Полукровка

После того, как я успокоилась, тысячу раз поругала себя за дурацкие слезы, привела лицо в порядок и села завтракать, Грация сообщила, что собирается поехать в центр за какими-то материалами для рукоделия, предложила мне присоединиться. Я, разумеется, согласилась, не только потому, что мне нужно было проколоть уши, чтобы не обидеть Грегори, но ещё и потому, что это был жест дружелюбия с ее стороны. — А завтра мы все хотели поехать в приют, ты с нами? — Гриса долила себе в чашку чай, обхватила ее обеими руками. Приют? В смысле, детский приют для сирот? А какое это имеет отношение?.. — Я безумно люблю животных, но у господина аллергия на шерсть, поэтому он в качестве свадебного подарка открыл для меня приют, мы периодически ездим все вместе ухаживать за потеряшками. Так вот почему Грегори сказал, что она — самая добрая девушка на свете. Охотно верю, это очень мило. И, как он сказал, подарок — это способ показать, что он достаточно узнал свою наложницу. Похоже на то. Я читала, что в промышленных районах, где живёт мало людей и больше распространены темные цеха и склады, огромное количество бездомных животных, у них там высокая конкуренция, они гибнут в драках, от голода и из-за токсичных выбросов производства. Мне всегда было так жалко бедных пушистиков, обречённых на тяжёлую жизнь из-за безответственности хозяев. — Я буду очень много плакать, — со вздохом предупредила я. Они смеялись, тепло и совсем не обидно, уверяли меня, что тоже постоянно там плачут. Такие замечательные. Поддерживают доброту Грисы, помогают ей, да и Грегори молодец, позволил ей заниматься любимым делом. — Но есть кое-что, что ты должна знать, — Грация поправила рукава простой домашней кофточки. Я, кстати, думала, что в гареме все одеваются красиво и соблазнительно, чтобы привлекать мужа. С другой стороны, зная, что это за гарем... — господин немного пиарится за счёт этого приюта и наших поездок туда, поэтому, скорее всего, там будут журналисты. О, вот как... Ну, логично, он ведь тратит деньги на доброе дело, сам занимается волонтерством, почему бы не использовать это для улучшения имиджа? И, раз там будет пресса, получается, это что-то вроде моего первого официального выхода в свет в качестве Марии Градирс, наложницы вождя? Если мне об этом прямо сказали, значит, я обычно выгляжу не так, как подобает, да? Я читала о традициях орков, но все так расплывчато, они явно больше устные, поэтому мне пока сложно разобраться. — Мне нужно как-то по-особенному одеться? — прямо спросила я у настоящих специалистов в этом деле. Надеюсь, они не рассердятся и подскажут мне, как все делать правильно. Может быть, даже сегодня Грация поможет мне купить подходящие вещи, если у меня в гардеробе таких не найдется. — Нет-нет, Мария, я не об этом, — покачав головой, Грация вздохнула, явно не зная, как сказать, — ты уверена, что готова к этому? Насколько я знаю, люди очень резко относятся к тем, кто вступает в смешанные браки. О, реакция общественности? Да, это сложно. И что же, мне могут позволить не показываться так открыто в качестве наложницы? Может быть, так было бы и спокойнее, представляю, сколько будет новостей, если даже из-за кольца Грегори поднялся такой переполох. Но ведь светские новости такие непостоянные, пошипят, обсосут — и переключатся на другую жертву. Если господин Градирс к этому готов, то и я должна быть готова, потому что... Потому что это ведь будет ужасно грубо с моей стороны. Я уже согласилась стать его наложницей, приняла его помощь, я не хочу, чтобы он думал, что я стыжусь этого решения или его. Он ведь меня не стыдится, хотя мой социальный статус ниже некуда. — Я не стесняюсь того, что стала наложницей господина, — пробормотала я, комкая салфетку, — если его это не беспокоит, то и меня тоже. — Ты так добра к нему, — улыбнулась Грета, заинтересованно наклонилась вперёд, — он тебе нравится? Этот вопрос был очень неожиданным. Нравится ли он мне? Здоровенный орк, страшный, как атомная война, но при этом такой заботливый и нежный. Все его моральные качества, которые мне известны, такие, что можно было бы и влюбиться. Но пока что... Пока что, мне кажется, я не готова к ещё одному мужчине. — Ну, он очень хороший, — получилось совсем тихо, я кашлянула в ладонь, пытаясь прочистить горло, — но я... Пока что я... Наверное, мне нужно ещё немного времени. — Не представляю, как вы, люди, живёте, — вздохнула вдруг Гриса. Остальные с возмущением на нее уставились, — нет, ну правда, это ведь должно быть так сложно — найти мужа, когда нет гормонального ответа. В целом, взаимно — я тоже не представляю, как можно влюбиться с первого взгляда или на всю жизнь. — Да, довольно сложно, — я улыбнулась, чтобы на нее перестали смотреть с укором, — приходится делать несколько попыток. И у меня были отношения, в которых мне казалось, что я буду любить его всегда. Всегда-всегда. А потом оказывалось, что самый лучший, самый чудесный, самый-самый — не так уж и хорош. Расставаться всегда неприятно, даже если быть инициатором. После завтрака мы с Грацией переоделись, я заплела волосы, чтобы соответствовать традиции. Раньше я любила распускать волосы, они у меня густые и длинные, но придется об этом забыть. Ну и ладно, не велика потеря. Мы с Грацией устроились в салоне кара напротив друг друга, а впереди, на служебном сидении, оказался высокий и крупный мужчина. Не думаю, что мы поедем туда, где не справится автопилот, значит, это тот самый охранник? Видимо, придется привыкать. Грация, которая дома почти всегда носила юбки или платья, для выхода надела облегающие красные джинсы с высокой талией и блузку. Видимо, им не обязательно носить свободную одежду, как та, что они надевали на религиозную службу? Интересно. Мне казалось, в патриархальном обществе женщины должны прятать тело. Но ей очень идёт. Несмотря на некоторую мускулистость, непривычную для девушки, фигура у нее очень красивая — длинные ноги, широкие бедра, довольно стройная талия, грудь заметная, не то что моя. Мне почему-то казалось, что орки более коренастые, но, может быть, просто было плохо видно ее фигуру до этого, в свободной одежде. Грация смотрела в окно и, кажется, не заметила, что я ее разглядываю, я поспешно отвернулась. Невежливо, в конце концов. Но она красивая. Не считая лица, конечно, но это только с моей точки зрения, человеческой, по меркам орков, думаю, и лицо у неё должно быть симпатичное. — Кстати, Мария, — вдруг встрепенулась девушка, я чуть не подпрыгнула, — господин не установил тебе приложение? — я ничего подобного вспомнить не смогла, так что покачала головой. — Давай коммуникатор, я покажу, — она села рядом со мной, и я вдруг почувствовала себя невозможно крошечной, прямо как рядом с Грегори, — это нужно, чтобы ты могла получать его разрешение дистанционно, — ой, да, пирсинг — это ведь медицинская процедура, я и забыла, — вот, смотри, тут все просто. На этапе авторизации она ввела мое имя, система сразу же предложила в качестве "ответственного мужчины" Грегори Градирса, супруга. Выскочило оповещение, что приложение доступно в демо-режиме, пока ответственный мужчина не подтвердит мою авторизацию. Подтверждение пришло практически сразу, секунд через десять. Грация показала, как включить сканер. Я должна была отсканировать код на экране кассы, запрос с исчерпывающим описанием процедуры отправлялся супругу, он уже выдавал разрешение, сканируя свой отпечаток пальца на своем коммуникаторе. — И так нужно для каждой покупки? — уточнила я. Это же с ума сойти, а если у него сразу все наложницы пойдут по магазинам? — Нет-нет, только связанное с медициной, с красотой, ну или для покупок дороже пятидесяти тысяч, — пояснила Грация, доброжелательно улыбаясь. Пятьдесят тысяч? Я только десять тысяч платила за семестр в колледже! То есть, наложница вполне может без ведома мужа купить дом? Ой, нет, у них же нет собственности. Но все равно! И, судя по всему, сделать стрижку тоже без его разрешения не выйдет. Мне пришло уведомление об открытии счета на мое имя. И денег на нем было столько, что мне стало нехорошо. Грегори сразу же после этого послал мне голосовой вызов, я поспешно ответила. — Все получилось с приложением? — мягко спросил он. Я сказала, что Грация мне со всем помогла. — Прости меня, я совсем забыл тебе объяснить, привык, что девочки сами с этим разбирались. Ты хочешь что-то купить? — Думала проколоть уши, — пробормотала я, не зная, как сказать, что он перевел мне слишком много денег, слишком! — О, прекрасно, я только рад, — усмехнулся "ответственный мужчина". Он пожелал мне удачи, и мы распрощались. Я так и не решилась сказать. С другой стороны, наверное, ничего страшного? Я ведь, фактически, не работаю, значит, ему положено меня содержать. А тратить все сразу я не обязана, да и не смогу, пусть лежат, в самом деле. Мы приехали к зданию, которое я сперва приняла за клинику. Но внутри по интерьеру поняла, что это тату-салон. Все стены были в эскизах, все сотрудники — с большими татуировками. — Я подожду здесь, — пообещала Грация, указав на пару кресел у стены. Вот как, мне идти самой? Я уже так отвыкла от этих простых взаимодействий, никуда не ходила толком, все заказывала с доставкой. Потому что при каждой очной покупке необходима идентификация, и на меня всегда смотрели с недоверием и презрением, увидев, что мой социальный статус понижен. — Доброе утро, чем могу помочь? — дружелюбно улыбнулась девушка за стойкой, а татуировки у нее были даже на лице. — Я бы хотела проколоть уши, — пришлось постараться, чтобы голос звучал спокойно. И почему я так нервничаю? Интересно, а мне не откажут в обслуживании? Салон явно дорогой и солидный, могут и не обслуживать тех, у кого пониженный статус. — Сколько хотите проколов? — поинтересовалась она, касаясь экрана кассы. Я даже немного растерялась, а потом до меня дошло, что уши прокалывают в разных местах. Меня никогда особенно не привлекали ни татуировки, ни пирсинг, только вот сережки я хотела носить, хоть и не складывалось. — Эм, два, классические, — я достала коммуникатор, готовясь к оплате. Вернее, сначала к получению разрешения, а потом уже — оплате. — О... — девушка приподняла брови, когда касса отсканировала мой идентификатор. — Вам нужно разрешение, миссис Градирс. Да-да, для меня это тоже несколько неожиданно, уже второй день перевариваю, но что поделать. Я боялась запутаться в незнакомом интерфейсе, но все получилось с первого раза. Я уж думала, что, если ошибусь, позову Грацию, чтобы помогла. Одобрение от господина Градирса снова пришло быстро, так что я оплатила процедуру. — Подождите немного, пожалуйста, — попросила администратор, что-то продолжая делать на экране, — и, если вас не затруднит, напомните, пожалуйста, мистеру Градирсу, что ему пора делать коррекцию. Я машинально кивнула и, пытаясь осознать сказанное, отправилась ждать. У него есть тату? В таком случае, где? Я видела его без рубашки, даже со спины, пусть и мельком, заметила бы рисунок на коже. Чтобы не догадываться зря, я спросила у Грации, которая точно должна знать. — Разденется — увидишь, — лукаво усмехнулась старшая наложница, — он уже пару месяцев не может выкроить время, чтобы зайти на коррекцию. Так странно. Он кажется таким строгим, таким серьезным — и тату. Разве политикам можно? Хотя, если я ее до сих пор не видела, значит, она где-то в достаточно укромном месте. И от усмешки Грации не легче, я пока не готова видеть его настолько укромные места. Меня пригласили пройти в кабинет, и я вдруг занервничала. Это ведь больно, да? И заживать потом будет долго и больно. Точно ли мне это нужно? Ладно, я ведь хотела, теперь у меня и серьги есть, все будет хорошо. Мастером оказался молодой человек, у него самого было по несколько проколов в каждом ухе, а ещё в носу и в брови. Не представляю, как больно делать пирсинг прямо на лице! — Не волнуйтесь, это быстро, — располагающе улыбнулся он, надевая перчатки, — я сделаю укол обезболивающего, чтобы в первые пару часов вы ничего не чувствовали, а потом уже будет не так болезненно. Я устроилась в кресле и сложила руки на коленях. Ладони влажные. Вообще-то, я боюсь боли, весьма сильно боюсь! Мастер застегнул мне вокруг шеи пленку, протер уши и щеки дезинфектантом, а потом достал ещё разобранный инъектор. Сглотнув, я предпочла закрыть глаза. Уколы — это не страшно, главное, чтобы потом не было больно. Быстро кольнув меня в обе мочки, мастер предложил выбрать сережки, пока лекарство действует. Он предложил мне практически целую витрину разнообразных пусетов и посоветовал брать хирургическую сталь, похожую внешне на серебро, чтобы хорошо заживало и не гноилось. Я выбрала простенькие маленькие шарики, без камней и гравировок. Он убрал их в автоклав, объяснил, что металл хорошо прокалится и будет чист от разнообразных вредных организмов. Пока небольшой аппарат работал, он достал упакованные длинные и толстые иглы, сказал, что это для пирсинга. Страшная штука, похожа на средство для пыток. Когда автоклав пискнул, оповещая об окончании дезинфекции, я невольно вздрогнула. К счастью, молодой человек был ко мне спиной и, кажется, не заметил. Он пощупал мои мочки, убедился, что я ничего не почувствовала, перед зеркалом поставил зелёные точки на предполагаемых местах проколов. Когда я сказала, что меня устраивает, он сменил перчатки и взялся за свои жуткие иглы. Я прикрыла глаза, потому что невозможно было наблюдать за этими манипуляциями спокойно. Бодро известив меня, что серьги уже остыли, он приступил к делу. Фактически, весь процесс занял минуту или две. Я практически не ощутила ничего, только давление, какие-то прикосновения, а потом мастер объявил, что все готово, подал мне зеркало. Мочки покраснели, было чуть-чуть крови, но выглядело все довольно прилично. Маленькие блестящие шарики, аккуратно и скромно. Мне понравилось. Обработав чем-то проколы, парень сообщил, что я могу быть свободна, пообещал, что мне отправят рекомендации по уходу. Я поблагодарила, попрощалась и вышла из его кабинета, чувствуя какую-то слабость в коленках. — Ты такая бледная, Мария, — обеспокоенно заметила Грация, когда я вышла в холл, — было больно? — Я больше переволновалась, — улыбнулась я, хотела потереть ухо, но не стала. И трогать не стоит лишний раз, и руки у меня грязные, ещё сама все испорчу. — Тебе идёт, — похвалила наложница, и это было приятно, — может быть, поедешь домой, отдохнёшь? — Нет, все хорошо, — я постаралась улыбнуться увереннее. Чувствую я себя нормально, а она свои планы изменила, чтобы мне помочь, так что поеду с ней, чтобы не мешать ещё больше. По пути к торговому центру я убедилась, что выглядят мои уши прилично, кровь не идёт. — А что ты хочешь купить? — спросила я, пытаясь завязать разговор. А то мы с ней все больше молчим, как-то неловко. — Пряжу, не рассчитала длину шарфа для господина, — улыбнулась Грация, закинула ногу на ногу, — и для Греты нитки и новые пяльцы, она собралась вышить господину рубашку. Рубашку? То есть, то, что было на нем... Вот эта великолепная вышитая рубашка — это ее работа? Потрясающе! — Она сама вышивает такую красоту? — уточнила я. — Наши блузки мы тоже расшиваем сами, — усмехнулась Грация, показала алый узор на манжете, — это считается традицией для женщины. Невозможно! Такие тоненькие стежки, такие гладкие, мелкие сложные узоры — и сами сделали! Я и крестиком-то на канве вышивать не могла, а они на ткани так аккуратно вышивают! — Очень, очень красиво! — абсолютно искренне восхитилась я. А потом уловила намек в ее высказывании. — Наверное, мне тоже нужно научиться? — Будет хорошо, если попробуешь, — улыбнулась Грация, явно довольная тем, что я поняла, — но это не обязательно, если понадобится традиционный узор, мы вышьем для тебя. Они невероятные. Такие умелые, такие добрые ко мне, даже не верится. В магазине для рукоделия я была впервые. От разнообразия цветов и видов пряжи разбегались глаза, ниток тоже была целая стена. Грация во всем этом виртуозно ориентировалась, купила все нужное и для меня тоже собрала небольшой набор, чтобы можно было учиться вышивать. Я и вязать ещё не научилась, а тут ещё вышивка... С другой стороны, времени впереди ещё будет много. Я ведь в гареме на всю жизнь. Грация попросила меня подождать немного, я послушно опустилась на одну из множества скамеек в холле. В центре огромного помещения был соответствующих размеров фонтан, сложный, ажурный. Я никогда здесь не была. Элитные магазины для состоятельных людей, предельно вежливый персонал, много живой зелени. Может быть, однажды я бы получила подходящую должность, все же, я хорошо училась. У меня столько было впереди, подумать только, целая жизнь, целый мир! Но из-за глупой гордости у меня теперь только перспектива быть наложницей. И повезло ещё, что Грегори очень хороший и добрый. И его гарем тоже. — Мисс Грин? — я не ожидала, что меня кто-то здесь может узнать, подняла голову. И увидела того, кого точно не хотела бы видеть. — Какая встреча! Что вы здесь делаете? Я молча встала и, подхватив сумку с покупками, пошла в сторону выхода. Свяжусь с Грацией, скажу, что подожду ее в каре. Мне срочно нужно скрыться. Я не смогу сдержать слезы, а он видел слишком много моих слез. Он крепко вцепился мне в локоть. Я замерла, не решаясь повернуться. Что ему ещё нужно? Что ещё он от меня хочет, если уже уничтожил мою жизнь из-за своей мерзкой прихоти? Даже если я сейчас буду умолять его простить меня, ничего не изменится, приговор давно вступил в силу. — Слышал, ты работаешь в забавном месте, — негромко и с некоторой издёвкой сообщил доктор Сойер, — и стоило оно того? Теперь ты больше не такая переборчивая? Слезы навернулись на глаза. Он специально! Знает, что я миллион раз пожалела, что не согласилась! Я не хочу плакать при нем! — Госпожа, вы знаете этого человека? — спросил какой-то мужчина. Я узнала внешне нашего с Грацией сопровождающего и замотала головой. Как хорошо, что он здесь! — Немедленно отпустите и отойдите на три шага, я уполномочен применить силу. — Госпожа? — с непередаваемым сарказмом ухмыльнулся доктор Сойер, но требование выполнил. Сопровождающий сразу же встал между нами. — Выходит, я все же тебе помог, да? Я почувствовала, как вспыхнули щеки. Помог? Да, довел до того, что я работала в борделе, где на меня запал богатый орк! Вот ведь помощь! Мне нестерпимо захотелось его ударить. Но от этого срок обнулится или даже станет больше. Подлый, мерзкий, грязный таракан! — Что происходит? — к нам торопливо подошла, почти подбежала Грация. — Мария, что-то случилось? Я заплачу. Заплачу прямо сейчас! Но я не могу показать ему слезы, много чести! И так уже достаточно унижена перед ним! — Мы можем уйти? — попросила я, прижимая к себе пакет. — Конечно, пойдем, — Грация обняла меня за плечи, немного подтолкнула к выходу. — Ещё увидимся, мисс Грин! — весело пообещали за спиной, я вздрогнула и рефлекторно втянула голову в плечи. — Очень интересно узнать, как вы поживаете! Такой откровенной издёвки я не вынесла — все же расплакалась. Но уже к нему спиной, он не видел, хотя бы это утешало. — Он тебя обидел? — Грация остановилась, и мне почему-то показалось, что эта двухметровая мускулистая девушка готова броситься на него с кулаками. Лишний раз задерживаться я не хотела, да и он явно мог бы устроить проблемы, если бы напали в общественном месте, при свидетелях. Поэтому я просто потянула ее за руку, чтобы поскорее убраться отсюда. Жаль, если я помешала ей закончить дела, но я просто не могу даже лишнюю секунду тут оставаться. Грация больше ничего не спрашивала. Только подала мне салфетки, когда мы уже устроились в каре. И я была ей благодарна за тишину, потому что говорить мне не хотелось. Если я расскажу, что он со мной сделал, придется рассказать и где я работала. Я не смогу. Не хочу потерять их доверие, с ума сойду, если они во мне разочаруются, они ведь такие хорошие и заботливые, стараются помочь мне привыкнуть к жизни в гареме! Грегори уже был дома. Хмурый, серьезный, сидел на диване в женской комнате, скрестил руки на груди. Он ведь меня не поругает? А то я же разговаривала с чужим мужчиной, может, нельзя? — Что стряслось, Мария? — мягко спросил он, усадил меня в кресло, опустился на колени у моих ног. — Почему ты плакала? Этот человек тебя обидел? Я не знала, как ему сказать. Да, обидел, давно обидел и сегодня тоже. Но здесь сидели Грета и Гриса, рядом с ними села Грация. Я не могу рассказать! Но должна. Им ведь со мной жить. Я не смогу скрывать вечно. Как бы ни было жалко, я расскажу. Если придется вернуться в бордель, то поделом мне. Хотя после их приветливого отношения это будет в разы хуже. — Этот человек был моим деканом в колледже, — сцепив руки в замок, я на них и уставилась, — он предложил мне... Интим, я отказалась, ещё и с насмешкой, что не в его возрасте подкатывать к студенткам. А он вынес из лаборатории прибор за полтора миллиона и подбросил его мне в сумку на одном из семинаров. Я не смогла доказать, что ничего не крала, по его обвинению меня осудили и понизили социальный статус на десять лет, — может, на этом остановиться? Не говорить дальше? Нет, если уж начала, то надо и закончить, — я искала любую работу, но получилось только устроиться в... В бордель, где я проработала три года, пока не встретила Грегори. Закончив рассказ, я не смела поднять взгляд. Не хочу видеть, что они во мне разочаровались, меня ведь тут так дружелюбно приняли, во всем помогали, а я... Я... Такая. — Какая мерзость! — гневно фыркнула одна из наложниц. — Как так можно? — поддакнула другая. Я поджала губы, пытаясь сдержать слезы. Мне так жаль. Я не хотела рассказывать, а теперь... Что же делать? Может, время немного сгладит это впечатление? Грегори ведь не прогонит меня из-за того, что им я не понравилась, правда? Я так не хочу возвращаться туда! — Каков подлец! — хором возмутились все трое. Не понимая, о чем они, я все же подняла голову. Наложницы, ужасно злые на вид, гневно потрясали кулаками и сокрушались, что не может быть мужчина настолько подлым, чтобы так унижать за отказ. В самых категоричных и не очень приличных формулировках. Они жалеют меня? Они не будут меня презирать? Правда? — Я не хотел предлагать апелляцию в качестве свадебного подарка, чтобы ты не думала, что я беспокоюсь о твоём статусе, — негромко сказал Грегори, но они сразу же замолчали, услышав его голос, — мне, правда, все равно. Но мне хочется, чтобы ты освободилась от прошлого, поэтому предлагаю всё исправить, — я потерла глаз и поджала губы. Разве это возможно? Все сроки прошли, разве нет? И неловко, столько будет потрачено средств и времени... — я посажу этого ублюдка, твоего адвоката и судью, который выносил приговор — хочешь? Не выдержав, я снова расплакалась и закивала, закрывая лицо ладонями. Хочу! Я так хочу, чтобы справедливость была восстановлена, хочу назад свою жизнь! Грация проводила меня в мою комнату, помогла умыться. Утираясь пушистым полотенцем, я ещё пару раз всхлипнула, но поток слез уже иссяк. — Нам все равно на твой статус и предыдущую работу, — тихо сказала она, приглаживая мне волосы, — ты очень милая и светлая, поэтому мы рады, что ты стала частью нашей семьи. Ну я ведь только перестала плакать! В общей комнате уже расставили на столике закуски и разлили по бокалам вино. Ещё ведь даже не полдень! Ой, все равно. Я села на то же место, немного смущаясь — Грегори все ещё сидел на полу рядом. Хотелось осушить бокал залпом, да и всю бутылку, но я взяла себя в руки. О случившемся не говорили. Даже не упоминали. Глава семьи вскользь упомянул, что перенес встречу, чтобы приехать, так что не останется на обед, и я немного устыдилась. Явно Грация ему сказала, что что-то случилось, и он сразу примчался меня утешать. Заслуживаю ли я такое? На пятерых бутылка кончилась очень быстро. И, несмотря на вкусные закуски с сыром и вяленым мясом, я почувствовала, что проголодалась, хорошо, что скоро обед. Удивительно, что у меня есть аппетит, видимо, это целительное влияние замечательных орков. Все разошлись по комнатам, чтобы переодеться к обеду. А Грегори мягко спросил, может ли он зайти ко мне. Я, конечно же, разрешила. Не только потому, что он многое для меня делает, но и потому, что его присутствие воспринималось довольно спокойно, уже почти привычно. — Как ты? — прямо спросил он, усадил меня на кровать и сел рядом, взял за руки. — Он сделал тебе больно? — Только морально, — вздохнула я, невольно отводя взгляд, — я не ожидала, что встречу его, вот и... Ну... — Все это время я так хотел начать опровержение, — тихо признался орк, поглаживая меня по запястью, — мне было так жаль тебя. Но теперь уж я размажу этого сукина сына по стенке и поставлю его на твое место, не сомневайся. Как можно так сопереживать тому, кого едва знаешь? Как он может любить меня? И как я могу отблагодарить его? Я сама не знаю, как это пришло мне в голову, может, бокал вина подсказал, но я решила, что лучше всего будет — начать сближаться. Никакого отторжения не вызвала мысль, что неплохо бы поцеловать его, чтобы поддержать и отплатить за все, что он для меня делает. Я подалась к нему, вытягивая шею, потому что он даже сидя намного больше, и поцеловала его. Грегори изумлённо вздохнул и вдруг обнял меня, напористо углубляя поцелуй. Это было приятно. Не знаю, почему, наверное, я просто уже начала ему доверять. Обхватив руками мощную шею, я крепче закрыла глаза. Наверное, так и должно быть. — Мария... — хрипло шепнул он, ласково погладил меня по щеке. — Пожалуйста, пойми меня правильно, я сейчас взорвусь. До меня дошло не сразу. А потом я вспомнила, что у него сейчас та самая активная стадия, и я набросилась с поцелуями на переполненного гормонами мужчину. — К-конечно, — пробормотала я, попыталась отодвинуться, но он не отпустил меня далеко, — прости. — Я понимаю, что это было больше проявление благодарности, — Грегори наклонил голову, заглядывая мне в глаза, и зрачки у него просто огромные, — но я все равно рад. Будем потихоньку продвигаться, да? Я кивнула, он мягко чмокнул меня в уголок губ и тяжело встал. Я не собиралась смотреть, но все равно заметила, что он возбуждён. И размеры снова начали нервировать. Куда мы будем потихоньку продвигаться? К тяжким телесным повреждениям? Криво улыбнувшись, хозяин дома махнул мне ладонью на прощание и с очевидной поспешностью вышел через ту дверь, что вела в общий коридор. Наверное, я поторопилась, ну или просто сглупила. Не стоило лезть к нему, да? А если он будет думать, что это пройденный этап, а мне целоваться не захочется в следующий раз? Ох, как же все сложно! От тихого стука в дверь я едва не подпрыгнула. Он что-то забыл? Не хочет заходить, чтобы не дразнить себя ещё раз? Подавляя в себе опасения, я приблизилась к двери, открыла ее. Оказалось, он стучался не ко мне. Тяжело опираясь локтем на стену, Грегори прислонился лбом к предплечью и стоял у соседней двери, ведущей в комнату Греты. — Что такое? — с явным недовольством спросила она, открывая. Орк коснулся ее подбородка и наклонил голову, целуя. Мне бы стоило отвернуться, уйти к себе, не подсматривать, но я не могла оторвать взгляд. Это было так красиво. И контраст цвета кожи, и сопоставимое телосложение, и нежность. Он что-то шепнул наложнице на ушко, она засмеялась и за галстук втянула его в свою комнату. Устыдившись, наконец, подглядывания, я тоже поспешно закрыла дверь. Раздразнила его, а отдуваться теперь Грете, даже неловко.