка

К ужину Грегори не приехал. Я понимала, что, скорее всего, из-за меня — отложил дела в обед и вынужден был задержаться. Но зато Грация и Грета занялись моим обучением вышиванию. Мне ещё столькому придется научиться! А ведь это ещё даже не обязательные умения. Сами они вышивали тонкие и ажурные узоры на ткани, а мне пока дали канву, нарисовали несколько спиралей, объяснили, что и куда. И мирно болтали о каких-то бытовых делах, сноровисто вышивая. А ещё беспокоились каждый раз, когда я вздрагивала, уколовшись. Они так обо мне заботятся, такие милые — ну вот как тут поверить в реальность происходящего? И, похоже, они тоже очень удивились, когда почти в десять вечера в общую комнату ввалился Грегори. Явно выпивший. — Я договорился! — громко объявил он, придерживаясь за стену. — С понедельника твоим делом займётся лучший адвокат, малышка! Сообщил — и ушел. Это что же за переговоры такие были? — Опять он с Уильямсом решил работать, — покачала головой Грация, положив шитье на колени, Грета согласно покивала. А что, с этим мистером Уильямсом что-то не то? — это действительно хороший адвокат, но со странностями, как и все талантливые люди. — Он берется за дело, только если заказчик его перепьет, — уточнила вторая наложница, потянулась к столику за крохотными ножничками, — видимо, господин весь вечер водил его по барам, вот и припозднился. И вот эти сложности из-за меня? А стоило ли оно того? Нет, конечно, я хочу вернуть свой статус, я твердо знаю, что невиновна, но... Как-то неловко, ведь этот адвокат явно будет очень дорогим. — Господин вернулся? — поинтересовалась Гриса, выходя из своей комнаты. Этим вечером все трое были в платьях. Я уже успела узнать, что для любого выхода из дома они обязаны надевать брюки, особенно если куда-то отправляются с мужем. Видимо, Грегори не против, чтобы дома они одевались, как хотят. Судя по тому, что я уже видела, он вообще довольно лоялен к ним. — Да, оказывается, он с Уильямсом договаривался, — откликнулась Грация, возвращаясь к вышиванию красной части узора, — а я думала, к андроидам опять поехал. Грета шикнула на нее, и все трое с каким-то испугом уставились на меня. Что, думают, я буду ревновать, потому что андроиды похожи на людей? А, или... Боже, они такие внимательные! — Ничего, я... — не зная, как сказать, что не стоит беспокоиться, я только помахала рукой. Но ладно моя ревность, я ведь здесь недавно, а они не ревнуют? Ещё и к другому виду, мало ли, вдруг комплексуют, у нас же кардинально разное телосложение. — А вы не ревнуете? — Конечно, нет, — Гриса присела рядом со мной, с любопытством заглянула в мою кривую вышивку, — многим оркам нравятся люди, а если у господина есть какие-то желания, которые мы не можем выполнить, то почему он должен их сдерживать? — Господин ездит туда пару раз в месяц, не чаще, — пожала плечами Грета. Грация молчала, будто бы все ещё смущённая из-за неосторожного упоминания борделя и моей прошлой жизни, — никому от этого хуже не становится, поверь. Наверное, тебе понадобится время, чтобы привыкнуть к полигамности наших мужчин. Кивнув, я опустила глаза к пяльцам. Скорее, не ревность и неприятие у меня, а простое непонимание. Как можно любить — и при этом ещё кого-то другого трахать. С другой стороны, если бы орки были однолюбами, у них было бы по одной наложнице, и тогда начинались бы проблемы с несовпадающими темпераментами. Ой, как же сложно всё... И, если честно, выбирая между его визитом к андроиду или... Ну, в общем, не хочу я снова оказаться лицом к лицу с этой дубинкой, ей и убить можно. Он взрослый человек, вернее, орк, у него давно налажен семейный быт, и если в него входят периодические измены, которые и за измену-то не считаются — не мне это менять. Мне не мешает, вот совсем. А ещё он мне помог, буквально спас меня, очень терпелив и заботлив — будет просто ужасно, если я начну что-то требовать и ставить условия. Не хочется превращаться в рабыню, но... Пусть. Я буду даже довольна, если его половая жизнь меня так и не коснется. В половину одиннадцатого девушки решили расходиться, попросили меня встать пораньше и быть готовой к восьми часам. А ещё — взять с собой сменную одежду, которую не очень жалко. Точно-точно, мы ведь поедем в приют! И это будет наш первый совместный выход в люди. Он уверен, что ему это правда нужно? Не будет ли проблем? Он ведь политик, у него бизнес — а я сейчас на самом социальном дне, да ещё и работала проституткой. Снизу уже не постучат. Ладно, последую совету наложниц и оставлю последствия решений Грегори самому Грегори. Надеюсь, он все обдумал, а не беспечно следует за гормонами, потеряв голову. После горячего душа я устроилась в широкой мягкой постели, накрылась одеялом и некоторое время смотрела в потолок. Мне так повезло. Поверить не могу, что мне правда так невероятно повезло. Может, я сплю? Если это так — не хочу просыпаться. Вздохнув, я повернулась на бок и прижала к груди милую плюшевую ламу. Я буду стараться и не подведу его! Я прекрасно выспалась, у меня даже было настроение на небольшую разминку, и десяток наклонов и приседаний меня только больше взбодрили. Пусть это будет чудесный день! Я вышла из комнаты первой, прислуга уже занималась сервировкой завтрака. Две девушки в темной одежде, смахивающей на униформу, поклонились мне, и от этого даже как-то неловко стало. Я села в кресло, чтобы им не мешать, и невольно залюбовалась вышивкой, которую Грация оставила на столе. Это был кусочек ткани, довольно узкий, видимо, отпоротая часть какой-нибудь одежды, может быть, манжета рубашки. Красно-черный узор прекрасно смотрелся на белом фоне. Наверное, эти узоры даже что-то значат? Может быть, какая-то геральдика есть? Надо будет почитать ещё и об этом, ну или спросить у них, если не найду информацию сама. Когда проснулись наложницы, мы позавтракали вчетвером. Видимо, Грегори присоединяется не каждый раз. А ещё, может быть, ему нехорошо после вчерашнего... Заключения договора с адвокатом. Грета сказала, что вечером хочет прогуляться по магазинам, потому что на электронной примерке ей все не нравится, Гриса собралась присоединиться. И, наверное, мне бы тоже стоило купить приличных вещей, да? У меня все простенькое, я всегда любила однотонную одежду, но, может быть, нужно что-то более нарядное, на всякий случай? Они ведь говорили про брючный костюм, может, что-нибудь подскажут и помогут с выбором. Не знаю, правда, на какие деньги буду это все покупать, осталось у меня не так уж много. Есть ещё, конечно, деньги, которые перевел господин Градирс, но как-то... Неловко, что ли. Посмотрим. Так что я попросилась с ними, и мне, к счастью, не отказали. Надеюсь, я им не помешаю. Нас пригласили спускаться в холл, наложницы торопливо поправили перед зеркалом прически. Как будто для него. Хотя, может быть, и правда, для него, они ведь в него влюблены. А я ещё помню это чувство, когда хочется быть самой красивой, чтобы мужчина заметил, как приятно, когда делают комплименты. Правда, когда была совсем юной, я перебарщивала, бывало дело — например, перекрасилась в блондинку, потому что парень, по которому я вздыхала, всегда встречался с блондинками. Естественно, он и внимания не обратил, потому что мне было шестнадцать, а ему — почти двадцать, такие малявки его не интересовали, а я вот серьезно обиделась. Да ещё и цвет этот мне ужасно не шел, потом ещё больше года красилась в свой натуральный каштановый и коротко подстриглась, чтобы быстрее избавиться от обесцвеченных кончиков. — Боги мои, ну за что мне такие красавицы достались, — промурлыкал господин Градирс, когда мы спустились. Он поднялся из кресла и по очереди каждой наложнице, включая меня, вручил целую охапку крупных алых роз, к счастью, без шипов, и в щеку поцеловал, — я прошу прощения за свой вчерашний вид, милые. Это он так за выпивку извиняется? И ведь даже толком ничего не сделал, только на глаза нам показался. Это... Ну, это даже мило. Хихикающие девушки отдали букеты прислуге, обняли по очереди мужа. Я бы, может, тоже его обняла, чтобы поддержать общее настроение, но ведь не дотянусь даже при всем желании! Правда, Грегори не стал меня мучить, предложил ладонь. Я подала ему руку, и он низко наклонился, целуя мне запястье. Это почему-то оказалось так чувственно, что я, кажется, покраснела. Пока мы шли к кару, я заметила, что он тоже в повседневной одежде. Кажется, я впервые вижу его не в костюме или не в домашних вещах. Он коренастый, хоть и высоченный, но умело подобранные под форму ног джинсы это несколько скрывали. И ещё он накинул кожаную куртку с косой молнией, очень крутую, а на спине были крестиком вышиты цветы! Яркие, красочные цветы на черной матовой коже смотрелись своеобразно, но очень красиво. По пути Гриса отчитывалась, сколько денег получила в этом месяце от спонсоров и в виде пожертвований, сколько ещё понадобится от Грегори на зарплату, корма и услуги ветеринаров. Похоже, она сама всем управляет, но даже интересно. Получается, он даёт ей возможность самой искать средства и просто добавляет, когда не хватает? Хотелось бы узнать, кто из них решил работать по такой схеме, а не просто полностью финансировать приют из одного источника. Ехать было недолго. И через окно было прекрасно видно, какая толпа образовалась у ворот в глухом темно-зеленом заборе. Это, судя по всему, журналисты. Вот ведь неугомонные, я так поняла, мистер Градирс тут частый гость. — Сегодня их куда больше, — отметила Грация, скучающе подпирая голову ладонью. — Всем интересна новая миссис Градирс, — усмехнулся Грегори, наклонился немного и коснулся моего колена, — ты готова, Мария? Мне оставалось только пожать плечами. Если он готов, то что уж мне бояться, верно? Хуже мне точно не станет, потому что некуда. Крупные и уже настоящие орки в строгих костюмах оттеснили журналистов от кара, чтобы можно было хотя бы выйти нормально. И мне стало несколько не по себе от их габаритов, потому что они выше полукровки почти на полторы головы. Куда такие здоровые? Зачем? Эволюция, ты с ума сошла? Грегори просто шел мимо всего этого бедлама, игнорируя вопросы, наложницы шли за ним следом, и Грета очень мягко приобняла меня за плечи, будто бы даже закрывая собой. Я просто старалась смотреть вперёд, на всякий случай, а то мало ли. Надо спросить, как правильно себя вести, хотя, скорее всего, мне будет нужно только игнорировать их, это ведь чужие люди, патриархат, все такое... — Вот так энтузиазм, — выдохнул глава семьи, когда за нами закрылись ворота, — можно подумать, я первый в истории взял наложницу другой расы, дикари какие-то. Все хорошо, малышка? Я просто кивнула. Потом спрошу у него, как следует держаться, сейчас не вижу смысла отвлекаться от того, за чем мы сюда приехали. За воротами был небольшой дворик, богато украшенный цветами и другими растениями в горшках и клумбах. С трех сторон двор окружало одноэтажное здание, довольно приземистое, в него мы и вошли. Весь персонал, около пяти женщин разного возраста, были в одинаковых тонких куртках, вежливо и дружелюбно нас поприветствовали. Мы с другими наложницами переоделись по очереди в небольшой душевой, а Грегори так и остался в обычной одежде. Впрочем, у него же, вроде как, аллергия, вряд ли он будет близко контактировать с животными. Мы вышли в другой двор, куда более просторный, через вторую дверь. И по периметру было очень много, не меньше сотни клеток под крышей, даже в два этажа. И, естественно, оттуда сразу же донёсся разномастный лай и прочие повизгивания. — Сейчас раздадим им завтрак, а потом выпустим погулять, — Гриса с такой любовью смотрела на своих подопечных, что сомнений в ее искренней заботе о них не оставалось. Девушки из персонала раздавали миски, а мы ходили к клеткам и отдавали еду. И, судя по тому, что собак больше интересовало, как бы облизнуть мне руку, они тут совсем не голодают. Грегори держался поодаль, принес со склада большие мешки с кормом, ещё какие-то тяжести по просьбе сотрудниц перетащил. Причем так играючи, что я невольно вспомнила его тренажерный зал, рассчитанный на невероятно сильного хозяина. Пока животные доедали, нам принесли большой ящик с разными мячиками, палками, веревками и прочими игрушками. И, стоило только клеткам открыться, они все бросились к нам. У моих ног собралась целая орава, они пихались, пытаясь подобраться ближе, тянули головы, чтобы погладила, и так усиленно виляли хвостами, что даже немного приседали. И мне стало их так жалко, ведь они любят людей, доверяли им, а оказались брошены. — Первая пошла, — усмехнулся Грегори, проходя мимо с двумя здоровыми мешками под мышками, — так, кыш от меня, кыш, мохнатые. Наложницы похихикали над тем, что я сегодня самой первой расплакалась, но я ведь предупреждала! Я очень люблю животных, они замечательные и добрые, как тут не реветь? Утерев щеки плечом, я достала из кармана мячик, который прихватила для игр, бросила его. Побежали за ним только трое, остальные решили, что гладиться хотят больше. И я с огромным удовольствием гладила их, чесала за ушами и по шеям, разрешала облизывать руки. Одна забавная коротконогая собака все время опрокидывалась на спину и подставляла живот, стоило только вообще её коснуться, из-за этого на нее норовили наступить другие. Когда первая волна собачьего восторга схлынула, они, по большей части, разошлись по двору, обнюхивая все, в том числе, и друг друга, играли вместе, устраивали разборки из-за игрушек. — Милые, правда? — Гриса дала мне пару влажных салфеток, чтобы вытереть руки от быстро высыхающей слюны. — Некоторых забирают домой, но больше только привозят. — Хорошо, что у них есть такое место, — всхлипнув, я и лицо утерла, — такие чудесные пушистики! Я помогла собрать пустые миски, попутно гладя всех, кто этого хотел, ещё немного побросала мячики. Возвращать их никто не собирался, они начинали догонялки друг с другом и с мячом вместо приза, так что игра и без моего участия затягивалась. Если бы у меня была собака, я бы никогда в жизни от нее не отказалась. Хотя... В последние годы мне и себя было сложно прокормить, а содержать домашнее животное сейчас дорого. Наверное, тоже пришлось бы оставить в подобном месте. Но ни за что не выкинула бы на улицу! И приезжала бы обязательно, помогала бы работой, хоть денег и не было даже на себя. Ведь это ответственность, причем за целую жизнь, пусть и собачью, как можно просто бросить того, кто тебя так сильно обожает и кто полностью от тебя зависит? Грегори сидел на скамейке в тени здания и только наблюдал, лениво отгоняя от себя собак. Видимо, он не особенно их любит, да и это логично, ведь аллергия — явление не из приятных. Но он заботится о них, пусть и только в денежном выражении, и позволяет заботиться Грисе, а это уже замечательно. Мы пересеклись взглядами, он улыбнулся и поманил меня. Я подошла, потому что хотелось ненадолго присесть, да и дел мне пока не поручили. — Похоже, ты тоже любишь животных, — усмехнулся орк, ногой отодвигая от себя собак из сопровождавшей меня группы. — Они чудесные, — я ещё раз почесала шею одной из собак и бросила им мячик, чтобы отошли и не трясли шерстью перед аллергиком, — спасибо тебе за такое хорошее место для них. — Это мне не так уж и дорого обошлось, — хмыкнул он, вытягивая ноги и скрещивая лодыжки, — зато мои девочки с ними с удовольствием возятся, а ваши улыбки стоят всех денег мира. Да, он точно не в восторге от собак. Ну, тогда он ещё больший молодец, раз сделал это только для Грисы и добровольно приезжает помогать. Ко мне прибежал ещё один пёсик, я немного погладила его и выпроводила. К счастью, его заинтересовало что-то у клетки, так что он и правда убежал. — К слову, я очень некрасиво поступил, не предупредив тебя о своем бесплодии, — вдруг резко сменил тему Грегори. Я не ожидала, что он заговорит именно об этом, повернулась к нему, — просто я думал о том, что девочки выражают свою женскую потребность в заботе о ком-то на собаках, и они сознательно сделали выбор, соглашаясь стать моими наложницами. Дети? От него? Даже если бы это было возможно, я не уверена, что хотела бы полукровку. И не уверена, что хотела бы ребенка от него. Сейчас — точно нет. Разве не должны дети появляться у любящих друг друга родителей? Может, он меня и любит, но... — Я ещё не задумывалась об этом, — честно пробормотала я, отводя взгляд. Нет, у меня было абстрактное представление "школа-колледж-брак-ребенок", но не то чтобы я... Никогда ещё не хотела детей, не планировала их заводить, куда — в моем-то возрасте, так ещё и социальном статусе, — не то чтобы мне сейчас хочется ребенка. — Какие у тебя вообще были планы? — пришлось снова посмотреть на него. Спокойный, серьезный, но что вдруг за темы? — Чем хочешь заняться, когда суд кончится? То есть, он уже уверен, что все получится? Но ведь даже самый лучший адвокат не может гарантировать успешное опровержение. — Пока не знаю, — вздохнув, я сцепила пальцы, — может быть, все же закончить колледж. Если честно, мне стыдно туда возвращаться. Наверное, это было слишком искренне, но такое резонансное дело мгновенно вспомнят, а я ещё буду наложницей орка... Моя студенческая жизнь может превратиться в ад, и второго раза я не выдержу. — Тебе стоит привыкнуть думать о себе, как о жертве, — посоветовал Грегори, положил руку на скамью между нами ладонью вверх. Это приглашение, как я понимаю. И мне было даже приятно держать его за руку, теплую и грубую, но неуловимо сильную и надежную, — есть ещё кое-что, что я хотел тебе сказать. Знаешь, у нас есть... М-м-м... — он потёр подбородок свободной рукой, поднял взгляд к небу. — Нечто вроде резервного периода. Обычно наложницы переезжают к мужу ещё до полноценного закрепления союза, поэтому... Скажем так, может случиться, что гормональный ответ не наступит. И в течение двух недель она может вернуться домой, если ей что-то не нравится, — вот как... А я думала, что они уже наверняка все решают в этом деле, — давай мы с тобой установим срок в три месяца, — мы? В смысле? Я ведь уже... — я понимаю, что у тебя всё иначе, а ещё наши расы очень разные, все это сложно, но я не буду тебя заставлять. Если тебе что-то не понравится, я тебя отпущу, договорились? — я не знала, что и сказать на это. Он ведь говорил, что уже влюбился в меня раз и навсегда. И все равно готов дать мне уйти, если захочу? Он уверен? Разве для него это не будет... Ну, сложно? — Конечно, я доведу суд до конца и помогу тебе, чем смогу, но... — вздохнув, он внезапно посмотрел мне прямо в глаза и улыбнулся уголком губ. — Иногда любимую женщину надо отпустить, чтобы она могла быть счастлива. Мне казалось, что я снова расплачусь. Он рассказывал, что такое случалось, значит, знает, что это возможно. Но могу ли я так с ним поступить? Он ведь столько хорошего для меня сделал, невероятно хорошего, а я... С другой стороны, я ему тоже не должна, он ведь сам так говорил. И жить с нелюбимым мужчиной всю оставшуюся жизнь тоже не должна, правда? Не знаю. Надо подумать. И не сейчас, а ближе к концу отведённого срока, чтобы лучше понимать, насколько я хочу остаться с ним. — Хорошо, — прошептала я, прикусывая губу. Надо будет найти баланс между благодарностью и заботой о себе. И я даже рада, что он, похоже, оставляет это решение полностью на меня. — А сейчас можно тебя поцеловать? — совсем тихо спросил Грегори, немного наклоняясь ко мне. А он расчётливый — просит о таком сразу после очередного проявления своей невероятной заботы. Прошлый поцелуй не вызвал у меня отторжения, так что я, пожалуй, не против. Поцелуй был коротким и мягким. И мне понравилось. Не знаю, что понравилось больше — поцелуй сам по себе или бережное отношение мужчины. Но он такой замечательный, что даже поверить в это трудно. — Я люблю тебя, — шепнул Грегори, целуя меня ещё и в щеку, — ты себе даже не представляешь, насколько милая. — Грег, дорогой, иди сюда! — позвала откуда-то одна из наложниц, я не узнала по голосу. Да и не ожидала, впрочем, вздрогнули мы оба. Он отстранился, виновато улыбнулся и поспешил на помощь, а я осталась — смущаться. Почему-то ничего серьезного не происходит, но все это кажется таким чувственным. Кажется, я опять вся красная... — Грета не видела, что вы вместе, — вдруг сказали рядом. Я снова вздрогнула, но это была лишь Грация, — она бы не стала мешать, прости ее. — Да ничего, — промямлила я, прижимая прохладные ладони к горячим щекам. — Я так рада, что вы сближаетесь, — широко улыбнулась старшая наложница, даже в ладоши похлопала, — но помни, не стесняйся его прогонять, если надоест. Проворчав что-то невразумительное, я смылась в душевую. Умылась холодной водой и посмотрела на себя в зеркало. И давно у меня из глаз пропало то загнанное выражение, которое так раздражало? Кажется, я стала намного спокойнее. По крайней мере, теперь у меня снова есть будущее — возможно, даже не в качестве наложницы. То, что у меня будет возможность, при необходимости, всё исправить, очень обнадёживает. Расправившись со всеми делами, орки собрались уезжать. После тесных объятий с собаками я с удовольствием приняла душ, переоделась в утреннюю одежду и заново заплела волосы. Время близилось к обеду, так что Грегори предложил заехать в прекрасный мексиканский ресторанчик и перекусить после праведных дел. Наверное, из человеческих кухонь орки будут предпочитать мексиканскую или азиатскую, потому что там тоже много острого. У ворот охрана уже отогнала журналистов подальше, мистер Градирс усадил нас в кар, а сам задержался и спокойно объявил: — У вас есть пять минут на вопросы, господа журналисты. Вы, пожалуйста. Да, он ведь публичная личность, политик, явно не может уехать без пресс-конференции. Кстати, для него это ведь ещё и пиар, точно. — Ваш союз с человеком оформлен официально? — Благодарю, что спросили именно об этом, — спокойно ответил Грегори, — недавно приют заключил с мэрией контракт, теперь школьники смогут по обоюдной договоренности приезжать и помогать с заботой о животных, это сформирует у них бережное отношение к природе и домашним любимцам, — так спросили же вообще не об этом! Но орчанки рядом прыснули, так что, видимо, это и был его замысел, — следующий вопрос. — Как социальный статус мисс Грин повлияет на вашу политическую карьеру? Вообще-то, меня это тоже интересует. — Все верно, есть план по расширению приюта, осталось только подписать с администрацией договор об аренде соседнего участка, там смогут разместиться ещё около двухсот животных, — невозмутимо продолжил гнуть свое вождь, — также планируется постройка ветеринарной клиники, чтобы удешевить обслуживание животных в приюте и создать ещё один источник финансирования. Всем спасибо, всего доброго. Тяжело устроившись на своем месте, он глубоко вздохнул и что-то пробормотал под нос явно на другом языке. Может быть, это орочий? Я вообще никогда не слышала даже примерно, как он может звучать. Обед, к счастью, прошел спокойно. Я заказала салат и тако, самые неострые, какие только были в меню, на всякий случай. А вот орк вприкуску с острым супом и не менее острым мясом съел три перца халапеньо, даже не поморщился. Ужас какой-то... Дома... Ну, да, думаю, можно называть это домом. Дома я плюхнулась на кровать и прикрыла глаза. Даже немного устала, хоть сделала не так и много. Ну ничего, сейчас чуть-чуть повяжу, чтобы руки не забывали движения, и, может быть, схожу размяться. Никуда не годится так быстро уставать. Ради интереса заглянув в новости, я тут же об этом пожалела. Моими фото пестрела вся светская хроника. Было даже фото, как Грегори меня целует! Какой кошмар, и не стыдно? И как через забор умудрились? Посты и статьи были разные по настроению, но все сводилось к одному — воровка и проститутка отхватила себе богатенького мужика, потому что растрахана настолько, что одним лишь орочьим членом и спасаюсь. Комментарии были в том же духе — и подстилка, и подлая, и по расчету. Ну, возможно, да, немного по расчету, но меня одно интересует. Какое всем этим людям дело до него? И до меня? Не был бы он бизнесменом и вождём, разве кого-то бы заинтересовало, кто у него в наложницах? Вот же делать людям нечего. Лишь бы только мое неприглядное прошлое не навредило тому, кто мне помог. Я даже не знаю, что мне придется сделать, как искупить вину, если это помешает его карьере или делам. Когда я вышла в общую комнату, девушки встретили меня настороженными взглядами. Тоже видели новости? Наверное, не хотят говорить сразу об этом. — Мне все равно, — прямо сказала я. Я уже проходила через подобное и, можно сказать, сейчас мне нечего терять. Тогда мою репутацию и меня саму втоптали в грязь, а теперь и репутации-то нет. — Нам так жаль, — вздохнула Грация, осторожно погладила меня по плечу, — общество просто с ума сходит от межрасовых союзов. — Можешь сказать господину, он их всех заткнет, — немного воинственно посоветовала Грета. Улыбнувшись, я покачала головой. Хотел бы он — ничего бы не просочилось, не брал бы меня с собой. Его это не беспокоит, похоже, меня тем более — так что пусть придурки брызгают ядом, сколько им захочется.