Идиот! Точно, идиот!

Главное слово всего происходящего в их маленьком мирке: недоумение. Оно крайне живописно читается на лицах членов группы. Но Лиам, Зейн и Найл продолжают хранить молчание, совершенно ничего не понимая. Да и Луи, как обычно, ведёт себя так, словно его ничего не касается. Мол, я вам всё сказал, вот и делайте с этим, что хотите. Ваше слабоумие – не мои проблемы. За подробностями – прямо и нахуй. Получить от Луиса больше, чем он уже выдал, совершенно невозможно. И в этом-то и главная проблема. Вот что он сказал? Что сказал? Да нихрена он толком не сказал! Просто навёл хаоса и свалил в кусты! У их трио даже не хватает храбрости созвать очередной семейный совет. По большей части потому, что Томмо всё своё свободное время проводит со своей девушкой, либо запирается в комнате, ссылаясь на плохое самочувствие из-за приёма препаратов. Ну не начинать же ему задавать сомнительные вопросы в присутствие Элеанор, или когда его тошнит… Изворотливый ублюдок! Так что парням только и остаётся, что быть сторонними наблюдателями. Как косяку тупорылых рыбок в аквариуме, таращиться через стекло, слегка колыхаться, и иногда сталкиваться, открывая от непонимания рты. Потому что нихрена же НЕ-ПО-НЯ-ТНО! Луи признался Гарри? Гарри его отверг? Пардоньте, господа, но пахнет наёбом! Чаще всего эмоция, которую Луис проявлял к их басисту – отвращение. Ну, конечно, кроме тех случаев, когда наклюкивался в стельку и готов был обнять даже ёршик для ванной. В основном же, Томлинсон не любит себя, откуда ж ему достать любви для других?! Он и так, всё, что было, отдал своим сожителям. Другое дело – Гарри. Мальчишка, стоило ему оказаться рядом с их лидером, дурел окончательно: краснел, как маков цвет, не слышал, о чём с ним вообще говорят, забывал моргать. Благо, хоть слюну не пускал. Да, песня старая, слова – знакомые. Это видели все в колледже и даже за его приделами. И считали забавной шуткой. Но парни последнее время определённо замечали, что в его показательных заигрываниях есть доля правды. Потому что Гарри явно был восхищён старшим коллегой: его талантом, его идеями, и, кажется, даже его мерзким характером. Но друзья считали, что это лишь почтение и уважение. И, конечно, всё, что происходило, принимали как дуракаваляние. Иногда, улавливая что-то большее, тактично стараясь этого не замечать. Да ну ж, господипрости, давайте уже скажем, как есть! Гарри нравится Луи – очевидно же! Но тут, вдруг, оказывается, что Стайлс отшил Томмо! И это известие, злобно прокарканное Томлинсоном в порыве гнева, просто сломало всем шаблон. Потому что это какая-то муть мутняя. Потому что это у Томмо есть девушка! Это Томмо всеми силами пытается избавиться от малолетнего воздыхателя! Это Томмо начинает колдаёбить, как припадочного, стоит Гарри замаячить на горизонте. Так видят ситуацию все! Так что ещё раз подведём итог: странно и не понятно. А раз не понятно, то лучше и не соваться. Друзья принимают чёткое решение: стоять в сторонке и не вмешиваться. Особенно когда не ясно, что это за каша. Во влюблённость их старшего друга верится с трудом. Если только Луи – не знатный притворщик. *** День рождения маленького проблемного басгитариста – первого февраля. И, конечно, они все приглашены. Вся группа, в которой всё ещё играет Гарри. И да, все собираются идти. Хотя парни теперь и смотрят на происходящее слишком скептически. Но, никакие любовные дела не должны мешать их бэнду. (Ох же, а они как-то надеялись, что в исключительно мужском коллективе у них такого не случится. Заигрывания Лиама и Зейна – невсчёт.) Никто не выбирает сторону. Они привыкли верить Томмо, но как-то не вяжется у них, что Гарри, действительно, может быть таким жестоким. Об этом они постоянно между собой шушукаются, словно не могут найти другой темы для беседы. И Томлинсон их уже сто раз за этим заставал. И есть подозрения, что они вообще в курсе, что он их слышит и хоть таким образом надеются задеть Луиса, чтобы он вступит с ними в перепирательства. Да вот хер! Луи, почему-то ощущающий себя обиженным и преданным, не торопится их переубеждать. Что бы они в итоге не решили. А они, похоже, решают, не влезать. В общем, на День рождения парни идут толпой. Вечеринка проходит у какого-то из друзей Стайлса. Странно, что ебанёнок к ним в дом не напросился, ведь уже чуть не жил у них, хозяйничал с наглым видом на кухне, шмутьё своё сменное приволок. Ну да и ладно, не нужно будет беспокоиться об уборке. Дверь открывает незнакомый чувак, уже слегка пошатывающийся, и радушно приглашает всех наслаждаться вечером. Он вручает им капроновое ведёрко, очевидно, наполненное пивом. Так что парни сразу с порога стараются влиться в радостную тусу. Получается плохо, потому что друзья больше стоят, кучкуются вместе, и скалятся со странными фейсами, словно они Гарри впервые увидели. Как будто пытаются его просканировать. Такое ощущение, что они ждут какой-то реакции. Ведь это первый раз, после той ссоры, когда Луис и Гарольд пытаются друг с другом заговорить. - Всё-таки пришёл, – улыбается виновник торжества. - Всё-таки позвал… - откликается Луи. - Как твоё здоровье? – продолжает Гарри их обмен ничего не значащими фразами. А там, за его спиной, вообще-то празднование в полном разгаре. Парни задержались почти на час, и первокурсники к этому времени уже ошалели. Луи видит, как там уже устраивают бои пеной для бритья. - Это не то, о чём тебе стоит волноваться, детка, - Томмо говорит это достаточно мягко, словно шутит, но надеется, что длинноногая липучка ну правда уж не совсем тупой и поймёт, что ему намекают, что это не его дело. И, о чудо, похоже тот понимает, снова улыбается, приглашая всех присоединятся к веселью. Правда он делает удивлённую мину, видя, как на него таращатся Пейн, Малик и Хоран, даже оглядывает себя, предположив, что на него могли что-то приклеить. Потом он, видимо, не найдя на себе ничего интересного, решает, что парни заранее пришли уже обдолбанными. Он ещё раз им неуклюже улыбается и отходит в сторону. Вот что они там усмотреть пытались? Татуировку на лбу: "Ни один Луи не пройдёт"? - Придурки, блять, чего творите?! – шикает на них Луи. – Давно пиздюлей не получали? Ну-ка марш развлекаться. - Да, сэр! – кивают они в голос, а потом, продолжая показательно кидать на него взгляды через плечо, смешиваются с толпой. Ну, точно, придурки! Хорошо, что это известный факт - в их группе адекватов не держат. Так что и оправдываться не нужно. Луис убеждается, что его больные на голову друзья начинают веселиться, а не со странным видом ошиваться возле Гарри и разглядывать его, после чего он решает найти Эль, а затем – местечко, где можно отсидеться. Пить ему всё ещё нельзя, так что всё, что ему остаётся – стоять и взирать. Веселиться ему как-то совсем не хочется. Особенно когда взгляд то и дело выискивает в комнате кудрявую макушку. Элеанор его желание сидеть на попе ровно как-то не разделяет, так что оставляет его уже минут через двадцать, скрываясь где-то в неизвестном направлении. Тогда Луи взбирается на подоконник и планирует через часок незаметно сбежать. Он тут уже всё, что полагалось, сделал: подарок вручил, рядом со своей девушкой себя обозначил. Осталось только сделать парочку дурацких кадров с упитым Зейном и можно идти. А пока остаётся ждать и изучать. Интересно, он думал, что будет на этой вечеринке самым старым, но у Гарри, похоже, какая-то необъяснимая тяга к людям постарше: в его окружение много взрослых. И дом этот какого-то его приятеля, который уже даже не студент, но, похоже, любит отрываться с молодёжью. Пока Луис разглядывает толпу, определяя, сколько кому может быть лет, он замечает, что на него как-то недобро косится какой-то парень. Томлинсон присматривается. Он эту рожу недовольную, помнится, видел как-то, когда Стайлс со своими дружками решил испортить ему обед своим присутствием. Томмо жестом подзывает к себе Эдди, рыжего друга именинника, ошивающегося неподалёку. - Слушай, приятель, и чего этот хмырь недоношенный всё время на меня пялится с таким приёбнутым видом? Простодушный Ширан пожимает плечами. - Известное дело. Ему нравится Гарри. Поэтому ему не нравишься ты. Томлинсон только непонимающе пялится в ответ. Как-то ему до душевных травм стайловских поклонников нет дела. - Ох же блять, удачи ему, конечно, - выдаёт он, посылая наблюдающему за ним придурку вопросительный взгляд, ну, и фак, заодно, - но причём тут я? - Но Гарри ведь любит тебя! – сообщает ему Ширан как бы само собой разумеющееся. Луи скалится в ответ, обнажая верхние зубы, а потом кисло улыбается. Шутка смешная ж, прям невероятно… - Ах, ну, да, ну, да, точно. Я и забыл… – он хлопает рыжего по плечу, и старается побыстрее отойти подальше и от Эда, и от злого взгляда чокнутого стайловского воздыхателя. - Лады, ещё раз удачи вам тут, шизики! Обрулив Ширана, и ещё парочку тел, Томмо двигает к двери. Он уверен, что ему пора пойти перекурить всё это безумие. Луи выходит наружу. Тут какая-то широкая веранда. И судя по многочисленным полочкам, сдвинутым вдоль стен, летом здесь что-то вроде оранжереи. Сейчас цветов нет. Как, впрочем, вообще ничего. Лишь в углу стоит покрытое тканью от пыли кресло-качалка. И садится на него сейчас, в конце зимы, себе во вред. Да Луи и не собирался. Он тут вообще надолго не задержится. Парень быстро почти докуривает свою сигарету, и за то время, что горит табак, решает, что он, пожалуй, уже здесь отметился и ему можно идти домой. И без фоточек беснующего Малика он вполне проживёт. Да и Стайлс его хоть и позвал, но всё равно ведёт себя теперь отстранёно и холодно. Если это так можно назвать. Потому что для других это не заметно. Ведь кудрявый дуралей и поздоровался, и обнял при встрече, и с восторгом принял подарок. Но Луи чувствует, что что-то не так. И либо Стайлс так обижен, что решил Томлинсона не замечать, или до него, наконец, дошло, что это очень бестактно – доставать парня своей подруги. Или он, наконец, просёк, что Томмо лучше не злить. Хех. Последнее – точно нет. Но вот предчувствие какое-то такое… Отчего ему не спокойно. Хотя, нужно радоваться. Потому, что это означает свободу. А это то, что Луи так нужно: чтобы Стайлс, сам того не подозревая, не имел над ним власть, не занимал его мысли. Томлинсон ёжится от того, что вышел на улицу в расстёгнутой куртке и февральский ветер залезает ему под футболку, а потом вздрагивает от того, что неожиданно чувствует тепло чужих пальцев, которые перехватывают сигаретный фильтр в его руке. Зейн иногда курит, это мог быть и он. Но нет, рядом стоит его больное наваждение. Стайлс вытягивает сигарету из рук и прикладывает её к своим пухлым губам, делая затяжку. - Не боишься, что я могу быть заразным? – не может, конечно, Луи удержаться от едкого комментария. И он делает вредное недовольно лицо, мол, какого хрена опять его добро трогают, ещё и без разрешения, и плевать ему, что это именинник. Но, на самом деле, он просто хочет скрыть, как бешено начинает долбить сердце, реагируя на приближение этого парня. Последнее время они не общались, только делая вид, что всё в порядке, так что они давно не находились настолько рядом, ещё и наедине. Луи приходит в голову, что по ощущениям, словно месяцы прошли. Но, нет: всего чуть больше недели. - Я готов рискнуть, - отвечает ему кудрявая бестолочь, выпуская струйку дыма. Мальчишка не улыбается, и это странно. Непривычно. А от немигающего взгляда хочется попятиться от него спиной. - Окей, удачи, – сразу ретируется Луи. Фраза, произнесённая этим недоразумением, может означать что угодно. И вызвать хер пойми какие действия. Так что Томмо разворачивается и идёт к двери. Но не в дом, а на улицу. - Неужели решил слинять, не прощаясь? - останавливает его Стайлс. Луи приходится повернуться, ведь так сбегать, действительно, грубо. Хотя, чёрт, это когда от Томлинсона стали ожидать приличных манер? Он мог бы салютнуть придурку факом и уйти по-английски, делов-то. Но он всё равно останавливается. Всё равно поворачивается к мальчишке. А тот снова оказывается рядом. - Трудно быть единственным трезвенником на вечеринке, – объясняет Луи свой побег, улыбаясь. Всё нормально. Сейчас он скажет Стайлсу пару слов и свалит. - Особенно когда всегда был в числе первых, кто быстрее всех нажирался. - Я бы хотел, чтоб ты задержался на подольше. - Много хочешь, - ехидно замечает Луи. - Сегодня можно много хотеть. У меня же День рождения! – Стайлс как-то неопределённо лыбится, ещё теснее придвигаясь к Томлинсону. - Так, а на совершеннолетие планируются особые подарки? - Тебя не устраивает то, что тебе подарили? - Я бы хотел получить тоже, что и на Рождество. От тебя. Луи таращится непонимающе: он ведь ему так ничего не подарил. Стайлс хмыкает, и кладёт свои ладони Томмо на талию, притягивая его к себе. Томлинсон весь покрывается мурашками, теперь уже от жара, охватившего его. На улице минус, а у него между лопаток скользит капля пота. Интересно, а можно заболеть от таких резких перепадов температур? А ещё интересно, руки куда девать? Он же может положить их так же на Стайлса, чтоб это не выглядело двусмысленно? Луи бы с удовольствием разместил свои ладони у того на ягодицах. Но ведь...Он же трезвый. Томлинсон уже собирается что-то ответить, хотя и не знает, что, да хоть то, что он такие подарки только совсем на отбитую голову раздаёт, но неожиданно видит позади парня Элеанор. - Может, ему, и вправду, полагается особый подарочек? – уточняет она, когда понимает, что её заметили. Стайлс же слышит её голос и его глаза бешено округляются. Он вздрагивает, резко поворачивается, но при этом ещё сильнее стискивает Луи. Он понимает это, разжимает руки и в панике убирает их за спину. - Эль, я… Эль! – задыхаясь, блеет он, догадываясь, что окончательно спалился. - Эль, пожалуйста! Ты всё не так поняла. Хотя, так. Но я не хотел. Точнее хотел. Блин, прости, пожалуйста! Луи не причём, клянусь, это всё я… Девушка переводит взгляд с побелевшего заикающегося друга на своего как бы парня. Всё, чем он может ей ответить - это раздражение. Она, конечно, вовремя пришла, но теперь, вероятно, задолбает его вопросами. - Нет, Гарри, не галди, послушай! – обращается она к кудрявому, видимо, не найдя ответа в глазах Луиса. – Всё в порядке. Что? Это что, блять, за "впорядке"?! Не такая у неё должна быть реакция! - Гарри, иди к своим гостям! – прерывает её Луи. - А я со своей девушкой пойду домой. Ну что за придурки его окружают?! Эль сотню раз видела, как Стайлс, забавляясь, вис на Луи. Да у них таких фото в сети – помойка. Но вот сейчас она пялится на них, словно увидела что-то запретное, невероятное. А этот дуралей вообще стоит, как контуженный, раскинул руки, мычит что-то, оправдывается. Луи подходит к девушке, пытаясь её увести. Естественно, ни Стайлс, которому он велел возвращаться в дом, ни Элеанор не сдвигаются с места. - Луи! У нас был уговор! – возмущается девушка, скидывая со своего плеча его руку. - Я его выполняю! - О чём вы?! – не понимает Стайлс. Так, солнышко, ты вот стоял, ресницами хлопал, вот так дальше и стой, пока Луи пытается очень выразительным взглядом заставить свою даму замолчать. Но та, похоже, на него вообще не реагирует, отчего Томлинсон чувствует накатывающее бешенство. Нахрена он вообще с ней связался? От неё помощи никакой. - Нет! - упрямо отзывается Эль. - Или ты слепой, или совсем без мозгов! Совсем не выполняешь! Я ему всё расскажу. - Ты не сделаешь этого! Эль, не вздумай, – рычит Луи, так же пытаясь её развернуть в сторону улицы. - Вздумаю! - Это не твоё дело! - Моё! Теперь я во всё это вмешена! И повторюсь: уговор больше не работает, я это вижу. А ты был не прав. У неё такая решительность на лице, что Луи почти готов умолять. К тому же Стайлс, с видом заблудившегося телёнка, ещё и подходит так близко, типа, на случай, если тут правду решили раздавать, то нужно ничего не пропустить. - Эль, я тебя прошу, не надо! - Эль, в чём дело? – не унимается Стайлс, цепляя теперь девушку с другой стороны. - Эль, это ничего не изменит, - принимает Томлинсон последнюю попытку. Ну не хватать же её и закрывать рот. Хотя Стайлс уже итак понял, что что-то не так и это ещё и его касается. - Гарри! Мы с ним не встречаемся! У нас никогда ничего не было. Так что тебе не за что извиняться. Луи отцепляется от девушки и прежде, чем Стайлс начнёт выяснять, нахрена им нужен был этот фарс, естественно, намеревается сбежать. Но, не успевает. - Зачем? - медленно выговаривает пацан, но при этом смотрит на Луи. - Чтобы ты думал, что он занят! - Это лишь твои домыслы! - рычит Томмо в ответ. Похоже, тут его вообще никто ни во что не ставит. И все о нём всё знают лучше него самого. И это просто вымораживает! И так хочется сейчас кому-то врезать. Особенно когда Стайлс сначала округляет глаза ещё больше, чем были, а потом злобно прищуривается. Поэтому Луи начинает отступать к проходу, чтобы всё-таки не начать эту бессмысленную драку. Вот теперь точно настало время сваливать. Но прежде, конечно, нужно не забыть сообщить всем, как он всех ненавидит. - Отлично, дорогуши! Теперь я не хочу знать вас обоих. Всё, нахер от меня отъебитесь! *** Всё, на что у Луиса хватает воображения – это заблокировать эту докучливую парочку в телефоне. И он понимает, что сейчас прискачет группа поддержки, которая будет выяснять, чего это там рыдает Элеанор. Поэтому он строчит сообщение Лиаму: « Мы с Эль расстались. Я расстроен. Сейчас никого не хочу видеть. Я исчезну на пару дней. Обещаю вернуться. Не поднимайте панику. Телефон отключу.» Ему кажется, что он впервые поступает настолько по-взрослому. Речь не о том, что он сбегает. А о том, что он предупредил. И теперь нужно где-то отсидеться и успокоиться. Ну вот чего Стайлс опять развернул драму? Нормально же всё было. И Эль тоже хороша! Вот кто её просил говорить? А главное, зачем? Что она вообще имела в виду? Она обещала поддерживать их легенду, пока будет уверенна, что это не вредит Гарри. Но как, по её мнению, это вредит ебанёнку? Если Колдер - фанат своей же бредовой теории, которую, заодно, поддерживают, походу, все первокурсники, о том, что Стайлс от него без ума, и, капец как, страдает от неразделённой любви, то пусть она уже заканчивает сочинять в своей башке эти романтические истории и возвращается в реальность. Такому всеобщему любимцу, куску бесконечного обаяния, никогда бы не понравился злобненький, заодно и стареющий чмошник, который даже своим родителям нахуй был не нужен, не то, что парню, по которому он сохнет. Про стареющего это он, конечно, загнул. Есть у него такой заход. Вот кажется ему, что он уже все свои лучшие годы проебал. Но всё же… Парни ему давно столько его синдромов определили. Синдром Питера Пена из них был последним. По их мнению, Луи - находка для психолога. Ох, вот сегодня вечером они знатно обсудят то, какие у их неадекватного друга ещё проблемы с головой! Ну да и хер с ними, пусть радуются такой возможности. Томлинсон звонит другу Стиву и надеется, что хотя бы из маленькой толики уважения сожители не попрутся его искать у Аоки в первую очередь. Не, они не пойдут. Хорошо, что Стайлс со Стивом не знаком: вот тот бы точно с пьяни почесал бы куда угодно, если бы знал, где Луис засел. Хотя, зачем ему? *** Томмо, в принципе, неплохо проводит со Стивом следующий день, соглашаясь на любые дурачества, лишь бы не начать думать о том, что могла Эль насочинять Гарри о настоящих мотивах их псевдо-отношений. Но под вечер Луи очень хочет уже домой. Но он держится. Так что в понедельник сразу идёт в колледж, одолжив у друга свежую футболку. И, конечно на учёбе его сразу стараются выловить все, кому не лень, потому что телефон он так и не потрудился включить. Естественно, его очень хотят перехватить его ребята, но уступают возможность первой прочихвостить Луису мозг Эль. Псевдопарочка отходит в сторону, заодно и под сканирующим взглядом вырулившего из-за угла Стайлса. Луи облокачивается о стену, намереваясь сразу пропустить мимо ушей всё, что она собирается ему сказать и подремать с открытыми глазами. Если по всем правилам расставания у них должна быть вот такая встреча, то, так и быть, он тут постоит. - Эль, я совсем не хочу ни о чём говорить. Девушки, на это, очевидно, пофиг. Ей, явно есть, что сказать, и она собирается высказаться при любом раскладе. - Луи! Ты – придурок! – Элеанор, видимо, сразу просекает его скучающую мину и переходит к сути. - Нифига себе! Я-то думал, что ты подошла извиниться. - Нет, я подошла, чтобы вправит тебе мозги! Ну вот, сейчас они наглядно продемонстрируют всем свой разрыв. Только бы никакой любопытствующий не подполз, потому что что-то подсказывает Томлинсону, что обсуждать они будут не их расставание, а то, что злой бесчувственный Луис ранил бедное сердечко их нежному созданию. - Эль, пожалуйста, не разочаровывай меня ещё сильнее. Ты - умненькая девочка, должна понимать, что я не хочу ничего слушать. - Да, я умненькая, а ты, похоже, нет. Прекрати закрывать глаза на очевидные вещи! Ты замечаешь только то, что тебе удобно. - Прекрати лезть, куда не просят! Что у вас у всех за мания такая? Где на мне висит табличка: открыт для любых предложений, зайди, засри мне мозги? Девушка перестаёт разъярённо шипеть, вздыхает и качает головой, словно смирившись, что до него не достучаться. - Луи, ты ведёшь себя тупо! – принимает она последнюю попытку. - Прекрасно, я тупой. Значит пойду поучусь, мне не помешает, – шипит Томлинсон, как совсем недавно она. Но, девушка-то, успокоилась, вот и ему стоило бы поменьше выражать эмоций. К тому же разговор с ней – вообще ни о чём. - Эль, пожалуйста, не звони мне, хотя бы пока я зол, – заканчивает он беседу, потому что понимает, что она ещё ни раз попытается направить его на путь истинный. И он просит хотябы отсрочки. Ей во благо. *** Что бы он не говорил, а на пару после звонка он не идёт, а тащится за футбольный стадион, чтобы покурить и немного успокоиться. Но, очевидно, это плохая идея, потому что какими бы закоулками и тайными тропами он не пробирался к этой сетчатой стене, к которой сейчас привалился, через пару минут он видит, как неуверенным шагом к нему волочётся Стайлс. Луис обречённо закатывает глаза. - Ты опять начал меня выслеживать? – хмыкает Томлинсон, стараясь придать себе самоуверенный вид, хотя внутри всё вопит: «Западня, это какая-то западня». Лучше бы он сидел у Стива и не высовывался. - Я и не прекращал, – как-то слишком хмуро отвечает Стайлс и так сжимает губы, словно у него зубы болят. - Луи, нам нужно поговорить. - У меня нет ни малейшего желания. - Лу, я уверен, что есть то, что ты обязан мне объяснить. Особенно после слов Эль, что это всё было из-за меня. - Прям вот обязан? Даже так? – Томмо строит кривую гримасу, не выпуская изо рта сигарету, а Стайлса аж перекашивает от его насмешливого тона. - Да, полагаю, обязан, – сообщает он всё с таким же траурным посылом. - Скажи, что между нами происходит? А что между ними происходит? Луи бы и сам хотел это знать. Какая-то херня, другими словами не скажешь. А облачать это во что-то другое он не станет. - Ничего, – отвечает он, очень надеясь, что это ёмкое слово хотя бы пояснит, что о чём бы Стайлс не спрашивал, всё это не имеет значения. Его сама только формулировка «между нами» вгоняет почти в прострацию. - Совершенно ничего? – уточняет мальчишка, и Луи вдруг кажется, что тот сейчас шагнёт к нему и впечатает в эту оградку. Но нет, тот так и продолжает стоять неподалёку хмурым изваянием. Луи кивает, при этом не прерывая зрительный контакт. Чтобы оппонент понимал, что он серьёзен как никогда. Потому что он сам устал ничего не понимать. Он сам не знает, что между ними происходит, и что конкретно Стайлс имеет в виду. Ведь происходит как-бы столько всего, и Томлинсон задолбался искать этому объяснения. - Ладно, понял, – говорит мальчишка после продолжительной заминки. - Понял… Тогда уточни вот что. Ты сказал на моём Дне рождении, что не хочешь больше общаться со мной. Но как ты себе это представляешь? Мы вместе играем. Я – член твоей группы! Давай обсудим хотя бы это! Так ведь не может быть. - Неужели, наконец, решил свалить? – сразу показательно радостно восклицает Луи, игнорируя то, как сдавливающая боль проходится по грудной клетке. – Боги услышали мои молитвы! - Ты хочешь, чтобы я ушёл? – уточняет Стайлс на придохе, и вот сейчас его, похоже, кривит окончательно. Может и вправду от зубной боли мучается парнишка? Вряд ли бы его так расстроил уход из группы: фанаточки всё равно не оставят свою любимую звезду без внимания. - Давненько, – едко откликается Луи. И это – чистая правда. Навязчивая идея длительного действия. Ведь кажется, что именно уход Гарри решит все проблемы их лидера. - Но ты настолько туп, что не понимаешь очевидных намёков. - Я разве плохо справлялся? – Стайлс кажется поражённым. Луи его почти жаль. - И почему нельзя было обойтись без намёков и сказать прямо? - Потому что твои защитнички вцепились в меня: о нет, Томмо, дай малышке Гарри шанс, он ведь такой хороший. - Я ведь не залажал ни одно выступление! Какого хрена? Луи раздражённо цепляется пальцами за металлическую сетку, чтобы снова не начать махать руками, а главное - кулаками. Потому что вот эта тема - самая больная и бесячая. - Стайлс! Прекрати! Ты прекрасно знаешь, с чем было связанно моё раздражение, когда ты рядом. Ты знаешь, что это никак не связанно с твоими музыкальными умениями! А лишь с моим стояком! - Я не могу ничего знать наверняка, если это связанно с тобой! Почему ты так меня невзлюбил? Луис закатывает глаза. Ну невозможно же одно и тоже объяснять. - Потому, что с первого дня думал о том, как перегнуть тебя через парту и оттрахать. Гарри тоже цепляется рядом за сетку, да так по ней при этом хлопает, что вся стена трясётся. - Так сделал бы уже это и успокоился, и не изводил меня напрасно! - По-моему, детка, ты не совсем понимаешь значение слова «изводил», - шипит Луи. Честно, у него аж руки начинаю дрожать от бешенства. – Изводил всё это время ты меня! Хоть я и просил тебя этого не делать! - Да, что я…? Чёрт…Боже, Луи, я тебя не понимаю! Я просто хотел…Мне нужно было…Тебя же просто не понять! Луи слушает поток припадочного сознания Стайлса, вообще не догоняя, что тот пытается сказать. Так что он просто останавливает его взмахом руки, намереваясь поставить во всём этом точку. - Ну, так, известное дело, тебе не понять, потому что ты – идиот! - с надменным видом сообщает Луи. Он отходит от сетки, оставляя под ней свой окурок в числе прочих, что уже там валяются. - Знаешь, я рад, что мы, наконец, заговорили о группе. Похоже, и вправду, пришло время это сделать. Всё, Стайлс, достаточно! Ты – больше не наш басист. Этой группе ты не нужен! - Не нужен тебе – ты хотел сказать! – орёт кудрявая бестолочь ему в спину. А Томлинсон ускоряет шаг, чтоб не услышать больше ничего лишнего, и чтобы этот пугающий разговор с сотней недомолвок вдруг случайно не продолжился.